Общая основа всех основоположений
Доверчивость очевидному - начало и необходимый момент феноменологии. По факту она видит смысл. По искаженному факту видит искаженный смысл. По искаженному смыслу видит истинный смысл.
Везде и всегда - видение для нее есть исходный пункт. Из увиденного заключит она к невидимой его основе.1. Так и в сфере мысли и различных классов мыслительных объектов феноменология видит истинный смысл мысли, как бы он ни был фактически искажен или хотя бы просто модифицирован. Нельзя и помыслить о каких-нибудь новых формах мысли или восприятия вне тех или других модификаций уже существующих форм мысли или восприятия. Реально наличные и наиболее часто функционирующие в сознании формы мысли и восприятия могут быть или искажены, искривлены, механизированы и убиты, или могут быть преображены, возведены до свободы, оживлены и воскрешены. Мы не знаем иных путей сознания, кроме существующих. Или существуют модификации реально-наличного и наиболее употребительного мышления, и тогда мы можем говорить об иных формах мышления, или существует какое-то совершенно иное мышление и восприятие вне каких бы то ни было аналогий и модификаций в сравнении с реально-наличным, и тогда мы ничего не можем высказать о таком мышлении, и даже конкретно помыслить о таком мышлении - не в состоянии.
Что бы и как бы ни мыслили мы или ни воспринимали, все это есть лишь известное изменение мышления и восприятия пространственно-временного по "закону основания". Поэтому основанием для выведения
главных основоположений чистого музыкального бытия является известного рода
модификация уже формулированного нами
"закона основания" и его частных случаев.
2. В чем же главное свойство этой
модификации? Разумеется, свойство это нам
неоткуда почерпнуть, кроме как из опыта.
Феноменология может всячески конструировать
те или другие понятия и построения мысли;
однако существенной базой для перехода к
другому строю понятий и суждений всегда является соответствующий опыт и видение, и потому в самом существенном феноменология всегда "бездоказательна", как и всякое любое непосредственное знание.
Мы не можем "вывести" новый принцип знания из уже существующего, хотя и нельзя вывести чисто дедуктивно и формально-силлогически; опытно же он только и может быть усмотрен в свойствах и качествах признаваемого строя мысли.3. Нашей задачей и является сейчас
фиксирование того, как логос должен
относиться к музыке и что он, как логос, может
в ней увидеть. Мы сразу же замечаем, что логос испытывает принципиальную модификацию формально-логической предмет- ности на какую-то иную. В чем заключается эта модификация?
Главное свойство музыкальной модификации мысли есть, в сравнении с "законом основания" и лежащим в его глубине законом механической сопряженности раздельного, в сравнении с ним и в противоположность к нему, - принцип
нераздельной органической слитости взаимопроникнутых частей бытия. Вместо раздельности мы имеем в музыке полную слитость частей. Вместо механической сопряженности - в музыке органическая взаимопроникнутость до
полной потери какой бы то ни было самостоятельности того, что проникает другое. Вместо закона основания - в музыке закон самообоснования, самодеятельности и самостоятельности, полной ненужности сведения и невозможности сведения на другое бытие или на его представителя.
4. Во-первых, музыка и музыкальное произведение не есть звуки, аккорды, мелодия, гармония, ритм и т. д., но она все это сочетает в одном лике и одном идеальном единстве. В музыкальном произведении нельзя произвольно представлять отдельные его моменты, нельзя его играть с конца, хотя с пространственновременной и физической точки зрения совершенно было бы безразлично, откуда играть, с начала или с конца, ибо последовательность и сумма здесь - та же. Слитость и взаимопроникновение тонов и аккордов в музыке таковы, что нет ни одного в ней совершенно изолированного тона и совершенно отдельно от других воспринимаемых аккордов. Один такт входит в другой, внутренно проникается им, уничтожается как самостоятельная
изолированность, представляет с ним некое идеальное единство, не содержащееся ни в нем самом, ни в другом такте, но в то же время идеально объединяющее и его, и другой такт.
Это идеальное единство вступает в новое единство с третьим тактом и т. д., вплоть до рождения общего и единого лика данного произведения, в котором все, что есть, слито до потери самостоятельности, взаимопроникнуто, слито, нерасчленимо, неизмеряемо и невыразимо. В музыке и в музыкальном опыте нет закона основания, потому что здесь нет ни раздельности А и В, ни внешней сопряженности их, ни самих А и В. Есть какое-то (А + В), которое совершенно несоизмеримо ни с А, ни с В, ни с их механической суммой. Тут не закон основания, а закон рождения, ибо только в понятии рождения захватывается и момент какой-то связанности одного с другим и интимной, внутренней близости, и сходства членов рода при неповторимости и индивидуальной несводимости к другому каждого из них. Разумеется, можно "анализировать" музыкальное произведение, разлагая его на "составные части", находя в нем ту или иную "симметрию" и т. д. Но так же, как и части живого организма суть не части живого организма, поскольку они реально от него отделены и не живут общею с ним жизнью, и - части музыкального произведения суть только тогда части, когда не упускается из виду общий лик произведения, не состоящий ни из каких частей и тем не менее реально их оживляющий и в них живущий.Этот момент неразличимой, взаимопроникнутой слитости, существенный для музыкальной модификации мысли, надлежит провести по всем видам закона основания. Это и есть наши основоположения чистого музыкального бытия - в его отличенности от основоположений абстрактно-логического знания11.
2.