3. АРГУМЕНТ ОТ ИДЕИ ОБЩЕСТВЕННОГО ДОГОВОРА

Ролз считает свой первый аргумент в пользу предлагаемых им прин­ципов справедливости менее важным, чем второй. Его главный аргу­мент — это идея «общественного договора», т.е. его цель — определить, какую политическую мораль выбрали бы люди, закладывая основы об­щества и находясь в «исходном положении».

-ни одно из предыдущих замечаний [о равенстве возможностей) не является аргументом в польз/ этой концепции [справедливости], так как в договорной теории все аргументы, строго говоря, должны быть сделаны в терминах того, на что было бы рационально согласиться в исходном положении. Но я хочу подго­товить предпочтительную интерпретацию двух принципов, так чтобы эти кри­терии, особенно [принцип различия), не"поразили читателя как чрезмерные» [Rawls 1971:75; Ролз 1995:77).

Таким образом, для Ролза его первый интуитивный аргумент просто подготавливает почзу для второго, построенного на идее обществен­ного договора. Это необычная стратегия, так как аргументы на основе идеи общественного договора обычно считаются слабыми, и всё выгля-

88

11. Либеральное равенство

дит так, будто Ролз низводит действительно сильный аргумент до роли вспомогательною по отношению к более слабому второму аргументу.

Почему аргументы на основе идеи общественного договора считают­ся слабыми? Потому что они, как кажется, опираются на неправдопо­добные допущения. Согласно этим допущениям мы должны вообразить некоторое естественное состояние, предшествующее появлению поли­тической власти. В этом состоянии каждый человек предоставлен само­му себе в том смысле, что не существует высшего органа, полномочного требовать повиновения людей или обязанного защищать их интересы и имущество. Вопрос в том. на какой договор согласились бы люди в есте­ственном состоянии, чтобы установить политическую власть, имеющую указанные полномочия и обязательства? Если нам известны условия до­говора, нам понятно, что обязано делать правительство и чему обязаны подчиняться граждане.

Этот метод использовали разные теоретики, включая Гоббса, Локка, Канта, Руссо, и приходили к разным выводам. Но всех их критиковали за одно и то же, а именно, что никогда не существовало ни такого есте­ственного состояния, ни такого договора. Поэтому граждане и прави­тельство не связаны никаким договором. Договоры накладывают обя­зательства, только если на них действительно получено согласие. Мы можем сказать, что некоторое соглашение есть тот договор, который люди подписали бы в некотором естественном состоянии, так что это — гипотетический договор. Но как говорит Дворкин, •гипотетический до­говор — это не просто слабая форма реального договора; это вообще не договор» (Dworkin 1977: 151; Дворкин 2004: 211]. Когда утверждают, что мы связаны договором, который мы заключили бы в естественном со­стоянии, то предполагается

«поскольку челогек согласился бы на некоторые принципы, если бы его спро­сили заранее, отсюда следует, что будет справедливо применить к нему эти принципы позднее в другой ситуации, когда он не даёт своего согласия. Но это плохой аргумент Предположим, в понедельник я не знал стоимости принад­лежащей мне картины; если бы вы тогда предложили мне за неё сто долларов, я бы согласился. Во вторник я узнал, что картина очень ценная. Вы не можете утверждать, что было бы справедливо в среду заставить меня по суду продаж вам эту картину за сто долларов. Может быть, мне сильно повезло, что вы не попросили меня продать картину в понедельник, но это не оправдывает по­следующего принуждения по отношению ко мне- IDworkin 1977: 152; Дворкин 2004:213).

Таким образом, идея общественного договора кажется абсурдной в историческом отношении (если она опирается на представление о ре­альном соглашении) или незначимой в моральном отношении (если она опирается на гипэтетическое согласие).

«9

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

Но. как отмечает Дворкин. существует другой способ истолкования аргументов, основанных на идее общественного договора. Прежде все­го мы должны воспринимать договор не как соглашение, реальное или гипотетическое, а как приём, позволяющий выявлять следствия опреде ленных моральных посылок при рассмотрении равенства людей в мо­ральном отношении.

Идея морального равенства предполагает, что никто из нас от природы не подчинён воле другого человека, никто не приходит в этот мир, будучи собственностью или подданным другого. Все мы рождаемся свободными и равными. На протяжении большей части человеческой истории мши им социальным группам было отказано в этом равенстве; например, в фео­дальных обществах крестьяне считались от природы подчинёнными ари­стократам. Историческая миссия таких классиков либерализма, как Локк. состояла в том, чтос*ы заставить отказаться от этой предпосылки феода лизма. И способ, каким они разъясняли своё отрицание того, что некото­рые люди по природе подчинены другим, состоял в том, чтобы предста­вить некоторое естественное состояние, в котором люди равны по своему статусу. Как говорил Руссо, -человек рождается свободным, но между тем он везде в оковах». Идея естественного состояния представляет собой, та­ким образом, не антропологическое утверждение о досоциальном суще­ствовании людей, но моральное утверждение об отсутствии естественно­го подчинения одних людей другим.

Однако классики либерализма не были анархистами, отвергающими любое правительство. Согласно анархистам, никакая власть над людь­ми не имеет законной силы и никогда нельзя на законном основании заставлять людей подчиняться этой власти. Поскольку классики либе­рализма не были анархистами, наиболее настоятельной проблемой для них было объяснить, почему люди, рождённые свободными и равными, могут согласиться на то, чтобы ими управляли. В целом их ответ сводил­ся к следующему: из-за неопределённостей и нехватки ресурсов в соци альной жизни индивиды, не отказываясь от своего равенства в мораль­ном отношении,согласились бы на передачу определённых полномочий государству при условии, что государство использовало бы эти полно­мочия на основе доверительного управления для защиты индивидов от неопределённостей л нехваток.

90

И. Либеральное равенство

власть правителям только доверена на определённых условиях — защи­щать и содействовать интересам управляемых.

Именно такого рода теорию принимает Ролз. По его словам, его цель «состоит в представлении концепции справедливости, которая обобщает до более высокого уровня абстракции знакомую теорию об­щественного договора. Кё мы находим, например, у Локка, Руссо и Кан­та» [Rawls 1971: 11; Ролз 1995:25-26]. Цель договора — определить прин­ципы справедливости с позиции равенства. В теории Ролза

-исходное положение равенства соответствует естественному состоянию в тра­диционной теории общественной) договора Это исходное положение не мыс­лится, конечно, сак действительное историческое состояние дел. и в еще мень­шей степени как примитивное состояние культуры. Оно понимается как чисто гипотетическая ситуация, характеризуемая таким образом, чтобы привести к определенной концепции справедливости- [Rawls 1971:12: Ролз 1995: 26].

