Этика образцового аргументатора
B аргументационных концепциях философов прошлого этика занимала достойное место наряду с эпистемологией и логикой. Это в полной мере относится K учениям Платона и Аристотеля.
Мотивы, побуждающие участников платоновских диалогов вступать в спор или выступать в качестве оратора, занимают далеко не последнее место в трактовке аргументации этим древнегреческим философом.
Для Платона типично противопоставление софистов как нечестных аргументаторов, стремящихся прежде всего получить выгоду, Сократу как бескорыстному аргументатору, чьей главной заботой является истина.Техника аргументации понимается Платоном как допускающая сама по себе использование в различных и даже противоположных целях. B связи с этим особую важность приобретает тема этических норм, которыми следует руководствоваться, осуществляя аргументацию. Эти нормы задаются тесно взаимосвязанными в платоновской философии понятиями блага, истины и справедливости. Выражением этического принципа аргументации является утверждение Сократа: «...красноречие должно употреблять соответственно - дабы оно всегда служило справедливости» (100, 527c). Все, о чем бы ни говорил Сократ, говорится ради высшего блага.
Тема справедливости и мотивов аргументации получает дальнейшее развитие в учении Аристотеля. Образ аргументатора, создаваемый Аристотелем, более «приземлен», чем образ платоновского идеального аргументатора. Аристотелевский аргументатор также стремится к истине, где это возможно. Ho в тех сферах рассуждения, где отсутствует возможность строгого установления истины, он придерживается правдоподобных положений, а там, «где нет ничего ясного и где есть место колебанию», аргументатор стремится к принятию наиболее справедливых решений. Таким образом, этическая составляющая приобретает особую значимость там, где нет четких гносеологических ориентиров и критериев.
Аристотелевская этика аргументации допускает преследование аргументатором своих личных интересов (например, выиграть дело в суде).
Эти интересы не вступают в противоречие с его служением истине, напротив, ориентация на истину, благо и успех в делах оказываются взаимосвязанными. B основе такой взаимосвязи лежит представление философа о том, что «...истина и то, что лучше по своей природе, более поддаются умозаключениям и, так сказать, обладают большей силой убедительности» (13, с. 18). Вместе с тем их победа не достигается автоматически: Аристотель отмечает, что, хотя истина и справедливость по своей природе сильнее своих противоположностей, решения все же могут постановляться не должным образом, и в этих случаях истина и справедливость побеждаются своими противоположностями, что достойно порицания (13, с. 17).B связи с этим Аристотель уделяет значительное внимание этико-эмоциональному аспекту аргументации. Для того чтобы отстаивать истину и справедливость, сделать их достоянием других людей, аргумента- тору недостаточно соблюдения правил логики и знания предмета речи. Идеальный аргументатор умеет расположить к себе аудиторию, вызвать ее доверие. Это доверие может быть не только следствием ранее сложившегося убеждения, что говорящий обладает известными нравственными качествами, но может возникнуть именно благодаря его манере вести аргументацию, т.е. быть «следствием самой речи» (13, с. 19-20). Аристотель называет три причины, возбуждающие доверие к говорящему: разум, добродетель и благорасположение. Человек неверно говорит или советует, если не обладает каким-либо из этих трех качеств или всеми сразу: люди «...неверно рассуждают благодаря своему неразумию или же, верно рассуждая, они вследствие своей нравственной негодности говорят не то, что думают, или, наконец, они разумны и честны, но не благорасположены, потому что возможно и не давать наилучшего совета, хотя и знаешь, [в чем он состоит]» (13, с. 72). Аргументатор, таким образом, должен стремиться к тому, чтобы люди увидели, что он обладает всеми этими качествами.
Образцовый аргументатор - знаток человеческой души, возможных ее состояний и средств, с помощью которых желаемые чувства могут быть достигнуты.
Opa- тор, например, может сделать так, чтобы слушатели сердились на его противников (13, с. 76). При желании оратор может смягчить сердца слушателей, представить тех, на кого последние гневаются, поступившими против воли или весьма сожалеющими о своем поступке (там же, с. 78). Идеальный аргументатор избегает вызывать в реципиентах чувства, препятствующие принятию нужного ему решения, например зависть (там же, с. 94), учитывает возраст, происхождение, имущественное положение своих реципиентов.Существенным представляется Аристотелю и стиль речи аргументатора. «Стиль будет обладать надлежащими качествами, если он полон чувства... если он отражает характер... и если он соответствует истинному положению вещей. Последнее бывает в том случае, когда о важных делах не говорится слегка и о пустяках не говорится торжественно и когда к простому имени (слову) не присоединяется украшение; в противном случае стиль кажется шутовским...» (13, с. 137).
Итак, система мотивов аристотелевского идеального аргументатора достаточно сложна. Наряду со стремлением к достижению и распространению истины или правдоподобного (вероятного) знания он стремится к принятию аргументации реальным реципиентом, при этом одним из существенных моментов может выступать стремление к личной выгоде. B любом случае, однако, непреложным требованием, соблюдаемым аргу- ментатором, является честность: он утверждает лишь то, что принимает сам, и пытается убедить другого в том, в чем сам убежден. Нарушив это требование, честный диалектик или ритор превращается в эриста или софиста.
