ТАМ, ГДЕ ТЕЧЕТ ГЕРОИНОВЫЙ СТИКС

В 1988 году по приглашению МВД Таиланда вместе с другими иностранными журналистами я впервые попал в Центральную полицейскую школу на торжественную церемонию уничтожения конфискованных у мафии наркотических средств. Нам предстояло увидеть, как в огне исчезнут четыре тонны опасного зелья, чья стоимость составила бы на улицах Нью Йорка полмиллиарда долларов.

Пройдя через кордон автоматчиков в пятнистой форме под цвет таиландских джунглей, мы очутились за колючей проволокой на участке огромного бетонного плаца. Возле горы целлофановых пакетов с белым порошком нас встретили люди в белых халатах. Они предложили тут же сделать химическую пробу содержимого любого выбранного нами пакета. Дескать, вас не одурачивают, все подлинное: и героин в пакетах, и темный, почти черный опиум в специальных глиняных горшках. Я взял одну довольно большую целлофановую упаковку с красной маркировкой на английском и китайском языках: "Героин 999". Взял не для химического анализа, а просто подержать впервые в жизни "белую смерть" в руках. В голове мелькнула мысль: неужели этот пакет стоит десятки тысяч долларов? Их не заработать и за год всем вместе собравшимся здесь западным журналистам.

После беседы с химиками в белых халатах нас приглашают посмотреть процедуру уничтожения "белой смерти". Возле металлической платформы люди не в пятнистой, а в синей форме, с автоматами наизготовку. Малейшее нарушение правил поведения гостей и на виновника может обрушиться шквал свинца. Наконец, все готово. Работники Бюро по борьбе с наркотиками при МВД начинают громоздить на платформу все подлежащее сожжению: целлофановые пакеты с героином, опиум, марихуану, автомобильные шины, картонные коробки.

А при чем тут шины? спрашиваю у инспектора отдела наркотиков министерства здравоохранения.

Иначе опиум не сожжешь.

В самом деле, он твердый, напоминающий вар в глиняных горшках. Перед тем как его водрузить на платформу, горшки разбивают и черепки бросают в специальную металлическую цистерну. Ее тоже охраняют. Не дай бог кому нибудь придет в голову мысль поискать в глиняной груде случайно уцелевшие опиумные осколки! Не удержавшись, задаю второй вопрос инспектору Пайсану.

Для чего уничтожать такие огромные ценности? Не лучше ли использовать их в медицине или экспортировать по официальным каналам?

Оказывается не лучше. Медицинские потребности Таиланда ограничены одна тонна в год. Экспорт невыгоден политически. Он укрепляет за рубежом веру, что Таиланд наркотический рай и источник распространения губительной эпидемии в Америке и Европе. Исходя из этого, власти предпочли с 1976 года "излишки" уничтожать.

Мы видим, как сотрудники бюро тянут от оранжевой автоцистерны к платформе резиновый шланг. К едкому запаху марихуаны начинает постепенно примешиваться "аромат" керосина. Через считанные минуты он заполняет легкие всех присутствующих, заставляя их отойти подальше.

Новый шланг в руках человека в синей форме. Из его длинного металлического наконечника рвется острый язычок пламени. Минута другая и на платформе вспыхивает пожарище. В небо устремляется черный столб дыма и огня. Горят шины, опиум, героин. Невольно ловишь себя на мысли: в огне тают не только полмиллиарда долларов. Пламя пожирает плоды человеческого труда. Сколько сил затрачено крестьянами, чтобы вырастить мак и получить из него опиум, сколько хитроумной изобретательности и риска проявили инженеры и химики подпольных лабораторий, курьеры мафии! Но твое сочувствие на стороне тех, кто не жалел своих сил, а порой и жизни, чтобы оградить миллионы людей от наступления "белой смерти". Не жалел, дежуря на дорогах и тайных тропах в непроходимых джунглях, рискуя получить пулю или быть сброшенным в пропасть. Или, маскируясь под торговца наркотиками, гангстера, проникал в подпольные синдикаты, а потом находил нелегкий способ сообщить властям о готовящихся акциях мафии.

Перед отъездом из Центральной полицейской школы я подошел к почетному гостю церемонии заместителю премьер министра адмиралу Сонти Бунъячайю.

Я надеюсь, сказал он мне, что недалек тот день, когда все это зелье навсегда исчезнет с лица нашей земли.

...Официальный оптимизм в расчете на зарубежную прессу? Насколько оправдан он? Учитывая актуальность темы и для нашей страны, я обратился с письменной просьбой к директору Бюро по борьбе с наркотиками при МВД генерал майору Иодмани дать интервью. Через несколько дней меня пригласили к генералу. Видимо, сработали несколько факторов: и возможность выступить впервые в советской прессе, и надежда на установление сотрудничества с соответствующими органами СССР.

Разговор сразу принял деловой характер. В отличие от вице премьера собеседник проявил реалистичный подход к решению важнейшей проблемы современности, не менее опасной для человечества, чем когда то чума и холера, а ныне рак и все больше расползающийся СПИД.

Генерал вовсе не уверен, что до искоренения проблемы рукой подать.

Впереди, считает он, нас ждут долгие годы самой упорной и бескомпромиссной борьбы.

Интересуюсь: что порождает наркоманию? Господин Иодмани считает социальные причины. Но не только они. Иначе как объяснить процветание наркодельцов в США, Европе? Видимо, существуют иные, не менее веские аргументы. С помощью наркотиков молодежь самый крупный отряд рабов пагубного увлечения пытается отключиться порой от горькой действительности, компенсировать отсутствие идеалов, которым можно было бы посвятить жизнь, потерю веры в духовные и моральные ценности общества, разочарование в социальной справедливости.

