Поземельное владение
на Руси по-прежнему было общинное, вотчинное, княжеское, поместное и, сверх того, появившееся с введением христианства - церковное или монастырское.
Общинные земли в настоящем периоде стали называться черными землями и по-прежнему не составляли ничьей частной собственности, а считались землями государственными.
На них были построены земские города и селения, и каждая община - городская или сельская, владела принадлежащей ей землей как собственностью, нераздельно. Члены общины имели только право пользования участками общинной земли и не могли ни продавать их, ни закладывать иначе как тем лицам, которые пожелали бы вступить в члены общины и приняли бы на себя тягло, лежащее на земле; поэтому защита или охрана общинной земли лежала на целой общине, а не на отдельных ее членах, и в случае споров за владение суд имел дело с самим общинами или с их выборными представителями, а не с отдельными членами. Владение общинной или черной землей всегда влекло за собой исполнение разных повинностей и платеж податей, лежащих на общине: член общины, получая участок земли, вместе с тем принимал на себя и ту долю общинных повинностей, которые лежали на земле, - без этого условия община не давала земель. Общинные земли делились в городах на дворы, а в селах на оковы, бочки, четверти и т.д. по количеству хлеба, засеваемого на них. Соразмерно с пространством засеваемой земли взимались подати. Кроме того, сельские земли делились на выти, у новгородцев на обжи, т.е. такие доли, которые представляли полный надел того или другого члена общины. По качеству черные земли делились так же, как и другие разряды земель, на пахотные, сенокосные, лесные и др. К ним же причислялись разные угодья и промыслы: рыбные и звериные ловли, бортные урожаи и в некоторых местах соляные промыслы.Вотчинные земли по-прежнему были частной собственностью; они, как и раньше, приобретались расчисткой диких полей и лесов, покупкой и дарением, по наследству и по другим гражданским сделкам между собственниками, а также, хотя и редко, пожалованием от князя.
Владение вотчинными землями как полной собственностью вообще оставалось на прежних основаниях, но, вследствие разделения Руси на уделы, появилось некоторое ограничение прав собственника на вотчинную землю, состоящее в том, что вотчинник, переходя на службу другого князя, а не того, во владениях которого находилась его вотчина, хоть и не терял своего права на вотчину, но тем не менее вотчина со своим владельцем не переходила во владения другого князя - она принадлежала прежней земщине, платила дань прежнему князю и тянула к своему городу; поэтому вотчинник не мог перечислить вотчину из одного владения в другое. Таким образом, с появлением уделов ясно обозначилось, что частная поземельная собственность имела тесную связь с общинным или земским поземельным владением, вотчина не могла отделиться от земщины, к которой она тянула судом и данью. Поземельная собственность, хотя и не стесняла личности самого владельца, но тем не менее налагала на него некоторые обязательства по отношению к той земщине, к которой принадлежали его владения, так что дружинник, принимая на себя разные повинности и платежи, лежавшие на его земле, делался в некоторой степени земцем. Вотчинные земли могли быть и городскими; последние обыкновенно назывались белыми или обеленными, в противоположность сельским, которые назывались черными.Княжеские земли по происхождению своему, как мы уже знаем, или были уступлены князю земщиной, или приобретены им покупкой у частных собственников и расчисткой диких полей и лесов. Те и другие земли были собственностью князя; но появление уделов на Руси ясно показало, что его права на эту собственность были неодинаковы, а именно: князь, переходя из одного удела в другой, уже терял всякое право на земли, уступленные ему земщиной, потому что они целиком переходили к новому князю; земли же, приобретенные покупкой или расчисткой и заселением диких полей и лесов, оставались за ним как частная собственность, и в тех случаях, когда он переходил в другое владение, новый князь не имел на них прав собственника.