Хотя исходная позиция Ролза «соответствует» естественному состоя­нию, она также и отличается от него, так как. по мнению Ролза, есте­ственное состояние в обычном понимании фактически не является «ис­ходным положением равенства» [Rawls 1971:11; Ролз 1995:26|. Именно в этом пункте его аргумент на основе идеи общественного договора соеди­няется с интуитивным аргументом. Естественное состояние н его обыч­ном описании несправедливо, так как одни люди имеют больше шансов остаться в выигрыше, чем другие: у них лучшие природные способности, изначально больше ресурсов или просто физической силы. Они смогут дольше продержаться в ожидании лучшей сделки, в то время как ме­нее сильные и менее талантливые вынуждены будут пойти на уступки.

1 имоно это обвинение в несправедливоети традиционного естественного состояния отделяет Рол га or другой традиции в разработке теории договора, идущее от Гоббса к таким юнремемным теоретикам, как Давид Гогьс и Джеймс Бьюксяен. Подобно Рону, ониммааеются вывести принципы, регулирующие ео-циалмую * и 1нь. на основе идем СМташения. заключенного в исходной iiojh ции. Однако в отличие от Ролэа coi лишение к их трактовке имеет целью дости­жение не справедливости, а взаимной выгоды, и поэтому исходная ситуация допуаает. а по существу, неизбежно отражает существующие в реальном мире различия в умении людей торговаться. Я рассмотрю этот второй подход к тео­рии договора в главе 3, где, в частности, речь пойдет о том. следует ли вообще считать теории о взаимной выгоде теориями траледхивости.

91

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

Поэтому нужен новый приём, выводящий наружу следствия равен­ства людей в моральном отношении, приём, который помешал бы людям воспользоваться своими случайно доставшимися преимуществами при выборе принципов справедливости. Именно поэтому Ролз разрабаты­вает иную, очень своеобразную конструкцию, известную как -исходное положение-. В этом изменённом первоначальном состоянии люди нахо­дятся за -занавесом неведения-, и поэтому

• никто не знает своего места в обществе, своего классового положения или социального статуса, л также того, что предназначено ему при распределении природных даронаний, умешенных способностей, силы и т.д. Я даже предпо­ложу, что стороны не знаки своих концепций блага или своих психологических склонностей.

Многие критики восприняли это требование дистанцирования лю­дей от знания ими езоего социального происхождения и своих иидиви дуальных желаний как проявление странной теории человеческой лич­ности. Что останется от нашего Я, если мы исключим всё это знание? Представить себя за таким занавесом неведения ещё труднее, чем пред­ставить себя в традиционном естественном состоянии, где вымышлен­ные люди хотя бы сохраняют относительную целостность разумного и телесного начала.

Однако занавес «ведения не выражает никакой теории человече­ской личности. Он служит интуитивно понятным условием честности в том же смысле, в каком мм, в целях честного раздела пирога, заботим­ся о том, чтобы человек, разрезающий пирог, не знал, какой кусок ему достанется*. Аналогичным образом занавес неведения нужен для того,

' Ролз отмечкт, что выбор принципов справедливости в исходном положении отличается ■ одном принципиальном отношении от случая разрезания пирога, мхда неизвес тно. кому каком кусок достанется. По его мнению, в первом случае мы имеем пример -чистой процедурной справедливости*, а во втором — при­мер ■совери синий процедурной справедливости-. и ш том. и в другом случае предлолатается. чю справедливый результат гарантирует сама процедура. Од нако в первом случае нет -независимою и уже заданного критерия справедли­вости-, тотд! как во втором случае такой критерий имеется (Rawls 1980: 523|. Но это различие является преувеличенным, поскольку, как мы увидим дальше, существует несколько -независимых и уже заданных критериев- для оценки результатов выбора в исходной позиции. В любом случае оба примера имеют общий примак, на который я хотел бы обратить внимание читателей: и в том, и в другом примере неведение выступает условием непредвзятого решения.

92

II. Либеральное равенство

чтобы те, кто в силу своего положения имели бы возможность повлиять на процесс выбора в -вою пользу, не могли бы этого сделать. Поэтому, утверждает Ролз,

«то обстоятельство, что исходное положение характеризуется несколько не­обычными условиям!1, нс должно вводить в заблуждение. Идея тут заключает­ся в том. чтобы сделать явными разумные ограничения на аргументы в пользу принципов справедливости, и следовательно, на сами эти принципы. Таким об­разом, при выборе принципов кажется разумным и приемлемым, что никто не должен получить преимущества или испытывать тяготы за счёт естественных случайностей или социальных обстоятельств. Вероятно, все согласятся в том, что было бы невозможно приспосабливать принципы к обстоятельствам наше­го собственного стучал... На ном пути мы естественно приходим к понятию занавеса неведения- (Rawls 1971:18-19: Ролл 1995:31-32].

Исходное положение предназначено «представить равенство между человеческими существами как моральными личностями-, которые «со­гласятся как равные, не имеющие преимуществ друг перед другом за счёт социальных и естественных случайностей»; оно является -разъяс­нительным механизмом, суммирующим смысл- наших представлений о честности и -помопющим нам извлечь из них следствия» IRawls 1971: 19,21,586; Ролз 1995: 32.34,504|.

Таким образом, аргумент Ролза не предполагает, что из идеи гипоте­тического договора выводится определённая концепция равенства. Это послужило бы поводом для самых разнообразных критических нападок, о которых упоминает Дворкин. Скорее гипотетический договор — это способ выражения определённой концепции равенства и способ выве­дения из этой концепции следствий относительно справедливого регу­лирования деятельности социальных институтов. Устраняя источники пристрастности и выдвигая требование всеобщего согласия. Ролз наде­ется найти решение, приемлемое для каждого в позиции равенства, т.е. решение, уважающее право каждого человека на то, чтобы к нему отно­сились как к свободному и равному существу.