Слушаю и думаю: насколько прав генерал! Разве у нас не те же самые факторы в основе увлечения наркоманией? Правда, мой собеседник не склонен исключать из длинного списка причин тривиальное любопытство. Молодые люди, только что вступающие в жизнь, хотят на опыте испытать "кайф посильнее, чем секс". При этом многие уверены, что стоит захотеть и они тут же вырвутся из этого капкана. Практика свидетельствует об обратном. На спасение могут рассчитывать единицы, и то после длительного и мучительного лечения.

Неужели и впрямь падение в бездну нельзя остановить? При современном развитии науки люди научились пересаживать органы, даже сердце, возвращать людей с неминуемого смертного одра. Наверное, имеются и совершенные наркологические средства. Какое из них вы считаете самым эффективным?

Если бы я смог ответить на сей вопрос, отшучивается генерал, мое ведомство уже давно перестало бы существовать, а я лишился бы работы. И потом, действительно какой? Ужесточение наказания? Закон и без того строг. За обладание ста с лишним граммов наркотика полагается расстрел либо длительное тюремное заключение. Иностранцам не делается исключение. В наших тюрьмах отбывают заключение более тысячи лиц с зарубежными паспортами. Но я не могу посадить в тюрьму 500 тысяч таиландских наркоманов. Тюрьмы не резиновые, не резиновый также и госбюджет! восклицает собеседник.Остаются другие средства.

Ясно, что с телевидением ничего не выйдет. Зрители просто выключат передачу. Они ждут от "ящика" развлечений, а не напоминания о тяжелых буднях.

Ну а терапевтическое лечение? Мне не раз приходилось бывать в больницах, где врачи пытаются вернуть к прошлой жизни пациентов, приобщившихся к шприцу или опиумной трубке. Мест в них не тысячи и даже не сотни. Дай то бог, если в Бангкоке наберется эдак сто пятьдесят. В провинции дело обстоит еще хуже. Так что речь вести можно о врачебном эксперименте, а не о действенном лечении сотен тысяч людей. К тому же это сложный, дорогостоящий и длительный процесс. Наркоман приходит в больницу в сопровождении родных и друзей. Его знакомят с порядком лечения, выясняют, насколько серьезно он решился встать на такой трудный путь. Память централизованной компьютерной системы выдает врачу необходимую информацию о пациенте: проходил ли ранее лечение, где, когда, довел ли курс до конца.

Далее следует второй этап детоксификация в больничных условиях. 45 дней больной получает метадон. С помощью синтетического наркотика, транквилизаторов и психотерапии пациента пытаются заставить позабыть об опиуме и героине. Третий этап реабилитация. Он продолжается 180 дней. Его цель при помощи лекарств, медицинских консультаций закрепить результаты, вернуть больному интерес к жизни, научить его вновь решать проблемы реального бытия. Наконец, заключительный, четвертый этап. Он длится около года. Бывший наркоман обязан еженедельно являться к лечащему врачу, встречаться и беседовать с представителями заинтересованных социальных организаций.

После двух лет лечения у врачей появляется надежда: работа проделана не зря. И все таки титанический труд часто оказывается напрасным. В 70 случаях из 100 наркоман возвращается к пагубной привычке.

Есть ли третий путь борьбы с наркоманией, задаю вопрос симпатичному мне генералу. Видно по его глазам, как прикидывает он, стоит ли быть откровенным до конца с русским журналистом.

Если вы не станете обвинять меня во всех грехах, говорит он, то, будь моя воля, я бы наряду с ужесточением наказания за торговлю и употребление наркотиков применил сингапурский метод.

Какой? Ведь там, как и в Малайзии, беспощадно выносят смертные приговоры, не делая никому исключений.

Я имею в виду начинающих наркоманов. Известно, что основную массу больных составляют молодые люди в возрасте до тридцати лет. При первом же поступлении сведений в полицию о приобщении к пагубной привычке того или иного молодого человека ему устраивается принудительная медицинская проверка. Если факт подтверждается, следует обязательное кратковременное лечение, а затем призыв на военную службу в особый штрафной отряд. Для него начинается тяжелая жизнь, изнурительные каждодневные тренировки, ни одной свободной минуты за исключением четырех пяти часов сна. Так продолжается около двух лет. После демобилизации штрафник уже не ищет иллюзорного рая. Для него он дома, в кругу семьи. Чтобы не попасть опять на военную службу, бывший наркоман не берет в руки шприц или опиумную трубку. Но у нас, в Таиланде, демократия. Мы не можем позволить себе что либо подобное.

Остается еще один метод борьбы с расползанием наркотической беды. Генерал придает ему особое значение и ждет от него эффективных результатов. Это разъяснительная работа среди крестьян производителей опиума и марихуаны, в первую очередь на севере Таиланда и в районах, граничащих с соседней Бирмой, где прочно обосновалась преступная пятнадцатитысячная армия наркотического барона Кхун Са. За его голову официальный Бангкок готов заплатить миллион долларов.

Если вы по настоящему хотите познакомиться с этим методом, а заодно и с нашими "недемократическими" способами борьбы, поезжайте в "Золотой треугольник". Я дам команду, чтобы вам показали все. Можно взять вас и на проведение очередной вооруженной акции захвата. Потребуется только расписка, что в случае вашей гибели к нам не будут предъявляться претензии.

