Практика Суда Европейского Союза по делам в сфере обеспечения энергоэффективности и использования возобновляемых источников энергии

Суд должен был дать ответ на вопрос: нужно ли толковать положения вышеназванной Директивы и Регламента таким образом, который означает, что обязательство продавца гарантировать, что каждый телевизор маркирован соответствующей этикеткой, содержащей информацию об энергоэффективности, применяется только к технике, размещенной на рынке с 30 ноября 2011 года.

В итоге Суд ЕС поддержал позицию земельного суда Мюльхаузена, отметив, что исходя из определения понятия «размещенный на рынке» (placed on the market), под которым понимается «обеспечение доступности продукции впервые на рынке ЕС с целью её распространения или использования в рамках Союза, будь то за вознаграждение или бесплатно и независимо от способа продажи» и точного указания в делегированном Регламенте на дату, с которой связывается необходимость обязательной маркировки энергоэффективности, телевизоры, поступившие в продажу до 30 ноября 2011 года, не подлежат такой маркировке. При принятии такого решения Суд руководствовался не только положениями делегированного Регламента, но и Директивы 2010/30/ЕС, которая его дополняет.

При этом необходимо принять во внимание, что делегированные Регламенты, принимаемые в дополнение к Директиве 2010/30 и содержащие конкретные требования и правила маркировки применительно к отдельным видам продукции, потребляющим энергию, становились предметом исков об

аннулировании.

энергоэффективности пылесосов . Указанный иск был отклонен Судом ЕС по следующим основаниям.

Во-первых, в отношении претензий компании относительно того, что Регламентом в противоречие Директиве 2010/30/ЕС не предусмотрено обязательство по предоставлению информации об использовании расходных материалов (в частности, фильтров и мешков для сбора пыли), Суд отметил, что статья 1 (2) Директивы 2010/30/ЕС применяется к «связанным с использованием продуктов, которые прямо или косвенно потребляют энергию и, в соответствующих случаях, иные ресурсы в процессе эксплуатации». При этом под «иными ресурсами» понимают «воду, химикаты и другие вещества, которые используются в процессе эксплуатации продукта». По смыслу указанной Директивы в понятие «иные ресурсы» никак не могут быть включены фильтры и мешки для сбора пыли, используемые как расходные материалы (consumables).

Во-вторых, британская компания указывала на противоречие указанного Регламента принципу равного отношения (equal treatment). Регламент предусматривал возможность проверки эффективности очистки и его производительности только в отношении пылесосов с мешком для сбора пыли, не принимая во внимание другие виды пылесосов. Тем не менее, суд не увидел здесь противоречия, поскольку исходя из технических характеристик пылесосов без мешка для сбора пыли и циклонных пылесосов объективно нет необходимости предусматривать проведение проверки их производительности. Указанный вывод полностью соответствует ^{[204] [205] требованиям Директивы 2010/30/ЕС, которая призывает руководствоваться критерием объективности при указании на продукции необходимой информации (по смыслу Директивы и устоявшейся судебной практики такая информация должна быть объективно необходимой).}

С деятельностью ЕС в области энергоэффективности и энергосбережения тесно связано такое направление энергетической политики Европейского Союза как стимулирование потребления возобновляемых (альтернативных) источников энергии. Под возобновляемыми источниками понимаются альтернативные источники энергии, не связанные со сжиганием топлива (ветер, солнце, волны и источники гидроэнергии, источники геотермальной энергии, биомасса, биогазы, газ из органических отходов, газы сточных вод). 23 апреля 2009 года Европейским Парламентом и Советом была принята Директива 2009/28/ЕС о стимулировании потребления энергии из возобновляемых источников^[206], ознаменовавшая комплексный подхода в регулировании отношений в сфере нетрадиционной энергии отменив ранее действовавшие Директиву 2001/77/ЕС от 27 сентября 2001 года о стимулировании поступления электричества, произведенного из возобновляемых источников энергии, на внутренний рынок электроснабжения^{[207] [208]} и Директиву 2003/30/ЕС от 8 мая 2003 года о поддержке

использования биологического топлива и других возобновляемых

221

источников энергии на транспорте .