Поскольку предпосылкой аргумента служит равенство, а нс договор,то для критики этого аргумента необходимо показать, что в нём не удалось выразить адекватное понимание равенства. Поэтому недостаточно, а по существу, и неуместно, указывать на то, что договор не согласуется с ре­альной историей, что с психологической точки зрения занавес неведения невозможен, или что исходная позиция нереалистична в каком-нибудь ещё смысле. Вопрос не н том. могла ли когда-либо иметь место исходная позиция; вопрос в том. можно ли считать честными принципы, которые должны быть в ней выбраны, учитывая характер процесса выбора.

Даже если мы примем ролзовскую идею общественного договора как приём, позволяющий выразить концепцию равенства, остаётся неясно.

93

Уилл Кимлика.Современная политическая философия

какие конкретно принципы будут выбраны в исходной позиции. Разуме­ется, Ролз убеждён, что будет выбран принцип различия. Однако свой второй аргумент он предлагает как независимый от первого интуитивно­го аргумента, построенного на анализе равенства возможностей. Строго говоря, Ролз, как мы видели, не считает интуитивный аргумент уместным в рамках теории договора. Поэтому принцип различия — это лишь один возможный выбор в исходной ситуации среди множества других.

Как же происходит выбор принципов справедливости? Основная идея такова: хотя мы не знаем, какое положение займём в обществе и к каким целям будем стремиться, тем не менее определённые вещи в любом случае будут нам желательны или необходимы для того, чтобы мы смогли вести достойную жизнь. Несмотря на различия в жизненных планах разных людей, все они имеют одну общую черту: все они предпо­лагают, что человек руководит жизнью. По словам Уолдрона, -есть нечто такое, что можно назвать следованием представлению о достойной жиз­ни, и это, можно считать, свойственно всем людям, даже имеющим са­мые несходные убеждения... Хотя люди не разделяют идеалов друг дру­га, они. по крайней мере, могут путём абстрагирования от своего опыта понять, что значит быть приверженным идеалу достойной жизни» (ср.: Rawls 1971:92-95; Ролз 1995:89-92]. Все мы следуем какому-нибудь иде­алу достойной жизни, и независимо от его конкретного содержания нам нужны определённые вещи. В теории Ролза эти вещи получили назва­ние -первичных благ». Существует два вида первичных благ:

1. Социальные первичные блага, т.е. блага, которые распределяются социальными институтами; к ним относятся доход и благосостояние, возможности и полномочия, права и свободы.

2. Природные первичные блага, т.е. такие блага, как здоровье, ум­ственные способности, энергичность, воображение и данные от при­роды способности; социальные институты оказывают влияние на эти блага, но непосредственно их не распределяют.

При выборе принципов справедливости за занавесом неведения люди стремятся обеспечить себе наилучший возможный доступ к пер­вичным благам, распределяемым социальными институтами (т.е. к со­циальным первичным благам). Это не означает, что в основе нашего чувства справедливости лежит эгоизм. Поскольку никто не знает, какое положение займёт, постольку и выбор наилучшего для себя будет иметь те же последствия, что и выбор наилучзпего для всех, понимаемого с не­предвзятой точки зрения. Решая будучи за занавесом неведения, какие принципы будут способствовать моему благу, я должен поставить себя на место каждого члена общества и посмотреть, что способствует его благу, поскольку в конечном счёте я могу оказаться на месте любого из этих людей. Таким образом, в сочетании с занавесом неведения допуще-

94

II. Либеральное равенство

ние о рациональном эгоизме -достигает во многом той же самой цели, что и благосклонность* [Rawls 1971: 148; Ролз 1995: 136]. поскольку я должен отождестзить себя с каждым человеком в обществе и принять во внимание его благо, как если бы оно было моим собственным. Таким образом, в соглашениях, которые достигаются в исходном положении, всем людям уделяется равное внимание.

Итак, стороны в исходном положении, не ведая, в каком положении они в итоге окажутся, стараются обеспечить всем наилучший возмож­ный доступ к первичным благам, которые позволят им вести стоящую жизнь. Тем не мекее есть немало разных принципов, которые они могли бы выбрать. Они могли бы выбрать равное распределение социальных первичных благ независимо от положения человека в обществе. По мне­нию Ролза, это нерационально, когда определённые виды неравенств, например, те, которые принимаются принципом различия, могут улуч­шить для каждого возможность получения первичных благ. Стороны могли бы выбрать утилитаристский принцип, требующий такого рас­пределения первичных благ социальными институтами, при котором максимизировалась бы общая сумма полезное!и в обществе. Это мог­ло бы максимизировать и среднюю величину полезности, на которую стороны, находясь в исходном положении, могли бы рассчитывать в реальном мире. Согласно некоторым концепциям рациональности это является рациональным выбором. Но это включает и определённый риск, связанный с тем. что вы можете оказаться в числе тех, от кого по­требуются многократные жертвы ради большего блага других. Это дела­ет ваши свободы, имущество и даже вашу жизнь уязвимой перед эгои­стичными и незаконными предпочтениями других. Действительно, вы оказываетесь незащищёнными именно в тех ситуациях, в которых вы прежде всего и нуждаетесь в защите, как. например, когда из-за ваших убеждений, цвет* кожи, пола или природных способностей вы не попу­лярны среди большинства или просто ничего для него не значите. Это делает утилитаризм, согласно некоторым концепциям рациональности, иррациональным выбором, поскольку рационально гарантировать за­щиту ваших основных прав и ресурсов, даже если при этом уменьшится ваш шанс получить больше благ.

Таким образом, имеются противоположные концепции рациональ­ного выбора в исходном положения неведения: рациональность риско­ванной игры ил г рациональность игры наверняка. Если бы мы знали, каковы шансы тс го. что наши основные права будут попраны в утили­таристском обществе, мы могли бы лучше оценить, насколько рацио­нально идти на риск. Но занавес неведения исключает такое знание. Рациональность рискованной игры зависит от того, испытываете ли вы склонность к риску или нет: некоторые люди не против пойти на риск,

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

другие предпочитают безопасность. Но занавес неведения исключает и знание о личных вкусах. Что же тогда считать рациональным выбором? Согласно Ролзу, рациональным выбором является стратегия «максими-на», т.е. стратегия, при которой вы максимизируете ту долю, которую вы бы получили, окажись вы в минимальном, или наихудшем, положении. Как замечает Ролз, это всё равно что исходить из допущения, что ваш злейший враг будег решать, какое место вы займёте в обществе (Rawls 1971:152-153; Ролз 1995:140-141]. В итоге вы выберете ту схему распре­деления, которая максимизирует минимальную возможную долю.