После некоторых колебаний я беру предложенный бланк и пишу под диктовку то, что говорит генерал. Страшно вот так ставить на карту жизнь. Но большой соблазн стать свидетелем редкого в журналистской практике приключения побеждает.

Только прошу вас, господин Иодмани, не сообщать об этом в советское посольство.

Почему?

Мне запретят такую поездку или вообще вышлют в Советский Союз.

В заключение интересуюсь, чем же вызвана подобная готовность руководителя бюро. Генерал не скрывает причин:

Видите ли, проблему наркотиков не решить только силами Таиланда. Необходимо широкое международное сотрудничество. Американцы нам помогают, в том числе и в финансовом плане полтора миллиона долларов в год. Этого явно недостаточно. Мы обратились недавно к МВД СССР с предложением об установлении рабочих контактов. Ответа до сих пор нет. Возможно, ваши публикации подтолкнут решение проблемы.

Говоря об американской помощи, собеседник не утрирует в политических интересах. В мою бытность в Бангкоке еще в мае 1986 года в Таиланд нанесла кратковременный визит супруга президента США Нэнси Рейган. Цель поездки формулировалась просто ознакомление на месте с практическим участием таиландского правительства в американской программе противодействия расползанию наркомании, провозглашенной главой Белого дома. То ли в силу занятости, то ли по другим причинам первая леди Америки ограничила свое пребывание знакомством с Бангкоком и встречами с королем и руководителями правительства. Но она пожертвовала в фонд борьбы с наркоманией миллион долларов США.

Прощаясь с Чавалитом Иодмани, думаю: выполнит ли он свое обещание? Генерал оказался человеком слова. Через несколько дней в корреспондентский пункт ТАСС специальный курьер доставляет программу моей поездки в "Золотой треугольник". В ней значится посещение деревень горных племен, местных отделений ведомства Иодмани, лечебниц для наркоманов и ни строчки об участии в "акции захвата". Ну что же, может быть, к лучшему не надо подвергать риску жизнь и кривить душой перед редакцией Азии ТАСС, испрашивая разрешение и финансы на далекую многодневную поездку.

Если повезет, маршрут до города Чиангмайя "Северной столицы" Таиланда одно удовольствие для автомобилиста. Ровное бетонное полотно ультрасовременного трансазиатского шоссе позволяет держать скорость свыше ста километров. В итоге ты у цели через семь часов. Но чаще на дорогу уходит чуть ли не половина суток. Причина не в одном горном участке пути. Шоссе, особенно ночью, то и дело перекрывают полицейские кордоны.

Откройте багажник! Выйдите из машины, обыск! Ваши документы! А, русский журналист? Ваши соотечественники пока не доставляют нам серьезных хлопот. Поезжайте, счастливого пути!

Другим водителям везет меньше. Их машины надолго припарковывают к обочине, записывают номера, тщательно осматривают салон и багажник. Ничего удивительного в Чиангмайе и соседнем Чианграйе находятся истоки чудовищного героинового Стикса, захлестнувшего многие страны. Переправиться через этот поток и вернуться живым и здоровым в наш мир до сих пор удавалось немногим.

На других полицейских кордонах мою машину уже не останавливают. Видимо, предупредили по рации. Издалека слышны автомобильные гудки и звуки, похожие на перестрелку. Знаю, волноваться не стоит. Перестрелка это треск петард в придорожном храме. Проносясь, водители по традиции, приветствуют Будду гудками. Монахи в ответ поджигают петарды. Учитель, мол, услышал ваши молитвы и обеспечил для вас путешествие без приключений.

Храм последняя веха на пути в Северную столицу. До нее рукой подать огромные тарелки спутниковых антенн, череда рисовых полей и красивый город. В нем нет бангкокских небоскребов, модернистских зданий и прочих достопримечательностей столицы. Его очарование в другом покрытые зеленью горы, древняя крепость, парки, старинный уникальной архитектуры храм Дои Сутеп и университетский городок. Рядом с городом, в горах, королевский дворец, куда в зимнюю пору открыт доступ туристам, курорт Эраван настоящая земная модель рая с его сказочно красивой палитрой живых цветов, тенистых кущ, хрустально чистой водой речушки и цепью уютных ресторанчиков это уже не на небесный, а на наш современный грешный манер. Есть здесь и бунгало со всеми удобствами, где можно остановиться на несколько дней и позабыть о мире, что остался в долине. Замечательная возможность отключиться и отдохнуть!

Но я приехал не отдыхать, а работать, и поэтому выбрал современный отель в центре города. И буквально с первых минут убедился в правильности выбора с точки зрения цели поездки. В многочисленных магазинчиках гостиницы, рассчитанной на иностранных туристов, наркотическая специфика края напоминает о себе тут же.

Не желаете ли приобрести сувенир на память о "Золотом треугольнике"? спрашивает любезная девушка в лавке. Рекомендую черную майку с рисунком красного цветка мака. Или вот настоящая экзотика серебряные и тиковые трубки для курения опиума.

Ей вторит очаровательная мисс в гостиничной форме из бюро обслуживания. Она долго убеждает меня купить тур в деревню Дои Пуи. Там можно увидеть и сфотографировать настоящего курильщика опиума, а заодно и огромную плантацию мака. Вечером, чтобы не скучать, рекомендует милое юное существо, загляните в наш гостиничный бар "Опиум ден". Машинально ловлю себя на мысли, как перевести на русский название бара опиумная пещера, берлога, притон?