Директива 2009/28/ЕС предусматривает, что от государств-членов требуется повышение доли производства возобновляемой энергии до 20% общей доли потребляемой энергии к 2020 г. В отношении биотоплива была установлена специальная цель - повысить долю производства биотоплива до 10% общей доли энергии, потребляемой транспортными средствами, к 2020 г. Комиссия разъяснила, что различие в требованиях объясняется тем, что биотопливо является наиболее дорогостоящим в производстве альтернативным источником энергии, но в тоже время остается единственным энергоресурсом, который можно использовать для передвижения транспорта . Она устанавливает правила взаимного информирования государств-членов о развитии энергетической политики в отношении возобновляемых источников энергии, совместных проектов по развитию таких источников энергии, административных процедур доступа производителей энергии из возобновляемых источников к общим сетям доставки (в частности, сетям по доставке электроэнергии). Также, в соответствии со ст. 4, данная Директива обязывает государства-члены составлять планы по развитию нетрадиционных источников энергии, по увеличению общей доли энергии из ВИЭ в общем количестве произведенной энергии. Европейская комиссия рассматривает такие планы государств- членов и впоследствии может предоставить рекомендации по реализации планов действий. Директива предусматривает в ст. 3 и 5, что должны включать такие планы действий. Эти документы помимо всего прочего в обязательном порядке должны определять источники финансирования деятельности по увеличению доли возобновляемых источников энергии в общем производстве и потреблении энергии.

Безусловно, Директива 2009/28/ЕС, будучи комплексным актом, регулирующим отношения в сфере альтернативной энергии, является прогрессивным документом в данной области. Особенность его заключается в том, что он предусматривает подавляющее большинство полномочий в сфере ВИЭ за государствами-членами, в то время как на наднациональном уровне устанавливаются цели, перечень раскрываемой информации и некоторые нормативно-технические основы, без которых невозможно ^[209] нормальное функционирование отрасли (система сертификации, обеспечение доступа энергоносителей к сети и др.).

Директивой 2009/28/ЕС не исчерпывается перечень нормативных актов, направленных на регулирование отношений в сфере ВИЭ. Правовую базу такого регулирования составляют также более 10 стандартов EN106, а также Решение Европейской Комиссии 2009/548/ЕС от 30 июня 2009 г., устанавливающее шаблон для Национального плана действий по возобновляемой энергии, согласно Директиве 2009/28/ЕС Европейского Парламента и Совета^[210]. Также нужно обратить внимание и на Директиву 2003/96/ЕС от 27 октября 2003 г. о реструктуризации рамок Сообщества по налогообложению энергетической продукции и электричества.^[211] Она впервые вводит механизм «зеленых налогов», который в значительной степени направлен на стимулирование рационального использования энергоресурсов и использование альтернативных источников энергии. Не вызывает сомнений, что введенный Директивой механизм отражает экономический метод регулирования в области обеспечения надежности энергоснабжения путем существенного влияния на ценообразование в энергетическом секторе. Заменив собой ранее действовавшее законодательство в данной сфере, она распространила действие своих положений не только на нефтепродукты (как это было ранее), но и на природный газ, уголь и электроэнергию. Однако акцизному сбору не подлежат данные продукты, если они используются в качестве сырья или в электролитических и металлургических процессах. При этом Директива 2003/96/ЕС устанавливает минимальные уровни налогообложения по различным видам топлива, углю, природному газу и электричеству, а также предусматривает условия применения льготных ставок налогообложения к данным продуктам.

В области правового регулирования альтернативных источников энергии Суд ЕС располагает довольно обширной судебной практикой. Значительное число дел было возбуждено по преюдициальным запросам национальных судов, что лишний раз свидетельствует о возникновении у судебных органов государств-членов сложностей в применении нормативного материала Союза, регулирующего новую для него сферу деятельности. При этом одним из наиболее ярких, революционных дел, касающихся возобновляемых источников энергии, стало дело «Alands

ЛЛГ

Vindkraft AB v. Energimyndigheten» .

Суд Европейского Союза признал совместимым с законодательством ЕС возможность введения территориальных ограничений, применяемых в национальных планах поддержки производства энергии из возобновляемых источников. Был поставлен вопрос: может ли государство-член ограничить участие в национальном плане поддержки генерации возобновляемой энергетики производителей, действующих на его территории. Государства- члены, предусмотревшие значительное стимулирование производства энергии из ВИЭ, скорее всего, приветствовали решение Европейского суда о возможности таких территориальных ограничений.

