3.1 Евразийские течения в России и странах СНГ

Евразийство как идейно-политическое и научно-мировоззренческое явление евразийских стран, прежде всего современной России включает в себя весьма широкую гамму направлений и смыслов, которые порой противоречат и даже взаимоисключают друг друга.

Известно, что в последние годы прошедшего столетия в странах СНГ отсутствовала общая мировоззренческая база, общий знаменатель. Именно в этот момент многие умы обратились к евразийскому наследию. Концепция быстро стала известной и даже модной, пошел поток евразийской литературы, а слово «Евразия» стало использоваться в политической терминологии, зачастую в прямой взаимосвязи с понятием «геополитика». Конечно, актуализация геополитики - следствие не только возрождения евразийства. Она была предопределена гигантскими глобальными сдвигами конца XX века - развалом СССР, концом биполярного мира, возникшей как бы внезапно ситуацией геополитической нестабильности и неизвестности. Стал неизбежен поиск новых путей постсоветских государств, их нового геополитического статуса. Возродившись, евразийство стало объектом широкого обсуждения, как за рубежом, так и на постсоветском пространстве. Неоевразийство стало складываться как социальное, философское, научное, геополитическое, культурное течение с 80-х годов XX века.

Отталкиваясь от наследия русских евразийцев 1920-30-х годов, вобрав в себя духовный опыт евразийской традиции от древности до наших дней, по- новому осмыслив достижения советского этапа отечественной истории, и вместе с тем освоив развитую геополитическую методологию, современное евразийское течение стало одной из серьезных мировоззренческих платформ в современном обществе, оформилось в целую научную школу, в систему социальных и культурных инициатив. Таким образом, неоевразийская идеология постепенно переросла уровень чисто теоретических разработок, и об этом свидетельствует тот настойчивый поиск национальной идеи, которым озабочена сегодня власть во многих странах.

В ситуации распада единой политической и хозяйственно-экономической

системы на постсоветском пространстве, на фоне аморфного СНГ естественным образом возник поиск новой модели интеграционного взаимодействия. Как справедливо указывал по этому поводу известный ученый Й. Линн «и в России, и в мире нет пока достаточного понимания того, что распад СССР также запустил и процесс экономической интеграции по всему огромному евразийскому суперконтиненту» [231].

Сторонники различных путей и проектов развития постсоветских стран на государственном и общественно-академическом уровнях стали формировать систему евразийских течений, преимущественно геополитического и геостратегического содержания. Общей чертой, объединившей большинство евразийских течений, является евразийская географическая составляющая и историческая общность народов, населяющих регион. Наибольшие противоречия в идейной составляющей этих течений вызывают масштабы интеграции, стремление доминировать некоторых представителей в общем, интеграционном процессе, узость и однобокое понимание евразийской интеграции, замкнутость на принципах неприсоединения и др. В новейшей истории большинство евразийских течений создается в политико-партийном поле.

В этой связи, пожалуй, наиболее ярким течением в настоящее время в России считается Общероссийское Политическое Общественное Движение «Евразия» (ОПОД «Евразия»), которое в мае 2002 года в г.

Среди множества политических партий России появились и другие партии и движения, использующие евразийскую идеологию - «Евразийская партия - Союз патриотов России», созданная в апреле 2002 г., «Великая Россия - Евразийский Союз», «Красная Евразия», «Союз Евразийской молодежи», Международное Евразийское движение (2003 г.). В этот же период в среде гуманитариев юга России появилось евразийское течение с концепцией «Кавказ - вторая Евразия». Аргументация концепции была построена на мнении о самодостаточности культурной, духовной и ментальной в кавказском регионе. Евразийский характер региона обосновывался на анализе географических, исторических особенностей, полиэтнического состава, поли- конфессионализма. По мнению сторонников данного течения, все характеристики Кавказа указывают на необходимость считать регион связующим звеном Европы и Азии.

Рассматривая состояние евразийских течений в странах СНГ, важно отметить, что они создавались и развиваются преимущественно в России. Это объясняется тем, что идеологическая суть классического евразийства, основной темой которого являлась Россия, была связана с поиском ответа на вопрос определения пути России, ее дальнейшей судьбы.

Современные евразийские течения в России состоят из трех основных направлений, которые характеризуются как интеллектуальным, так и политическим содержанием. Первое из них - это крайне правое течение, организатором которого является А.Дугин, освещающим свои идеи в журналах «Элементы», «Вторжение», «Евразийское обозрение». По применяемой аргументации оно эклектично: ярый антиамериканизм, апелляция к «западным новым правым» и геополитикам Третьего рейха, традиционный русский мессианизм, спиритуалистские и оккультистские раздумья. Второе течение, которое почти прекратило свое существование в России, тяготевшее к журналу Э. Баграмова «Евразия», «Народы», «Религии и культуры», больше делали упор на культурологические аспекты.

В других странах евразийского региона евразийское течение не приобрело такого масштаба. Прежде всего, это связано с геополитическим положением, внешнеполитическим курсом этих стран, различными ценностными ориентирами и предпочтениями в интеграционной политике, а также видением своей роли и положения на карте мировой политической расстановки сил.

Так, в Республике Украине предпочтение отдают, прежде всего, европейскому вектору интеграции как полилинейного процесса, происходящего и соответствующим образом направляющегося одновременно в нескольких измерениях.

Заострение в 2005-2009 гг. политико-идеологических расхождений среди государств-участниц в видении роли и функций СНГ на постсоветском пространстве, привело к фактическому переформатированию процессов экономической интеграции, в частности, многостороннего энергетического сотрудничества при участии России из институционных рамок СНГ к ЕврАзЭС. В результате, например, Российская Федерация соответственно в октябре 2007 г. и в феврале 2008 г. вышла из состава участников соглашения между странами-участницами СНГ о проведении согласованной политики в сфере транзита нефти и нефтепродуктов магистральными трубопроводами и о проведении согласованной политики в сфере транзита природного газа.

Евразийские течения в Республиках Узбекистан и особенно Туркменистан практически отсутствуют, либо не имеют выраженной направленности и размываются эпизодическими всплесками интереса к евразийскому проекту. Это связано с тем, что внешнеполитический курс этих республик несколько дистанцируются от евразийской интеграции, периодически пересекаясь в некоторых интеграционных проектах с соседними государствами.

Позитивно к проекту относятся республики Киргизия и Таджикистан, которые переживают в новейший период своей истории сложный процесс внутриполитических катаклизмов, так называемый «коллапс», и направляют свои усилия, прежде всего на обеспечение внутренней стабильности и безопасности, а так же мирного сосуществования в регионе, наряду с Казахстаном, Россией, Китаем и другими странами, что в целом определяет их поддержку евразийского проекта.

