2. Формирование органов местного самоуправления

^,См.: Оффердал О. Политика и проблемы организационного дизайна в местном само­управлении //Полис. - 1998. - № 1. - С. 56.

Свою роль субъекта управления местное сообщество реализует исключи­тельно в процессе голосования на выборах местных органов власти.

1. Форма «сильный совет — слабый мэр» характеризуется ограничением прав мэра по координации деятельности исполнительных органов и контроля за их деятельностью. За мэром закрепляются в основном представительские и оперативно-исполнительные функции. Совет обладает большим объемом прав в сфере управления, в хозяйственных и финансовых вопросах и особенно в во­просах назначения на должности. В рамках этой модели представительный ор­ган избирает из своего состава исполнительный орган (главу местного само­управления).

2. Форма «сильный мэр — совет». Для этой формы характерно избрание исполнительного органа (мэра) непосредственно населением, что предопреде­ляет его весомые позиции по отношению к представительному органу. Мэр са­мостоятельно решает многие текущие вопросы и обладает правом отлагатель­ного вето на решения совета, которое может быть преодолено лишь квалифи­цированным большинством голосов членов последнего. В рамках этой модели и представительный, и исполнительный орган избираются непосредственно на­селением.

3. Форма «совет — управляющий» отражает стремление к «очищению» городской политики, к устранению коррупции, неэффективного и авторитарно­го правления.

234 ность и увольняется советом, который избирается населением. Недостатком этой модели является невозможность или затрудненность влияния населения на политику, проводимую управляющим. Эта схема предполагает назначение профессионального управляющего (администратора) представительным орга­ном местного самоуправления, например, по результатам конкурса.

4. Комиссионная форма. Комиссия образуется из выбранных лиц — упол­номоченных (commissioners), каждый из которых управляет каким-либо отде­лом городского представительства. В этой модели не предполагается наличие высшего должностного лица. Достоинством этой модели является отсутствие разделения властей, которое приводит к ускорению принятия решений. Недос­татками этой модели могут быть бесконтрольность, отсутствие необходимого опыта, отстаивание комиссионерами интересов только своих отделов, дестаби­лизация и отсутствие сотрудничества.

5. Комбинированная форма. Управляющий или главный администратор подчиняется мэру, а не совету. Наличие специалиста-управляющего обеспечи­вает профессионализм, а избиратели имеют возможность прямого влияния на городскую политику, поскольку голосуя «за» или «против» мэра, который на­значает или снимает управляющего, они тем самым голосуют за сохранение или замену городской администрации. В рамках этого подхода и представи­тельный, и исполнительный орган избирается непосредственно населением; ис­полнительный орган (мэр) назначает профессионального управляющего’.

Как видим, каждая из моделей в своей основе содержит представительство населения. Глава исполнительного органа в редких случаях избирается населе­нием. Это должен быть специалист в области управления, его задача не прини­мать решения, а исполнять их. Решения по поручению населения принимает представительный орган. В этом случае роль депутатов весьма значительна.

В российской практике чаще всего избирается и глава муниципального об­разования, и представительный орган.

¹См.: ШугринаЕ.С. Указ.соч. - С. 55.

меры, когда депутаты нанимают главу администрации, и он работает по дого­вору. Такие примеры носят, скорее всего, экзотический характер и практикуют­ся при формировании органов местного самоуправления нижнего уровня — сельсоветы или отдельные села. Избранный населением в результате прямого и тайного голосования исполнительный орган, а точнее, глава администрации по сути дела ничего не меняет по сравнению с тем, что было раньше. После выбо­ров у него появляется полная и безраздельная власть. Представительный орган в этом случае уходит на второй план и по сути дела реальной власти не имеет.

Формирование институтов государственной власти и местного самоуправ­ления посредством свободных выборов стало одним из неотъемлемых и наибо­лее ярких показателей демократизации российского общества. Кроме того, вы­боры представляют интерес и в том плане, что, оказывая значительное влияние на процесс преобразования политической культуры населения, помогают изби­рателям овладеть механизмами политического волеизъявления.

В этой связи представляют научный и практический интерес исследование электорального поведения жителей конкретных городов и районов, их реакции на избирательные технологии, определение факторов, обусловливающих тот или иной выбор. Конкретные исследования позволяют оценить степень прием­лемости и продуктивности различных школ и направлений, изучающих электо­ральное поведение, представленных зарубежными и отечественными социоло­гами, а также получить ответы на весьма существенные вопросы. А именно: в какой степени жители городов и сел воспринимают себя сувереном власти, как изменяется уровень их политической активности и спектр политических ориен­таций? Какие факторы оказывают преимущественное влияние на электоральное сознание и поведение? Что находится в основе мотиваций электоральных пред­почтений? Каковы степень управляемости электоральным выбором и факторы, ее ограничивающие?

Поиску ответов на эти вопросы во многом посвящены наши исследования, проведенные в 1999 г.

cκe^[CXLIV]. Прежде всего, попытаемся определить, насколько важной является для наших людей сама идея всенародных выборов. Вместе с тем выборы стали своеобразной индустрией, в них задействованы тысячи, а может, даже десятки тысяч человек. На них работают постоянно действующие избирательные ко­миссии, средства массовой информации, всевозможные центры и институты разрабатывают технологии управления электоральным поведением, проводятся социологические опросы. Здесь «крутятся» огромные деньги, идущие и по официальным каналам и, особенно, так называемым «черным налом», опреде­лить масштабы которого не представляется возможным.

Складывается впечатление, и это впечатление поддерживается заинтересо­ванными в нем людьми, что избрать можно любого человека на любой пост. Для этого нужна лишь хорошая профессиональная команда и, конечно, деньги.

