А. С. Пушкин (1831)
Друг мой, я буду говорить с вами на языке Европы, он мне привычнее нашего, и мы продолжим беседы, начатые в свое время в Царском Селе и так часто с тех пор прерывавшиеся.
Вам известно, что у нас происходит: в Петербурге народ вообразил, что его отравляют. Газеты изощряются в увещаниях и торжественных заверениях, но, к сожалению, народ неграмотен, и кровавые сцены готовы возобновиться Мы оцеплены в Царском Селе и в Павловске и пе имеем никакого сообщения с Петербургом. Вот почему я не видел ни Блудова, ни Беллизара 2. Ваша рукопись все еще у меня3; вы хотите, чтобы я вам ее вернул? Но что будете вы с ней делать в Некрополе? 4 Оставьте ее мне еще на некоторое время. Я только что перечел ее. Мне кажется, что начало слишком связано с предшествовавшими беседами, с мыслями, ранее развитыми, очень ясными и несомненными для вас, но о которых читатель не осведомлен. Вследствие этого мало понятны первые страницы, и я думаю, что вы бы хорошо сделали, заменив их простым вступлением или же сделав из них извлечение. Я хотел было также обратить ваше внимание на отсутствие плана и системы во всем сочинении, однако рассудил, что это — письмо и что норма эта дает право на такую небрежность и непринужденность. Все, что вы говорите о Моисее, Риме, Аристотеле, об идее истинного бога, о древнем искусстве, о протестантизме,— изумительно по силе, истинности или красноречию. Все, что является портретом или картипой, сделано широко, блестяще, величественно. Ваше понимание истории для меня совершенно ново, и я не всегда могу согласиться с вами: например, для мепя пепостижимы ваша неприязнь к Марку Аврелию и пристрастие к Давиду (псалмами которого, если только они действительно принадлежат ему, я восхищаюсь). Не понимаю, почему яркое и наивное изображение политеизма возмущает вас в Гомере. Помимо его поэтических достоинств, это, по вашему собственному признанию, великий исторический памятник. Разве то, что есть кровавого в Илиаде, не встречается также и в Библии? Вы видите едипство христианства в католицизме, то есть в папе.
Не заключается ли опо в идее Христа, которую мы находим также и в протестантизме? Первоначально эта идея была монархической, потом она стала республиканской. Я плохо излагаю свои мысли, но вы поймете меня. Пишите мне, друг мой, даже если бы вам пришлось бранить меня. Лучше, говорит Экклезиаст, внимать паставлепиям мудрого, чем песням безумца \6 июля.
Царское Село.
Пушкин Т. XIV. № 626. Это письмо хранилось у Чаадаева и в 1854 или 1855 г. было передано им П. И. Бартеневу. «По словам Чадаева,- сообщает Бартенев,- граф Сен-При, пэр и знаменитый писатель Франции, прочитав это письмо, сказал, что оно по своему слогу сделало бы честь лучшему писателю - знатоку французского языка. lt;...) Чадаев говорит, что у него было много писем Пушкина, но что он сжег их с другими своими бумагами в то время, когда вследствие одного душевного переворота решился совершенно переменить свой образ жизни, lt;...) уничтожить все воспоминания прошедшего» (Летописи Гос. лит. музея. Кн. 1. Пушкин. М., 1936. С. 502).
Написано в ответ на письмо Чаадаева от 17 июня 1831 г. (№ 52).
- Народные волнения в Петербурге были вызваны эпидемией холеры, начавшейся там в середине июня 1831 г.
- С помощью Д. Н. Блудова А. С. Пушкин рассчитывал получить разрешение на публикацию сочинения Чаадаева и предложить его петербургскому книготорговцу и издателю Ф. М. Белли- зару; однако намерение это осуществлено не было.
- О «рукописи», находившейся у Пушкина, см. примеч. 1 к № 52.
- Так Чаадаев называет Москву в конце первого и седьмого писем; Некрополис - город мертвых.
- Неточная цитата из книги Екклесиаста: «Лучше слушать обличения от мудрого, нежели слушать песни глупых» (7, 5).