§51. Решающие пункты в этом споре

В конечном счете окончательное разъяснение и этого спора § зависит, прежде всего, от правильного познания самого принци- 5 пиального теоретико-познавательного различия, а именно раз- 40 g личия между реальным и идеальным, соответственно, от познания всех тех различий, на которые оно распадается.

ми, законами, науками, между реальными и идеальными (индивидуальными и видовыми) всеобщностями и единичностями и т. д. Правда, в известной мере всякий знает эти различия, и даже такой крайний эмпирист, как Юм, проводит основное различение между «relation of ideas» и «matters of fact» — то самое различение, которому еще до него учил великий идеалист Лейбниц, отделяя verites de raison от verites de fait. Но провести ^ажное в теоретико-познавательном плане разделение еще не зьАчит правильно понять его теоретико-познавательную сущности Надо ясно понять, что же такое есть это идеальное само по (J6e и в его отношении к реальному, как может быть установлвю соотношение между идеальным и реальным, как идеальное присуще реальному и познается в нем. Основной вопрос заключается в том, действительно ли идеальные объекты мышления — вышжаясь по-современному — суть лишь указания сокращенны! ради «экономии мышления» способов выражения, которые, юудучи сведены к своему собственному содержанию, распадаются на сплошь индивидуальные единичные переживания, на сплошь представления и суждения о единичных фактах; или же прав идеалист, когда говорит, что эмпиристское учение, правда, можно высказать в виде туманного обобщения, но нельзя продумать до конца; что каждое высказывание, следовательно, и каждое высказывание, относящееся к самому этому учению, претендует на смысл и значимость и что каждая попытка свести эти идеальные единства к реальным единичностям запутывается в неизбежных нелепостях; что раздробление понятия на какой-нибудь объем единичностей без какого-либо понятия, которое придавало бы этому объему единство в мышлении, немыслимо и т.

С другой стороны, понимание нашего различения реальной и идеальной «теории очевидности» предполагает правильные понятия очевидности и истины. В психологистской литературе {последних десятилетий}[166] об очевидности говорят {так}[167], как будто она есть случайное чувство, появляющееся при одних суждениях, отсутствующее при других; в лучшем случае таким образом, что оно у людей вообще, точнее говоря, у каждого нормального человека, находящегося в нормальных условиях суждения, связано с одними суждениями и не связано с другими. Каждый нормальный человек при известных нормальных обстоятельствах ощущает очевидность положения 2+1 = 1 + 2, как он ощущает боль, когда обожжется. Правда, тогда возникает вопрос, на чем же основывается авторитет этого особого ощущения, каким образом последнее гарантирует истинность суждения, налагает на него «печать истины», «возвещает» о его истинности, или как бы

еще образно ни выражались. Хочется также спросить, как можно точно определить туманные слова о нормальных способностях и нормальных обстоятельствах, и прежде всего указать на то, что даже при ссылке на нормальность объем очевидных суждений не совпадает с объемом суждений, соответствующих истине. Никто, в конце концов, не станет отрицать, что и для нормального человека, высказывающего суждение при нормальных обстоятельствах, огромнее большинство возможных правильных суждений лишено очевидности. Но нельзя же понятие нормальности формулировать тага что ни один человек, действительно существующий и возможншй среди данных ограниченных природных условий, не мог бы бііть назван нормальным.

Если эмпиржм вообще не понимает отношения между идеальным и реальніш в мышлении, то он не понимает и отношения между истиной очевидностью. Очевидность не есть дополнительное чувство, Случайно или с естественной закономерностью присоединяющееся к определенным суждениям. Это вообще не психическая характеристика[168], которую можно было бы просто прикрепить к любому суждению определенного класса (например, класса так называемых «истинных» суждений); {так что феноменологическое}[169] содержание соответствующего, рассматриваемого самого по себе суждения остается тождественным, все равно, приклеилась ли к нему эта характеристика или нет. Тут дело обстоит отнюдь не так, как мы обычно представляем себе связь содержаний ощущений и относящихся к ним чувств: а именно, что два лица имеют одинаковые ощущения, но разно реагируют на них в чувстве.

стью, не только обсуждается (подразумевается судящим, высказывающим, утверждающим образом), но (в качестве данного} само присутствует в переживании — присутствует в том смысле, в каком может «присутствовать» положение дел в том или ином 5 постижении значения и в зависимости от его вида, в качестве единичного или общего, эмпирического или идеального и т. п. {Аналогия, связывающая все оригинально дающие переживания, ведет затем к аналогизирующим высказываниям: очевидностью называют видение, усмотрение, схватывание самого данного («истин- ю ного») положения дел, соответственно, в понятней эквивокации, истины. И как в области восприятия незаметное», ни в коем случае не пересекается с небытием, так и отсутствие очевидности не означает неистинности}. Переживание совпадения между мысленно полагаемым (Meinung) и {самим} присутствующим, которое is в нем подразумевается, между {актуальным}[170] шыслом высказывания и {самим данным}[171] положением дел, ефгъ очевидность, а идея[172] этого совпадения есть истина. Идеальность же истины образует ее объективность. Это не случайный факт, что мысль о некотором положении (Satz) здесь и теперь находится в согласии го {с данным}[173] положением дел. Это отношение касается, скорее, тождественного значения положения и тождественного положения дел.

Только при этом понимании можно признать, что {осуществить суждение U (т. е. суждение с содержанием, со значением U) как очевидное суждение и постичь, что истина U имеет место}[174], — есть одно и то же. В соответствии с этим мы имеем также очевид- зо ность, что ничье очевидное постижение — поскольку оно действительно таково — не может спорить с нашим. Ибо это означает лишь, что то, что пережито нами как истинное, {также}[175] совершенно истинно, не может быть ложным. {А это вытекает из общей сущностной связи между переживанием истины и истиной}. Сле- 35 довательно, только при нашем понимании исключено сомнение,

которого не может избежать понимание очевидности как случайно примешанного чувства и которое, очевидно, равняется полному скептицизму: а именно исключено сомнение относительно того, не может ли в то время, как мы имеем очевидность бытия U} кто-либо другой иметь очевидность бытия чего-либо, очевидно 5 несовместимого с U, и не могут ли вообще встречаться неустранимые коллизии между двумя сознаниями очевидности. Отсюда, далее, мы понимаем, почему «чувство» очевидности не может иметь никакой! другого существенного предварительного условия, кроме истинности соответствующего содержания суждения. 10 Ибо само собой разумеется, где ничего нет, там и нечего видеть, и также не менее |сно, что там, где нет истины, не может быть и истинного усмотпЬния, другими словами, там нет и очевидности {(ср. т. 2, исследование 6, гл. 5)}[176]. \