Но действительно ли любой человек может быть избран на любой пост? Действительно ли люди, или как их в этом случае называют электорат, — это та инертная масса, которую можно «заставить» голосовать за любого кандидата? Есть ли ограничения в процессе управления электоральным поведением? Это те вопросы, на которые мы попытались найти ответы в своем исследовании.

Альтернативные выборы — новое явление для России. Они не являются продуктом жизнедеятельности социума, а привнесены извне. Их успешное вне­дрение в социальный процесс требует длительного времени, адаптации социума к проникновению в его жизнь этого возмущающего влияния. Пока еще нельзя однозначно сказать, что выборы органов власти — естественное и необходимое социальное явление, представляющее собой форму проявления народовластия. Нет необходимых социальных средств, которые бы противодействовали воз­можным злоупотреблениям в этой области, нет надежных механизмов регули­рования избирательного процесса.

Традиция формирования органов власти, существовавшая в нашей стране на протяжении всего советского периода, существенно отличается от того, что пришло в наше общество вместе с нынешними либеральными реформами.

Отобранная кандидатура одобрялась большинством и на этапе выдвиже­ния, и на этапе голосования. Это обусловливалось двумя причинами.

1. Действительная безупречность кандидата, ибо, боясь провала, партий­ные комитеты отбирали такого человека, который во всех отношениях соответ­ствовал бы предъявляемым требованиям и пользовался доверием товарищей.

2. Избрание в состав представительного органа не было связано с какими- то особыми льготами и привилегиями. Единственное, что получал депутат в ре­зультате избрания, — неоплачиваемую дополнительную работу и ответствен­ность за исполнение наказов избирателей. Эта почетная должность мало кого привлекала. А поскольку выбор обычно падал на кого-то из передовиков про­изводства — человека старательного, дисциплинированного и неглупого, то все охотно верили, что и с новой «нагрузкой» он справится, а может, еще и пользу какую-то принесет коллективу или населенному пункту.

Перемены, произошедшие в обществе в начале 90-х годов, оказали серьез­ное влияние на общественное сознание. Теперь уже депутат, а тем более глава представительного органа власти становились после избрания не элементом «машины для голосования», а держателями реальной власти, осуществляющей выработку и принятие нормативных актов, в том числе касающихся бюджета на очередной год, утверждения кадров на ключевые должности и т.п. Массовое стремление попасть в число депутатов (независимо от уровня представительно­го органа), огромные затраты на проведение избирательных кампаний, изо­щренность в организации их проведения вызывают отторжение у определенной части избирателей. Тем более, далеко не всем понятно, чем занимаются депута­ты. Сведения о том, что депутаты представительных органов местного само­управления, если они не работают на штатной основе, за свою работу не полу­чают заработной платы, вызывают у избирателей, во-первых, недоумение, а во- вторых, подозрение в том, что кроме зарплаты есть нечто, что привлекает больше, чем зарплата.

Возникает вопрос, чем вызвано такое странное желание попасть в органы власти, если приходится много работать, предпринимать огромные усилия, чтобы разобраться в сложных и самых разнообразных вопросах: от преодоле­ния детской бездомности до развития промышленного производства, от оказа­

ния помощи учреждениям здравоохранения до зарубежных иностранных кре­дитов и т.д. и ничего за это не получать. Объяснения, которые претенденты на депутатский пост дают своим избирателям, а эти объяснения чаще всего сво­дятся к тому, что они якобы имеют лишь одну цель — сделать народ счастли­вее и богаче, почти никого не удовлетворяют. Подозревая корыстный интерес претендентов на пост депутата или руководящую должность в исполнительный орган власти, многие избиратели отказываются от голосования. Отметим, что в большей мере отказ от голосования касается выборов депутатов и в меньшей — выборов глав администраций. Например, в выборах в Новосибирский город­ской Совет депутатов в декабре 1996 г. приняли участие 27,4 % избирателей. Выборы в городской Совет депутатов в декабре 2000 г. не состоялись, так как на избирательные участки пришли и проголосовали 23,8 % избирателей. Выбо­ры были перенесены на апрель. После агитационной и пропагандистской рабо­ты выборы все же состоялись, в них приняло участие 37,2 % избирателей. Мно­гие представители власти охарактеризовали этот факт как огромную победу. Но следует не забывать, что 2/3 избирателей Новосибирска эти выборы все же проигнорировали. Явление абсентеизма налицо.

C другой стороны, численность претендентов на место депутата городского Совета неуклонно возрастает. В декабре 2000 г. их было 114 на 25 мест. Этот пример характерен не только для Новосибирска, но и для других городов России.

Рассмотрим это явление на основе нашего исследования. Насколько важ­ным для нашего населения является такое завоевание современной России, как альтернативные выборы органов местного самоуправления? Ответы на этот во­прос распределились следующим образом:

— очень важным (28 %);

— не очень важным (27 %);

— совсем не важным (16 %);

— затрудняюсь ответить (29 %).

Анализируя эти ответы, можно сказать, что только 28 % избирателей вы­ражают явную заинтересованность в проведении альтернативных выборов. От-

240 вет «не очень важно» следует интерпретировать не как «важно, но не очень», а скорее как «не важно». Тем более что следующая позиция «совсем не важно» в принципе отрицает какую-либо целесообразность выборов. «Затрудняюсь отве­тить» также следует отнести к сомнению в важности этой политической уста­новки. Таким образом, более 70 % населения в возрасте 18 лет и старше не счи­тает для себя альтернативные выборы органов власти чем-то важным, имею­щим большое значение для них самих и страны в целом.