Некоторые страны евразийского пространства, такие как Армения, Азербайджан и другие находятся в состоянии так называемого выжидания, как отметил по этому поводу Н.А. Назарбаев: «В Евразии есть ряд стран - от России на севере и до Индии на юге, которые пока не примыкают ни к Востоку, ни к Западу» и назвал это пространство «поясом выжидания» [232].

В Казахстане евразийское течение получило единое направление, основанное на продуманной евразийской инициативе, которую выдвинул Глава государства. Это произошло в условиях, когда СНГ во многом не оправдало возложенных на него надежд. Было принято множество документов, касающихся экономики, социальных, политических проблем, коллективной обороны, но на практике большинство соглашений не было реализовано.

Поэтому, учитывая различия между странами в уровнях развития рыночной экономики, демократизации политических процессов, темпах интеграции Н.А. Назарбаев 3 июня 1994 года предложил формирование дополнительной интеграционной структуры - Евразийского Союза, деятельность которого сочеталась бы с деятельностью СНГ.

В ситуации, когда в середине 1990-х годов Президент Казахстана Н.А. Назарбаев инициировал евразийский вектор постсоветской интеграции, на всем его пространстве началось широкое обсуждение не только интеграционных планов нашего Г лавы государства, но и определение собственного пути стран в принятии этого проекта или отказа от него.

В этой связи за рубежом, началась острая полемика, разделившая несколько течений на одобряющих и критикующих. Лидер партии «Евразия» А.Г. Дугин по этому поводу выпустил серию специальных статей, выявляющих его одобрение политики казахстанского президента в евразийском вопросе. Такое отношение со стороны представителей этой партии не случайно.

В целом деятельность партии «Евразия» в политической жизни России преследует следующие цели:

1. распространение, пропаганда и внедрение евразийских идей и принципов во все сектора общества — в народные массы и правящую элиту;

2. участие в выборах всех уровней в качестве самостоятельной политической силы или в составе предвыборных блоков с другими партиями, чьи

цели и задачи не противоречат в основных своих моментах евразийскому мировоззрению;

3. взаимодействие с административными структурами всех уровней в целях управления вертикали власти, реализации геополитических проектов, возрождения народов России (Евразии), ускорения процессов интеграции, обеспечения национальной безопасности и территориальной целостности, противодействия всем формам экстремизма, шовинизма, национальной и религиозной нетерпимости.

Вместе с тем важно подчеркнуть, что евразийская идеология А.Г. Дугина далека по своим принципам от евразийства казахстанского президента. Хотелось бы отметить, что с неординарной личностью А.Г. Дугина, которую многие его современники определяют как «крайне реакционную», «неофашистскую» связана с движением «Евразия», которое в период своего оформления основывалось на принципах радикального центра. А. Дугин писал об этом так: «Мы не левые и не правые, мы не послушное властям раболепное «болото» и не оппозиционеры «любой ценой». Мы понимаем, что сегодня власть в России нуждается в помощи, в поддержке, в солидарности, в сплоченности... в вехах, указать которые должен народ, его наиболее активная, умная, волевая, патриотичная часть. Именно она должна собраться в наше движение, стать его ядром»[233]. В выступлениях А.Г. Дугина очень часто звучат националистические выпады в адрес «малых» народов. Так А. Дугин предлагает упразднить национальные субъекты Федерации в частности Якутию, Татарстан, Башкортостан и Бурятию, которые обвиняются им в сепаратизме и способности создать вместе с соседними регионами буддийские или пантюркские антироссийские оси [234].

Внутренние противоречия псевдоориенталистского дискурса особенно заметны у А. Панарина. Воображаемый им Восток представляется уже не как воплощение экзотизма, примитивизма и варварства, как в евразийстве 1920-х годов, как Восток современный, постиндустриальный, который, отбрасывая европейские ценности, превосходит их. В частности известны его высказывания: «В партнере России предлагается не экзотический Восток теократии и мусульманского фундаментализма, а новый тихоокеанский Восток, доказавший свою способность овладевать просвещением, не впадая в декаданс». Тем самым мусульманский Восток рассматривается как обременительный союзник, нередко противником, таким же, как Европа. Предлагаются новые союзы, например, с Китаем и другими странами Дальнего Востока против мусульманского мира и Запада. Азиатские страны привлекают панаринцев тем, что в них экономический успех капитализма сочетается с суровым политическим режимом. По мнению А. Панарина и его единомышленников Азия показывает, что можно не связывать материальный достаток Европы с ее политическими реалиями. Цель таких высказываний заключается в том, чтобы, отвергая европейские ценности перенять западную технологию, Восток каким бы не представлялся, служит лишь дискурсным прекрытием.[15, с.26] Представители указанного евразийского течения нередко руководствуются

161

принципами имперского политического управления.

В качестве основного принципа дугинцы отстаивают принцип многополярности, выступая против однополярной глобализации, по их мнению, навязываемой атлантистами. По их мнению в качестве полюсов этого нового мира будут выступать не традиционные государства, а новые интеграционные цивилизационные образования (так называемые «большие пространства»), объединенные в «геоэкономические пояса» («геоэкономические зоны»).

Исходя из принципа многополярности, будущее мира А.Дугиным представляется как равные, доброжелательные партнерские отношения всех стран и народов, организованных по принципу географической, культурной, ценностной и цивилизационной близости в четыре геоэкономических пояса, каждый из которых состоит, в свою очередь, из нескольких «больших пространств» [235].

Согласно вышеуказанной теории геоэкономических поясов распределение происходит следующим образом: во-первых, в первую очередь, речь идет о Евро-африканском поясе, который включает в себя три «больших пространства»: во-первых, Европейский Союз, Исламско-арабскую Африку, субтропическую (черную) Африку; во-вторых, далее следует АзиатскоТихоокеанский пояс, включающий Японию, страны Юго -Восточной Азии и Индокитая, Австралию и Новую Зеландию; в-третьих, Евразийский континентальный пояс, включающий четыре «больших пространства - «Евразийский Союз» (куда входит Россия, страны СНГ плюс некоторые страны Восточной Европы), страны континентального ислама, Индию, Китай; в- четвертых, Американский пояс, в составе которого находится три «больших пространства» - Северная Америка, Центральная Америка и Южная Америка.

При такой организации мирового пространства, по мнению Александра Дугина, маловероятны глобальные конфликты, кровопролитные войны, крайние формы конфронтации, угрожающие самому бытию человечества.