Представим, например, что в мире, состоящем из трёх человек, воз­можны следующие схемы распределения:

а) 10:8:1

б) 7:6:2

в) 5:4:4.

Стратегия Ролза предписывает выбрать схему о. Если вы не знаете, какова вероятность того, в какой вы окажетесь позиции — в наилуч­шей или наихудшей, то рациональным выбором, согласно Ролзу, будет третья схема распределения, поскольку даже если вы окажетесь в наи­худшем положении, она предоставит вам больше, чем вы бы получили в таком же положении при других схемах распределения.

Заметьте, что вам следует выбрать третью схему, хотя первые две схе­мы имеют более высокую среднюю величину полезности. Недостаток этих двух схем состоит в том, что в них содержится некий шанс, неиз­вестный относительно степени его вероятности, что ваша жизнь будет совершенно неудовлетворительной. А поскольку каждый из нас имеет только одну единственную жизнь, было бы нерационально допускать подобную возможность. Поэтому, заключает Ролз, люди в исходном положении выберут принцип различия. А этот вывод очень удачно со­впадает с тем, что говорит нам первый интуитивный аргумент. Люди, использующие чес шую процедуру принятия решений для выбора прин­ципов справедливости, приходят к тем же самым принципам, о которых наши интуитивные представления говорят, что они честные.

Многие авторы подвергли критике заявление Ролза о рационально­сти стратегии «максимина».Одни полагают, что в равной, если не в боль­шей.степени рационально делать ставку на утилитаризм [Наге 1975:88-107; Bailey 1997: 44-46; Barry В. 1989а: 333-340). Другие доказывают, что рациональной стратегией является некоторая форма -приоритаризма-, которая будет придавать большее значение интересам менее обеспе­ченных, но всё-таки будет допускать, чтобы большие приобретения для богатых перевешивали незначительные потери для бедных (см., напр.: [Parfil 1998; McKerlie 1994; 1996; Arneson 2000а]). Иные же утверждают, что, не зная шансы или предрасположенность человека к риску, нельзя

96

II. Либеральное равенство

оценить рациональность рискованной игры. По мнению этих критиков, Ролз только потому приходит к принципу различия, что он приспосаб­ливает для этого сво* описание занавеса неведения или делает совер­шенно необоснованные психологически допущения (см., напр.: [Ваггу В. 1973: ch. 9]4.

а. Слияние двух аргументов

В этих критических замечаниях есть доля истины, но в целом подобная критика ошибочна, поскольку Ролз сам признает, что приспосабливает свое описание исходного положения для выведения принципа различия. Он отмечает, что -для каждой традиционной концепции справедливости существует такгя интерпретация исходного положения, в которой прин­ципы для концепции являются предпочтительным решением» [Rawls 1971: 121; Ролз 1995: ! 16]. Существует немало описаний исходного положения, совместимых с целью создания честной процедуры принятия решения, но принцип различия отнюдь не будет выбран во всех этих случаях Поэ­тому прежде чем мы сможем определить, какие принципы будут выбраны в исходном полэжении, нам нужно решить, какое описание исходного по­ложении принягь. Аодним из критериев при выборе описания исходного положения, полагает Ролз,служит выводимость из него принципов, кото­рые мы находим интуитивно приемлемыми.

Итак, заявив, что исходное положение должно моделировать идею равенства людей в моральном отношении, Ролз затем уточняет, что -есть, однако, другая сторона в обосновании конкретного описания исходного положения. Отвечают ли принципы, которые должны быть выбраны, нашим убеждениям о справедливости, или они являются их приемлемым естественным расширением?» [Rawls 1971: 19; Ролз 1995: 32|. Таким образом, принимая решение о предпочтительном описании исходного положения, мы как бы «заходим с двух сторон*. Если принци­пы, выбранные при одном варианте описания, не соответствуют нашим убеждениям о справедливости, то

-мы имеем выбор. Мы можем либо модифицировать описание исходного по­ложения, либо ревизовать каши существующие суждения, потому что даже суждения. в»ятые нами временно в качестве базисных, могут быть изменены.

' Фц. шх и Оппснхлймер провели серию зкепериментов, разработанных для про­верен этою вопроса. Участников, не знающих своего места в системе расиреде-леняя блат, просияй выбирать между различными принципами ржпределенмя.

i :■• н 1ксимин- Ролза.утилитаризм и смешанную модель, которая макси* мимровала среднюю полезность при гарантировании некоторого минимума. Последнее было преобладающим выбором |Frolich.Oppenheim*r 1942)

Уилп Кимлика. Современная политическая философия

Совершая подобньс челночные движения — то изменяя условия договорных обстоятельств, то изменяя наши суждения и подчиняя их принципам, рано или поздно мы находим такое описание исходного состояния, которое выражает разумные условия и даёт принципы, отвечающие нашим суждениям, должным образом откорректированные и адекватные ситуации- {Rawls 1971: 20; Ролз 1995: 32).

Таким образом, интуитивный аргумент и аргумент на основе идеи об­щественного договора в итоге оказываются зависящими друг от друга. Ролз допускает изменение исходного положения с тем, чтобы из него вы­водились принципы, соответствующие нашим интуициям (по крайней мере тем из них, которых мы продолжаем придерживаться после того, как попытались в двустороннем процессе привести в гармонию нашу теорию и наши интуитивные представления). Это может выглядеть каким-то трюком. Но это кажется таковым, только если мы приписыва­ем Ролзу мнение, будто два аргумента обеспечивают полностью незави­симую поддержку друг другу. Хотя Ролз иногда делает такие заявления, но в других местах он признаёт взаимозависимость этих аргументов, опирающихся на одну и ту же совокупность устоявшихся интуиции.

Но зачем же тогда утруждать себя приемом, основанным на идее до­говора? Почему бы не ограничиться первым интуитивным аргументом? Это хороший вопрос. Хотя аргумент на основе идеи договора нс так уж плох, как полагают критики, он и не так хорош, как думает Ролз. Если каждая теория справедливости предлагает своё собственное описание договорной ситуации, то мы должны заранее решить, какую теорию справедливости мы принимаем, чтобы знать, какое описание исходно­го положения является подходящим. Поскольку для Ролза неприемлемо рисковать жизнью одного для блага других и незаслуженно наказывать людей с природными недостатками, это побуждает его принять опреде­лённое описание исходного положения; те же, кто не согласны с ним по этим вопросам, будут описывать это положение по-другому. Этот спор нельзя разрешить, обратившись к договорному соглашению. И для той, И для другой стороны ссылка на ситуацию заключения договора в целях защиты своей теории справедливости была бы простым уклонением от существа вопроса, ибо ситуация заключения договора уже предполагает теорию. Следовательно, все основные вопросы справедливости должны быть решены ещё до выбора описания исходного положения. Но тогда договор оказывается излишним.

