Специфика традиционного правосознания (на материале украинской культуры)
Б.А.
Кистяковский «Традиционное право» любого народа состоит в самой органической связи с его религиозными убеждениями и бытовой нравственностью. Именно по отношению к правовым нормам, сохранившим связь с народным правотворчеством и просуществовавшим много веков, в полной мере действует известное определение В.С. Соловьева: «право (то, что требуется юридическим законом) есть низший предел или некоторый минимум нравственности, равно для всех обязательный» [6, с. 33]. В данной статье мы кратко очертим те аспекты «традиционного права», имевшего место на землях Украины, изучение которых оказывается весьма полезным для понимания целостности традиционной культуры.Речь идет, в первую очередь, об историческом взаимодействии традиционного народного («обычного») права и Магдебургского права. Феномен Магдебургского права, как известно, был фундаментальным фактором, определявшим нравственно-правовую культуру Европы зрелого Средневековья и Нового времени. В восточно-христианском ареале, на землях Руси магдебургское право получило распространение только в их западной части – на территориях нынешней Украины и Белоруссии. Это был один из первых в истории примеров вестернизации социального строя православной Руси. Поскольку в дальнейшем усвоение западноевропейских правовых норм происходило на протяжении всей украинской истории, то именно это первый опыт синтеза традиционного правового сознания восточных славян и европейского права, имевший достаточно органический и плодотворный характер, представляет собой наибольший интерес для изучения. В чем же состоял это синтез? Магдебургское право пришло отнюдь не на пустое место. Помимо правовых традиций, идущих еще со времен Киевской Руси (последние были систематизированы и кодифицированы уже в так называемом «Литовском Статуте» в XVI – после отделения Западной Руси, т.е.
Великого княжества Литовского), но главной почвой для его рецепции стала традиционная народная правовая культура. Последняя представляла собой достаточно специфическое явление, поскольку сама по себе также уже являлась некоторым синтезом, по крайней мере, трех элементов: 1) ряда обычаев, идущих из глубокой, еще дохристианской архаики; 2) нормы новой, христианской морали, поддерживаемые также с помощью ряда обычаев; 3) нормы поведения, являющееся уже результатом длительной жизни в рамках правовых систем, в частности, древнерусских. Тем самым, нормы нравственные и правовые здесь еще пребывали в синкретическом единстве и нераздельности.Рассмотрим характерный пример традиционной народной правовой культуры. В отличие от наказания тяжелых преступлений (краж, убийств), которые передавалось в суд (городской, волостной, уездный, окружной), меньшие преступления (мелкие кражи, аморальное поведение) наказывались в местной общине на основе обычаев общественного порицания. Среди них – вымазывание ворот нечестной девушки дегтем, написание на них неприличных слов, «похищение» ворот девушки, которая утратила честность, «покрывание» (то есть одевание на голову вместо венка платка, как у молодицы) девушки, которая забеременела (от этого происходит слово «покрытка»), завязывание юбки на голове с руками гулящей женщине, избиение парнями гулящего мужчины, вымазывание дегтем и выкачивание в перьях любовников и т.п. Воров, которых ловили на горячем, водили по селу с веревкой на шее или с украденной вещью (например, курицей) на шее. Такие обычаи были очень разнообразными, тем не менее, самой тяжелой формой общественного порицания был социальный бойкот (остракизм): такие люди оказывались вне общества – их сторонились, не звали на свадьбу, в гости, не доверяли им, не помогали, не занимали деньги. Это становилось причиной того, что человек вынужден был оставлять родное село и отправляться куда глаза глядят. А это означало для крестьянина потерять если не саму жизнь, то хотя бы ее минимальную защиту и перспективу.
Такие обычаи, очевидно, в первую очередь были инстинктом социального самосохранения: с их помощью воспитывалась нравственность всех членов общины, которая гарантировала устойчивость и порядок жизни [1, с. 51–66]. Таким образом, эти элементы народно-правовой культуры, во-первых, демонстрируют очень тесную связь с важнейшими нравственными нормами; а во-вторых, показывают, какие именно нравственные нормы традиционно требуют правовой защиты. Дальнейшее историческое развитие общества, естественно, привело к отмиранию этих обычаев, но, что здесь самое важное, отнюдь не означало «отмирания» соответствующих нравственных норм, которые теперь требуют защиты на новом уровне развития современного права.В Украине вплоть до XVI ст., а во многих местах и до XVIII ст. продолжали существовать общинные, так называемые «копные» суды (от слова «копа» или «купа», что означает «сбор», «собрание»). Это были суды сельской общины. «Копные» суды в Украине были весьма распространены, выступая носителями вековых традиций «обычного» права. С помощью этих своеобразных учреждений крестьяне и жители небольших городков не только успешно боролись с разного рода правонарушениями и преступлениями, но и отстаивали право самостоятельно решать все вопросы внутриобщинной жизни, независимо от местной администрации и власти феодалов. «Копный» суд территориально объединял несколько сел. Его заседания проходили на заранее определенном месте – «коповище», куда собирались представители крестьянских дворов, которых называли «сходатаи», «мужи», «судьи копные». Право принадлежать к «копе» имели только главы семей, которые постоянно проживали в данном месте. Их жены, родственники и дети приглашались на заседание «копного» суда лишь как свидетели. Количество судей, как правило, было 10–20 человек. Кроме главных участников – «сходатаев» – на «копный» суд приглашались крестьяне соседних общин – «люди посторонние», которые не имели права вмешиваться в дела, а только следили за ходом событий. Заседание «копного» суда происходили в присутствии представителя государственной администрации – «возного», который составлял протокол и донесение в городской суд для записи решения в актовые книги [2].