Выводы Суда ЕС были основаны на актуальной законодательной базе, применимой к возобновляемым источникам энергии, в частности, Директивы 2009/28/ЕС. В случае существенного изменения нормативного регулирования в ЕС, решение суда может быть не применимым.

Субсидирование производства «зеленой» энергии в ЕС ложилось на плечи государств. Несмотря на предусмотренные Директивой 2009/28/ЕС механизмы содействия развитию сотрудничества между государствами- членами в целях согласования их планов стимулирования генерации альтернативной энергетики и усилия Европейской Комиссии по мотивированию использования таких механизмов, государства-члены до сих не очень уж охотно их применяют. Такое нежелание сотрудничать может ^[212] быть связано с тем, что многие (если не все) государства-члены рассматривают субсидирование производства возобновляемой энергии в качестве легального способа поддержать свою экономику и не склонны разделять финансовые преимущества с другими государствами-членами.

Проанализировав положения Директивы 2009/28/ЕС можно было бы сделать вывод, что в отсутствие конкретного механизма сотрудничества между двумя или более государствами-членами, только отечественные производители электроэнергии из ВИЭ будут иметь право участвовать в национальных планах поддержки использования возобновляемых источников энергии. Но компания Alands Vindkraft AB искал одобрения со стороны шведского регулятора участвовать в шведской схеме поддержки ВИЭ, в частности производства ветроэнергетики установками, расположенными в Финляндии.

Шведский регулятор отклонил ходатайство ALANDS на том основании, что участие в национальной схеме поддержки возможно лишь в отношении установок, расположенных на территории Швеции. ALANDS подал апелляцию против решения шведского регулятора в национальный суд, утверждая, что его ветропарк снабжает Швецию электроэнергией из ВИЭ и что исключение из схемы поддержки стало бы примером дискриминации и нарушением принципа свободы передвижения товаров, закрепленного в статье 34 ДФЕС. Шведский суд передал дело на рассмотрение в Суд ЕС для предварительного решения вопроса о толковании Директивы 2009/28/ЕС и его связи со статьей 34 ДФЕС.

Любопытно отметить, что Генеральный адвокат разделил позицию ALANDS и призвал Суд ЕС признать недействительным положение Директивы 2009/28/ЕС, позволяющее государствам-членам ограничивать доступ к своим национальным схемам поддержки использования возобновляемых источников производителям, чьи установки были расположены в пределах их территории. В отступление от сложившейся практики Суд ЕС не стал следовать мнению Генерального адвоката.

В своем решении Суд ЕС постановил, что актуальные нормативные акты Союза не запрещают принятие национального законодательства, ограничивающего участие в национальной схеме поддержки ВИЭ производителям альтернативной электроэнергии, действующего в пределах территории государства-члена.

Придя к этому выводу, суд отклонил аргумент, выдвинутый шведским и немецким правительством, согласно которому субсидирование производства «зеленой» энергии должно быть гармонизировано таким образом, чтобы была возможность оценить на предмет соответствия положениям Директивы 2009/28/ЕС любую национальную меру. По мнению Суда ЕС, Директива 2009/28/ЕС далека от обеспечения всестороннего согласования национальных схем поддержки для производства альтернативной энергии, и, следовательно, не исключает возможности рассмотрения территориальных ограничений в рамках таких схем в свете статьи 34 ДФЕС.

Суд определил, что территориальные ограничения, изложенные в шведском законодательстве, представляет собой меру, имеющую эффект, эквивалентный количественным ограничением на импорт, который является несовместимым с требованиями статьи 34 ДФЕС. Тем не менее, в отступление от позиции Г енерального адвоката, судебный институт постановил, что такое ограничение на свободное передвижение товаров может быть оправдано по соображениям охраны окружающей среды и пришел к выводу, что норма шведского закона не является несовместимой с правом ЕС.

Судом было подтверждено, что его мнение основано на текущем законодательстве ЕС, посвященному ВИЭ. Таким образом, может оказаться, что при изменении нормативной базы, поменяются и выводы судебного института.

