3.2.10. Коллизионные нормы, содержащиеся в договорахо правовой помощи по гражданским делам с участиемРоссийской Федерации
Россия участвует в большом числе двусторонних и многосторонних договоров о правовой помощи по гражданским делам, содержащих коллизионные нормы, относящиеся к договорным обязательствам.
К сожалению, применение таких коллизионных норм на сегодняшний день связано с большим количеством нерешенных проблем.1. Архаичный характер некоторых коллизионных норм. Выше уже отмечалось, что в многосторонних договорах о правовой помощи с участием стран СНГ для определения договорного статута продолжает применяться архаичная привязка к месту заключения договора п. (е) ст. 11 Киевского соглашения 1992 г., ст. 41 Минской конвенции 1993 г., ст. 44 Кишиневской конвенции 2002 г.)
В некоторых двусторонних международных договорах зафиксировано применение более прогрессивной теории характерного исполнения. Однако в этих договорах по образцу ст. 166 Основ гражданского законодательства СССР 1991 г. среди возможных коллизионных привязок фигурирует привязка к месту учреждения юридического лица, осуществляющего характерное исполнение, о недостатках которой подробно говорилось выше (п. 1 ст. 36 Договора с Республикой Польша от 16 сентября 1996 г. <1236>, п. 1 ст. 24 Договора с Монголией от 20 апреля 1999 г. <1237>, п. 1 ст. 36 Договора с Социалистической Республикой Вьетнам от 25 августа 1998 г. <1238>, п. 1 ст. 32 Договора с Республикой Куба от 14 декабря 2000 г. <1239>).
--------------------------------
<1236> Российская Федерация ратифицировала Договор Федеральным законом от 13 июля 2001 г. N 96-ФЗ.
<1237> Российская Федерация ратифицировала Договор Федеральным законом от 30 октября 2007 г. N 236-ФЗ.
<1238> Российская Федерация ратифицировала Договор Федеральным законом от 31 мая 2010 г. N 104-ФЗ, однако по имеющимся сведениям он пока не вступил в силу.
<1239> По имеющимся сведениям Российская Федерация Договор пока не ратифицировала.
2.
Пробельность коллизионного регулирования. В большинстве случаев коллизионное регулирование, содержащееся в договорах о правовой помощи, не содержит многих ключевых положений, свойственных национальному коллизионному законодательству развитых стран. В частности, в них отсутствуют правила, определяющие допустимые границы автономии воли (например, нормы о потребительских договорах), о допустимых формах выражения автономии воли сторон (подразумеваемых соглашениях о выборе права, последующих соглашениях о выборе права, допустимости выбора права для отдельных частей договора), об отдельных институтах договорного права (уступка права требования, суброгация, зачет, добровольное представительство). Возникает сложная проблема того, в каких пределах подобного рода пробелы могут восполняться путем применения национального коллизионного законодательства lex fori.3. Применимость коллизионных норм в ситуации, когда они отсылают к праву третьей страны. Во многих случаях коллизионные нормы договоров о правовой помощи отсылают к праву (законодательству) Договаривающейся Стороны. Возникает вопрос о том, как поступать в ситуациях, когда коллизионная привязка отсылает не к праву одного из государств - участников международного договора, а к праву третьей страны. Например, ст. 11 Киевского соглашения, устанавливая целый набор коллизионных норм, одновременно говорит о том, что "гражданское законодательство одного государства - участника Содружества Независимых Государств применяется на территории другого государства - участника Содружества Независимых Государств". Как применять содержащуюся в этой статье коллизионную привязку к месту совершения сделки, если в конкретной ситуации договор был заключен на территории страны, которая не является участницей СНГ (например, на территории Швейцарии)? Означает ли процитированное положение, что в рассматриваемой ситуации коллизионная норма международного договора вообще не применима и суд должен обратиться к национальному коллизионному законодательству <1240>?
--------------------------------
<1240> Аналогичная проблема возникает в отношении ст. 44 Кишиневской конвенции 2002 г., в которой говорится о том, что "права и обязанности сторон по сделке определяются по законодательству Договаривающейся Стороны, на территории которой она совершается (выделено мной.
- А.А.)".Пункт 1 ст. 22 Договора с Монголией от 20 апреля 1999 г. говорит о том, что "форма сделки определяется в соответствии с законодательством Договаривающейся Стороны, на территории которой заключается сделка". Вновь возникает вопрос о том, как эту коллизионную норму применять в ситуации, когда сделка между российской и монгольской сторонами была совершена на территории третьего государства <1241>?
--------------------------------
<1241> Аналогичная проблема может возникать и в отношении формулировок тех двусторонних международных договоров, которые говорят о применении теории характерного исполнения. В частности, место учреждения и место нахождения стороны, осуществляющей характерное исполнение, могут находиться в разных странах. Применимы ли рассматриваемые коллизионные нормы в этих ситуациях, и если да, то могут ли они приводить к применению права третьего государства?
На все эти вопросы невозможно дать удобоваримые ответы, поскольку коренные недостатки заложены в самих конструкциях коллизионного регулирования на уровне договоров о правовой помощи по гражданским делам.
Даже краткий анализ договоров о правовой помощи по гражданским делам показывает, что применение содержащихся в них коллизионных норм сопряжено с целым рядом проблем. Уровень правового регулирования в этих документах значительно уступает уровню российского коллизионного законодательства.
Неизбежно возникает более общий вопрос о целесообразности включения в международные договоры о правовой помощи таких коллизионных норм, наличие которых не является необходимым для достижения основной цели подобных международных договоров - согласования правил о международной подсудности, а также о взаимном признании и приведении в исполнение судебных решений. С нашей точки зрения, сфера договорных обязательств - это наглядный пример того, как основные цели международных договоров о правовой помощи могут быть достигнуты без включения в них коллизионных норм.
Для практики западноевропейских стран не характерно включение коллизионных норм в двусторонние международные договоры о правовой помощи.
В случае же подготовки многосторонних договоров, направленных на унификацию коллизионного регулирования, речь идет, как правило, об универсальном характере их действия: государство, присоединяющееся к такому международному договору, обеспечивает применение коллизионных норм, содержащихся в международном договоре, в отношении любых ситуаций. Иными словами, в соответствующей части национальное коллизионное регулирование полностью заменяется на унифицированные коллизионные нормы международного договора, что позволяет избежать множественности правовых режимов. Именно на таком принципе была основана Римская конвенция.С нашей точки зрения, было бы оправданным стремиться к уменьшению числа коллизионных норм в двусторонних международных договорах. Что касается сотрудничества с другими странами на постсоветском пространстве, то наиболее перспективной выглядит постановка вопроса о разработке новой многосторонней международной конвенции, направленной на унификацию коллизионных норм и предполагающей универсальное применение этих коллизионных норм всеми Договаривающимися Сторонами вне зависимости от субъектного состава соответствующих отношений и отсылки этих коллизионных норм к праву третьих государств <1242>.
--------------------------------
<1242> Предложение о подготовке подобного многостороннего международного договора с участием стран СНГ уже было высказано ранее Н.Г. Вилковой (Вилкова Н.Г. Договорное право в международном обороте. С. 157 - 158).