Представители дугинского евразийского течения считают «государства - нации» в их современном виде устаревшей формой организации пространств и народов, характерной для исторического периода ХѴ-ХХ вв. На место «государств-наций» должны прийти новые политические образования, сочетающие в себя стратегическое объединение больших континентальных пространств со сложной, многомерной системой национальных, культурных и хозяйственных автономий внутри. Определенные черты такой организации пространств и народов можно увидеть как в великих империях прошлого (империи Александра Македонского, Римской империи и др.), так и в новейших политических структурах (Европейский Союз, СНГ) [236].

Нынешние государства сегодня имеют перед собой следующие перспективы [237]:

1) самоликвидация и интеграция в единое планетарное пространство с доминацией США (атлантизм, глобализация);

2) противостояние глобализации, попытка сохранить свои администра-

162

тивные структуры (формальный суверенитет) вопреки глобализации;

3) вхождение в надгосударственные образования регионального типа («большие пространства») на основании исторической, цивилизационной и стратегической общности.

Именно третий вариант - евразийский. С точки зрения А. Дугина только такой путь развития способен сохранить все самое ценное и самобытное, что призвано защищать современные государства перед лицом глобализации. В Российской Федерации и СНГ представители этого течения видят ядро будущего самостоятельного политического образования - «Евразийского Союза» и, далее, одного из основных четырех мировых геоэкономических поясов («Евразийский континентальный пояс»).

В области внешней политики А. Дугин и его единомышленники предполагают широкий процесс стратегической интеграции. Воссоздание на основе СНГ солидарного Евразийского Союза - аналога СССР на новой идейной, экономической и административной основе.

Что же касается видения экономики, по их мнению, атлантисты стремятся навязать всем народам мира единую модель экономического устройства, присвоить опыту хозяйственного развития западной части человеческой цивилизации в ХІХ-ХХ вв. статус эталона. Хозяйственным системам других народов атлантисты отказывают в праве на существование, отрывая, таким образом, область хозяйствования от конкретных исторических, национальных и социальных условий.

Представители течения А.Г. Дугина, в свою очередь, утверждают обратное: экономический уклад является производным от исторических, культурных аспектов развития народов и обществ; следовательно, в экономической сфере закономерны многообразие, многоукладность, творческий поиск, свободное развитие. Жестко контролироваться должны лишь масштабные стратегические области, связанные с обеспечением общей безопасности (ВПК, транспорт, ресурсы, энергоснабжение, коммуникации). Все остальные секторы экономики должны развиваться свободно и органично, в соответствии с условиями и традициями конкретных автономий, где непосредственно разворачивается хозяйственная деятельность.

По мнению А.Дугина, экономика евразийства должна базироваться, прежде всего, на следующих принципах:

1) макроэкономическая интеграция и разделение труда в масштабе «больших пространств» («таможенный союз»);

2) создание единых финансовой, транспортной, энергетической, промышленной, информационной систем в пространстве Евразии;

3) органическое сочетание форм хозяйствования (рыночных структур) с общественными, национальными и культурными традициями регионов, отсутствие единообразного экономического эталона в среднем и крупном предпринимательстве;

4) максимальное освобождение рынка товаров и услуг [238].

Кроме того, ни одно платежное средство не должно претендовать на роль

универсальной мировой резервной валюты. Необходимо создать собственную, имеющую хождение на всех территориях, входящих в Евразийский Союз, евразийскую резервную валюту. Никакие другие валюты в качестве резервных в Евразийском Союзе использоваться не должны.

С другой стороны, следует всячески поощрять создание местных платежных и обменных средств, имеющих хождение внутри одной или нескольких соседних автономий. Эта мера сделает неэффективной концентрацию капитала для спекулятивных целей, повысит его обращаемость.

Неоевразийство в социальной сфере означает приоритет принципа общественного над индивидуальным, подчинение экономических моделей стратегическим, социальным задачам. Либеральная логика хозяйствования чужда Евразии, и не стоит путем колоссальных усилий ломать коллективные начала как укорененную черту нашего народа: «Коллективный, общинный принцип ведения хозяйства, привнесения критерия «справедливости» в процесс распределения - является устойчивой чертой нашей экономической истории» [236, с.25].

Развитие культурного процесса неоевразийство видит в новом обращении к глубинам истории, во вплетении изначальных моментов культуры в ткань современных форм. Приоритет в этой области отдается церковному преданию, национальным мотивам, истокам народного творчества, продолжению и возрождению традиций.

В самом начале организационного оформления основной задачей движения «Евразия» провозглашалось создание «Евразийского Союза», смысл которого состоит в том, что он не будет простым объединением разных государств в новое государство (такого же типа), с обязательным роспуском существующих администраций, полным слиянием всех действующих институтов и упразднением центров власти. Не будет «Евразийский Союз» и расширенной версией современной России с ее системой правительственных, административных и политических институтов. «Евразийский Союз» предполагает качественно иную систему управления. Потребуется эволюция существующих структур, постепенное отмирание одних и создание новых, более эффективных. Идеологи движения называли это «третьим путем», который искали отцы-основатели евразийства. Таким образом, можно выделить основные принципы партии «Евразия»:

- радикальный державный патриотизм (на геополитической основе, евразийство против атлантизма и глобализма);

- социальная ориентация (защита интересов «обездоленного большинства» против всесилья олигархии и компрадорской буржуазии);

- «общеевразийский национализм» (термин, позаимствованный у Н.С. Трубецкого), то есть национальное возрождение русского народа, всех народов России;

- союз традиционных конфессий России-Евразии (против глобализации, секуляризации, наступления сект);

- а также регионализм (защита интересов «реальной страны») [239].

164

Хотелось бы отметить тот факт, что представители дугинского евразийского течения с энтузиазмом поддержали в свое время курс Президента РФ В.В. Путина на укрепление российской государственности, на возрождение геополитической мощи российской державы. Кроме того, их одобрения заслужила азиатская составляющая международной политики российского президента: укрепление связей с Китаем, Ираном, Индией, другими странами и народами Востока.

С момента создания различных евразийских течений началось широкое обсуждение их программ и основной деятельности. Многие представители общественно-политических течений в России и стран СНГ выступали и выступают с критикой в их адрес. Примечателен сам набор авторов и изданий, включившихся в ярую антиевразийскую компанию [240] Это:

• историк-эмигрант А. Янов, рассуждающий в таком ключе: евразийство - «имперская идеологическая установка, характерная для выродившегося славянофильства, фундамент коричневой идеологии»;

• газета «Русская мысль», с целой серией статей С.А. Сендерова

• ультранационалистический власовский журнал «Посев», где прямо говорится, что генерал - участник сопротивления тоталитаризму, и никакой «русской цивилизации вообще не существует, а евразийство на руку пантюр- кистам и панисламистам».