Когда за зарубежным гостем отеля закрываются автоматические стеклянные двери, отгораживающие кондиционированную прохладу от духоты улиц, у "человека с Запада" появляется реальный шанс попасть в настоящую опиумную курильню, а не в какой то рекламируемый "Опиум ден".

Куда отвезти вас, сэр? спрашивает на ломаном английском рикша. И, понизив голос: Могу предложить тайский стимулятор. Советую выбрать "номер четыре" девяностопроцентный героин. Один укол дешевле бутылки пива.

Рикша первое звено длинной преступной цепи. Оказавшись в его коляске, легко попасть на "дорогу в ад". Сойти с нее практически невозможно.

Об этом говорил генерал Иодмани в Бангкоке, об этом же рассказывает Чотима Арунратана, сотрудница чиангмайского филиала Национального бюро по борьбе с наркоманией. Она разыскала меня в отеле сработал звонок от столичного начальства.

Для Таиланда наркотики настоящее бедствие. Посудите сами, заявляет полицейский инспектор в юбке, по числу наркоманов мы догнали США, а ведь тайцев в пять раз меньше. Семьдесят процентов больных составляет молодежь. Под угрозу поставлено здоровье нации, ее будущее. Более того, пятьдесят восемь процентов тяжких преступлений совершается наркоманами. Страдает и государственная казна: торговля наркотиками ведется подпольно, и вся прибыль поступает в руки мафии.

Я с интересом слушаю рассказ этой женщины. Она знает свое дело, посвятила жизнь опасной профессии, но за чисто мужской работой не утратила обаятельности и чисто женского умения всегда доказывать мужчинам свою правоту.

Вы, наверное, обратили внимание на запах едкого дыма по дороге в Чиангмай? спрашивает она. Это наши отряды жгли посевы мака в горах, обнаруженные с вертолетов. Цифры сейчас подсчитываются. По предварительным данным, уничтожен урожай, способный дать около семи тонн опиума сырца или семьсот килограммов героина. Его цена на улицах Нью Йорка составила бы миллиард двести тридцать четыре миллиона американских долларов. А сколько новых жертв поглотил бы этот героиновый поток!

Моя собеседница сообщает, что в стране насчитывается примерно 30 национальных программ борьбы с наркоманией путем ведения работы среди крестьян. Производителей опиумного мака учат методам возделывания новых для них культур кофе, овощей, затрачивая большие средства на эти цели из государственного бюджета. Но не всегда срабатывают программы. У горных племен отсутствует транспорт, чтобы довезти урожай до рынка. Те же, кому все же удается спуститься в долину, сталкиваются с жесткой конкуренцией, в которой трудно выстоять без привычки. А тут один урожай опиума приносит выручку, равную доходу от продажи кофе и овощей за десять лет. Причем опиум или марихуану не надо возить в долину. За ними приедет в деревню сам покупатель.

Перед тем как расстаться со мной, Чотима Арунратана вдруг вполголоса сообщает:

Я жду вас завтра у себя в офисе ровно в пятнадцать часов. Вам предстоит участвовать в интересной акции. Пораньше ложитесь спать. Следующая ночь будет бессонной. О характере операции сказать не могу это секрет.

Трудно, ох как трудно заснуть перед чем то загадочным и наверняка опасным. Недаром бангкокский генерал брал недавно с меня расписку. Ночью в гостинице пытаешься урезонить волнение разными доводами. Вспомни свой разговор с Юрием Гагариным у тебя в токийском корпункте "Известий". Легендарный космонавт рассказывал, что накануне полета в неизвестность спал без задних ног, словно после трудного дня у себя в квартире. Но то Гагарин, а ты всего лишь обычный человек и к тому же отнюдь не с самыми крепкими нервами. Другие примеры не успокаивали также. Рука невольно потянулась к пачке синих таблеток снотворного. Позднее его запретили к продаже оно отключало надолго в считанные минуты, действуя как своего рода наркотик.

Ровно в три на следующий день я был в назначенном месте. Чотима Арунратана представила меня человеку с военной выправкой в штатской одежде. Имя его не назвали. Не назвали потом и имена тех людей, с которыми пришлось отправиться в джунгли. Все было тайным, как и в нашей стране сегодня при операциях спецназа. Исключением представлялось одно отсутствие масок на лицах участников операции.

Так же, как других, меня обрядили в пятнистую форму и спецботинки на толстой каучуковой подошве. Разница с остальными заключалась в одном им выдали американские автоматические винтовки, гранаты, ножи, мощные полицейские фонари мне ничего. Просто приказали в случае перестрелки не лезть под пули и тихо ждать в безопасном месте конца операции.

К вечеру четыре десятка крепких молчаливых ребят по команде разместились в двух военных крытых грузовиках. Взревев мощными моторами, они двинулись в направлении границы. Около десяти мы остановились у кромки джунглей. Проводник повел отряд по узкой, только ему знакомой тропе. Приходилось ли вам бывать в настоящих джунглях ночью? Мне они не понравились активно, как в свое время первый спуск в шахту. Всюду опасность незнакомые крики, сменяемые тишиной, светящиеся точки глаз каких то зверей, риск наступить на змею, царапающие кусты и рои москитов. Плюс усталость. Нелегко поспевать за молодыми парнями, беспрерывно спотыкаясь о корни.

Один из людей в камуфляжной форме, которому поручили меня опекать в походе, сказал, что цель операции захват подпольной лаборатории по производству героина. Теперь уже не надо было что то скрывать куда просочится информация из ночных джунглей?