Если сравнить оценку такого завоевания современной России, как альтер­нативные выборы, данную отдельно мужчинами и женщинами, то можно уви­деть, что мужчины с большим скепсисом относятся к этому завоеванию, чем женщины. Последние менее определенно выражают свою позицию. Их больше всего среди затруднившихся ответить. Это можно объяснить, может быть, меньшей просвещенностью женщин в политических вопросах. Это, во-первых. И психологической особенностью стараться не выглядеть категоричной, свой­ственной женщинам, во-вторых.

Большое значение относительно выборов имеет возраст избирателей. Из четырех рассматриваемых нами возрастных групп: 18—30 лет, 31—40 лет, 41— 60 лет, старше 60 лет больше всего важность этого акта признают пожилые лю­ди. Меньше всего — лица в возрасте от 18 до 30 лет. Что касается пожилых людей, а к ним можно отнести и тех, кому сейчас за пятьдесят, то над ними во многом довлеет традиция и в какой-то мере чувство ответственности за свой город и за страну в целом. Возраст от 30 до 40 лет является наиболее продук­тивным. Эти люди уже так или иначе устроились в жизни, почувствовали уве­ренность в себе, в своих силах. Среди них только одна треть считает выборы важным завоеванием нашего общества. Все остальные из данной группы ставят их под сомнение. Самая молодая часть избирателей в преимущественном большинстве затруднилась ответить на этот вопрос. Здесь чувствуется полити­ческая неграмотность и отсутствие собственного опыта.

Удивительно отношение к альтернативным выборам различных категорий населения в зависимости от уровня образования. Чем выше уровень образова-

ния избирателей, тем более важными они считают альтернативные выборы. Приведем данные опроса населения. Очень важными их считают 8 % лиц с не­законченным средним образованием, 16 % — со средним и средним специаль­ным образованием, 59 % — с высшим образованием. Но здесь следует огово­риться, что среди лиц с высшим образованием больше всего также тех, кто счи­тает альтернативные выборы совершенно не важными. То есть лица с высшим образованием разбиваются как бы на две примерно равные части: сторонники альтернативных выборов, а вместе с ними и демократии, и их противники. Данный факт весьма характерен для нашего общества. Тем более что именно эта категория людей в наименьшей степени поддается манипулирующей дея­тельности СМИ.

Рассмотрим теперь, как такое явление осознается различными слоями на­селения в зависимости от социального статуса. Нами взяты семь категорий ра­ботников: рабочие (рядовые работники), инженерно-технические работники, представители интеллигенции (здравоохранение, образование, культура, наука), служащие, руководители организаций (подразделений), предприниматели и че­тыре категории неработающих: пенсионеры, домохозяйки, студенты и безра­ботные. Из числа работающих альтернативные выборы важным демократиче­ским завоеванием считают предприниматели и представители интеллигенции, а из числа неработающих — пенсионеры и домохозяйки. «Не важным» альтерна­тивные выборы считают рабочие, инженерно-технические работники, а также безработные и студенты.

Таким образом, несмотря на определенные «колебания» в зависимости от пола, возраста, рода занятий, отношение к выборам как к форме волеизъявле­ния народа — настороженное, люди еще до конца не осознали их значение для себя лично. Слишком большая разница между интересами того, кого избирают, и того, кто избирает. Избиратель хорошо чувствует чрезвычайно малую значи­мость своего собственного голоса, догадывается о корыстности интересов из­бираемых, видит моральную нечистоплотность в проведении избирательных кампаний — все это приводит к сомнению на счет полезности для общества

этого мероприятия. Тем более, избранные, по сути дела, не поддаются какому бы-то ни было контролю. Согласно законодательству, депутат или глава администрации, избранные населением, подотчетны этому населению и больше никому.

В городе, например, глава муниципального образования, избранный мест­ным сообществом, получает самим фактом избрания мандат от своих избирате­лей на управление. Отдав предпочтение тому или иному кандидату, население тем самым делегирует ему свои властные полномочия, ибо, согласно Конститу­ции Российской Федерации, источником власти в стране является народ, в му­ниципальных образованиях — местное сообщество. Но на практике получается так, что, получив мандат, дающий право на управление городом, глава стано­вится никому не подотчетным. Органы местного самоуправления не входят в структуру органов государственной власти и в рамках своей компетенции неза­висимы от государства. То есть глава муниципального образования формально ни­кому «наверху» не подчиняется. Его «господин» — население, но механизма кон­троля и влияния со стороны населения по отношению к мэру и его аппарату нет.

Орган представительной власти в городе — депутаты, по определению, ка­залось бы, должны осуществлять контроль за деятельностью исполнительной ветви власти, но и это оказалось нереальным. По данным нашего исследования, только 12 % новосибирских избирателей видят положительный результат в дея­тельности городского Совета. Согласно Федеральному Закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», глава администрации может председательствовать на заседаниях представи­тельного органа, что, как правило, и происходит на практике. Более того, все решения представительного органа вступают в силу лишь после подписания их главой исполнительной власти. Следовательно, после избрания органов мест­ного самоуправления, население на весь срок их полномочий отходит в тень, реальная власть от суверена власти — населения — переходит в руки тех, кто должен ему служить. Все это вызывает у многих избирателей вопрос: «Кому нужны выборы?». Действительно, демократия без альтернативных выборов ор­ганов власти не может существовать, но сами альтернативные выборы пред-

243 ставляют собой соревнование избирательных технологий и, в конце концов, ка­питалов. Исходя из вышеизложенного, ответ может быть таким: выборы нуж­ны, прежде всего, финансовым магнатам и тем, кто зарабатывает на их прове­дении. Своей пользы большинство населения в их проведении не ощущает.

