Внешняя история Русской Правды.

Начнем с литературы этого памятника. Первое ученое открытие Русской Правды в позднейшее время принадлежит Татищеву, который отыскал ее в одной новгородской летописи XV века и, объяснив ее своими примечаниями, представил в Императорскую Академию в 1738 году.

3. й части продолжения Древней Вивлиофики.

Потом найдены еще шесть списков Русской Правды в 1791 году, и по этим спискам известный исследователь древностей генерал-майор Болтин составил новое издание Русской Правды в 1792 году в С.-Петербурге; потом оно без перемен было повторено в 1799 году в Москве. Издание это сделано с переводом Правды на новый язык и с разными примечаниями, но его главный недостаток в том, что издатель не позаботился описать рукописи, которыми пользовался и, приняв одну руко - пись за главный оригинал, вносил в текст варианты из других рукописей без обозначения, что это именно варианты и взяты из такой-то рукописи. Рукописи, которыми пользовался Болтин, очевидно содержали в себе Правду позднейшей редакции, ибо в издании помещены и законы Мономаха.

В 5-й раз Русская Правда издана Московским Обществом Истории и Древностей Российских, в первой части достопамятностей в 1815 году, по списку, взятому из Кормчей XIII столетия, хранящейся в синодальной библиотеке и считающейся древнейшей из всех доныне известных. Это издание Общества отличается от всех других верностью и отчетливостью, с которыми был снят подлинник и напечатан текст; при нем есть варианты из прежних изданий и ученое предисловие, составленное Калайдовичем. Сама рукопись, по содержанию одинаковая с Болтинской, много разнится особым порядком статей; относится она к XVI веку, хотя и помещена в Кормчей XIII века.

6. е издание Русской Правды находится в Софийском Временнике, изданном под редакцией Строева в 1821 году по двум вновь открытым рукописям XV и XVI столетий. Здесь Русская Правда издана в полнейшем виде, с многими прибавлениями против прежних изданий.
7. е издание Русской Правды сделано по списку XIII века, принадлежавшему Обществу Истории и Древностей Российских. Оно находится во 2-й части достопамятностей, напечатанной в 1843 году; этим изданием занимался член общества Г. Дубенский. Текст Русской Правды в рукописи, с которой напечатано сие издание, по полноте принадлежит к одному разряду со списками Синодальным и Крестинина, но отличается от того и другого порядком расположения некоторых статей и прибавлением статьи о коне порченом и коньи. Ближе всех подходит к этой редакции список Русской Правды, помещенный в Кормчей XV века, принадлежащей библиотеке Чудов- ского Монастыря.
8. е издание Русской Правды сделано профессором Калачевым в его исследовании о Русской Правде, изданном в 1846 году. В этом издании текст Правды напечатан по 30 спискам и расположен в известном порядке статей, не в том, в каком они находились в каком-либо из списков, а в порядке, придуманном самим издателем; а именно - все статьи Русской Правды у него разбиты на 4 отдела: в 1-м помещены статьи, относящиеся к государственному праву, во 2-м - к гражданскому праву, в 3-м - статьи, относящиеся к преступлениям и наказаниям, и в 4-м - статьи, относящиеся к судопроизводству.
   Такое разделение статей конечно показывает полный состав Русской Правды, но имеет то важное неудобство, что уничтожает настоящий характер памятника, представляет его не в том виде, каков он есть сам по себе.
9. е издание Русской Правды выпущено в свет в том же 1846 году тем же профессором Калачевым; оно составлено по четырем спискам разных редакций, по каждому списку отдельно: 1-е по списку Академическому, тому самому, по которому в первый раз была издана Русская Правда Шлецером, список этот XV века; 2-е по Троицкому списку, относящемуся к концу XIV века; редакция Правды находящейся в этом списке, чаще всего встречается в рукописных кормчих; 3-е по Карамзинскому списку, находящемуся в одной новгородской летописи XV столетия, здесь редакция Правды одинакова с редакцией ее в Софийском Временнике; и наконец, 4-е по списку князя Оболенского, взятому из одной кормчей второй половины XVII столетия; редакция Правды, здесь помещенная, отлична от всех предшествовавших и указывает на позднее составление, вероятно, уже в конце XIV или начале XV столетия. Это издание одно из лучших и удобнейших для пользования Русской Правдой.