Набор аргументов во всех этих изданиях исходит из позиций шовинизма и откровенного расизма.

Более аргументированную критическую оценку евразийству и его течениям в странах СНГ дают многие геополитики западных стран. Так, известный политолог З. Бжезинский отмечает, что «евразийству» был придан академический лоск много и часто цитируемым Львом Гумилевым: историком, географом и этнографом, который в своих трудах подвел мощную научную базу под утверждение, что Евразия является естественным географическим окружением для особого русского этноса, вследствие исторического симбиоза русского и нерусских народов - обитателей степей, который в результате привел к возникновению уникальной евразийской культуры и духовной самобытности. Л.Н. Гумилев предупреждал, что адаптация к Западу грозит русскому народу потерей своего этноса и души. Воспринимая академичность евразийства, З. Бжезинский в то же время не воспринимает в качестве возможного практического воплощения евразийский проект. Он пишет: «Если Россия будет оставаться евразийским государством, будет преследовать евразийские цели, то останется империей, а имперские тенденции надо будет изолировать». И далее: «Мы не будем наблюдать эту ситуацию пассивным образом. Все европейские государства и США должны стать единым фронтом в их отношениях с Россией». Это уже - геополитика НАТО. Известный натовский «миротворец» бывший заместитель госсекретаря США Строуб Тэлбот в таком же духе отмечает: «Не вздумайте повторять путь Александра Невского». И, наконец, нельзя не отметить статью английского ученого Чарльза Кловера в авторитетном журнале «Форин афферс» - органе Совета по международным отношениям США, где он пытался доказать, что евразийство - основа «красно-коричневой коалиции в России - союза ультраправых и ультралевых политиков». В разделе «Большой красный босс» (имеется в виду Г. Зюганов) о лидере КПРФ говорится, что он «искусно соединил этнический национализм с коммунистическим понятием дружбы народов, чтобы зашить все этнические группы Евразии в антилиберальное, антизападное лоскутное одеяло из традиционализма и коллективизма».

Подобные умозаключения западных политиков и ученых вытекают из идеологической природы гегемонизма крупных держав по отношению ко всему остальному миру. Она существовала всегда и была своего рода агрессивным орудием политического противостояния во времена противостояния капитализма и социализма, продолжает существовать и сегодня. Такую ситуацию реально осознавали многие политические лидеры постсоветских стран и стремились строить отношения со всем миром осторожно и избирательно.

В период начала 1990-х годов на всем постсоветском пространстве наступила новая эпоха, вышли на поверхность, стали актуальными и востребованными альтернативные подходы к осмыслению истории и современности. Поэтому совсем не случайно в интеллектуальном сообществе таких стран, как Казахстан, Россия, Беларусь и других произошло возвращение интереса к евразийским идеям. Евразийство конца ХХ века в определенном смысле протянуло руку евразийству начала ХХІ века. Как отметил Н.А. Назарбаев, «если в моей идее ученые видят какую-то связь с теми (эмигрантами), кто за пределами России думал о ее судьбе, я не возражаю» [241]. Однако принципиально важно здесь то, что в 1990-е годы простой реставрации евразийских идей (как повторения воззрений первой половины ХХ века) в новых условиях было явно недостаточно. Следовало обновить евразийские подходы. Необходим был новый взгляд на само сообщество евразийских стран и народов.

Существенно то, что среди всех руководителей государств на постсоветском пространстве в 1990-е годы до уровня евразийства (в модернизированном, трансформированном виде) поднялся только Президент Республики Казахстан. Это произошло в условиях, когда в руководстве практически всех стран СНГ, включая Россию, доминировали по отношению друг к другу узкие, эгоистические, изоляционистские и недальновидные политические настроения [242].

Значимость перспективной идеи, проявляется не в мгновенной поддержке, а в том, что такая перспективная идея, будучи однажды высказанной, может быть востребована в последствии, в частности, тогда, когда к этому будут более подготовлены общества и элиты государств. В конце первого десятилетия нового века мы как раз и подходим к тому рубежу, когда осознание значимости толерантных евразийских идей все больше проникает в интеллектуальные и руководящие круги стран Евразии. Все вышеизложенное, а также насущная необходимость в сохранении и укреплении мер безопасности в регионе делает практическое евразийство крайне важным стратегическим, идейным и социально-политическим инструментом, необходимым элементом нашей внутренней и внешней политики.

Казахстан - уникальное государство в Азии, в котором переплетаются европейские и азиатские корни. Представители разных народов составляют единство в многообразии. Сочетание разных культур и традиций позволяет впитывать лучшие достижения европейской и азиатской культур. Феномен этой республики заключается и в том, что она является одновременно членом и европейских, и азиатских региональных международных и финансовых организаций.

Расположенный в сердце евроазиатского материка, гранича на севере с Россией и на юго-востоке с Китаем, Казахстан, волею судьбы заняв это срединное положение, призван осуществлять многополюсную внешнеполитическую ориентацию. Находясь геополитически на стыке двух цивилизаций, Казахстан издревле впитывал в себя ценности культур и Востока, и Запада. Кроме того, на территории бывшей советской республики проживает многонациональное население, исповедующее несколько религий.

Поэтому не стоит удивляться, что именно в Казахстане родилась идея о создании ЕАС, в состав которого могут войти не только страны бывшего СССР или страны-участницы Содружества Независимых Государств, но и иностранные государства, видящие в интеграции не столько самоцель, сколько общее дело.

Нужно отметить, проект Президента Казахстана Н.А. Назарбаева, находящийся на стадии практического воплощения, нашел поддержку со стороны таких стран, как Россия, Беларусь, Кыргызстан, Украина, и даже Китай положительно оценивает перспективу вхождения в это объединение. В Украине, например, появилась на свет политическая организация - Евразийский социалистический конгресс (1995 г.), цель которого - координировать деятельность политических сил этой ориентации в Евразийском регионе. Несмотря на то, что социалистическая идея основательно скомпрометирована в странах СНГ и Восточной Европы, принципы западноевропейской социал - демократии успешно осуществляются в странах Скандинавии, в Бельгии, Германии, Испании, Франции.

XXI век начинался как эпоха единоличной гегемонии США. США выглядели не просто как бесспорный лидер в стратегии, технологии, экономике, политике, но как высшая и неуязвимая реальность, задающая тон всех основных мировых процессов.