Недоверие к выборам выражается в абсентеизме населения — отказе от участия в выборах. Американский политолог Э. Даунс в своей классической работе «Экономическая теория демократии»¹ показал, что если граждане дейст­вуют на основе рационально осознанного личного интереса, ничто не мешает им воздержаться от голосования на выборах. Сознательное неучастие в выбо­рах — достаточно разумная реакция. Если сопоставить плюсы и минусы уча­стия, то преимущества сводятся на нет микроскопически малой вероятностью того, что голос конкретного избирателя повлияет на исход выборов. Другой па­радокс связан с непомерно высокой ценой политической информации. «...Цена за информацию о политике, — пишут исследователи политэкономического подхода Э.Г. Карминес и Р. Хакфельд, — часто оказывается гораздо выше цены голосования. ...Граждане могли бы действовать более дальновидно и лучше осуществлять свои интересы, если бы их действия основывались на более каче­ственной и полной информации. Но что делать, если вероятность того, что еди­ничное действие будет решающим, минимальна? Зачем тратить силы на полу­чение информации?»^[145][146]. Несмотря на то что эти выводы сделаны американцем и для американского населения, они не бессмысленны и для российской реально­сти. Всплеск избирательной активности в начале 90-х годов, когда это явление было новым и сами выборы, особенно президента страны, преподносились как судьбоносные, да и на самом деле были таковыми, постепенно угас. Разбирать­ся в различии между программами различных кандидатов стало очень трудно, под силу только специалистам — политологам. Причем эта сложность состоит не в том, что различные кандидаты предлагают различное концептуальное ви-

дение решения общественно значимых проблем, а потому, что все говорят об одном и том же, все заигрывают с населением, все обещают резкое улучшение всех сторон жизни. Население уже накопило опыт, позволяющий ему опреде­лить цену этим обещаниям, поэтому по истечении десяти лет практики прове­дения альтернативных выборов интерес к ним резко снизился. Агитационную продукцию кандидатов большинство не читает. Дело здесь не столько в трудо­емкости этой работы, как считает Даунс, сколько в неприязни к самим выборам и к кандидатам, в них участвующим.

Уже приводились соображения В.И. Аршинова и В.И. Редюхина, извест­ных специалистов в области социальной самоорганизации, о том, что любая система стремится при любых изменениях сохранить свою стабильность и ста­рается отторгнуть любое нововведение, способное изменить ее внутренне и внешнее состояние^[CXLVII].

Соглашаясь с этим положением, попробуем понять «механизм» самозащи­ты такой системы, как местное сообщество, от такой угрозы, которую пред­ставляют альтернативные выборы органов власти. Безусловно, демократиче­ский метод формирования органов власти есть форма самоорганизации терри­ториальных общностей, но еще раз подчеркнем: только в том случае, если эта форма возникла в ходе естественного процесса самоорганизации, а не навязана искусственно.

В чем же состоит угроза целостности и структурной идентичности соци­альной системы? Из трех типов легитимного господства и подчинения, сфор­мулированных М. Вебером, для россиян наиболее характерным является тра­диционный. И хотя выборы президента В.В. Путина во многом напоминают удовлетворение чаяний народа, жаждущего прихода мессии, которой выведет страну из хаоса, все же усматривать в этом феномене широкой поддержки же­лание сохранить все так, как было: жесткий централизм, порядок, выражаю­щийся в подчинении всех нижестоящих вышестоящим. Для традиционного типа

господства и подчинения характерна идентификация личности господина с зако­ном — кто находится у власти, в ведении того находится и закон.

Сегодня реального механизма контроля за деятельностью главы админист­рации со стороны местного сообщества нет. Следовательно, он и определяет характер всей деятельности муниципалитета.

Огромное значение приобретает субъективный фактор — личностные осо­бенности главы администрации: его политические взгляды, деловые качества, моральный облик. Персонал администрации находится в полном ведении главы и подбирается им «под себя». Таким образом, социальная система, каковой яв­ляется муниципальное образование, оказывается под угрозой утраты своей идентичности.

В ходе нашего исследования¹ мы попытались определить, обладает ли тер­риториальная общность каким-то механизмом защиты в ходе выборов. Слово «механизм» здесь не совсем подходит, ибо речь идет не о механической конст­рукции, а о спонтанной регуляции социального процесса. В частности, нас ин­тересовало влияние таких факторов, как пол, возраст, образование, социальный статус, на избирательный процесс, т.е. реакция биосоциальных признаков на возможное посягательство на системную целостность и идентичность социума.

На вопрос, заданный новосибирцам: «Всегда ли Вы участвуете в выборах, проводимых в нашей стране, области, городе?», — 43 % респондентов ответи­ли: «Всегда», 42 % — «Иногда» и 15 % — «Никогда». Данные, полученные в результате опроса, можно подвергать сомнению, ибо в выборах депутатов Но­восибирского городского Совета в 2001 г. принимало участие всего 37,2 % из­бирателей. Но опыт показывает, что респонденты не всегда искренни. Тем бо­лее, неучастие в каких-либо, с их точки зрения, незначительных выборах они просто не замечают. Зато факт участия, даже если он один приходился на де­сять избирательных кампаний, запоминается надолго. Итак, по итогам опроса новосибирских избирателей, 57 % из их числа либо иногда, либо никогда уча­

стия в выборах не принимают. Набор вариантов ответа в бланке стандартизо­ванного интервью был сформулирован: «всегда», «иногда», «никогда» не слу­чайно. Ставилась задача выяснить не ответ на вопрос, сколько новосибирцев иногда не участвовало в выборах, а сколько участвовало лишь иногда. Степень участия в этих двух вариантах, как видим, принципиально иная. Одно дело иногда не участвовать и совсем другое дело — иногда участвовать. В нашем случае лишь иногда участвовало 42 %. Можно предположить, что это касается выборов президента Российской Федерации, губернатора края, мэра города.

