РЕАБИЛИТАЦИЯ ПОСРЕДСТВОМ УГОЛОВНОЙ АМНИСТИИ
Почти полное прекращение судебного преследования нацистских военных преступников знаменует начало третьего периода (1954—1957 гг.). После того как западные оккупационные власти отказались от сохранения оккупационного режима и заявили о восстановлении суверенитета ФРГ (протокол от 23 октября 1954 г.), они предприняли правовую акцию, которая в сущности явилась новой формой дальнейшего проведения их по-литик^ по реабилитации нацистских военных преступ-ников.
В договор о регулировании отношений между западными оккупационными властями и ФРГ было включено специальное положение о правовой силе при-говоров (§ 3 «в»), вынесенных военными трибуналами оккупационных властей в отношении нацистских воен-ных преступников. В нем указывалось, что наличие таких приговоров, даже вынесенных заочно, ограничи-вает по этим делам юрисдикцию ФРГ, исключая для ее судебных органов возможность привлекать к уголов* ной ответственности заочно осужденных . В сущности такой режим означал завуалированную реабилитацию значительного числа крупных нацистских преступников типа бывшего гитлеровского генерала Ламмердинга или бывшего майора вермахта Молинари, заочно осужден-ных французскими трибуналами к смерти. Однако дело не ограничилось закреплением общей позиции в пользу нацистских преступников. Договор в то же время до-пускал применение западногерманскими судами системы зачета при осуждении ими нацистов, ранее (очно) осуж-денных военными трибуналами в полном соответствии с установками действующего уголовного права (§ 60, п. ЗУК ФРГ).Как известно, система зачета получила широкое распространение при осуждении нацистов, и часто приговор означал их оправдание. Оценивая в 1971 году значение этой акции западных властей, генеральный прокурор земли Эрих Хеймесхоф писал: «Если речь идет о каком-либо факте, уже однажды послужившем основанием для обвинения, то независимо от исхода дела вторично этот факт уже не может послужить поводом для обвинения со стороны органов юстиции ФРГ.
Таким образом, союзники сами исключили для ФРГ возможность судить находящихся на ее территории преступников». Объясняя отношение и позицию ФРГ, он продолжает: «Многие заочные процессы во Франции ФРГ не могла признать, ибо обвиняемые были лишены возможности защищаться... Выдача же преступников судебным властям для осуществления правосудия также не могла иметь место в силу запрета ст. 16 Конституции» (запрет выдачи граждан ФРГ властям других государств) . Таким образом, после передачи всей юрисдикции по делам о нацистских преступлениях судебным органам ФРГ была изобретена система, по возможности ограничивающая эту деятельность.Далее. Если начиная с 1950 года применение Закона № 10 Союзного Контрольного Совета «О наказании лиц, виновных в военных преступлениях, преступлениях против мира и против человечности» умышленно свертывалось и в материальном и в процессуальном отношении, то 30 мая 1956 г. бундестаг официально сообщил об отмене закона. Оставив в качестве исключительного правового основания внутригерманский уголовный кодекс, соответствующие власти ФРГ рассчитывали прекратить деятельность по преследованию нацистских преступников на основании параграфов германского уголовного законодательства, практика применения ко-торого за 100 лет в условиях частой смены политичес-ких режимов, военных крушений и т. п. выработала вы-сокую степень политической эластичности.
Кроме того, на руку нацистским военным преступникам прямо играло и то обстоятельство, что уголовный кодекс, даже после некоторых изменений, сделанных в 1953—1954 гг., применялся с основными реакционными изменениями гитлеровского периода. Известно, что в подтексте этих изменений лежала идея об исключении ответственности и наказания за так называемые политические убийства .
Таким образом, при прямом* попустительстве западных держав в ФРГ была произвольно и противоправно изменена квалификация военных преступлений и преступлений против человечности. Вследствие этого в ФРГ возникла перманентная конфликтная ситуация в области права: между основным и уголовным законом.
Отрицание и игнорирование общепризнанных норм международного права, что происходит в результате применения внутреннего уголовного права к нацистским военным преступникам, являются недопустимыми и прямо противоречащими предписанию ст. 25 Основного закона ФРГ: «Общие нормы международного права являются составной частью права федерации. Они имеют преимущество перед законами и непосредственно по-рождают права и обязанности для жителей федеральной территории». Одностороннее изменение западногер-манской стороной квалификации военных преступлений и отказ от выполнения международно-правовых спе-циально ей адресованных обязательств также ведут к нарушению некоторых других положений конституции этого государства (ст. 26 п. 1, ст. 139).В этот период правительство Аденауэра, опираясь на большинство христианских демократов в бундестаге, 17 июля 1954 г. приняло второй закон о всеобщей уго-ловной амнистии, распространенный на «преступления, совершенные в период с 1 октября 1944 г. по 31 июля 1945 г., т. е. в условиях чрезвычайных обстоятельств, в связи с необходимостью выполнять приказ» (§ 6) .