Вопросы совместных проектов государств-членов в области производства энергии из ВИЭ были также затронуты в деле «Essent

Belgium NV v. Vlaams Gewest»^{[213] [214]. Дело было рассмотрено в рамках преюдициальной юрисдикции.}

Бельгийская компания осуществляла поставку электроэнергии потребителям Фландрии, импортируемую из Нидерландов и произведенную из ВИЭ. Ввиду того, что «зеленое» электричество, поставляемое из другого государства-члена, в результате последовательных изменений законодательства было исключено из схемы, предусматривающей бесплатное распространение такой энергии по территории Бельгии, бельгийская сторона обратилась в суд Брюсселя с исками к Нидерландам с тем, чтобы противная сторона компенсировала ущерб, причиненный вышеназванными изменениями. В этой связи бельгийский суд решил обратиться с запросом в Суд ЕС относительно соответствия положений измененного национального законодательства, в том числе требованиям Директивы 2001/77/ЕС.

Суд пришел к выводу, что вышеназванные национальные нормы противоречат требованиям статьи 3 и 4 упомянутой Директивы. Судебным институтом было отмечено, что бесплатное распространение энергии, произведенной на территории другого государства-члена по смыслу Директивы не может рассматриваться в качестве национальной меры, прямо или косвенно поддерживающей производителей зеленой энергии. Она не приводит однозначно к увеличению производства электроэнергии из ВИЭ. Более того, Директива предусматривает перечень мер поддержки (зеленые сертификаты, субсидирование, льготы), которые, как показывает практика, не дополняются собственными оригинальными механизмами государств- членов. Указанное национальное законодательство, таким образом, подлежало отмене.

О национальных планах действий по стимулированию производства энергии из ВИЭ шла речь и в деле «Green Network SpA v. Autorita per l’energia elettrica e il gas» . Согласно материалам дела, компания Green

Network поставляла в Италию электроэнергию, производимую из ВИЭ установками, расположенными в Швейцарии. Указанная компания обратилась к национальному регулятору с заявлением освободить её от приобретения т.н. зеленых сертификатов в отношении электричества, импортируемого из Швейцарии. Однако регулятором указанная просьба была отклонена на том основании, что между Италией и Швейцарией на тот момент не было заключено соответствующее соглашение, и Green Network должна была приобрести зеленых сертификатов на сумму 2 367 792 евро. Поскольку указанная компания отказалась покупать сертификаты, на неё был наложен штраф. Green Network обратилась в окружной суд Ломбардии с целью оспорить наложение штрафа, поскольку заключение двустороннего соглашения с третьей страной (коей является Швейцарская Конфедерация) относится к исключительной компетенции ЕС и не зависит только лишь от волеизъявления государств-членов. Итальянский суд обратился с преюдициальным запросом в судебный институт ЕС.

Суд должен был, помимо прочего, выяснить, исключает ли статья 5 Директивы 2001/77/ЕС принятие национального законодательства предусматривающего освобождение от обязанности приобретения зеленых сертификатов за счет введения на национальный рынок электроэнергии, импортированной из третьего государства, с помощью предварительного заключения между государством-членом и третьей страной соглашения, согласно которому импортируемая электроэнергия должна иметь гарантированное происхождение из ВИЭ. По итогам рассмотрения дела Судом был сделан вывод о том, что подобное положение не соотносится ни с первичным правом ЕС, ни с положениями Директивы 2001/77/ЕС. Судебный институт счел возможным сослаться в подтверждение своих заключений на текст преамбулы к Директиве 2009/28/ЕС, заменившую вышеупомянутую Директиву, отмечающей, что законодательство ЕС, предусматривающее условия, при которых осуществляется производство альтернативной энергии в третьей стране и импортируется на территорию государства-члена может на основании двустороннего соглашения между ними быть принято во внимание государством-членом для достижения установленного объема производства электроэнергии из ВИЭ, а также положения Директивы 2001/77/ЕС о том, что заключение двусторонних соглашений о сотрудничества в сфере ВИЭ возможно только в случаях, предусмотренных Директивой.