Поражение и развал Советского Союза стали финальным аккордом в быстром вознесении на пьедестал победы державы Западного полушария - Соединенных Штатов Америки - в качестве единственной и действительно первой подлинно глобальной державы. Тем не менее, по мнению известного американского геополитика Збигнева Бжезинского, Евразия сохраняет свое геополитическое значение. Соответственно, вопрос о том, каким образом имеющая глобальные интересы Америка справляется со сложными отношениями между евразийскими державами и, особенно, сможет ли она предотвратить появление на международной арене доминирующей и антагонистической евразийской державы, остается центральным в плане способности Америки осуществлять свое мировое господство.

Таким образом, «Евразия в настоящее время является своеобразной «шахматной доской», на которой ведется борьба за мировое господство», а такая борьба затрагивает, по мнению Бжезинского, геостратегию - стратегическое управление геополитическими интересами [243].

Естественно, что фигурами на этой «великой шахматной доске» выступают евразийские государства. Однако, среди этих фигур активными оказываются Франция, Г ермания, Россия, Китай и Индия, а, например, Великобритания и Япония не попадают в эту группу.

«Активные», как называет их автор, - это те страны, которые имеют собственную геостратегию, и их интересы могут столкнуться с интересами США. Это, по мнению автора, «неугомонные» крупные державы со своими значительными внешнеполитическими амбициями.

В настоящее время США занимают доминирующие позиции в четырех имеющих решающее значение областях мировой власти: в военной области Америка располагает не имеющими себе равных глобальными возможностями развертывания; в сфере экономики остается основной движущей силой мирового развития, даже, несмотря на конкуренцию в отдельных областях со стороны Японии и Г ермании; в технологическом плане США сохраняют абсолютное лидерство в науке и технике. В том, что касается культуры, несмотря на ее некоторую примитивность, Америка пользуется не имеющей себе равных притягательностью, особенно среди молодежи всего мира, - все это обеспечивает Соединенным Штатам политическое влияние, близкого которому не имеет ни одно государство. Именно сочетание всех этих факторов делает Америку единственной «мировой сверхдержавой» в полном смысле этого слова [243, с.36].

Американское глобальное превосходство кроме этого подкрепляется также сложной системой союзов и коалиций, которые буквально опутывают весь мир. Можно сказать, американское превосходство породило новый международный порядок, который не только частично копируют, но и во многих случаях полностью воспроизводят за рубежом.

Большая часть американской системы возникла во время «холодной» войны и была направлена на сдерживание глобального соперника - Советского Союза. Таким образом, она уже была готова к глобальному применению, как только этот соперник самоликвидировался, Америка стала первой и единственной глобальной державой.

Евразия же является крупнейшим континентом на земном шаре и занимает осевое положение в геополитическом отношении. Государство, которое господствует в Евразии, контролировало бы два из трех наиболее развитых и экономически продуктивных мировых регионов. Контроль над Европой почти автоматически повлечет за собой подчинение Африки, превратив Западное полушарие и Океанию в геополитическую периферию центрального континента мира. Около 75% мирового населения живет в Евразии, и, по мнению З.Бжезинского, около 2/3 людей только на территории бывшего СССР выступают сегодня за объединение. Кроме того, на долю Евразии приходится около 60% мирового ВНП и около 3/4 известных мировых энергетических запасов.

Что же касается России, то 3.Бжезинский объективно оценивает ее положение: «Россия... остается крупным геостратегическим действующим лицом, несмотря на ослабленную государственность и, возможно, затяжное нездоровье... Она лелеет амбициозные геополитические цели, которые все более и более открыто провозглашает. Как только она восстановит свою мощь, то начнет также оказывать значительное влияние на своих восточных и западных соседей.. .» [243, с.59].

Таким образом, в региональной гегемонии и глобальном влиянии у США может появиться соперник: потенциальные политические или экономические вызовы американскому преобладанию исходят из Евразии. К счастью для Америки, Евразия слишком велика, чтобы быть единой в политическом отношении. Но если учитывать события последнего десятилетия, то на евразийском пространстве однозначно прослеживается тенденция к многоуровневой интеграции не только в области экономического сотрудничества, но и в плане геополитического объединения. И для США это представляет угрозу.

Поэтому, Евразия - это «шахматная доска», на которой продолжается борьба за глобальное господство. Но именно размеры и многообразие Евразии, а также могущество некоторых ее государств ограничивают глубину американского влияния и масштабы контроля над ходом событий. Фактом остается также то, что Америка слишком демократична дома, чтобы быть диктатором за границей.

Ядерные вооружения существенно ослабили способность войны быть инструментом политики или даже угрозы. Растущая экономическая взаимосвязь государств делает политическое использование экономического шантажа менее успешным. Таким образом, маневрирование, дипломатия, создание коалиций, кооперация и взвешенное применение политических козырей стали основными составными частями успешного осуществления геостратегической власти на «евразийской шахматной доске».

В теории геополитики существует такой термин, как «геополитические центры», то есть те государства, чье значение вытекает не из их силы и мотивации, а скорее из их потенциальной уязвимости для действий со стороны геостратегических действующих лиц. Чаще всего геополитические центры складываются благодаря своему географическому положению, которое в ряде случаев играет особую роль в плане контроля доступа к важным районам, либо возможности отказа важным геостратегическим действующим лицам в получении ресурсов. В других случаях геополитический центр может действовать как щит государства или даже региона, имеющего жизненно важное значение на геополитической арене. Таким образом, идентификация ключевых евразийских геополитических центров, а также их защита, являются

принципиальным аспектом глобальной геостратегии Америки [243, с.55].

В текущих условиях, по утверждению З.Бжезинского, в масштабе всего мира, по крайней мере, существуют пять ключевых геостратегических действующих лиц и пять геополитических центров, которые могут идентифицироваться на новой евразийской геополитической карте. Франция, Германия, Россия, Китай и Индия являются крупными активными фигурами, в то время как Великобритания, Япония и Индонезия не попадают под эту квалификацию. Украина, Азербайджан, Южная Корея, Турция и Иран играют роль принципиально важных геополитических центров, хотя и Турция, и Иран являются в какой-то мере, в пределах своих более лимитированных возможностей, также геостаратегически активными странами.

Франция не только стремится к центральной политической роли в объединяющейся Европе, но и рассматривает себя как ядро средиземноморско - североафриканской группы стран, имеющей единые интересы. Германия все более осознает свой особый статус как наиболее значимое государство Европы - экономический «тягач» региона и формирующийся лидер Европейского Союза. И Франция, и Германия считают, что на них возложена обязанность, представлять интересы Европы при ведении дел с Россией [243, с.57].