Это не означает, что приём на основе идеи договора совершенно бес­полезен. Во-первых, исходное положение представляет собой способ прояснения наших интуитивных представлений точно так же, как ран­ние теоретики общественного договора привлекали естественное со-

98

II. Либеральное равенство

стояние для прояснения идеи естественного равенства. Во-вторых, хотя интуиции, на которые опирается аргумент о равных возможностях, сви­детельствуют о том, что честное равенство возможностей недостаточно, они не говорят нам, что ещё требуется; поэтому приём, основанный на идее договора, помогает нам уточнить наши интуитивные представле­ния. Именно это имеет в виду Ролз, когда говорит, что этот приём мо­жет помочь «извлечь следствия» из наших интуитивных представлений. В-третьих, этот приём задаёт позицию, с которой мы можем проверять противоположные интуитивные представления. Талантливый человек мог бы совершенно искренне не соглашаться с тем, что природа рас­пределяет таланты произвольным образом. В этом случае мы имели бы столкновение разных интуитивных представлений. Но если в ситуации, исключающей знание о том, что он получит в природной лотерее, тот же самый человек не станет больше возражать против этого, то мы можем с определённой уверенностью сказать, что наше интуитивное представ­ление было правильным, а его представление было продиктовано его личными интересами. Некоторые интуитивные представления кажут­ся не слишком убедительными, если рассматривать их. абстрагируясь от своего конкретного положения в обществе. Аргумент на основе идеи договора позволяет установить, будут ли выбраны наши интуитивные представления с позиции непредвзятого человека. Таким образом, дого­вор проясняет некоторые общие интуитивные представления и обеспе­чивает непредвзятую позицию для оценки более конкретных интуиции [Rawls 1971:21-22; Ролз 1995: 33-34J.

Итак, использование приёма, основанного на идее договора, предо­ставляет нам определённые преимущества. Но в то же время этот при­ём не обязателен для этих целей. Как было показано в предыдущей главе, некоторые авторы (например, Хэар) для выражения идеи равной заботы о людях используют не беспристрастных участников договора, а -идеальных сочувствующих- (см. гл. 1 наст. изд.). И та, и другая тео­рия предписывают моральному агенту занять непредвзятую позицию. Но если непредубеждённые участники договора рассматривают каждо­го человека в обществе как одно из возможных будущих размещений их собственного блага, то для идеальных сочувствующих он — один из компонентов их собственного блага, поскольку они симпатизируют каждому человеку и стремятся разделить его судьбу. В этих двух тео­риях используются разные приёмы, но это различие относительно по­верхностное, ибо ключевым шагом каждой теории является заставить агентов принять такую позицию, которая лишает их знания о своём личном благе или возможности содействовать ему. Действительно, по­рой бывает трудно отличить беспристрастных участников договора от

99

Уилл Кимликл. Современная политическая философия

идеальных сочувствующих (см.: (Gauthier 1986:237-238; Diggs 1981:277; Barry 1989а: 77,196))*.

Идею равного отношении можно также выразить, вообще не при­бегая к каким-либо специальным приёмам, а просто попросив агентов одинаково относиться к другим независимо от того, знают ли они о соб­ственном благе и есть ли у них возможность способствовать ему (см., напр.: [Scanlon 1982; Barry 1989а: 340-3481). Действительно, есть нечто странное и извращённое в том. чтобы использовать для выражения идеи морального равенства приёмы общественного договора и идеальных со­чувствующих. Цель занавеса неведения — сделать наглядной идею о том, что другие люди важны сами по себе, а не просто как компоненты наше­го собственного блага. Но этой цели пытаются достичь, задав перспек­тиву, н которой благо других выступает простым компонентом нашего собственного (реального или возможного) блага. Прибегая к «идее вы­бора, способствующего интересам отдельного рационального индивида, для которого жизни других людей в обществе — это лишь множество ра шообра 1ных возможное геи - (см.: [Scanlon 1ух2 127]; ср.: [Barry 1989выбирать между утилитаризмом — систематичной, но часто идущей вразрез с нашими интуитивными представлениями теорией, и интуитивизмом — набо­ром разнообразных и теоретически не структурированных интуиции. Если он нашёл теоретическую альтернативу утилитаризму, гармонично согласующуюся с нашими интуитивными убеждениями, то его теория имеет прочные основания и её никоим образом не ослабляет взаимо­зависимость интуитивного аргумента и договорного аргумента. Как

Рол i отпишет какое шбо суще» ibchhoc . \о;ц i"" ме*д) ею контршпувва i мом и идеальными сочувствующими Хтара Как отмечает Барри, это отри­цание -кажется простым сотрясением воздуха- [Ватту 1989а: 410 п. 30]. Сто­ит только пожалеть, что Роя» преувеличивает различие между его теорией и теорией Хлам . ибо »то преувеличение не в пользу теории Ролза. Обсуждение критики Роли феминистскими критиками см. в тч X t * и далее.

100

II. Либеральное равенство

утверждает Ролз. -концепция справедливости не может быть дедуциро­вана из самоочевидных посылок или условий на принципы; напротив, её обоснование — это дело взаимной поддержки многих рассмотрений, ко­торые складываются в один согласованный взгляд» [Rawls 1971:21; Ролз 1995:33]. Он называет это -рефлексивным равновесием» и видит в нём свою цель*. Его принципы справедливости взаимно поддерживаются и рефлексией над теми нт унциями, к которым мы обращаемся в наших повседневных делах, и рефлексией над природой справедливости с бес­пристрастной точки зрения, отстранённой от наших повседневных по­зиций по тому или иному вопросу. Поскольку цель Ролза — достижение такого рефлексивного равновесия, то критические аргументы Хэара и Ьарри не достигают цели. Даже если они правы в том. что принцип раз­личия не будет выбран в исходном положении, как его описывает Ролз, он мог бы переопределить исходное положение таким образом, чтобы этот принцип из него выводился. Это может показаться каким-то мо­шенничеством, но это полезно и оправданно, если действительно ведёт к рефлексивному равновесию, — если это означает, что *мы приходим к согласованным взглядам и полагаем наши убеждения о социальной справедливое iи обоснованными» [Rawls 1971: 102; Ролз 1995:33].