Таким образом, западногерманский законодатель умышленно нарушил соответствующие принципы Устава Международного Военного Трибунала, а именно ст. 8 — о неправомерности ссылки на выполнение приказа как на исключающее вину обстоятельство. Равным образом закон игнорировал и соответствующие положения Закона № 10 Союзного Контрольного Совета.
Следовательно, законодатель намеренно отменил уголовное наказание именно за категорию наиболее бес-смысленных по своей жестокости преступлений, зверс-кий характер которых был усугублен агонией военного поражения .
В нарушение основных принципов, изложенных в документах Нюрнбергского процесса*над главными военными преступниками, бундестаг ФРГ произвольно, как это следует из текста закона, одобрил ссылку на чрезвычайность положения в силу приказа, признал аргумент об ошибочном понимании обвиняемым противоправности его действий как смягчающем или исключающем вину обстоятельстве.
Руководствуясь стремлением амнистировать максимальное число нацистских военных преступников, законодатель ФРГ пошел еще дальше и противоправно применил к особой категории международных преступлений дифференциацию убийств .на простое (Totschlag) и квалифицированное (Mord), заимствовав ее из арсенала обычного уголовного права. Тем самым он санкционировал судебную практику в ее стремлении квалифицировать нацистские преступления как обычные.Для рассматриваемого периода характерна и другая направленность официальной политики: активизация усилий в деле судебного преследования по мотивам политического мировоззрения. Созданная по всей стране система органов политической юстиции специализировалась на преследовании деятелей Коммунистической партии и других массовых демократических организаций. И в историческом, и в современном аспекте эти линии в проведении политики всегда и везде смыкаются, логически дополняя одна другую. Антикоммунизм — это обычно не только преследование прогрессивных сил, но и система оптимальной поддержки крайней реакции, неонацизма. Именно в этот период был закончен судеб-ный процесс надКоммунистической партией Германии, и она была запрещена.
Характерна еще одна черта деятельности судебных властей ФРГ. Органы юстиции на практике полностью игнорировали решение Международного Военного Трибунала о признани^основных нацистских организаций преступными. Суды ФРГ еще не осудили ни одного эсэсовца за членство в преступной организации. Отри-цая обязательность принципов и решений Нюрнберга как общепризнанных норм действующего международ-ного права, судебные органы ФРГ нагнетали атмосферу беззакония в стране. Они применяли уголовный закон, карающий членство и деятельность в «подрывных орга-низациях», к членам Коммунистической партии Герма-нии, которых обвиняли в продолжении деятельности запрещенной организации. Политическая тенденциоз-ность этих властей, их антикоммунистическая ориента-ция изъяли из правового обихода принцип равенства, который западногерманские идеологи трактуют как неотъемлемый признак «правового государства».
Известно, что в 1951 году Федеральный конститу-ционный суд вынес приговор о запрете имперской со-циалистической партии, признав ее политической пре-емницей гитлеровской национал-социалистской партии (НСДАП).
Однако решение это имело ограниченное действие, ибо не вводило общего запрета в отношении иных пронацистских партий, а потому не исключало, на будущее возникновение родственных ей партий. Это привело к тому, что впоследствии на смену одной Запре-щенной пронацистской партии пришли десятки однотип-ных, а НДП — прямая и откровенная преемница осуж-денных еще в Нюрнберге преступных организаций — в ФРГ ныне пользуется всеми правами. В своей официаль-ной программе НДП провозглашает целый ряд требо-ваний, которые находятся в прямом противоречии с по-ложениями Основного закона ФРГ.В «вертгеймском Манифесте», принятом в феврале 1970 года, партия прямо высказалась против любых форм признания политических и правовых реальностей, сложившихся в результате второй мировой войны. «НДП решительно отвергает попытки отказаться от прав на немецкие восточные области»,— говорится в этом Манифесте. Такие заявления разоблачают откровенно нацистский характер партии. Об этом же свидетельствует и личный состав ее правления: из 31 члена 11 являются бывшими национал-социалистами, один бывший штурмбанфюрер СС и несколько бывших служащих войск СС. Эта пронацистская партия действует до сих пор, хотя прогрессивная общественность неоднократно и с полным основанием требовала от правительства запретить НДП. Федеральное правительство Кизингера в 1969 году отклонило это требование, аргументировав свое решение необходимостью существования «здоровой национальной оппозиции», с одной стороны, и «прочностью боннской демократии, которая достаточно сильна, чтобы не бояться НДП»,— с другой . И сейчас официальные власти в ряде документов указывают на то, будто «в ФРГ вообще нет никакого на-цизма» .