Рассмотрим ответ на этот вопрос более подробно. Что представляют собой представители всех трех групп участников выборов и какие факторы влияют на их участие в выборах местных органов власти? Все факторы, влияющие на электоральное поведение, мы поделили на социально-демографические и ра­циональные. К социально-демографическим отнесены: пол, возраст, образова­ние, уровень доходов, социальный статус. А к рациональным: система ценно­стей, состояние в партии или движении, политические ориентации и т.п. Нач­нем с социально-демографических факторов.

Среди мужчин: всегда голосуют 40 %, иногда — 44, никогда — 15 %. Среди женщин: всегда голосуют 45 %, иногда — 42, никогда — 13 %. Женщины, как видим, более активны в электоральном поведении, чем мужчины.

Согласно статистическим данным соотношение мужчин и женщин в Ново­сибирске, как, впрочем, и во всей стране, не равнозначно. Женщин значительно больше, причем с возрастом это соотношение сильно меняется в пользу жен­щин. Если в возрастной группе 18—29 лет мужчины составляют 49 %, а жен­щины — 51, то уже в возрастной группе 30—59 лет мужчины составляют 46 %, а женщины — 54. Весьма драматично выглядит соотношение мужчин и жен­щин в возрастной группе 60 лет и старше. Здесь уже мужчин 35 %, а женщин — 65, то есть женщин практически в 2 раза больше, чем мужчин.

¹Опрос проведен в ноябре 2001 г. Региональным информационно-аналитическим цен­тром СибАГС (руководитель исследования А.В. Новокрещёнов). Опрошено 700 человек в г.

Избирательная активность женщин, как показано, превосходит избира­тельную активность мужчин, а поскольку женщин существенно больше, чем мужчин, причем в тех возрастных категориях, которые традиционно более за­конопослушны и дисциплинированы, то можно сделать вывод: кого женщины предпочтут, тот и будет избран. Более того, можно предположить, что ныне действующий руководитель — дело рук, а точнее сказать, волеизъявления женщин.

Каковы же политические ориентации женщин, являющихся доминантной силой в избирательном процессе? Если в самом общем виде выразить пути воз­рождения России, избранные основными политическими силами, и определить мнение женщин относительно этих путей, то окажется следующая ситуация:

1. За восстановление экономики на основе капиталистического развития с учетом национальных интересов и на национальной основе:

да и скорее да, чем нет, 56 %;

нет и скорее нет, чем да, 28 %.

2. За развитие по капиталистическому пути с опорой на поддержку и по модели западных стран:

да и скорее да, чем нет, 35 %;

нет и скорее нет, чем да, 49 %.

3. За возрождение социалистических принципов хозяйствования, но с ре­гулируемым рынком и равноправием всех форм собственности:

да и скорее да, чем нет, 39 %;

нет и скорее нет, чем да, 44 %.

4. За полное восстановление советских принципов хозяйствования:

да и скорее да, чем нет, 26 %;

нет и скорее нет, чем да, 56 %.

Таким образом, мы видим, что женщины, с одной стороны, патриотичны, а с другой, осторожны и практичны. Во-первых, большинство женщин хорошо понимает, что возврата к прошлому, в принципе, быть не может, в то же время Новосибирске по репрезентативной выборке.

они не против сохранения всего лучшего, что было при социализме. Речь идет, прежде всего, о социальных гарантиях, которые мы потеряли. Во-вторых, ил­люзорность надежды на Запад, а тем более стать страной Запада, для большин­ства женщин очевидна. Женщинам более, чем мужчинам, свойствен трезвый подход к оценке событий. А это означает, что перспектива России, по их мне­нию, это капиталистическое развитие с государственно-регулируемой экономи­кой, равноправием всех форм собственности и гарантиями для всех слоев насе­ления. Это типичная позиция социал-демократии, которая в явно выраженной форме пока у нас не представлена.

Говоря о факторах, обусловливающих политические ориентации женщин, нельзя не сказать и о такой чрезвычайно важной особенности, как практич­ность. В последние годы многие философы и социологи как само собой разу­меющееся стали рассматривать человека существом биосоциальным, причем выдвигая «био» перед «социо». Что касается женщин «био» у них выражено в большей степени, чем у мужчин. Женщина, дающая жизнь, совершенно естест­венно запрограммирована на ее поддержание и сохранение. Следовательно, во всей совокупности потребностей, если идти от пирамиды А. Маслоу, биоген­ные потребности, являющиеся базовыми, у женщин выражены в большей сте­пени, чем у мужчин. Конечно, это не означает, что женщина, говоря языком К. Маркса, менее «очеловечена». Потребность в красоте, например, занимающая высшее положение на шкале человеческих потребностей, в большей степени свойственна именно женщинам. Но, как показывают данные исследований, и социогенные потребности у женщин носят, так скажем, прикладной характер. Зарождение, сохранение и поддержание жизни — вот доминанта женских по­ступков. Конечно, легко привести десятки примеров, противоречащих этому выводу, но это все же отклонение от правила. Особенно наглядно практическая направленность проявляется в политических ориентациях.

Женщины, предъявляя требования к кандидату на высокий пост, не остав­ляют без внимания такое его качество, как внешность, умение преподнести са­мого себя, но не только. На первое место они все же ставят знание дела, на вто­

рое — опыт, на третье — образованность, на четвертое — безупречную репута­цию, на пятое — решительность, на шестое — постоянство и на седьмое — от­крытость взглядов, откровенность.