М.В.Ломоносов, исходя из того, что «доводы и довольны бывают к удостоверению о справедливости предлагаемыя материи», подчеркивает значимость ценностных, этико-психологических моментов в «приведении доводов», т.е. в аргументации, для чего и предлагает «правила к возбуждению страстей, которые по
большей ^цсти из учения о душе и из нравоучительной философии происходят» (71, с. 167). Существенными для коммуникации оказываются нравственные характеристики аргументатора («ритора») и восприятие его аудиторией как нравственного субъекта.
B качестве важнейших моментов М.В.Ломоносов выделяет следующие: «когда слушатели знают, что он [ритор. - AA.] добросердечный и совестный человек, а не легкомысленный ласкатель и лукавец»; «ежели его народ любит за его заслуги»; «ежели он сам ту же страсть имеет, которую в слушателях возбудить хочет, а не притворно их страстнымиучинить намерен...» (71, с. 167-168).Bo многом продолжением древнегреческой (платоновско-аристотелевской) традиции в трактовке норм и принципов аргументации является концепция спора С.И.Поварнина. Соединяя гносеологическое, этическое и эстетическое измерения аргументации (осуществляемой прежде всего в рамках спора), он считает «высшей формой спора, самой благородной и самой прекрасной» спор ради разъяснения истины. Рассматривая иные типы спора (спор ради убеждения, спор ради победы, спор ради спора и спор-упражнение), С.И.Поварнин подчеркивает роль этического фактора в поведении «хорошего спорщика». Основополагающая норма для всех типов спора - уважение к человеческой личности, что предполагает уважение к чужой вере и к чужим убеждениям. Речь идет не об уважении к самому содержанию тех или иных мыслей, но к искренней вере и убежденности B них человека, о признании его права на них. При этом хороший аргументатор имеет право и должен бороться с тем, что он считает заблуждением. «Опровергать можно самым решительным образом, - пишет С.И.Поварнин, - но не оскорбляя чужих убеждений насмешками, резкими словами, издевательством; особенно - не глумясь над ними перед сочувствующей толпой» (106, с. 45). Хороший аргументатор чужд излишней самоуверенности. Он уважает право других людей мыслить и решать вопросы по-своему, осознает открытый характер человеческого познания и ту роль, которую играет в его развитии аргументация. «Надо ясно осознать, - утверждает С.И.Поварнин, - что человеческое знание творится и идет вперед путем необычайно сложного процесса борьбы мнений, верований, убеждений. To, во что мы лично верим, - только часть борющихся сил, из взаимодействия которых вырастает величественное здание человеческой культуры.
Bce они необходимы, и борьба их, честный спор между ними, необходимы, и если владычествует одна из них, подавив остальные и затушив споры и борьбу, - настает величайший враг движения вперед: спокойствие застоя. Это - смерть умственной жизни» (106, с. 47).Значительное внимание этической основе аргументации уделял Х.Перельман. Ero подход к данной проблеме определялся в значительной степени тем обстоятельством, что центральным понятием при исследовании специфики рассуждения в гуманитарных областях выступало у него этико-правовое понятие справедливости. «Фундаментальное правило, управляющее наукой и практикой, - писал он, - это правило справедливости, которое требует одинакового обращения с вещами и ситуациями, представляющимися нам подобными друг другу» (175, р. 132). Это этическое представление, считал Х.Перельман, лежит в основе ряда логических форм рассуждения, например в основе индуктивных умозаключений. Он полагал, что многие принципы, обычно понимаемые как логические, имеют на самом деле этико-коммуникативную природу. Например, petitio principii (предвосхищение основания) есть не ошибка формальной логики, поскольку каждое предложение следует из самого себя, а ошибка аргументации, поскольку аргументация, содержащая petitio principii, не выполняет своего предназначения как способ коммуникации (177, р. 15).
Как отмечалось выше, рассмотрение некоторыми исследователями этико-коммуникативных компонентов аргументации приводит к редуцированию логико-гно- сеологическцх компонентов к этическим, этико-комму- никативным. Приводились и доводы в пользу утверждения о неправомерности такого рода сведения. Это не означает, однако, возможности обратного сведения этических компонентов к логико-гносеологическим. Если гносеологическая установка классического образцового аргументатора может быть определена как установка на поиск истины, распространение истинных мыслей и их защиту, то этическая установка основывается на представлениях аргументатора о себе самом и реципиенте как людях, имеющих равное право свободного познания истины.
Логико-процедурные составляющие аргументации являются производными от этих двух. Исключение из образа идеального аргументатора этического компонента разрушает этот образ, потому что этический компонент не может быть восстановлен из гносеологического.Если для аргументатора имеет значение лишь мысль, выраженная в аргументационной конструкции, и отношение этой мысли к реальности, то в случае, когда аргументатор уверен в истинности мысли, стремление к ее распространению может привести к использованию любых средств для того, чтобы сделать эту мысль достоянием других людей. Аргументатор, лишенный соответствующих этических представлений и ограничений, будучи искренне уверен в истинности некоторой идеи, может добиваться ее «усвоения» другими людьми любой ценой, вплоть до физического уничтожения несогласных, не говоря уже о применении таких средств, как обман, внушение, лесть и т.д. Реализация сформулированной выше установки образцового аргументатора несовместима с таким поведением.