Данная форма традиционной народной судебно-правовой культуры, очевидно, имеющая архаическое происхождение, весьма ценна для современного правового сознания тем, что явно доказывает существование у наших предков развитой культуры и традиций местного самоуправления. Кроме того, традиция приглашать на «копный» суд представителей соседних общин, «людей посторонних», также показывает четкую связь правовых обычаем с моральной регуляцией жизни: открытость суда не позволяла развиваться «двойной морали» и «кумовству», выполняла воспитательную функцию как своего рода наглядная школа справедливости и охраны общественной морали.Подобный тип сугубо неформальных, но вместе с тем и весьма эффективных правовых отношений, сложился и на Запорожской Сечи (очевидно, что здесь он стал лишь органическим развитие тех навыков морально-правовой саморегуляции общества, которые существовали в народном быту и раньше). Как пишет Д.И. Яворницкий, «в то время, как малороссийские козаки… отделившись от Польши, производили суд и расправу, за неимением собственного законодательного статута, по польским законам, т.е. по Литовскому статуту и по немецкому магдебургскому праву, запорожцы не признали этих законов, как не согласных с духом малороссийского народа, и заменили писанные польские законы “здравым рассуждением и введенными обыкновениями”… Обычай, взамен писаных законов, признавался, как гарантия прочных порядков в Запорожье, и русским правительством, начиная со времени царя Алексея Михайловича и кончая временем императрицы Екатерины II, т.е. от начала и до конца исторической жизни Запорожья под державою России» [8,
с. 188]. В свою очередь, отмечает Д.И. Яворницкий, «нельзя сказать при этом, однако, чтобы запорожские судьи, руководствовавшиеся в своей практике исключительно обычаем, дозволяли себе произвол и допускали волокиту дел… полнейшая доступность всякого члена козацкой общины к высшим начальникам делали суд в Запорожье простым, скорым и правым в полном и точном смысле этих слов; обиженный и обидчик словесно излагали перед судьями сущность своего дела, словесно выслушивали решение их и тут же прекращали свои распри и недоразумения, причем, перед судьями были одинаково равны – и простой казак, и знатный товарищ» [8, с. 189].
Эти черты весьма близки «копному» судопроизводству.Традиционная народная правовая культура украинцев характеризуется разнообразием и богатством форм. Система родственности украинцев принадлежит к общеевропейскому типу, хотя ее спецификой был развитый институт «приймачества» в разнообразных формах («приймаком» называли человека, далеко не всегда родственника, взятого в совместное жительство фактически на правах члена семьи). Основной признак народной правовой культуры украинцев – делимость семьи, которая влечет за собой еще и другие народно-юридические следствия, в частности, преобладание имущественной процедуры деления имущества над наследованием, довольно высокий статус женщины в традиционном патриархальном обществе, ослабленность патримониальных традиций, развитость трудовых обычаев, основанных на праве пользования и владения. Эти особенности свидетельствуют о раннем усилении индивидуалистических традиций в народном нравственно-правовом сознании, что явилось важной предпосылкой рецепции Магдебургского права.
Магдебургское право было феодальным городским правом, которое возникло
в XІІ–XІІІ ст. в немецком городе Магдебурге и действовало в большинстве средневековых городов Германии. Городам, которые его получали, предоставлялось самоуправление, налоговый и судебный иммунитет, право собственности на землю, льготы относительно ремесел и торговли и почти полное увольнение от феодальных повинностей. Оно также устанавливало порядок избрания городской власти, ее функции, основные нормы гражданского и криминального права, правила судопроизводства и налогообложения, определяло деятельность купеческих объединений, ремесленных цехов, порядок торговли и т.п. Постепенно магдебургское право принималось в других землях на востоке Европы, где его также называли «немецким правом». Оттуда оно сначала проникло в Силезию, где распространилось вместе с немецкими колонистами. Из Силезии магдебургское право перешло в земли Большой и Малой Польши. В этнических украинских землях магдебургское право начало распространяться в конце ХІІІ ст.