Теперь рассмотрим влияние возраста избирателей на участие в голосова­нии. Зависимость участия в голосованиях от возраста избирателей показана в табл. 5.

Таблица 5

Зависимость участия в голосовании от возраста избирателей (в процентах к численности каждой возрастной группы)

Как видно из этой таблицы, с увеличением возраста избирателей их изби­рательная активность возрастает, однако не до предела. Лица в возрасте старше 60 лет, а к ним относятся и те, кому за семьдесят, часто в силу слабости своего здоровья и, может быть, утраты интереса к политической жизни не столь ак­тивны как избиратели. Многие из них испытывают разочарование в жизни от того, что все их идеалы отвергнуты, сами они в нищете, все, что создано их по­колением (материальные ценности), присвоено теми людьми, которые в этом созидании никакого участи не принимали.

Наибольший абсентеизм наблюдается среди молодежи. По данным нашего опроса, только одна треть молодежи участвует в голосовании всегда. А две тре­ти голосуют либо время от времени, либо вообще не голосуют. Это данные 2001 г. По имеющимся данным, за 1993 г.^[CXLVIII] участие в выборах в Новосибирской области принимало всего 10—12 % молодых людей в возрасте до 30 лет. Изби-

рательная активность молодежи в последние годы, как видим, возросла. Однако является ли это позитивным моментом? Как уже отмечалось, женщинам свой­ственна обстоятельность при принятии решения о голосовании за того или ино­го кандидата. Молодежь, хотя в ее состав входят и девушки, имеет совершенно иной психологический склад. Если для пожилых людей характерно занижение оценки своего материального положения, то молодежи — наоборот, свойствен­но его приукрашивать. Назвать себя бедным мало кто решается. Ибо здесь тот­час же возникает вопрос о способностях, интеллекте, адаптивности. Признать свою слабость и неумелость может лишь тот, кто уже не надеется ни на что.

Среди проблем, которые в наибольшей степени беспокоят молодежь, на первом месте стоят деньги, на втором — учеба, дальше идут работа, жилье и здоровье. Свое материальное положение молодежь оценивает все же значи­тельно выше, чем все городское население в среднем. Забегая несколько впе­ред, отмечу, что в Новосибирске только 1 % респондентов оценивает матери­альное положение своей семьи как очень хорошее, 6 — как хорошее, 50 — как среднее, 33 — как плохое и 6 — как очень плохое. Отвечая на вопрос о своем материальном положении, 30 % молодых людей назвали его хорошим и очень хорошим, 50 — средним, 18 — плохим и 2 % — очень плохим. Как видим, си­туация не так уж плоха, особенно на общем фоне. Очевидно, родители делают все возможное, чтобы оградить своих детей от материальных трудностей. Чем старше респонденты, тем хуже оценивается материальное положение. Возмож­но, в этом есть и объективный смысл. Среди «челноков», торговцев на вещевом рынке, предпринимателей разного рода большинство составляют молодые лю­ди в возрасте до 30 лет.

Несмотря на то что материальное положение молодежи более или менее благополучно (по сравнению с пожилыми людьми), степень социального опти­мизма, социальное самочувствие многих молодых людей оставляет желать лучшего. Неуверенность в завтрашнем дне, тревога за свое будущее — все это вызывает у молодежи состояние фрустрации. Только 43 % сказали, что в ны­нешних условиях они решились бы создать семьи. Существенно отличаются от

251 взрослых ценностные ориентации молодежи. Большинство стремится (укажем в порядке убывания процента) занять солидное место в обществе, удачно же­ниться (выйти замуж), стать богатым, уехать на Запад. Работать во имя интере­сов общества хотели бы только 3 %. То, чему воспитывали советских людей на протяжении десятилетий, быстро утратило ценность. Молодежь настроена бо­лее модернистски, чем старое поколение. Возникает вопрос о преемственности поколений. В нашем обществе понятия «наследование» и «наследство» в годы советской власти утратили свое значение. Как видим, это коснулось не только материальных, но и духовных ценностей.

Образование респондентов так же относится к числу регулирующих фак­торов. Среди лиц, имеющих незаконченное среднее образование, голосуют 31 %, среднее — 32, среднее специальное — 38, высшее и незаконченное высшее — 52 %. То есть чем выше образование, тем выше электоральная активность. Еще более наглядно выглядит эта картина, если взглянуть на нее с точки зрения тех, кто не голосует. Никогда не голосуют 8 % лиц с высшим и незаконченным высшим образование, 14 — со средним специальным образованием, 21 — со средним и 25 % — с незаконченным средним образованием.

Наиболее высокий абсентеизм среди молодежи. Но молодежь в возрасте от 18 до 30 лет, как правило, более образована, чем самое старшее поколение. Следовательно, высокий скачок абсентеизма среди малообразованной части на­селения приходится не столько на молодежь, сколько на другие возрастные ка­тегории. Таким образом, уровень образования как фактор, влияющий на элек­торальное поведение, не вызывает никакого сомнения. Влияние этого фактора станет более понятным, если его сопоставить с таким фактором, как принад­лежность к определенной социальной категории. Все наши респонденты разби­ваются на две большие группы: работающие и неработающие. Данные об их отношении к голосованию на выборах представлены в табл. 6.

