201. С. П. Шевыреву (октябрь
Я на днях заходил к вам, почтеннейший Степан Петрович, чтоб поговорить с Вами о Бартепьевских статьях, помещенных в Моск. Ведомостях К Вы, конечно, замети- ли, что описывая молодость Пушкина и года, проведенные нм в Лицее, автор статей ни слова не упоминает обо мне, хотя в то же время и выписывает несколько стихов из его ко мне послания и даже намекает на известное приключение в его жизни, в котором я имел участие, по приписывая это участие исключительно другому лицу2.
Признаюсь, это умышленное забвение отношений моих к Пушкину глубоко тронуло меня. Давно ли его не стало, и вот как правдолюбивое потомство, в угодность к своим взглядам, хранит предания о нем! Пушкин гордился моею дружбою; он говорил, что я спас от гибели его и его чувства, что я воспламенял в нем любовь к высокому а г. Бартепьев находит, что до этого никому нет дела, полагая, вероятно, что обращенное потомство, вместо стихов Пушкина, будет читать его Материалы. Надеюсь однако ж, что будущие биографы поэта заглянут и в его стихотворения.Не пустое тщеславие побуждает меня говорить о себе, но уважение к памяти Пушкина, которого дружба при- надлежит к лучшим годам жизни моей, к тому счастливому времени, когда каждый мыслящий человек питал в себе живое сочувствие ко всему доброму, какого бы цвета оно ни было, когда каждая разумная и бескорыстная мысль чтилась выше самого беспредельного поклонения прошедшему и будущему. Я уверен, что настанет время, когда и у пас всему и каждому воздастся должное, но нельзя же между тем видеть равнодушно, как современники бесчестно прячут правду от потомков. Никому, кажется, нельзя лучше вас в этом случае заступиться за истину и за минувшее поколение, которого теплоту и бескорыстие сохраняете в душе своей; но если думаете, что мне самому должно взяться за покинутое перо, то последую вашему совету, [хотя и с риском дать г.
Бартеневу новый довод в пользу того, что не следует придавать особой важности дружескому расположению ко мне Пушкина] 4.В среду постараюсь зайти к вам из клуба за советом.
Искренно и душевно преданный вам Петр Чаадаев.
Написав эти строки, узнал, что г. Б. оправдывает себя тем, что, говоря о лицейских годах друга моего, он не полагал нужным говорить о его отношениях со мною, предоставляя себе упомянуть обо мне в последующих статьях 5. Но неужто г. Б. думает, что встреча Пушкина, в то время, когда его могучие силы только что стали развиваться, с человеком, которого впоследствии он назвал лучшим своим другом, не имела никакого влияния на это развитие? Если не ошибаюсь, то первое условие биографа есть знание человеческого сердца в.
202. М. Погодину (не позднее 1854)
Вы конечно, Милостивый Государь Михайло Петрович, в переписке с Стурдзою. В Одессу едет племянник мой Жихарев, вам знакомый. Не пожалуете ли вы ему письма к Стурдзе? Он и от других иметь будет к пему письма, но разумеется ваше всех дороже. Позвольте ему к вам прийти за этим письмом, если вам угодно будет этим нам услужить. Сам бы к вам приехал вас об этом просить и потолковать о другом, до вас относящемся, но теперь больно плох.
Вам глубоко преданный Петр Чаадаев.
203. С. Д. Полторацкому
Вот, друг мой, глупое письмо 1 и с ним неизданный памфлет Погодина о цензуре2, написанный совершенно в вашей манере.
Сейчас утро четверга, а значит, незачем говорить о вещах, относящихся к другому дню.
Я болен 3.
Прошу, пришлите две моих бумажонки. Я больше не могу без них обойтись. Если хотите, я прикажу их переписать для Вас.
Мои дела, очевидно, принимают решительный оборот, о чем и предупреждаю благосклонного читателя.
Обнимаю вас от всего сердца.
Чаадаев
Я должен вернуть рукописи Погодина по принадлежности в субботу поутру.