Кроме изданий, Русская Правда возбудила много исследований в нашей литературе. О Русской Правде более или менее писали все, занимавшиеся русской историей и русским правом; иные отвергали подлинность Русской Правды, называли ее подделкой позднейших летописцев, другие защищали мнение противоположное; иные называли Правду чисто славянским древним законодательством, общим для всех славянских племен, другие, напротив, называли ее переводом германских древних уложений; иные же находили в Правде смысл узаконений скандинавских, германских, византийских и славянских. В результате всех этих споров в настоящее время в науке установилось положение, что Русская Правда - не подделка позднейших летописцев, а подлинное законоположение древней Руси, что в Русской Правде заключаются именно те законы, которые употреблялись на Руси в практике и что в эти законы вошли элементы славянский, скандинавский и византийский, ибо во время издания Русской Правды русское общество находилось под влиянием этих трех элементов.

Здесь прежде всего рождается вопрос: к какому времени должно отнести начало Русской Правды? Почти по всем спискам, какие только теперь известны, начало Русской Правды относится ко времени Ярослава Владимировича; ибо все списки имеют заглавие: «Суд Ярославль Владимира», или «Устав в. к. Ярослава Владимировича о судех».

Конечно, все дошедшие до нас списки Русской Правды не восходят ранее XIII столетия, но мы не можем отвергать их свидетельство, ибо и летописи говорят, что Ярослав «дал новгородцам Правду и Устав, списав грамоту, рече: посему ходите и держите, якоже списах вам» (Соф. 134). Да и само содержание Правды, в первоначальном ее виде, свидетельствует, что она вполне согласна с духом того времени, к которому ее относят списки: в Правде еще отличены русин, варяг и славянин, что, конечно, могло быть только при Владимире и Ярославе и, может быть, при их детях, впоследствии же резкое различие в показанных элементах русского общества неминуемо должно было изгладиться и не могло уже входить в законодательство, что мы действительно и видим в позднейших редакциях Русской Правды, где уже не упоминается ни о варягах, ни о русинах; так, например, в Карамзинском списке, относящемся к XV столетию, не встречается имени варяг, а в списке князя Оболенского уже не упоминается и о русине.

Другой вопрос при рассмотрении внешней истории Русской Правды состоит в том, для кого написана Русская Правда? По свидетельству летописей, Ярослав первоначально написал Правду для новгородцев в 1019 году, когда, по изгнании Свя- тополка, окончательно завладел Киевом. В летописи сказано, что Ярослав «нача вой делити: старостам своим по 10 гривен, и отпусти я домов; и дав им правду и устав, списав грамоту, рече: посему ходите и держите, якоже списах вам» (Соф. 134). Следовательно, Русская Правда первоначально была дана новгородцам, а впоследствии с разными изменениями перешла в Киев и другие владения Руси, как увидим при дальнейшем разборе сего памятника в разных редакциях.

Но при рассмотрении Русской Правды это возражение вполне уничтожается. Стоит только припомнить, что главный доход князя от суда состоял собственно в сборе судебных пошлин, а в Русской Правде, в первой редакции, ни в одной статье нет и упоминания о пошлинах в пользу князя; следовательно, Русская Правда в первом своем составе, как она была дана новгородцам, вместе с судной грамотой представляла в себе и грамоту льготную - она освобождала новгородцев от судных пошлин в пользу князя и, конечно, эти льготы, это освобождение в то время должны были считаться важными, и за них новгородцы всегда сильно вступались в своих отношениях к преемникам Ярослава. Впрочем, вероятно, Ярослав дал новгородцам еще и другие льготные грамоты, которые до нас не до шли и на которые впоследствии ссылались новгородцы в своих сношениях с князьями; но наличие других льготных грамот не препятствует принять и Русскую Правду, в первоначальном ее виде, как льготную грамоту.