Таблица 6 Отношение к участию в выборах в зависимости от принадлежности к той или иной социальной категории (в процентах от численности респондентов, принадлежащих к каждой социальной категории)

Неработающие:

Таким образом, из всех социальных категорий, представленных в выборке, наиболее активное участие в выборах местных органов власти принимают до­мохозяйки, пенсионеры, служащие с высшим образованием и представители интеллигенции (образование, наука, здравоохранение, культура). Среди всех этих категорий больше половины всегда участвуют в выборах. Выше всего аб­сентеизм среди студентов и предпринимателей. Среди них третья часть никогда не голосует. Любопытный парадокс: студенты — наиболее пассивная часть из­бирателей, а лица с высшим образованием — наиболее активная. Но студенты через определенный отрезок времени становятся этими лицами с высшим обра­зованием. То есть из самых пассивных превращаются в самых активных. Види­мо, процесс ресоциализации бывших студентов в новых социальных условиях, постепенное нарастание ответственности за самого себя, свою семью, свое дело приводят к иному восприятию власти и своего места в политическом процессе.

Но доля студентов и предпринимателей в общем составе населения — не­большая. Основную часть работающего населения индустриального города со­ставляют рабочие, другие категории рядовых работников, приравниваемых к

253 рабочим, и инженерно-технические работники. Среди них, как видим из табл. 6, примерно две трети всегда или часто отказываются от голосования. Их абсен­теизм связан с материальным положением.

Уровень материального положения сибиряков незначительно отличается от уровня материального положения россиян в целом. Бедность — явление ти­пичное для России. Однако на фоне этой бедности, согласно статистическим данным, примерно 10—12 % живет на уровне, совпадающем со средним уров­нем жизни жителей Западной Европы и США. Наши данные, полученные мето­дом интервью, разумеется, представлены субъективными оценками респонден­тов своего материального положения. В основе этих оценок лежат наблюдения за окружающими и сравнение с ними. Как уже было отмечено, очень хорошим и хорошим свое материальное положение считают 8%, средним — 51, плохим — 34 и очень плохим — 7 %. Считать эти данные полностью соответствующи­ми действительности нельзя, ибо один может назвать свое материальное поло­жение хорошим при доходе 100 тыс. руб. в месяц, а другой — при доходе 3 тыс. руб. Все зависит от уровня потребностей и ценностных ориентаций. Но вызы­вает интерес именно то, как люди сами ощущают свое материальное положе­ние, ибо их поведение зависит от этого ощущения. По результатам опроса ока­залось, что всегда голосуют 68 % лиц, оценивающих свое материальное поло­жение как хорошее, 44 — как среднее и столько же — как плохое, 33 — как очень хорошее и 32 % — как очень плохое. Бросается в глаза большая разница в ответах респондентов, имеющих очень хорошее и хорошее материальное по­ложение. Казалось бы, оценки материального положения довольно близкие, но из тех, кто оценивает свое материальное положение как очень хорошее, 33 % голосуют всегда, 56 — иногда и 11 % — никогда. А из тех, кто оценивает свое материальное положение как хорошее, 68 % голосуют всегда, 16 — иногда и 16 % — никогда. Эти данные тесно коррелируют с ответами бизнесменов. Можно предположить, что это — одни и те же лица.

Весьма показательной является зависимость электоральной активности от продолжительности проживания в городе. Уроженцы Новосибирска составляют

254

менее 40 % от всех жителей города. Но все же разница между теми, кто живет в городе больше 20 лет, и теми, кто живет менее 1 года, есть и она с точки зрения электорального поведения весьма существенна. Более того, нам удалось уста­новить определенную закономерность: чем больше человек живет на одном месте, тем он активнее как избиратель. Достаточно сказать, что голосуют все­гда 29 % тех, кто проживает в Новосибирске менее 1 года, 33 — от 1 до 5 лет, 34 — от 6 до 10 лет, 42 — от 11 до 20 лет, 60 — больше 20 лет и 43 % — всю жизнь. Следует пояснить, почему среди проживающих в городе всю жизнь го­лосующих всегда всего 43 %. Потому, что это далеко не всегда люди пожилого возраста. Наоборот, среди тех, кто живет в Новосибирске всю жизнь больше всего молодежи. А молодежь, как мы уже знаем, наиболее пассивна в электо­ральном отношении. Очевидно, сказывается и психология тех, кто недавно пе­реехал на новое место, остающихся равнодушными к местным органам власти, да и к федеральным, ибо миграция часто бывает вынужденной, а виновными в этом случае по традиции считаются власти предержащие. Кроме того, среди вновь прибывших много студентов. Они весьма пассивны. В любом случае, сделанный вывод, касающийся возрастания электоральной активности по мере увеличения срока проживания в конкретном населенном пункте, представляет­ся весьма убедительным. Для большей жесткости вывода заметим, что никогда не голосуют 3 % тех, кто живет в городе больше 20 лет, 5 — от 11 до 20 лет, 17 — 6 до 10 лет и 39 % тех, кто живет меньше одного года.

Таким образом, рассмотрено влияние ряда факторов на электоральное по­ведение. Очевидно, это влияние носит не случайный характер, а объективно обусловлено особенностями различных категорий избирателей. Действительно, пол, возраст, образование, социальный статус, продолжительность жизни на одном месте, являющиеся социально-демографическими признаками, позволя­ют осуществлять типологизацию населения. Тот факт, что эти признаки влия­ют, а иногда и обусловливают электоральное поведение, свидетельствует о том, что они не только характеризуют внешнее сходство, но и создают некую внут-

255

реннюю связь, некое родство, которое не может не учитываться в ходе прове­дения избирательной кампании.

Этот вывод позволяет сделать неординарное умозаключение: степень управляемости электоральным поведением имеет ряд существенных ограниче­ний, которые обусловлены целым набором факторов. Они объективны, не под­даются «переделке» в ходе PR-кампаний. Пол, возраст, образование, социаль­ный статус и некоторые другие факторы действуют на избирательный процесс независимо от сознания самих избирателей. К числу названных выше факторов следует отнести и ментальность. В данном случае мы говорим о специфичности характера людей, который складывался в течение столетий и который преодо­леть в ходе организованной кампании нельзя. Все это — продукт социального регулирования, осуществляющегося на бессознательном уровне.