В течение нескольких десятилетий США упорно налаживали связи с Европой. Так, Организация Североатлантического договора (НАТО) связывает в настоящее время наиболее развитые и влиятельные европейские государства с Америкой, превращая Соединенные Штаты в главное действующее лицо даже во внутриевропейских делах.

Что же касается самой Европы, то в данный момент она является естественным союзником Америки. Но дальнейшие достижения в области политического объединения этого региона могут привести к созданию единой структуры, объединяющей 400 млн. человек. Такая Европа неизбежно станет мировой державой, и уже будет считаться не союзником, а соперником США в осуществлении мирового господства. И, стоит отметить, что США чувствуют эту опасность.

Но с другой стороны, Европа также служит «трамплином» для дальнейшего продвижения демократии вглубь Евразии. Расширение Европы на восток может закрепить демократическую победу 1990-х годов. В итоге, такая Европа могла бы стать одной из важнейших опор поддерживаемой Америкой крупной евразийской структуры по обеспечению безопасности и сотрудничества.

Однако, прежде всего, Европа является важнейшим геополитическим плацдармом Америки на европейском континенте. На той стадии американо - европейских отношений, когда союзные европейские государства все еще в значительной степени зависят от обеспечиваемой американцами безопасности, любое расширение пределов Европы автоматически становится также расширением прямого американского влияния. И, наоборот, без тесных трансатлантических связей главенство Америки в Евразии сразу исчезнет.

Когда-то три основных момента явились политическим толчком к объединению Европы, а именно: память о двух разрушительных мировых войнах, желание экономического оздоровления и отсутствие чувства безопасности, порожденное советской угрозой. Однако к середине 1990-х годов, эти моменты исчезли. Дело объединения Европы все в большей мере поддерживается бюрократической энергией, порождаемой большим организационным аппаратом. Идея объединения все еще пользуется значительной народной поддержкой, но ее популярность падает, в этой идее отсутствуют энтузиазм и понимание важности цели.

Это положение предоставляет Соединенным Штатам особую возможность для решительного вмешательства. Оно делает необходимым американское участие в деле объединения Европы, поскольку в противном случае, процесс объединения может приостановиться и даже постепенно пойти вспять.

Центральный для Америки вопрос - как построить Европу, основанную на франко-германском объединении, Европу жизнестойкую, по-прежнему связанную с США, которая расширяет рамки международной демократической системы сотрудничества, отчего в большой мере зависит осуществление американского глобального первенства.

Если Европа преуспеет как в процессе интеграции, так и в процессе расширения, и если Россия тем временем успешно справится с процессом демократической консолидации и социальной модернизации, то в определенный момент Россия может стать подходящей кандидатурой для установления более органичных взаимоотношений с Европой. Это, в свою очередь, может сделать возможным окончательное объединение трансатлантической системы безопасности с системой безопасности трансконтинентальной [243, с.106].

Для США долгосрочная задача состоит в следующем: каким образом оказать поддержку демократическим преобразованиям в России и ее экономическому восстановлению и в то же время не допустить возрождения вновь евразийской империи, которая способна помешать осуществлению американской геостратегической цели формирования более крупной евроатлантической системы, с которой в будущем Россия могла бы быть прочно и надежно связана. Проще говоря, Соединенные Штаты добиваются «реорганизации межгосударственных отношений во всей Евразии... чтобы в результате на континенте было не одно ведущее государство, а много средних, относительно стабильных и умеренно сильных... но обязательно более слабых по сравнению с США, как по отдельности, так и вместе» [244].

Что же касается «ближнего зарубежья» России, потеря Украины явилась геополитически важным моментом по причине существенного ограничения геостратегического выбора России. Даже без прибалтийских республик и Польши Россия, сохранив контроль над Украиной, могла бы все же попытаться не утратить место лидера в решительно действующей евразийской империи, внутри которой Москва смогла бы подчинить своей воле неславянские народы южного и юго-восточного регионов бывшего Советского Союза

«Для Америки Россия слишком слаба, чтобы быть ее партнером, но, как и прежде, слишком сильна, чтобы быть ее пациентом. Более всего вероятна ситуация, при которой Россия станет проблемой, если Америка не разработает позицию, с помощью которой ей удастся убедить русских, что наилучший выбор для их страны - это усиление органических связей с трансатлантической Европой» [ 243, с. 95].

Как для Европы, так и для Америки национальная и демократическая Россия является желательным с геополитической точки зрения субъектом, источником стабильности в изменчивом евразийском комплексе.

Как отмечает в своем исследовании казахстанский ученый О.А. Курамы- сов «Американское мировое первенство уникально по своим масштабам и характеру, это гегемония нового типа. И каким образом Соединенные Штаты управляют главными геостратегическими фигурами на евразийской шахматной доске и расставляют их, а также как они руководят ключевыми геополитическими центрами (а это имеет жизненно важное значение для длительной и стабильной ведущей роли Америки в мире), стало абсолютно ясно после событий 11 сентября 2001 года в США»[ 26, с.48].

Несмотря на всю трагичность ситуации, получилось так, что падение двух башен WTC спасло «новую экономику» США. Г еополитическая и ядерная мощь США вновь получает легитимность, как в международной политике, так и в сознании американцев. Перед лицом новой угрозы - «международного терроризма» - оправданы любые расходы на вооружение, необходимость НПРО, дальнейшее развитие ВПК и так далее. Все это предоставляет концептуальную базу для того, чтобы дать новый импульс развитию ВПК и связанных с ним отраслей - своеобразного ядра реального сектора американской экономики [26, с.51]

В международной сфере стратегическая роль США также укрепляется, поскольку продолжение взимания Америкой «ядерной ренты» с союзных блоков Европы и Азии приобретает новый весомый аргумент. Защищая себя от угрозы «международного терроризма», США защищают всех остальных, а, следовательно, «все остальные» должны платить за то, чтобы «защитник» был силен, могущественен и во всеоружии. Экономическая конкуренция между геоэкономическими зонами, уже грозившая перерасти в политические трения с Европой в новой ситуации отступает на второй план. Перед лицом «нового вызова» она может быть проинтерпретирована не больше, не меньше, как «косвенное пособничество международному терроризму». Вашингтон отныне волен сказать Европе: «международный терроризм» развязал Третью мировую войну, и мы в наших отношениях переходим к логике военного времени.

