Ничего не случилось
Галя и Юзик дружили с пятого класса, и уж такими они были друзьями, что, как говорится, водой не разольешь. Они
жили неподалеку и всегда вместе ходили в юколу и вместе возьращались домой.
Все давно привыкли к тому, что Юзик носит Галину сумку, и мерзнет в очереди за билетами в кино, и помогает ей решать задачи по физике и химии, и стоит под дверями на репетициях хора, куда его не приняли потому, что у Юзика не оказалось ни музыкального слуха, ни голоса. Он беззлобно, как и подобает настоящему рыцарю, сносил ядовитые шуточки из-за своей дружбы с Галей.В своем классе их довольно скоро оставили в покое: то ли надоело, то ли привыкли. А скорее всего, поняли, что ость в этой дружбе что-то доброе, настоящее, над чем не подшучивать — чему позавидовать можно.
И вот — не над чем подшучивать, нечему завидовать...
А что, собственно говоря, произошло?
Да ничего особенного.
По крайней мере, Галя думает именно так. И презрительно дергает плечом: мало ли чудаков на свете...
Однажды они пошли на каток. Людей было мало, лед как зеркало, над головой россыпью звезд разноцветные фонарики. .. И они мчались, взявшись за руки, круг за кругом, и играла музыка, и обоим было хорошо.
А потом они подъехали к кромке катка перевести дух и увидели за поворотом двух рослых парней, которые били третьего, меньшего. Он даже не защищался: видимо, понимал, что слишком неравны силы.
Юзик выпустил Галину ладошку и молча полез в снег. По Галя схватила его за рукав и прошептала:
- Ты с ума сошел? Это же Ленька Дубовик и Костя Чурило из строительного училища, самые отпетые хулиганы. Ты что, не узнал их?
Юзик узнал Леньку и Костю: кто, кроме них, может вдвоем на одного?
Юзик решительно дернул рукав:
- Пусти!
- И не подумаю, — ответила Галя. — Кто он тебе, этот мальчишка, мы его даже не знаем... Очень нужно, чтобы ты ходил с «фонарями».
Юзик резко оттолкнул Галю и рванулся вперед. Галя, поняв, что Юзика не остановить, ловко сорвала с него очки.
- Нашел с кем связываться, Дон-Кихот несчастный! Их ДАЖЄ взрослые обходят. Да они же нам потом прохода не дадут! Тоже мне всеобщий защитник выискался...
Она еще что-то говорила, а Юзик послушно брел за нею, и горькая обида росла в нем, как снежный ком, и перехватывала горло. Он видел, как туда, за поворот, побежали другие парни, а Галя все тащила его за собой. Наконец они пересекли ледяное поле. Галя вытерла варежкой Юзику лицо, нацепила на нос очки и засмеялась.
- Вот и чудесно! Видишь, и без тебя защитники нашлись. А тебе очки могли разбить, что бы ты тогда без них делал? Сам ведь рассказывал, какие сложные стекла...
Юзик поправил очки и огляделся. Окружающий мир снова приобрел знакомый, привычный вид. Над катком, отражаясь в его синеватой глади, ярко горели электрические лампочки, народу стало больше, всюду, куда ни глянь, под звуки медленного вальса кружились ребята и девчонки, а там, за поворотом, уже чернела целая толпа. Он, Юзик, должен был быть там. Самым первым...
Галя крепко держала его за руку, и Юзик видел близко-близко ее смеющиеся глаза, румяные от мороза щеки, красный свитер и с какой-то непонятной тоской ощущал, как она все больше и больше отдаляется от него. Стоит рядом — и отдаляется, словно он смотрит на нее в перевернутый бинокль.
Юзик осторожно разжал ее пальцы, снял очки, бросил их на лед и коротко ударил по стеклам острым лезвием конька. Затем повернулся и медленно, чуть не ощупью, побрел домой. Галя проводила его растерянным взглядом, подняла поломанную оправу, подержала и, презрительно дернув плечом, выбросила в снег.
А что... ничего не случилось. Почти ничего. Просто с того времени они сидят за разными партами: Юзик — за первой, как и раньше, Галя — па «Камчатке».
А ведь какими друзьями были... Водой не разольешь. (600)
По М. Гернику