Действительно успешная критика теории Ролза должна или поста­вить под сомнение его фундаментальные интуиции, или показать, что принцип различия не является наилучшим выражением этих интуитив­ных представлений (и поэтому другое описание исходного положения должно быть частью нашего рефлексивного равновесия). В последую­щих главах я рассмотрю теории, бросающие вызов этим базовым интуи-циям, но вначале я хогел бы кратко изложить вторую возможность их рассмотрения. Нельзя ли найти внутренние трудности в теории Ролза, направив критику нс против интуитивных предпосылок этой теории, но против их теоретического осмысления?

б. Внутренние проблемы

Как мы видели, одна из ключевых интуитивных предпосылок теории Ролза касается различия между выбором и обстоятельствами. Его ар­гумент против господствующего представления о равенстве возможно­стей в значительной степени сводится к тому, что в нём слишком многое зависит от незаслуженно доставшихся нам природных способностей. В этом я согласен с Ролзом. Однако н теории самого Ролза слишком мно­гое зависит от природных неравенств и в то же время слишком немногое от принимаемых нами решений.

* Каионическую оценку *гои идеи -рефлексивного равновесии- см.; (Daniels !979;cp.NicUei 1993: Norman I998|.

101

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

102

О Компенсация за природные неравенства

Вначале я рассмотрю вопрос о природных способностях. По мнению Ролза, право людей на социальные блага не должно зависеть от их при­родной одарённости. Талантливые не заслуживают более высокого до­хода и должны получать более высокий доход, только если это принесёт пользу наименее преуспевающим. Поэтому, согласно Ролзу, принцип различия наилучшим образом способствует тому, чтобы природные блага не имели несправедливых последствий.

Однако в решении Ролза слишком многое в судьбе людей всё ещё за­висит от случайных факторов. Это обусловлено тем, что Ролз определяет наименее обеспеченную позицию исключительно и понятиях социальных первичных благ, т.е. прав, возможностей, благосостояния и т.д. Он не учи­тывает природные эервичныс блага при определении наименее обеспе­ченного положения. Для Ролза (в этом контексте) два человека одинаково преуспевают, если они располагают одним и тем же набором социальных первичных благ, хотя один из них может быть лишён талантов, иметь сла­бое здоровье или быть слабоумным. Аналогичным образом, если у кого-то есть даже небольшое преимущество перед другими в том смысле, что он лучше обеспечен социальными благами, то он, по оценке Ролза, более преуспевает, даже если его дополнительный доход недостаточен для по­крытия затрат, связанных с некоторым природным недостатком, напри­мер, затрат на лечение какой-либо болезни или на специальное оборудо­вание, необходимое при некоторых физических увечьях.

Почему же точкой отсчёта при оценке справедливости социальных институтов должны стать возможности наименее преуспевающих, вы­раженные в терминах социальных благ? Это условие противоречит как интуитивному аргументу, так и аргументу на основе идеи договора. В последнем случае это условие никак не обусловлено рациональностью участников в исходном положении. Ксли.как утверждает Ролз, для успеш­ного образа жизни здоровье так же важно, как и деньги, и если стороны в исходном положении стремятся найти социальное устройство, обеспе­чивающее им наибольшее количество первичных благ при наихудшем возможном положении (доводы в пользу «максиминд"). то почему бы не признать недостаток здоровья и денег в равной мере проявлением необе­спеченности и учитывать их при социальном распределении? Каждый человек признает, что он будет меньше преуспевать, имея те же социаль­ные блага, если неожиданно получит увечье. Почему бы ему не желать, чтобы общество признало его положение невыгодным?

Интуитивный подход следует в том же направлении. Во-первых, при­родные первичные блага столь же необходимы для ведения достойного образа жизни, как и социальные блага, а во-вторых, природные дарова­ния людей нельзя считать их заслугой, и поэтому несправедливо, когда

II. Либеральное равенство

от них зависит привилегированное или невыгодное положение людей. Как мы видели, по мнению Ролза, именно эта интуиция ведёт к прин­ципу различия, согласно которому люди получают дополнительное вознаграждение за свои таланты только в том случае, если в результате выиграют наименее преуспевающие: -если мы хотим установить соци­альную систему, такую, чтобы никто не приобретал бы и никто не герял бы из-за своего произвольного места в распределении природных даро­ваний или же из-за исходного положения в обществе, не возвращая пре­имуществ или получая их взамен в плане компенсации приобретений, мы должны принять принцип различия» (Rawls 1971:102; Ролз 1995:98). Но это неверно или, во всяком случае, не вполне верно. Мы получим принцип различия из этой интуиции только в том случае, если под «по­терями и приобретениями» будем подразумевать потери и приобрете­ния социальных благ. Принцип различия обеспечивает, что одарённые люди не получают больше социальных благ только в силу их (случай­ных) способностей, а люди с физическими и умственными недостатками не лишаются социальных благ только в силу их ущербного положения. Но это нс в полной мере «сглаживает последствия природной случайно­сти и социальных обстоятельств" [Rawls 1971: 100; Ролз 1995:97]. Более одарённые всё же извлекают пользу из своей одарённости, которой не­заслуженно лишены 4юди с физическими и умственными недостатками. В соответствии с принципом различия мне предоставляется такой же набор социальных благ, что и человеку с физическими и умственными недостатками, которому приходится брать на себя дополнительные рас­ходы на лечение и транспортировку. На его возможностях вести удо­влетворительный образ жизни сказывается незаслуженно возложенное бремя, обусловленное не выбором, а обстоятельствами. Принцип диф­ференциации допускает, а не устраняет такое бремя'1'.