К утру отряд приблизился к объекту тщательно замаскированному небольшому зданию. По цепочке передали команду "соблюдать максимальную скрытность и тишину". Солдаты рассыпались в джунглях, стремясь следовать команде. Но было поздно, нас заметили и открыли ураганный огонь из автоматов. С непривычки это казалось адом. Пуль было в воздухе больше, чем москитов. И невольные мысли в укрытии: заденут тебя или нет?

Перестрелка длилась примерно час и смолкла так же внезапно, как началась. Когда отряд ворвался в дом, там уже никого не было джунгли надежно укрыли сбежавших. Командиру оставалось подсчитывать потери и то, ради чего их пришлось понести. Двое участников рейда оказались тяжело раненными. Их отправили в госпиталь на срочно вызванном вертолете. В помещении обнаружили сорок килограммов героина стоимостью в десятки, если не в сотни миллионов долларов, плюс самое современное оборудование по производству страшного вида зелья "белой смерти".

Позднее я написал об этой операции, и статья "Есть ли шансы на победу?", переданная по каналам ТАСС, появилась во многих газетах страны. Но сослался я в ней на рассказ мифического таиландского корреспондента. О моем участии в акции не узнали в посольстве и даже жена. Жизнь учит осторожности.

Сегодня мне хочется вновь вернуться к названию давней статьи. Действительно, есть ли шансы на победу у тех, кто в Таиланде, постоянно рискуя жизнью, сражается с наркомафией и самим "заболеванием века"? Признаюсь, я настроен пессимистично. Ликвидировали лабораторию в джунглях. По подсчетам полиции, продолжают действовать еще свыше двадцати. Они тщательно замаскированы, обнаружить их с воздуха практически невозможно. Остается одно попытаться заслать свою агентуру в гангстерские синдикаты. Это так же сложно, как пролезть верблюду через игольное ушко. Да, исключения бывают, но они только подтверждают правило.

Финансовые инъекции ООН и Соединенных Штатов? Они не срабатывают так, как хотелось бы. Нэнси Рейган пожертвовала на борьбу с наркомафией миллион долларов. Стоило информации об этом появиться в прессе, как зарубежные наркодельцы сделали ответный ход передали таиландским коллегам по бизнесу целых четыре миллиона долларов. А практическая опека из за рубежа над таиландскими крестьянами, культивирующими опиумный мак и марихуану? Их постоянно финансируют, снабжают отборными семенами, удобрениями и руководствами по повышению урожайности.

Так все таки есть ли шанс на победу? Чтобы помочь мне разобраться в этом, составленная в Бангкоке программа предлагала совершить автобросок из Чиангмайя в приграничный городок Чианграй. Каких то сто с небольшим километров по тому же трансазиатскому шоссе.

Гостиница Вианг инн, где был забронирован для меня номер, пожалуй, одна из лучших в Чианграйе. В холле тебя встречают с цветами и бокалом отличного коктейля выпей и расслабься после дороги. Тут же можно отдохнуть в мягком кресле и послушать вальсы Чайковского в исполнении профессионального пианиста. В номере идеальная чистота и желанная прохлада. В кожаной папке на столе самая подробная информация о часах работы бассейна, ресторана с таиландской, китайской, французской кухней. Вроде все как в любом престижном отеле в Бангкоке. Но специфика все же есть. В ту же папку вложен типографский листок предупреждение. Для сведения любителей брать без спроса на память "сувениры", принадлежащие отелю, говорится в нем, сообщаем: постельное покрывало обойдется вам в двести американских долларов, одеяло в двадцать, полотенце в десять.

Иностранных "туристов грабителей" можно понять. Как не захватить с собой в Америку или Европу покрывало или полотенце с вышитым огненно красным опиумным маком и надписью "Золотой треугольник, отель Вианг инн". Их можно потом демонстрировать друзьям под рассказ о далеком наркотическом рае.

В том, что городок и его окрестности действительно рай для зарубежных туристов, убеждаешься с первых часов пребывания в нем. Мой водитель, майор МВД, который провел много лет в приграничных джунглях, сражаясь с курьерами наркомафии и коммунистическими партизанами, предлагает начать осмотр с буддистского храма на горе Прадет Пукэо. Через пятьдесят минут мы у цели. У подножья горы полицейская будка. На ее фронтоне броский плакат: "Полиция настроена дружественно. Мы всегда рады помочь". С полицией мне и без того все ясно, помощь требуется иная информация из нейтральных источников. По моим расчетам, таким источником мог бы стать настоятель храма Прапан Нарайо. Ознакомив нас с историей древнего храма, он ведет меня и майора на самую вершину горы. Из беседки на смотровой площадке открывается захватывающая панорама. Внизу катит желто коричневые воды широкий Меконг, а вокруг зеленые холмы и горы.

Именно это место, рассказывает настоятель, считается географическим центром "Золотого треугольника". Видите военный грузовик советского производства на том берегу реки? Там Лаос. А вон та гора в тумане Бирма. В этой точке сходятся границы трех стран. Неслучайно у подножья нашей горы построена бетонная арка с надписью "Золотой треугольник".

Какая у вас тут звенящая тишина! говорю экскурсоводу в оранжевой одежде монаха. Неужели никогда и ничто ее не нарушает?