Справедливо по этому поводу приводит данные О.А. Курамысов, когда указывает, что именно это и имел в виду президент США Дж. Буш-младший, когда в ультимативной форме заявил, что «все страны мира должны в этой критической ситуации определиться - с кем они в этот решительный час: с

Вашингтоном или с «международным терроризмом. Или-или, третьего не дано». Таким образом, логика Третьей мировой войны приходит на помощь США именно в тот критический момент, когда их планетарная глобальная функция поставлена под вопрос. И здесь очень важно понять, что однополярному миру под единоличной гегемонией США накануне 11 сентября 2001 года угрожал не «международный терроризм», а естественная перспектива мирной и мягкой эволюции главных геополитических субъектов - Евросоюза, России, Китая, Индии, Ирана, Японии, стран Тихоокеанского региона и арабского мира в самостоятельные автономные структуры, образующие многополярный ансамбль, где США отводилась почетная, но отнюдь не главная роль [26, с.54].

Поэтому вполне объяснимо то давление, которое оказывала Америка на страны Европы («кто не с нами - тот против нас»), а также становятся ясны причины, которыми руководствовались Соединенные Штаты, влияя на Россию и страны СНГ: под предлогом «общего противостояния терроризму» ослабить геополитический суверенитет России, лишить ее возможности в дальнейшем проводить самостоятельную региональную политику. Стратегической задачей США в среднеазиатском регионе является недопущение укрепления стратегического, политического, военного и экономического евразийского блока, к которому почти вплотную подошли страны СНГ.

Таким образом, с геополитической и экономической точек зрения, Америка может отныне под вполне благовидным предлогом требовать от своих реальных конкурентов (оказавшихся в роли невольных союзников) уступок в тех сферах, которые наиболее чувствительны для сохранения и укрепления американского гегемонии. Такого рода требования руководители большинства крупных мировых держав или блоков государств получили сразу же после 11 сентября 2001 года.

В каждом конкретном случае эти требования были сформулированы по - своему. Евросоюзу и американским стратегическим партнерам в Тихоокеанском регионе (Япония и прочие) предлагалось затормозить выход из долларовой зоны или диверсификацию валютных вкладов, а также оплатить военные расходы коалиции. Вместе с тем, недвусмысленно предлагалось забыть о повышении политической или геополитической самостоятельности, об альтернативной модели глобализации, о многополярном мире [245]. Таково мнение многих российских, да и казахстанских ученых политологов, но стоит заметить, зарубежные интеллектуалы придерживаются аналогичного мнения. Так, например, Жан Павулеску в статье «Оккупация Афганистана и Пакистана. США - удар по евразийской оси» пишет о том, что «единственной преградой США на пути осуществления своих гегемонистских планов является возможное побуждение «Большого Континента» Евразии для того, чтобы исполнить свое метаисторическое предназначение» [245, с.98].

К сожалению, в настоящее время, «большой Континент» не способен эффективно противостоять гегемонистским планам, и мешают этому, замедляют этот процесс как объективные экономические, культурно-политические, национальные и религиозные реалии, так и политико-стратегические происки США и тех, кто держится в тени этой сверхдержавы.

Объединяющим центром борьбы против мирового господства одной сверхдержавы должна выступить, по мнению Ж.Павулеску, «Новая Россия» Владимира Путина, также как некогда в роли этого центра выступала Франция генерала де Голля. Несомненно, что Россия собирается включить в эту борьбу и Германию, потому как остальные страны как Западной, так и Восточной Европы все еще подчинены господству США [245, с.67].

Евразийство сегодня существует в крайне сложной международной ситуации. В настоящее время евразийский принцип «цветущей сложности» является точным аналогом многополярности (в противовес атлантизму и однополярной гегемонии США), о которой говорится в доктрине национальной безопасности Казахстана и Российской Федерации. Как прежде советское государство строилось на евразийском сочетании различных самобытных элементов, так и теперь, уже на международной арене, Казахстан выступает как поборник сложного, многополюсного мира. Можно сказать, что сама концепция нашей национальной безопасности заключает в себе фундаментальный принцип евразийства.

Евразийцы утверждали, что вся мировая история последнего тысячелетия показывает противоположность «пестрого» евразийского мира и западной цивилизации. Евразийцы считали, что это противостояние никуда не исчезло и исчезнуть не может. И именно здесь евразийцы подошли вплотную к основному закону геополитики, утверждающему, что между евразийской метацивилизацией, ядром которой выступает Россия, и западным атлантическим сообществом изначально существует неснимаемое противоречие. Противоречие, при котором исключен любой продуктивный синтез или жизнеспособный стратегический альянс. Это особенно очевидно сегодня, когда Запад игнорирует российские интересы в Восточной Европе, расширяет военные, блоки, проводит собственную, не учитывающую российские интересы политику на Кавказе.

По мнению евразийцев, никакое изменение политического строя России, никакое приспособление ее идеологии к «общечеловеческой» (на самом деле «западной», точнее, «американской») не избавит государство от жесткой оппозиции со стороны Запада. Любопытно, что тезис евразийцев подтверждает идеолог современного Запада Збигнев Бжезинский. В своей книге «Великая шахматная доска» он недвусмысленно заявляет, что «для американца «хорошая Россия» - это несуществующая Россия». Россия расчлененная, разбитая на несколько секторов и освоенная соседними государствами [243, с. 116].

По нашему убеждению не только Россия связывает свое будущее с евразийством в широком смысле этого слова, но и наша республика. Политическая и экономическая подоплека такого выбора для Казахстана не случайна. Рассмотрим основные причины, которые делают евразийскую инициативу Президента Н.А. Назарбаева наиболее перспективной в геополитическом и экономическом отношении.

Во-первых международная обстановка современности развивается в условиях глобализации, которая напрямую связана с укреплением ведущих позиций мирового господства Соединенных Штатов Америки. Одновременно происходит и процесс мощного развития нашего ближайшего соседа - Китая. Эта крупнейшая в мире страна развивается по оценкам специалистов со скоростью 8-10 % в год. Для сравнения можно привести подобные показатели США - 4-6 % в год, что в четыре раза больше чем весь годовой российский бюджет и в десятки раз больше всего казахстанского годового дохода. Темпы развития Китая поражают не только специалистов и политиков, но и широкую общественность всего мира. По прогнозам аналитиков, если развитие будет продолжаться в том же темпе через 10 лет возможно Китай обойдет Америку и займет первое место в мире по производству валового внутреннего продукта. Уже сегодня по этому показателю и по вооружениям Китайская республика обходит многие государства, а по численности армии уже занимает первое место в мире. Предполагается, что одновременно с США в ближайшее время возникнет новый мощный геополитический центр - Китай. А Казахстан находится между Россией и Китаем. Отсюда вытекает, что первоочередным вектором интеграционных процессов для нашей страны является евразийский. Уместно ли для нашего государства ориентироваться в первую очередь только на Америку и Европу, тогда как евразийство выступает своего рода гарантом стратегического партнерства с Россией.