' Это возражение выданную Ьарри и Оном, хотя они ошибаются, объясняя эту проблему приверженностью Роля л использованию первичных благ для опивши* наименее обеспеченною положения (Barry 1973:55-57; Sen 1980:215-216). В действительности же проблема заключается в неполном использовании Ролзом идеи первичных благ, т.е. в его произвольном исключении природных первичных бит из списка Ролз обсуждает идею компенсации за природные не достатки только в рамках ■принципа возмещения*, согласно которому компен­сация иризвжа устранить прямые последствия физических или умственных недостатков и тем самым создать рлиеичво возможностей |Rawli 1971: 100-102]. Ролз справедливо отвергает згу идею как одновременно неосуществимую и нежеяатеяьиую. Но почему бы не считать компенсацию способом устранения незаслуженного неравенства в отношении всех первичных благ? Компенсация расходов,связанных с природными недостатками людей, которые их не выби рали, должна быть выполнена не для того, чтобы эти люди moi/ih на равных условиях конкурировать с другими, а для того, чтобы они могли иметь такие же во(мо*мостя дня ведения достойного обрам жижи Подробнее см.: [Michel-

103

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

Возможно, Ролз не осознаёт всех следствий, вытекающих из его соб­ственного аргумента против господствующего представления о равен­стве возможностей. Он критикует следующую позицию:

1. Социальные неравенства являются незаслуженными и должны быть исправлены или компенсированы; допускается влияние природ­ных неравенств на распределение, осуществляемое в соответствии с принципом равенства возможностей.

С точки зрения Ролза, природные и социальные неравенства являют­ся одинаково незаслуженными, поэтому позиция 1 «нестабильна». Вме­сто неё Ролз предлагает следующее:

2. Социальные неравенства должны быть компенсированы, а при­родные неравенства не должны влиять на распределение.

Но если природные и социальные неравенства действительно яв­ляются одинаково незаслуженными, то позиция 2 также нестабильна. Поэтому следует принять:

3. И природные, и социальные неравенства должны компенсироваться. По мнению Ролза, людям, принадлежащим к необеспеченному классу

или расе, не только нельзя отказывать в получении социальных благ, но они имеют право на компенсацию за своё невыгодное положение. Но почему же к людям, родившимся с природными недостатками, следует

man 1975: 330-339: Guimann 1980: 126-127; Daniels 1985: ch. 3I.a также IPogge 148V: 183-188; Mapel 1989: 101-106).

(«(«но некоторым комментаторам. Рола в действительности поддерживает компенсацию м природные недостатки, но трактует ее не как вопрос справед hiги 1, ги. Он считает наши обязательства перед людьми с природными недо­статками 'обязанностями общественной благожелательности-, см.: [Martin 1485: 189-191| или -требованиями морали-, см.: (Pogge 1989: 186-191. 275). Обязательства перед людьми с природными недостатками — это не вопрос простои благотворительности; на выполнение в обязательном порядке должно обеспечиваться государством, но в то же время они не выражают и требова­ния справедливости. Согласно Посту и Мартину, теория справедливости Роли касается -фундаментальной справедливости-, тогда как компенсация людям с природными пето, татками относится к -всеобщей честности вселенной-(Martin 1985: 180; Родос 1989: 189). К сожалению, ни тот, ни другой автор не разъясняют ни этого различии, ни того, как оно согласуется с подчеркиваемой Ролзом необходимостью -сглаживания последствий природной случайности и социальной удачи- |1971: 585). Например, по мнению Мартина, сглаживание последствий различающихся природных способностей — ЭТО вопрос фунда ментальной справедливости, в то время как сглаживание последствий при­родных недостатков — это вопрос благожелательности IMarlin 1985: 178]. Не вполне понятно, как н рамках ролэовского подхода можно обосновать такое различение. (С точки |рения Бранна Ьарри, ло ограничение оправданно толь­ко в том случае, если Ролз отказывается от идеи справедливости как равного внимания и принимает гоббеовскую трактовку справедливости как взаимной выгоды (Ватту 1989я: 243-246;ср. примеч. 2 на с. 91 наст. над.)).

104

ii. Либеральное равенство

Ю5

относиться иначе? Почему они не могут иметь компенсации за своё не­выгодное положение (например, иметь право на оплачиваемое лечение, перевозку, профессиональное обучение и т.д.) вдобавок к их требова­нию не подвергаться дискриминации?

Стало быть, есть как интуитивные, так и контрактные основания, чтобы, во-первых, признать необходимость компенсации природных недостатков, а во-вторых, включить природные первичные блага в спи­сок, определяющий, кто находится в наименее обеспеченном положе­нии. Пытаясь определить компенсацию за природные неравенства, мы сталкиваемся с несколькими проблемами, о которых речь пойдёт ниже в параграфе 5. Некоторые из наших интуитивных представлений о том, что наиболее справедливо, могут оказаться совершенно нереализуемы­ми. Но Ролз не признаёт даже желательности компенсации за такие не­равенства.

и1 Субсидирование человеческого выбора

Вторая проблема связана с обратной стороной этого представления. Люди не заслуживают того, чтобы нести бремя расходов, которые не вы -званы их собственным решением. Но как быть с людьми, которые со­знательно выбирают дорогостоящий образ жизни? Как правило, для нас расходы, не вызванные решением человека, — лучшее основание для по­мощи, чем расходы, на которые человек идёт сознательно. В нас вызыва­ют разные чувства человек, тратящий 100 долларов в неделю на лечение доставшейся ему без какою-либо согласия болезни, и человек, тратящий те же деньги на дорогое нино, потому что ему очень нравится его вкус. Ролз апеллирует к этой интуиции, когда критикует господствующее представление за его невосприимчивость к тому, что природные нера­венства — это не результат нашего выбора. Каким же образом следует учитывать сделанный людьми выбор?

Допустим, что мы добились успеха в уравнивании социальных и природных условий жизни людей. Для простоты представим себе двух одинаково одарённых людей, имеющих одинаковое социальное проис­хождение. Один из них хотел бы весь день играть в теннис и работает на ближайшей ферме только для того, чтобы заработать денег для покупки земли под теннисный корт и обеспечить себе приемлемый образ жизни (предполагающий определённое питание, одежду, технику и т.д.). Дру­гая планирует купить такое же количество земли, чтобы развести на ней сад и выращивать овощи для собственного потребления и для продажи. Далее представим себе, вместе с Ролзом, что мы начинаем с равного рас­пределения ресурсов, достаточного для того, чтобы каждый из них по­лучил желаемую землю и занялся садоводством и теннисом. Очень ско-

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

ро в условиях свободною рынка садовница будет иметь больше средств, чем теннисист. Хотя начинали они с равных долей, теннисист довольно быстро израсходовал свои средства, а средств от его нерегулярной рабо­ты на соседней ферме хватает только на то, чтобы продолжать играть в теннис. Садовница же на основе своей первоначальной доли постаралась обеспечить себе больший доход, работая дольше. Согласно принципу различия это неравенство допустимо только в том случае, если оно при­носит выгоду наименее преуспевающим, в нашем случае — теннисисту, у которого теперь доход меньше. Если теннисист не извлекает пользы из этого неравенства,то правительство должно в целях уравнения перерас­пределить ему часть дохода садовницы.