Что вы, по ночам нас часто будят автоматные очереди со стороны реки. Обратите внимание на остров посередине Меконга. Он считается ничейным. Туда постоянно переправляются курьеры наркомафии, перед тем как совершить бросок в Таиланд. Днем местные жители вылавливают из реки трупы. Так что до спокойствия и тишины здесь очень далеко.

Красоты красотами, а нас ждут дела. Впереди, по составленной в Бангкоке программе, посещение центра борьбы с "белой смертью". Его директор Чумпон Вонгканхенг сама любезность.

Вы здесь первый советский гость, сообщает он. Мы рады принять вас. Спрашивайте все, что считаете нужным.

Нашему хозяину 37 лет. Окончил географический факультет Чиангмайского университета и 14 лет работает среди горных племен. Центр обслуживает 535 поселений с числом жителей в 100 тысяч человек. В штате числится свыше 300 сотрудников, 100 из которых опытные наркологи. В их задачу входит лечение наркоманов из крестьян. Директор не пытается делать секрета из методов, практикуемых в созданной при центре реабилитационной больнице.

Мы, рассказывает он, не настолько богаты, чтобы растягивать курс лечения на годы. Щадящие методы для состоятельных людей в городах. У нас все гораздо проще и приближеннее к жизни в племенных деревнях.

Весь курс нехитрого лечения занимает одну неделю. Пациента заставляют три раза в день пить разбавленный водой опиум. Адская смесь вызывает немедленную рвотную реакцию. Наркомана буквально выворачивает наизнанку, он корчится в судорогах. Можно только догадываться, какие страшные мучения доставляет ему подобная процедура. Чтобы как то облегчить страдания больного, врач вкалывает ему лошадиную дозу транквиллизатора и витаминов. На восьмой день наркоман считается "вылечившимся", и его отправляют домой. Староста деревни тут же созывает всех жителей на сходку. На глазах односельчан вернувшийся из больницы дает торжественную клятву никогда впредь не брать в руки трубку с опиумом.

Директор центра утверждает, что, как правило, недавний наркоман соблюдает данную им клятву. Во первых, в больнице ему привили отвращение к наркотику, во вторых, в памяти надолго сохраняются испытанные муки лечения. И все таки, главное, пожалуй, в другом страх перед наказанием, которое неминуемо ждет нарушившего клятву. По опыту известно, что в таких случаях все жители деревни будут вынуждены объявить тебе всеобщий бойкот. С тобой никто не будет здороваться, разговаривать, замечать, словно тебя нет среди живых. Для всех ты лишь призрак, тень умершего человека.

Не сделаешь выводов, выкуришь вторую трубку наказание будет еще жестче, выгонят из деревни. Попробуй найти жилье и работу в городе, когда не имеешь никакой специальности и к тому же ты больной наркоман. Единственно, что тебя ожидает, голодная смерть где нибудь под чужим забором или, в лучшем случае, тюрьма.

Принудительное лечение наркоманов далеко не основная задача центра в местечке Мае Чан, равно как и других подобных 13 правительственных учреждений в "Золотом треугольнике". Главная цель научить крестьян выращиванию новых для них культур: кофе, чая, каучуковых деревьев. Этим занимаются так называемые мобильные группы из четырех человек каждая. В их состав входят агрономы, врачи, учителя, специалисты по социальным проблемам. Только в Мае Чан насчитывается 46 таких групп. Они выезжают в самые глухие горные уголки.

Спрашиваю: помогает? Господин Чумпон уверяет: да. Правда, не сразу и далеко не всюду. Но позитивный результат налицо. Еще несколько лет назад "Золотой треугольник" поставлял на черный рынок 150 тонн наркотического зелья. К концу восьмидесятых эта цифра сократилась до 10 тонн в год. Или еще один показатель жители 70 процентов деревень отказались от выращивания опиумного мака и индийской конопли.

Ну а как обстоят дела в остальных 30 процентах поселений? Собеседник не скрывает: пока плохо. В них крестьяне продолжают придерживаться старой привычной практики занимаются выращиванием наркотических культур.

И потом неожиданно огорошивает вопросом:

Хотите побывать в одной из таких деревень?

Я спешу согласиться, и уже через считанные минуты мощный джип японского производства везет нас к далеким вершинам гор. Водитель то и дело демонстрирует свое мастерство на размытой дождями дороге, спасая себя и пассажиров от неминуемого падения в пропасть. К счастью, пытка опасностью вскоре заканчивается. За очередным крутым поворотом мы видим надпись на почерневшей от времени доске: "Деревня Санчай". У околицы нас поджидает староста деревни Асов Нимит. После краткой процедуры знакомства он приглашает заезжих гостей к себе в хижину. Мебели никакой, через дыры в тростниковой крыше проглядывают солнечные лучи. Они делают различимыми фотографии на стенах. Две жены хозяина и четверо детей. Тут же на полу в опиумном забытье замер брат.

Староста делится успехами работы мобильных групп центра. Еще недавно 40 процентов жителей курили опиум. Сейчас всего лишь 15. Есть надежда, что лет через десять опиум перестанут возделывать и курить.

Асов Нимит ведет нас по улицам. Всюду нищета. Непохоже, что опиум помог крестьянам хоть как то сводить концы с концами. В заключение "экскурсии" неожиданное предложение:

Не хотите ли сделать для газет несколько интересных снимков? Например, меня за раскуриванием опиумной трубки?