Третий вопрос при рассмотрении внешней истории Русской Правды состоит в том, была ли принята в других владениях Руси Правда, данная новгородцам? На то Русская Правда отвечает утвердительно: в ней мы находим известие, что по смерти Ярослава: «паки совкупившеся сынове его: Изяслав, Святослав, Всеволод, и мужи их Коснячко Неренег, Никифор Киянин, Чудин, Микула и отложиша убиение за голову, но кунами ся выкупати; а ино все, якоже Ярослав судил, такоже и сынове его уставиша». Здесь мы видим, с одной стороны, некоторое изменение Ярославова закона, а с другой - указание, что Правда, данная новгородцам, была принята и в других владениях Руси, ибо перед приведенным известием в одном списке стоит заглавие: «Правдауставлена Русской земли». Потом далее встречаем, в измененной сыновьями Ярослава Правде, следующую статью: «А конюх старый у стада 80 гривен, яко уставил Изяслав в своем конюсе, его же убили Дорогобудьци».

А посему, чтобы определить, которая из редакций старшая или которая принадлежит Ярославу, нужно принять в соображение состояние общества на Руси в Ярославово время. Ярослав был праправнук Рюрика, первого князя на Руси, и жил во втором столетии от приглашения варяго-руссов; при его отце, Владимире, варяги составляли главную дружину киевского князя. Потомки варяго-руссов, приведенных Рюриком, в продолжение каких-либо 150 лет, т.е. в 3-х или 4-х поколениях, еще резко отличались от славян, среди которых жили на Волхове и в Приднепровье, и, как одноплеменники князей, конечно считались последними выше, дороже славян; но в последующее время, особенно при удельном разновластии, русины уже потеряли свое прежнее значение, а потом и совершенно должны были затеряться, ибо и славяне на Руси все стали называться русью. Такое постепенное изменение в общественном значении русина мы находим и в редакциях Правды: в 1-й редакции русин отнесен к первому разряду, во 2-й - ко второму, а в 3-й русин как класс исчезает и вместо него стоит горожанин. Следовательно, по общественному значению русина, первую редакцию, т.е. Академический список Правды, должно признать старшей, т.е. современной Ярославу, хоть сам список, в котором она дошла до нас, относится и к XV столетию. Старшинство этой редакции резко обозначается и другими статьями, коих всего семнадцать. Потом в том же списке прямо начинается Правда, уже измененная сыновьями Ярослава: «Правда уставлена Русской земли; егда ся совокупил Изяслав, Всеволод» и проч. В прочих редакциях Правда, измененная Ярославовыми сыновьями, начинается прямо после первой статьи: «убьет муж мужа, то мстити брату брата»; следующие же за этим 16 статей Ярославовой Правды в прочих редакция опускаются - явно, что эти редакции уже позднейшего времени. Притом в статье: «аже холоп ударит свободна мужа» во всех других редакциях сказано: «то Ярослав был уставил убити и, но сынове его по отцы уставиша на куны, любо ли бити и развязавше, любо ли взяти гривна кун». И в Академическом списке мы действительно находим статью, по которой обиженный имел право убить холопа: «а затем где его налезут ударенный той муж, да бьют его». Явно, что Академический список принадлежит к древнейшей редакции самого Ярослава. Наконец, в одной только этой редакции ни в одной статье не упоминается о судебных пошлинах в пользу князя; а Ярославова Правда, данная новгородцам, по смыслу летописного свидетельства именно должна была носить на себе характер льготной грамоты, освобождающей от судебных пошлин, следовательно, и по этому признаку мы должны призвать Академический список Правды древнейшей редакцией, принадлежащей самому Ярославу.

Многие из исследователей считают Академический список Русской Правды сокращенным и неполным; говорят, что