Однако было бы странно утверждать, что подобный налог обеспечил бы равенство, предполагающее отношение к людям как к рапным. На­помним, что у теннисиста такие же способности, как и у садовницы, та­кое же социальное происхождение и такая же первоначальная доля ре­сурсов. Он мог бы, если бы захотел, заниматься доходным садоводством, тогда как садовница могла бы выбрать не приносящий дохода теннис. И тот, и другая имели перед собой целый диапазон возможностей, пред­полагающих разный объём и вид работы, разный досуг и доход. И тот, и другая выбрали наиболее предпочтительный для них вариант. Стало быть, теннисист не выбрал садоводство по той причине, что для него теннис предпочтительнее зарабатывания денег. Люди придерживаются разных мнений о том, когда стоит отказаться от досуга ради дохода, по­этому он предпочёл досуг, а она предпочла доход.

Подобные различия в образе жизни составляют предмет свободного выбора, поэтому к теннисисту отнеслись как к равному, когда позволили садовнице иметь доход и образ жизни, от которого он отказался. Ролз отстаивает принцип различия, ибо он препятствует неравенству, воз­никающему в силу природных и социальных случайностей. Но в этом примере мы не сталкиваемся с таким неравенством. В этом примере принцип различия ведёт не к устранению чьего-либо невыгодного по­ложения, а вынуждает садовницу субсидировать дорогостоящий досуг теннисиста. Ей приходится платить за свой выбор, т.е. она отказывает­ся от досуга ради более высокого дохода. Ему же не нужно платить за его выбор, т.е. отказываться от дохода, чтобы иметь больше досуга. Он ожидает, и теория Ролза требует, чтобы садовница платила за свой вы­бор, а также субсидировала его выбор. Это не способствует равенству, а подрывает ею. В результате он ведёт предпочтительный для него образ жизни (занимается праздным теннисом) и вдобавок получает некото­рый доход из уплачиваемых ею налогов, тогда как она ведёт предпо­чтительный для неё образ жизни (занимается доходным садоводством) и теряет часть дохода в виде изымаемого у неё налога. Ей приходится

106

II. Либеральное равенство

Ю7

частично отказаться от того, что придаёт ценность её жизни, чтобы он мог иметь больше ценного для него. В этом смысле отношение к ним яв­ляется неравным без каких-либо законных к тому оснований.

Когда неравенство в доходе является следствием выбора, а не обстоя­тельств, принцип различия не устраняет, а порождает несправедливость. Равная забота о людях предполагает, что они сами должны оплачивать расходы, вызванные их выбором. Плата за сделанный выбор — это оборотная сторона нашего интуитивного убеждения в том, что люди не должны расплачиваться за неравные условия жизни. Несправедли­во находиться в невыгодном положении из-за неравных условий, но в равной мере несправедливо требовать, чтобы кто-то другой оплачивал расходы, связанные с моим выбором. Если воспользоваться техниче­ским языком, то можно сказать, что схема распределения должна быть «нечувствительной к природным способностям» и «чувствительной к стремлениям- (см.: [Dworkin 1981: 311 ]). Участь людей должна зависеть от их стремлений в широком смысле (от их целей и жизненных планов), но не должна зависеть от полученного ими от природы и общества при рождении (т.е. от обстоятельств, в которых им приходится претворять в жизнь свои стремления).

Ролз сам подчёркивает, что мы несём ответственность за стоимость наших решений. По сути, именно этим объясняется, почему его пони­мание справедливости основано на распределении первичных благ, а не благосостояния. При равной совокупности первичных благ те, чьи желания обходятся дорого, будут менее обеспечены, чем люди с более скромными вкусами. Однако, замечает Ролз, отсюда не следует, что люди со скромными запросами должны субсидировать людей с высокими за­просами, ибо мы «способны принимать ответственность за наши цели-. Стало быть, «люди с менее дорогими запросами, видимо, сумели посте­пенно сообразовать свои вкусы с тем доходом и благосостоянием, на ко­торый они так или иначе могут рассчитывать; поэтому будет нечестно, если им придётся иметь меньший доход, чтобы другие не страдали от последствий своей расточительности- [Rawls 1982b: 168-169; ср. 1975: 553; 1980: 545; 1974:643; 1978: 63; 1985: 243-244). Так что Ролз не желает, чтобы садовница субсидировала теннисиста. В действительности он не устаёт повторять, что цель его концепции справедливости — регулиро­вать неравенства, влияющие на возможности людей, а не неравенства, возникающие вследствие выбранного людьми образа жизни, за который они сами несут ответственность [Rawls 1971:7,96; Ролз 1995:22,93]. К со­жалению, принцип различия не позволяет учесть разницу между нера­венствами выбранными и доставшимися без выбора. Поэтому в резуль­тате может возникнуть ситуация, когда одни люди будут вынуждены платить за решения, принимаемые другими, как это случается, когда те,

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

у кото наименьший доход, имеют его. как и теннисист, благодаря своему выбору. Ролз хочет, чтобы принцип различия смягчал несправедливые последствия невыгодных социальных и природных обстоятельств, но вместе с этим происходило бы сглаживание оправданных последствий личного выбора.

Таким образом, хотя Ролз апеллирует к этому разграничению ситуа­ций выбора и обстоятельств, его принцип различия нарушает его в двух важных аспектах. С одной стороны, этот принцип предназначен сгла­дить последствия случайного распределения природных благ. Однако Ролз исключает природные первичные блага из списка наименее преу­спевающих, поэтому те, кто незаслуженно страдают от природных недо­статков, не получат компенсации. С другой стороны, предполагается, что люди несут ответственность за расходы, связанные с их выбором. Но принцип различия требует, чтобы одни люди субсидировали расходы, вызванные выбором других людей. Можно ли лучше реализовать -чув­ствительность к стремлениям» и «нечувствительность к природным способностям»? Именно в этом видит свою цель Дворкин.