В деле «Essent Belgium NV v. Vlaamse Reguleringsinstantie voor de Elektriciteits- en Gasmarkt» компания-поставщик электроэнергии (Essent) обязалась выдавать предприятию VREG ежегодно определенное количество зеленых сертификатов. Для исполнения указанного обязательства Essent помимо прочего выдала VREG гарантии происхождения, удостоверяющие производство энергии из ВИЭ в Нидерландах и Норвегии соответственно. Поскольку национальное законодательство Бельгии предусматривало, что только сертификаты, выданные в соответствии с его положениями, признаются действительными для осуществления обязательства по квотированию, на бельгийскую компанию Essent был наложен штраф. Essent обратилась в суд первой инстанции Брюсселя с целью оспорить наложенный штраф.

Национальный суд отметил, что поскольку розничные поставщики энергии обязались покупать сертификаты у VREG, они не имели возможности обращаться к операторам, действующим за рубежом, в результате чего судом констатировалось наличие ограничения, имеющего равнозначный эффект количественному ограничению импорта (в данном случае сертификатов). Также, по мнению суда, гарантии происхождения не могут приравниваться к зеленым сертификатам, соответственно, они не дают права на получение выгоды от использования национальных механизмов поддержки производства экологически чистой энергии. Г арантии

происхождения, равно как зеленые сертификаты рассматривались стороной, ^[215] инициирующей разбирательство, как товар (goods), на которые распространяют свое действие нормы, регулирующие внутренний рынок ЕС.

Компания Essent также заявила, что действия VREG нарушают принцип недискриминации. Положения бельгийского закона подрывают, по её мнению, достижение цели создания внутреннего энергетического рынка Союза, поскольку отрицают один из принципов правового регулирования в области альтернативной энергетики - принцип взаимного признания гарантий происхождения энергии на территории ЕС.

Бельгийский Суд поставил перед судебным институтом Союза вопрос: должна ли статья 5 Директивы 2001/77/ЕС интерпретироваться как не допускающая принятие национальной схемы поддержки, предусматривающей выдачу «зеленых» сертификатов в отношении электроэнергии, производимой на территории рассматриваемого региона и закрепляющей за поставщиками обязательство по ежегодной выдаче определенного количества таких сертификатов в соответствии с долей в общем объеме произведенной электроэнергии без предоставления возможностей поставщику выполнить указанное обязательство с использованием гарантий происхождения, выданных в другом государстве- члене либо третьей стране.

Суд пришел к выводу, что, поскольку в преамбуле к Директиве указано, что государства-члены не обязаны признавать покупку гарантии происхождения из других государств-членов или соответствующей закупки электроэнергии в качестве способа выполнения обязательства по квотированию, предусмотренного национальным механизмом поддержи, статья 5 толкуется как допускающая возможность принятия вышеупомянутой схемы поддержки. Прямое указание в Директиве на освобождение от выполнения указанного обязательства в случае покупки гарантии происхождения в другом государстве-члене или третьей стране, по мнению Суда, отвечает целям содействия развитию торговли собственной, а не импортируемой экологически чистой энергией, а также соблюдению принципа транспарентности.

Также Суду надлежало выяснить, распространяется ли нормы о правовом регулировании свободы передвижения товаров на оборот гарантий происхождения энергии из ВИЭ в ЕС. Иными словами, необходимо было определить, являются ли указанные гарантии товаром по смыслу права Союза. В данном случае Суд исходил из телеологического толкования Директивы 2001/77/ЕС, в которой предусматривалось, что введение таких гарантий направлено на достижение развитию торговли, обеспечение прозрачности энергетического рынка, а также фактических обстоятельств, подтверждающих наличие контрактных обязательств между сторонами спора, а также продажу и импорт таких гарантий, что подтверждает их товарную природу. Суд постановил, что рассматриваемые положения бельгийского законодательства создают препятствия свободному движению товаров (в данном случае гарантий происхождения) в виде мер, равнозначных количественным ограничениям. Выводы, сделанные Судом ЕС, позволили отнести к понятию «товар» не только собственно энергию, поставляемую в государство-член ЕС, но и сопутствующую такой поставке документацию (в виде сертификатов и гарантий происхождения).