летописец выписал в него не всю Ярославову Правду, а только сделал выборки из нее, и притом неудачно, опустив существенные статьи этого законодательного памятника, именно - все относящиеся к гражданскому праву, которые встречаются в других редакциях Правды. Но простое сличение Академического списка Правды с другими ее редакциями уже ясно показывает, что это не сокращение, а особый самостоятельный памятник, имеющий свой характер, которого уже не заметно в других редакциях. Для примера возьмем хотя бы 2-ю статью; она в Ярославовой Правде, т.е. в Академическом списке, изложена так: «Или будет кровав или синь надражен, то не искати ему видока человеку тому; аще не будет на нем знамения никоторого же, то ли приидет видок; аще ли не может, то ту конец. Ожели себе не может мстити, то взяти ему за обиду 3 гривны, а летьцу мзда». Но та же статья в другой редакции носит уже иной характер и изложена так: «Аже приидет кровав муж на двор или синь, то видока ему неискати, но платити ему продажу три гривны; аще ли не будет на нем знамения, то привести ему видок — слово противу слова; а кто будет почал тому платити 60 кун. Аще же и кровав приидет или будет сам почал, а вылезут послуси, то то ему за платеж, оже а били». Очевидно, что здесь первая редакция не есть сокращение второй, ибо в ней есть особое назначение - за лечение ран, а во второй этого назначения нет, хотя вторая редакция изложена подробнее первой. Такой же результат получим из сравнения и остальных статей первой редакции с такими же статьями следующих редакций. Следовательно, ясно, что первая редакция не есть сокращение или выборка из последующих редакций. Но здесь еще может родиться мнение, что первая редакция, если и не есть сокращение последующих, то по крайней мере дошла до нас не полностью, в отрывках по прихоти летописца, который сохранил этот памятник. Но и с таким мнением нельзя согласиться. Мы не имеем никакого права обвинять летописца в сокращениях; он сохранил Ярославову правду в полном ее составе, он ничего в ней не переменил, он даже сохранил неприкосновенным язык этого памятника, ибо язык, на котором написана дошедшая до нас Ярославова Правда, дышит неподдельной древностью и нисколько не походит на язык летописи, в которой она сохранилась. Недоумения же, которые могут возникнуть от недостатка в Ярославовой Правде статей, относящихся к гражданскому праву, разрешаются тем, что, как мы уже частью видели выше, в Ярославово и Владимирово время для судебных дел гражданского права и даже, частью, уголовного был особый законодательный памятник, дошедший до нас под именем Закона Суднаго людем. Судный Закон и Русская Правда имеют друг с другом самую тесную связь - они друг друга дополняют и объясняют: чего недостает в Русской Правде, то дополняется Судным Законом, и чего нет в Судном Законе, то находим в Русской Правде. Памятники сии в таком отношении друг к другу находились не только при Ярославле, но и во все последующее время, в которое действовала и развивалась Русская Правда. Она постепенно переносила, пересаживала к себе статьи Судного Закона по мере того, как статьи эти изменялись согласно с требованиями русской жизни и принимали на себя русский характер. Это пересаживание и перенесение статей из Судного Закона в Русскую Правду началось уже при Ярославе, чему мы имеем явные доказательства в его Правде. Так, например, в Ярославовой Правде уже требуются в подтверждение жалоб свидетели, именно видоки, что прямо взято из Судного Закона, ибо по древним русским обычаям, засвидетельствованным договорами Олега и Игоря, свидетели не требовались на суд. Или - Русская Правда изменяет статью о наказании того, кто своевольно возьмет чужого коня и заменяет телесное наказание вору денежной пеней. Наконец, все статьи гражданского права, которые мы встречаем в последующих редакциях Русской Правды, явно перенесены туда из Судного Закона, что мы частью уже видели при разборе этого памятника, и что еще подробнее увидим впоследствии при разборе разных редакций Русской Правды. Таким образом, недостаток статей гражданского права в редакции Правды, которую мы приписываем Ярославу, не только не уничтожает доверия к этому памятнику, в том именно виде, в каком он до нас дошел, но и еще более увеличивает его, ибо, по соображению всех обстоятельств дела, всякое дополнение Ярославовой Правды и помещение статей гражданского закона свидетельствовало бы об искажении и подновлении этого памятника и колебало бы доверие к нему. Все редакции Русской Правды явно свидетельствуют, что первая ее редакция, принадлежащая Ярославу, не могла быть в каком-либо ином виде, как только в том, в каком сохранилась в Академическом списке, ибо весь период русского законодательства, объемлющий постепенное развитие Русской Правды, представляет постоянную борьбу начал, выраженных в Судном Законе и в других византийских узаконениях, перенесенных к нам в Номоканоне, с началами права чисто русскими, национальными. Борьба эта выражалась постепенным сообщением византийским началам чисто русского характера и перенесением их в Русскую Правду и, наконец, разрешилась тем, что Судный Закон и другие византийские узаконения, принятые у нас, и Русская Правда слились вместе в Судебник царя Ивана Васильевича и в его Стоглав.