Нашему хозяину не терпится подработать. Пара тройка американских долларов для него солидный гонорар. Я не прочь пустить в ход свой фотоаппарат, но соблазн исчезает под суровыми взглядами сотрудников центра. Спешу попрощаться и поскорее к джипу, что ждет нас на деревенской площади. Спасибо бангкокскому генералу Чавалиту Иодмани и его сотрудникам в "Золотом треугольнике" за редкостную программу, которая, знаю, никогда не повторится больше в моей жизни. И вторая мысль, что не оставляет до самой гостиницы: в эти бы страшные больницы и нищие деревни привезти наших людей, что пытаются приобщиться к наркотикам из праздного любопытства. Может быть, это помогло бы многим вовремя остановиться на трагическом и мучительном пути к неминуемой преждевременной смерти.

..."Золотой треугольник". Здесь истоки героинового Стикса, переправившись через который, больше не вернешься назад. Здесь истоки сломанных судеб, страданий, страшной наркотической эпидемии, которая охватывает Америку, Европу и другие континенты. И все таки север Таиланда впечатляет приезжего красотами природы, культурными традициями, трудолюбием населения. Перед их лицом отступает даже героиновая известность.

В сфере интересов корреспондента ТАСС пальма первенства принадлежит политической информации. Именно ее в первую очередь ждут от тебя в Москве. Но нельзя же вечно жевать одно и тоже, тем более когда работаешь и годами живешь в экзотической стране. Порой так и тянет тебя пройтись не привычным разоблачительным, а самым обычным развлекательным туристским маршрутом. В Чиангмайе он начинается в десяти минутах езды от центра в деревне Босанг, где находятся бесчисленные кустарные мастерские и магазинчики по продаже сувениров. Первым тебя привлекает пряничный домик из сказки. Возле него десятки туристских автобусов и настоящее море ярких, как тропические бабочки, зонтов. Долгое время среди них выделялся красный из промасленной бумаги зонт раза в три выше человеческого роста. Его сделали специально в подарок английской принцессе Диане по случаю ее посещения северной таиландской столицы. Неизвестно почему принцесса отказалась взять его в Лондон. Подружившись со временем с Витаей хозяином мастерской и торговой фирмы, я пытался уговорить его продать мне это уникальное изделие, с тем чтобы перевести его морем в Союз на мою подмосковную дачу. Мне сказали: "Нельзя, зонт уникален, такого нет в мире, и к тому же он служит рекламой для фирмы". Чтобы как то утешить, предложили сфотографировать на фоне зонта мою дочь, приехавшую погостить в Таиланд. Вот уже много лет со стены московской квартиры эта фотография напоминает о далеком Чиангмайе и дочери, живущей нынче далеко далеко, за океаном.

Своим искусством изготовления замечательных зонтов местные кустари славились в стране еще двести лет назад. Позднее, как нередко бывает, этот вид народного промысла угас. За возвращение ему былой славы взялся Витая Пичитчаи. Друзья удивлялись: к чему выпускнику физического факультета университета декоративные зонты, когда им не под силу конкурировать с массовой продукцией? Да и зачем бросать престижную работу физика ради какой то никому непонятной "блажи"? Но физик был непреклонен в своем решении. В 1978 году, изучив в библиотеках старинные рукописи, разыскав на севере страны талантливых кустарей, которым прадеды и деды передали секреты мастерства, он взялся за воплощение своего плана в жизнь.

Сегодня фирма обеспечила себе широкую известность и, что не менее важно в современных условиях, коммерческий успех. Ее зонты, веера и другие изделия народных умельцев я встречал в девяностые годы в магазинах Вашингтона, Парижа, Рима. Смотришь на них и не верится, что все это сделано руками мастеров, которым в основном нет двадцати лет. Фирма набирает на работу подростков 14 15 лет. Несколько лет их учат разрисовывать зонты и веера цветами. Потом наступает более сложный этап изображение животных. Наиболее талантливым поручают трудные композиции на изделиях, предназначенных на экспорт.

Привлекает к себе внимание в деревне и одна из самых крупных мебельных мастерских: 350 резчиков по дереву, свой участок лесоразработок в горах. Материалом для изготовления продукции служит тик. Отличительные его качества: не гниет в воде (раньше из тика делались морские парусные суда), его не осилить жукам древоедам, мебель из него служит многие десятилетия, достаточно тверд, но все же поддается резьбе. Гарнитуры из него экспортируются в США, европейские страны. Правда, в последние годы все меньше и меньше. Вырубку и экспорт тика стали ограничивать власти дереву грозит опасность исчезновения. Мне удалось привезти в Москву прославленные изделия кустарей в дипломатическом багаже контейнере.

Старшая продавщица магазина при фирме рассказывает, что искусство резьбы и изготовления мебели из тика пришло из глубины веков. Будущих мастеров начинают учить дома родители с пяти шести лет. В пятнадцать фирма устраивает для них самый строгий экзамен. Победители конкурса начинают работу в цехах под руководством опытных специалистов. Мальчиков ставят на глубокую резку, здесь нужна сила; девочек на мелкую, где нужен отличный глазомер, аккуратность и терпение. Нелегко украсить, скажем, журнальный столик или дамское трюмо цветами розы величиной с мелкую монету. Рабочие трудятся в цехах, как правило, до 40 лет. Далее их увольняют не те уже силы и острота глаза.

В мастерской не только отличные резчики, но и превосходный материал. В дело идут одни старые деревья в возрасте от ста до двухсот лет. Срубленные, они сушатся два года на месте лесоразработок, а затем три месяца на фабрике. Чтобы исключить всякую случайность, заготовки для мебели выдерживают еще полмесяца в специальных сушильных камерах при температуре в 60 градусов. Результат отличное качество. Мебель не дает трещин при полном изменении климата даже в жаркой сухой пустыне или на снежном севере.