Объективность действия указанных факторов можно проиллюстрировать на примере молодежи. Неоднократно указывалась ее электоральная пассив­ность. Молодое поколение, как известно, характеризуется неустойчивостью своих взглядов, своей идеологии. Когда речь заходит о ментальности, то имеет­ся в виду народ или какая-то большая социальная общность. Говорить о мен­тальности молодежи не имеет смысла. Молодежь — часть общества. Она ос­ваивает ментальность, присущую обществу, по мере своей социализации. И ментальность, и социализация — продукт социальной самоорганизации. То есть молодежь — это та социальная категория, которая находится в стадии формирования своей социальной идентичности. Поэтому молодежь — уязви­мая часть общества с точки зрения воздействия на нее со стороны политтехно­логий. Тот факт, что большая часть молодежи уклоняется от участия в избира­тельном процессе, свидетельствует о том, что общество обладает неким защит­ным механизмом, который посредством самоорганизации как бы выводит из игры наиболее шаткую, легко поддающуюся ангажированию часть общества.

То же самое касается и наименее образованных и вновь прибывших в дан­ную местность. И те, и другие, и третьи не являются носителями интересов данной территориальной общности, их активное участие в избирательном про-

256

цессе было бы опасным для этих интересов, и, как видим, некая «невидимая ру­ка» выводит их (в основной массе) из процесса принятия судьбоносного реше­ния. Разумеется, речь идет не о всех. А об основной так называемой критиче­ской массе, которая, проявив активность, могла бы внести существенные кор­рективы в итоги голосования. Но этого не происходит.

Таким образом, когда, подражая А. Смиту и говорится о «невидимой ру­ке», отнюдь не имеется в виду некая мистическая сила. Всякая система стре­мится к самосохранению. Общество, любая социальная общность представляют собой сверхсложную самоорганизующуюся социальную систему. Эта система по мере своего формирования вырабатывает механизм самозащиты. Избира­тельный процесс связан с внутренними пертурбациями системы, которая, стре­мясь к сохранению своей устойчивости, находит механизмы, обеспечивающие эту устойчивость. Трудно на рациональном уровне объяснить действие этих механизмов. Само понятие «механизм» носит печать классической эпохи и тре­бует наглядного описания причинно-следственных связей. То, с чем мы сталки­ваемся в избирательном процессе, нельзя объяснить, пользуясь терминологией из арсенала механики. Это, скорее всего, то, что психологи называют коллек­тивным бессознательным.

В результате мы пришли к выводу: не следует преувеличивать значение всенародных альтернативных выборов. Очевидно, значение выборности инсти­тутов власти различно для федерального, регионального и местного уровня. Уже говорилось о возникновении «зоны безвластия», когда избранные органы местного самоуправления «выпадают» из сферы влияния органов государст­венной власти, но не попадают под контроль местного населения в силу слабой организованности последнего, неготовности подавляющей его части самостоя­тельно обеспечивать свою жизнь. Решение этой проблемы возможно посредст­вом поддержки институтов гражданского общества, создания механизмов вы­явления, трансляции и учета как общественного мнения в целом, так и интере­сов отдельных локальных групп. Таково мнение участников Екатеринбургского

251

форума. Но все это, как показывает практика, дело не одного дня и даже не од­ного года. Это дело длительной перспективы.

Нельзя создать активное гражданское общество посредством приказа или закона. Оно есть продукт социальной самоорганизации. Коль скоро не срабаты­вает механизм объективной социальной регуляции, надо включить субъектив­ный механизм. Проще говоря, необходимо, чтобы органы государственной вла­сти взяли на себя ответственность за деятельность органов местного само­управления, хотя бы на начальном этапе, поскольку самоуправление насажда­ется сверху. Точнее, не взять на себя ответственность, а поделить эту ответст­венность с местным сообществом. Речь идет о том, чтобы в некоторых случаях назначать глав администраций. Чтобы не утратить в этом случае сущность ме­стного самоуправления, кандидатуры, предложенные органами государствен­ной власти субъекта федерации, должны всесторонне изучаться местным пред­ставительным органом и только после его мотивированного одобрения утвер­ждаться. В этом случае исполнительный орган местного самоуправления из «зоны безответственности» попадает в зону двойного контроля как со стороны органа государственной власти субъекта федерации, так и со стороны населе­ния, через его представительный орган.

Вряд ли слепая оглядка на иностранный опыт пложотворна, но все же сле­дует заметить, что в некоторых западноевропейских странах, например в Гол­ландии, главы муниципальных образований назначаются, и это не мешает счи­тать местное самоуправление в этих странах образцовым. Так ли уж необходим населению сам факт выборов, тем более что преимущественное большинство их игнорирует. Население нуждается не в выборах, а в качественном улучше­нии условий своей жизни, жизни своего города или района, в реализации муни­ципальных интересов. Видимо, здесь, как, впрочем, и везде, следует находить приоритеты и стремиться к их соблюдению. В случае назначения глав админи­страций, кроме всего прочего, резко возрастает роль представительных органов местного самоуправления, что очень важно для подлинного народовластия. Пока, как показывают результаты выборов, эти органы игнорируются и населением.

258

Эти соображения отнюдь не являются однозначными выводами о том, что назначение глав администраций — единственно верный путь формирования исполнительных органов власти. Там, где это целесообразно, особенно в боль­ших городах, следует проводить альтернативные выборы. Главное — интересы местного сообщества.