Во-вторых, Казахстан обладает огромным территориальным пространством и природными ресурсами, что не может не привлекать внимание со стороны мировых гегемонов.

В-третьих, Казахстан является одним из лидеров в Центральной Азии, что предполагает его активные позиции по созданию «пояса безопасности», наряду с сохранением лидерских позиций в регионе.

В-четвертых, большое значение имеет и принадлежность Казахстана не только к евразийскому миру, но и к исламскому. Сегодня не снята с повестки дня угроза со стороны радикального фундаментализма и религиозного экстремизма. Только адекватная политика и сильные интеграционные позиции позволяют Казахстану прогрессивно развиваться. Географическое соседство с центральноазиатскими республиками, в большинстве которых происходят сложные политические процессы обустройства власти, предполагает создание мощного стратегического союза направленного на поддержание стабильности в регионе.

В-пятых территория Казахстана представляет огромный интерес, с ней связаны перспективы создания новых трансконтинентальных магистралей, которые свяжут Восток с Западом.

В-шестых, наша республика имеет уникальные потенциальные возможности в энергетике, что привлекает к ней интерес со стороны крупнейших энергетических держав.

В-седьмых, республика является одной из передовых государств в мире по космическим проектам и обладает колоссальным потенциалом для развития космических технологий.

В-восьмых, Казахстан представляет собой перспективную «диалоговую площадку» между представителями различных этносов, религиозных конфессий для всего евразийского пространства.

В-девятых, политические позиции нашего государства, личный вклад Президента страны Н.А. Назарбаева в укрепление сотрудничества и доверия не только в Азиатском регионе, но и в таких авторитетных международных организациях как ОБСЕ и ОИК свидетельствуют о многовекторности, осуществляемой внешней политики.

Таким образом, идея евразийства получила поддержку ведущих политиков, общественных деятелей и ученых не только в России и странах- участницах СНГ, но и вызвала положительные отклики за границей.

Казахстан сегодня заявил о себе не только как независимое государство в ряду остальных, но как уникальный лидер евразийской интеграции, объединившей целый континент, континент стратегический, культурный и духовный.

Рассмотрев динамику развития евразийской мысли и евразийских течений до настоящего времени, можно сделать вывод о том, что евразийская идеология не только не потеряла своей актуальности, но способствовала образованию мощного политического движения, стала частью государственной политики и приобрела многочисленных сторонников. Также стоит отметить, что евразийские идеи получили широкое распространение в современной политике, истории, политологии и политической публицистике Казахстана и России.

Примечательно, что идеи евразийства используют в своих программах общественно-политические движения и партии различных ориентаций - от радикально-демократических до радикально-правовых.

Несмотря на значительный разброс мнений, высказываемые представления продолжают развиваться ранее сложившиеся традиции, модернизированные и дополненные новыми аргументами, ибо конкретный и концептуальный анализ этой проблемы представлен уже «неозападничеством» и «востокоцентризмом». Сегодня в идейную жизнь начинают входить и евразийские представления, хотя есть и немало их противников, убежденных в чуждости евразийства природе народов стран СНГ, в частности, Казахстану.

В этой связи необходимо подчеркнуть, что СССР как единое государство вне зависимости от режимов, которые складывались на протяжении его развития, способов присоединения новых республик-государств и народов, формировалась как некая целостность, различные регионы которой развивались по схожим законам, имели общие правила жизни. СССР как Евразия складывался как симбиоз народов, взаимно дополняющих друг друга в различных сферах жизни. За время своего сосуществования они, объединяясь в различные государственные образования, выработали уникальную культуру, сравнимую с культурными сверхмассивами. Это взаимопереплетение судеб и культур, совместное проживание и выживание создали между народами Евразии позитивную этническую общность, чувство внутренней симпатии и тяготения, выработало общую систему ценностных ориентации, мироощущения и способа мышления. Духовно-культурное единство Евразии обусловлено также исторически сложившимся разделением труда, которое определило структуру ее экономики. И последнее - это геополитический фактор, о большом значении которого всегда говорили евразийцы. Ведь Евразия геоисторически представляет «срединный материк», «континент-океан», и нарушение законов ее развития всегда чревато серьезными последствиями для мира в целом.

Поэтому при всей нашей полиэтничности и поликультурности перед народами Евразии, и в частности, Республикой Казахстан стоит задача осознания своих коренных интересов и принадлежности к общности более широкого порядка. Это обуславливается не только интересами Казахстана и России, но и более глубинными причинами общецивилизованного свойства.

Общекультурная ценность евразийской общности связана с тем, что она может открыть дорогу к эволюции так называемого Содружества Независимых Государств в новый межнациональный союз народов бывшего СССР с сохранением независимости, либо к созданию других межгосударственных объединений (куда будут входить и иностранные государства), имеющих широкие перспективы развития. На авансцену истории выходят новые геополитические и геокультурные общности, которые стараются решить не только общие проблемы, но и стать новыми культурно- и экономически доминирующими регионами мира. Яркий пример тому - объединяющаяся Европа.

И потому сегодня, в условиях глубинных перемен нашим народам дается исторический шанс для выработки своей адекватной национальной идеи, своего, особенного пути развития. И представляется, что той культурноисторической перспективой, вокруг которой произойдет согласие различных народов, разных социально-политических сил выступает евразийская идея, которая по твердому убеждению Президента Казахстана Н.А. Назарбаева должна стать основой Евразийского Союза.

Все вышеизложенное, а также насущная необходимость в укреплении сотрудничества и доверия в регионе делает евразийство крайне важным стратегическим, философским и социально-политическим инструментом, необходимым элементом нашей внутренней и внешней политики. Вот что имел, прежде всего, Президент Н.А. Назарбаев усиленно продвигая к осуществлению свой проект Евроазийского союза. На сегодняшний день, на наш взгляд, лучшей формы интеграции для постсоветских стран не существует.

Таким образом, в исследовании евразийских течений на постсоветском пространстве рассмотрено множество аспектов и подходов. В качестве системного, затрагивающего современные процессы и тенденции интеграции на евразийском пространстве, можно назвать евразийское течение казахстанского формата, получившее официальный статус государственной политики.

3.2