Отсюда понятно, что земли, уступавшиеся князю земщиной, составляли принадлежность собственно княжеской власти, а не личности того или иного князя. Земщина уступала их только на власть князя; следовательно, они не были частной собственностью князя, а принадлежали к землям государственным. Из этих земель князь раздавал участки своим дружинникам за их службу, но он не имел права отдавать их в вотчинное владение. В землях покупных, составлявших частную собственность, князья устраивали разные хозяйственные заведения, доходы с которых шли в их казну. К частной собственности князей принадлежали не только сельские земли и угодья, но и городские дворы, которые они покупали у частных собственников; так, в Путивле был дом Святослава Ольговича, о котором летопись упоминает под 1146 годом, при взятии Путивля Изясла- вом: «И ту двор Святославльраздели на 4 части, и скотнице, брестьянице и товар, иже бе не мочно двинути и в погребех было 500 берковсков меду, а вина 80 корчаг, и церковь св. Вознесения всю оплупиша и не оставиша ничтоже княжа, но вся разделиша и челяди семь сот». Также под 1158 годом летопись упоминает о дворах Юрия Долгорукого, рассказывая о мятеже, бывшем в Киеве по смерти этого князя: «Много зла сотворися в тот день: разграбиша двор его красный и другий двор его за Днепром разграбиша, его же звашет сам раем, иВасильков двор, сына его разграбиша в городе». Частные княжеские земли, хотя принадлежали к земщине и входили в состав государственных земель, но в то же время управлялись волостелями и посельскими или тиунами, присылаемыми князем; следовательно, они ничем не отличались от земель частных владельцев. Управу приставников в княжеских землях Даниил Заточник характеризует следующими словами: «Не имей двора близ княжа двора, не держи села близ княжа села, тиун бо его, яко огнь трепещицею накладен».
Поместные земли в этом периоде, как и в предыдущем, не были собственностью своих владельцев; они раздавались князьями дружинникам на праве пользования на протяжении службы их князю; и так как они раздавались из тех земель, которые были уступлены собственно княжеской власти, а не лично князю, то в настоящем периоде с развитием удельного разновластия значение поместных земель ясно определилось по тому, что дружинники, переходя вместе со своими князьями из одного владения в другое, лишались всех прав на поместья в прежнем владении, которые переходили к новому князю и раздавались им его дружинникам.
Таким образом, ясно обозначалось, что поместья никогда не были частной собственностью и не могли быть ею; они всегда составляли собственность государственную и, в сущности, имели одинаковый характер с черными землями. Как община раздавала черные земли по участкам своим членам с обязательством нести известные повинности и подати, лежащие на том или ином участке, так же точно и союз общин - государство отдавало князю земли с тем, чтобы он раздавал их своим дружинникам также с обязательством нести службу со своего участка. Впоследствии, как мы увидим, с поместных земель была определена служба с такой же точностью, с какой определялись повинности и подати с черных земель: именно, от помещика требовалось, чтобы он выходил на войну в известном вооружении и с определенным числом слуг, сообразно с количеством земли, данной ему в поместное владение. Впрочем, это было только впоследствии, а в XI, XII и XIII в.едва ли была такая точность и определенность в распределении повинностей с поместных земель, по крайней мере до нас не дошло ни одного памятника, в котором бы указывалось, какие повинности лежали в этом периоде на поместных землях. Но во всяком случае нужно предположить, что поместные земли в этом периоде несли определенные повинности, потому что, как мы уже сказали, они не имели характера исключительности и, как и черные земли, составляли собственность государственную. Разница между черными и поместными землями состояла только в том, что общины раздавали своим членам участки меньшие по сравнению с теми, которые князья давали своим дружинникам. Характер поместных земель, обусловленный тем, что они были собственностью государства, имел большое влияние на само устройство русских владений. Такой характер поместий в связи с удельной системой не давал русским помещикам возможности усилиться настолько, чтобы быть в тягость князьям и народу, как феодалы в Западной Европе, потому что, хотя поместье и лен по форме своей были почти одинаковы, т.е. означали неполное, временное владение за службу, но в сущности между ними была огромная разница: лен принадлежал государю, а не государству, следовательно, феодал, получив от государя лен на время службы, мог незаметно обратить его в полную собственность и увеличить свои владения получением новых земель от государя и постепенным превращением их в полную собственность.