Нарушение принципа равенства в отношении использования возобновляемых источников энергии стало поводом для обращения в наднациональный судебный институт в рамках дела «Industrie du bois de Vielsalm & Cie (IBV) SA v Region wallonne» . Бельгийская компания IBV, обслуживающая лесопилку, в качестве источника энергии использовала древесные отходы, в связи с чем посчитала нужным обратиться к Администрации Валлонии с заявлениям о предоставлении дополнительных зеленых сертификатов. Однако администрацией в предоставлении таких сертификатов было отказано по той причине, что энергоустановка, обслуживаемая IBV, не отвечает следующим критериям, а именно: ^[216] использует для генерации древесину, которая как сырье для выработки энергоресурсов не может входить в национальную схему поддержки производства энергии из ВИЭ, поскольку получение древесины наносит ущерб окружающей среде; производство энергии из биомассы не рассматривается как инновационный способ получения энергии; и не отвечает критерию устойчивого развития.

IBV решила оспорить указанное постановление в бельгийском суде, который был вынужден для рассмотрения спора обратиться с преюдициальным запросом в Суд ЕС. Суд сформулировал вопрос следующим образом: должна ли статьи 2 и 4 Директивы 2001/77/ЕС в соответствии с принципом равенства толковаться как требующие, разрешающие или запрещающие расширенную поддержку в той мере, в какой она предоставляет преимущество использования для производства энергии биомассы за исключением древесины и древесных отходов. При ответе на данный вопрос Суд указал, что руководствуясь целями энергоэффективности и устойчивости, указанными в преамбуле и статье 4 Директивы 2001/77/ЕС, при составлении национальных схем поддержки должны быть приняты во внимание характеристики различных видов возобновляемых источников энергии в совокупности с технологическими разработками и географическими различиями. В этой связи различные виды ресурсов, подпадающих под понятие «биомасса» должны расцениваться по- разному. Принимая во внимание возобновляемый характер источника энергии, его доступность, возможность его безотходной утилизации, а соображения надежности энергоснабжения, древесина, воспроизводство которой требует годы, существенно отличается от сельскохозяйственной продукции и бытовых и промышленных отходов, воспроизводство которых не занимает много времени. Кроме того, необходимо не забывать и о негативном экологическом эффекте, связанном с вырубкой деревьев. Также стоит отметить важность учитывания при оценке различных видов биомассы реальные объемы использования того или иного вида при производстве

энергии. Учитывая изложенное, Суд пришел к заключению, что указанные виды биомассы не могут в свете энергоэффективности и обеспечения устойчивого развития рассматриваться как равнозначные, при этом в данном случае не может идти речь о нарушении принципа равенства.

Практика Суда ЕС в области обеспечения энергоэффективности и развития возобновляемых источников энергии достаточно многочисленна. Вопросы обеспечения энергоэффективности и энергосбережения затрагивались Судом при рассмотрении дел прямой юрисдикции, что во многом связано с возникшими у государств-членов проблемами по имплементации соответствующих директив. При рассмотрении преюдициальных запросов Суд старался исходить из буквального толкования положений вторичного права ЕС, ведь подавляющее большинство дел затрагивают различные аспекты применения технических по-своему характеру документов. При принятии решений Суд во всех случаях исходил, в первую очередь, из требований «экологичности» (защита окружающей среды, охрана здоровья), а не предписаний антимонопольного права, либо права внутреннего рынка ЕС. В случае возникновения таких коллизий Суд руководствовался необходимостью соблюдения общего интереса в обеспечении охраны окружающей среды.

В области правового регулирования альтернативных источников энергии Суд ЕС располагает довольно обширной судебной практикой. Значительное число дел было возбуждено по преюдициальным запросам национальных судов, что лишний раз свидетельствует о возникновении у судебных органов государств-членов сложностей в применении нормативного материала Союза, регулирующего новую для него сферу деятельности. Практика Суда ЕС по преюдициальным запросам затрагивала следующие аспекты: введение территориальных ограничений, применяемых в национальных планах поддержки производства альтернативной энергии, совместные проекты государств-членов в сфере «зеленой» энергетики, выполнение обязательств по выдаче сертификатов гарантии происхождения, удостоверяющих производство энергии из ВИЭ, а также нарушение принципа равенства в отношении использования различных источников возобновляемой энергетики. При рассмотрении указанных категорий дел судебный институт старался, как и в случае с делами, касающихся вопросов энергоэффективности и энергоснабжения, исходить из «экологических» принципов устойчивого развития, обеспечению защиты окружающей среды, и общих для права ЕС требований прозрачности и недискриминации.

3.3.