Экзотика Чиангмайя. Он представлена шедеврами кустарного промысла, яркими самобытными костюмами племенных народностей, фермами диковинных орхидей, еще и методами обучения слонов. Именно об этой странице таиландских впечатлений многие годы напоминает мне два раза в сутки звук колотушки, надеваемой на шею слона, с тем чтобы погонщик мог отыскать его в джунглях. Мне подарил ее Манут Явират, директор центра по обучению слонов. На подмосковной даче жена повесила колотушку на окно своей спальни. И вот теперь она честно извещает меня о действиях Милы, когда она открывает утром и закрывает окно перед сном.

С Манутом Явиратом мы познакомились еще в Бангкоке в редакции одной из местных газет она готовила к печати серию материалов о слонах. Там я впервые узнал, что слоны могут по настоящему плакать. Не верится, что то очень похоже на сказку, последовало мое далеко недипломатичное высказывание. А вы приезжайте к нам на "Пажан" церемонию отлучения слонят от матерей и тогда поймете несостоятельность скептицизма, прореагировал гость газеты.

До деревни Чианг Дао, где обосновался центр, от Чиангмайя примерно 50 километров. Ранним утром тишину горных джунглей здесь нарушают лишь плеск воды и отрывистые команды людей. С длинно го висячего мостика перед тобой предстает необычное зрелище кристально чистые воды горной реки и купающиеся в ней слоны. Погонщики махауты поливают головы, спины животных, возвышающиеся над поверхностью. Ванна должна быть по настоящему освежающей. Слонам предстоит отправиться в джунгли, где под палящим тропическим солнцем они целый день станут перетаскивать тяжелые бревна тика из леса к складам.

Манут Явират предупреждает меня, что мы станем свидетелями "Пажана". Вот, наконец, слоны выходят на берег. Два махаута осторожно приближаются к пятилетнему слоненку, угощая его бананами. Ловкое, быстрое движение и на шее малыша оказывается толстая канатная петля. Пойманный слоненок рвется к матери, отчаянно трубит, призывая ее на помощь. Но мать она еще недавно могла искалечить, убить любого, кто решился бы обидеть родное существо,равнодушно исчезает в джунглях вместе с другими слонами.

Что случилось, чем объяснить такую перемену?

Волшебство, совершен магический обряд! следует загадочный ответ.

Кто же этот волшебник, в чьих силах нейтрализовать материнский инстинкт? Мне представляют Салаха Юэна. Небольшого роста, щуплый, коротко стриженный, он одет в темно синюю хлопчатобумажную рубашку и потертые джинсы. Неказистый на первый взгляд человек замечательный мастер своего дела. За его плечами тысяча обученных слонят. Салах показывает нехитрый реквизит, с помощью которого он заставляет животное забыть о своем детеныше: глиняные фигурки человека и слоненка, четыре свечки, бамбуковые палочки и листы бетеля. Я не стал подвергать сомнению их магическую ценность. Опыт подсказывал: в мире до сих пор много непонятных человеку вещей. Но внимание невольно привлекла книга, что была под мышкой у Салаха. На обложке ее чернели крупные буквы: "Руководство по приучению слонов" и далее помельче: "Составлено на основе древних пособий". Подумалось: не в ней ли подлинный секрет магического искусства слоновьего чародея?

Салах рассказывает о слонах с любовью и уважением. По его словам, они чрезвычайно напоминают людей. Живут до восьмидесяти лет, на "пенсию" уходят в семьдесят и трогательно заботятся о потомстве. Животные отличаются сообразительностью, им присуще даже и чувство юмора. Иной раз у них возникает желание подшутить над всесильным другом погонщиком. Выбрав в реке самое глубокое место, они заходят туда так, чтобы погонщик погрузился с головой в воду, и начинают танцевать на дне. Цель проверить мужество махаута и вынудить его спрыгнуть со спины. Но погонщиков нелегко испугать. Им известно, что слоны могут выдержать без воздуха не более двух трех минут. Поэтому махаут перед самым погружением набирает полные легкие воздуха. Шутка не удается, и человек доказывает, что победитель он. Обучение слоненка начинается с пяти лет. Только человеческое дитя, отправляясь в детский сад или школу, расстается с мамой на считанные часы, а слонята на всю жизнь.

Вижу, как двое дюжих мужчин загоняют пойманного слоненка в тесный пенал из бревен, опутывают веревками его туловище, ноги. Делается это для того, чтобы испуганное животное не поранило себя. Пока махауты возятся с веревками, из глаз еще не покорившегося человеку слоненка текут крупные слезы. Как будто ему понятно: беззаботное, согретое материнской лаской детство ушло в безвозвратное прошлое. В пенале ученику предстоит пробыть месяц. Первую неделю он привыкает к махауту. Тот кормит его бананами, всячески балует и утешает, стремясь заменить мать. На втором этапе обучения погонщик пытается оседлать питомца. Тот отчаянно бунтует, но потом постепенно привыкает и к этому. Далее следует уже настоящая учеба, продолжающаяся целых шесть лет. Слоненок постигает команды, учится работать. Отныне его единственным другом и учителем становится махаут. Эта дружба длится всю жизнь, пока слона не отправляют в специальный лагерь в джунглях на "заслуженный отдых", где ему предстоит встретить свой последний день в этом мире.