Так в действительности и было сделано феодалами Западной Европы, владения которых из ленных стали родовыми. Но русские помещики этого сделать не могли, потому что ни постоянная служба одному князю, ни переход из службы одного князя на службу к другому не упрочивали за ними поместий и не позволяли обращать их в полную собственность. Продолжая службу у одного князя, помещик должен был переходить из одного удела в другой, следовательно, терять свои права на поместья, и если бы для сохранения за собой поместья он вздумал перейти на службу того князя, которому доставался удел, где было его поместье, то и это не всегда упрочивало за ним права на поместье, потому что князь приводил с собой своих дружинников, которых должен был наделять поместьями и, следовательно, волей неволей должен был или выгонять прежних помещиков, или же убавлять их поместья. Конечно, князь мог удовлетворять своих дружинников и не касаясь поместий, принадлежавших дружинникам, перешедшим к нему на службу от прежнего князя - он мог назначить им жалованье и кормление, но это не всегда было возможно и притом только сохраняло помещикам право владения на более продолжительное время, но нисколько не увеличивало и не давало средств обращать поместье в полную собственность, и тем резко отличало помещиков от феодалов.Монастырские и церковные земли появились на Руси вместе с введением христианства, потому что уже во Владимировой уставе упоминаются монастыри, лечебницы, странноприимные дома, гостиницы и пр., принадлежащие церквям, епископам и митрополиту. Точно так же и при Ярославе, как это видно из его устава, все эти учреждения принадлежали церкви. Мы не знаем, давались ли в это время монастырям и церквям вотчины - по всей вероятности, они не давались. Это можно заключить из того, что летописец, перечисляя все то, что сделал для церкви Ярослав, говорит только о том, что он давал церквям урок, но о землях и угодьях не говорит ничего. В первый раз о пожертвовании церкви земли летописец упоминает под 1061 годом при Изяславе Ярославиче.
Изяслав, по словам летописца, дал Антонию, основателю Печерского монастыря, Печерскую гору. Впоследствии монастыри и церкви приобрели значительные недвижимые имения или через покупку у вотчинников, или через расчистку диких полей и лесов, или через дарение на помин души князьями и частными лицами, или, наконец, через пожалование от князей на содержание и устройство церквей. Так, в грамоте Ростислава Мстиславича Смоленского, данной им в 1150 году смоленской епископии, сказано: «И се даю на посвет св. Богородицы из двора своего осмь капий, воску и на горе, огород с капустником и с женою и с детьми, за рекой тетеревник с женою и с детьми». Особенно были богаты недвижимыми имениями наиболее уважаемые монастыри и епископские кафедры; епископ Владимирский Симон так говорит о богатстве своей кафедры: «Кто не весть мене грешного епископа Симона и сия соборныя церкви Владимирския и другая суздальские церкви, колико же иместа градов и сел». А что монастыри и церкви получали большие вклады от частных лиц, видно из монастырских и церковных вкладных описей XII века. Они, например, свидетельствуют, что один богатый новгородец Олекса, впоследствии Варлаам Хутынский, пожертвовал большой участок земли Хутынскому монастырю. Известия же о том, что монастыри приобретали земли расчисткой диких полей и лесов, рассыпаны преимущественно по новгородским памятникам; у нас нет необходимости перечислять эти известия. Земли монастырские и церковные носили характер вотчинных земель, т.е. частной поземельной собственности с правом отчуждения. Но вместе с тем они имели свой особый характер, состоявший в том, что они принадлежали не физическому лицу, а юридическому; они составляли принадлежность не того или иного епископа, или монаха, а епископского сана и монастыря. При таком характере этих земель во владении ими были некоторые особые условия. Так, епископ мог свои земли продавать, закладывать, обменивать или отдавать в поместное владение своим боярам и слугам, но он не мог дарить их или отдавать по завещанию, и они целиком переходили к последующему епископу. Иное дело, если епископ имел вотчины родовые или приобретенные покупкой на собственные деньги; такие вотчины он мог дарить и завещать. Точно так же и монастырские земли принадлежали соб - ственно монастырю, а не монахам, и потому не могли быть ни продаваемы, ни закладываемы, ни отдаваемы по завещанию монахами их родичам и т.д., а всегда составляли принадлежность монастыря. Церковные земли точно так же были принадлежностью церкви, а не причта, который только имел право пользоваться доходами с них. Следовательно, владение этими землями предоставлялось только в известных пределах и они не могли быть отчуждены каким-либо образом. Кроме того, по тесному соединению церкви с приходом в охране и управлении церковным имуществом принимали участие все прихожане в лице избираемых ими церковных старост. Доказательство этому мы находим в уставной грамоте Всеволода Мстиславича, данной им церкви Иоанна Предтечи на Опоках (в Новгороде), в которой именно сказано, что для управления имением этой церкви избирались церковные старосты. Но власть причта и прихода относительно церковных земель была еще ограничена властью епископа, так что ни причт, ни приход не могли без согласия епископа распоряжаться церковными землями.