В 1356 г. магдебургское право в соответствии с привилегией польского короля Казимира ІІІ получил Львов. Были на Галиции и села на магдебургском праве; вероятно, что ко второй половине XV ст. здесь таких насчитывалась уже почти половина [5, с. 13]. С течением времени магдебургское право распространяется на Левобережной Украине. Еще в конце XVІ – в первой четверти XVІІ ст. магдебургским правом здесь пользовались многочисленные города, основанные князьями Вишневецкими: Пирятин, Прилуки, Лубны, Лохвиця, Ромны, Хорол, Гадяч и др. Их возникновение было обусловлено целями шляхетской колонизации степной Украины. До конца ХVІІІ ст. магдебургское право получили почти и остальные значительные города Левобережья, среди которых Полтава (1752 г.), Стародуб (ныне на территории Брянской области), Чернигов, Нежин, Миргород, Глухов и др. Вместе с магдебургским правом на украинские земли пришла цеховая организация производства. Уставы многих украинских цехов имели своим образцом западноевропейские аналоги и утверждались советами, которые иногда назначали им цеховых мастеров, а в случаях нарушения цеховых прав отдельными членами цехов становились на защиту цеховых мастеров либо рядовых членов цехов. К компетенции магистратских советов входило также развитие городов, организация коммунальных служб, в частности надзор за санитарным состоянием, внедрение противопожарной охраны, попечение над несовершеннолетними детьми и безродными стариками, соблюдение общественного порядка и безопасности и др. Правление городского совета распределяло и собирало налоги, формировало городской бюджет, а со временем и отчитывалось про его выполнение. Причем за каждый участок работы назначались, как правило, специальные ответственные из правления. Именно выборные советы («магистраты») в украинских городах магдебургского права стали тем общественным механизмом, с помощью которого местное мещанство вписывалось в существующую социально-экономическую систему.В свою очередь, при предоставлении селам магдебургского права их население также освобождалось от юрисдикции и власти воевод, кастелянов, старост, судей и их возных. Председателем сельского суда был солтыс, а со временем ним стал войт, функции присяжных выполняли так называемые «лавники», т.е. выборные представители наподобие позднейших присяжных заседателей [4, с. 122]. На Левобережной Украине мещане имели право создавать «городское общество», которое наделялось правами юридического лица и могло обращаться с представлением к местной власти и контролировать соблюдение законов. Крестьяне имели право избирать исполнительные органы самоуправления в общинах; избирать сословный суд и вносить представление в местную администрацию [4,
с. 124]. Стремление к полному демократическому правлению и автономии начиная с XVІ ст. стало причиной массового выкупа прав «войта» самими мещанскими общинами.
Среди позднейших тенденций эволюции правовой культуры населения украинских земель в составе Российской Империи следует в первую очередь гуманизацию системы правовых отношений под влиянием христианских ценностей. Так, во второй половине XVІІ и в XVІІІ ст. в криминальном праве Украины возни института освобождения от наказания. Об этом свидетельствует законодательное оформление условий полного освобождения от наказания, к которым принадлежали срок давности обращения к суду (три года) и давность выполнения приговора (десять лет). Существовали и условия замены более сурового наказания на менее суровое, в частности: выкуп преступником своей жизни или его друзьями или знакомыми, помилование виновного монархом, органом местного самоуправления или же даже самим потерпевшим, примирение между преступником и потерпевшим или его родственниками. В «Правах, по которым судится малороссийский народ» (1743), в отличие от Литовского Статута 1588 г., предполагалась замена не только смертного наказания, но и членовредительских наказаний, а также проведение так называемого «полюбовного суда» (т. е. процедуры официального примирения при свидетелях) [7, с. 137].
Правовое сознание украинского населения в период Нового времени (XV – нач. XIX вв.) отмечалось синкретизмом, поскольку его общие представления о правосудии, кроме «обычного» права, базировались также и на магдебургском праве. Однако последнее лишь воспроизводило позитивные нормы «обычного» права, причем далеко не в полной мере. Библиографический список
- Гримчич М.В. Звичаєве цивільне право українців ХІХ-ХХ ст.. – К., 2006.
- Гурбик А.О. Копні суди на українських землях XIV-XVI ст. // Український історичний журнал. – 1990. – № 10. – С. 107–116.
- Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. – М., 1916.
- Кобилецький М. Магдебургське право у селах Галичини // Право України. – 2003. – № 8. – С. 120–124.
- Рєзников А.В. Магдебургське право: українські варіації на тему європейських традицій. – Луганськ, 2006.
- Соловьев В.С. Право и нравственность. – М., 2001.
- Шаломєєв Є. Формування інституту звільнення від покарання у кримінальному праві України другої половини XVII та XVIII ст. // Право України. – 2002. – № 11. – С. 135–138.
- Яворницький Д. І. Історія запорозьких козаків. У трьох томах. – Т. І. – К., 1990.
Государственная академия кадров культуры и искусств