Развитие системы преступлений против жизин в российском уголовном законодательстве

Уголовно-правовая защита личности предполагает в первую очередь защиту жизни и здоровья человека. Уже в памятниках древнерусского права, важнейшим из которых является Русская Правда, предусматривалась ответственность за отдельные виды посягательств на жизнь.

Огромная работа по подготовке реформы российского уголовного законодательства на рубеже XIX—XX вв., результатом которой явилось Уголовное уложение 1903 г., затронула н систему пре- ступлений против жизни. Этот выдающийся памятник российского права, столетие которого недавно отмечалось, хотя и не стал в большей своей части действующим законом на основной территории России, но послужил основой для дальнейшего развития уголовного законодательства, в том числе о преступлениях против жизни. Поэтому сравнительно-историческую характеристику действующего уголовного законодательства России принято начинать с него.

Преступления против жизни и здоровья как вид преступлений против частного лица (против личности) помещены в главе XXII Уголовного уложения. Система составов преступлении против жизни (ст. 453—466) стала более четкой и компактной. Положительной особенностью Уголовного уложения явился отказ от чуждой традициям российского уголовного права дифференциации убийств по моменту формирования умысла. Судебная практика показала, что убийство с заранее обдуманным намерением (предумышленное убийство) не всегда свидетельствует в силу этого о его повышенной опасности, так же, как прямой умысел не всегда “опаснее” косвенного. Дифференциация ответственности за различные виды убийств в Уголовном уложении 1903 г. более последовательно строится в зависимости от наличия квалифицирующих признаков. На первое место был поставлен основной состав убийства (ст. 453), а не наиболее тяжкий вид убийства, как было раньше. После этой статьи шли нормы о квалифицированном убийстве, затем о его привилегированных видах и, наконец, о причинении смерти по неосторожности, которое не называлось убийством, К сожалению, эта система не была воспринята уголовными кодексами советского периода. Лишь в УК РФ 1996 г. нормы об убийствах следуют такой же системе, как будет показано ниже.

Среди квалифицированных видов убийства имелись такие, которые с теми или иными изменениями вошли в уголовные кодексы послеоктябрьского периода. Таково, например, убийство должностного лица при исполнении или по поводу исполнения им служебной обязанности. Другие же квалифицирующие признаки не были воспроизведены советскими кодексами (убийство отца или матери; убийство священнослужителя во время службы). В настоящее время существует мнение, что эти признаки следовало предусмотреть в УК РФ'.

При подготовке проекта УК РФ предлагалось в качестве варианта ввести квалифицирующий признак “убийство отца или матери”, поскольку оно “свидетельствует о глубокой аморальности виновного, проявлении пренебрежения к жизнн родителя, давшего ему жизнь”'.

Уголовное уложение 1903 г. выделяло несколько привилегированных видов убийства, к которым относились: приготовление к убийству (как самостоятельный состав преступления); убийство, задуманное и выполненное под влиянием душевного волнения; убийство при превышении пределов необходимой обороны; детоубийство; убийство по настоянию убитого, из сострадания к нему.

К преступлениям против жизин были отнесены также доставление потерпевшему средств к самоубийству и подговор к самоубийству или содействие самоубийству. Последнее деяние предполагало подговор или содействие самоубийству только несовершеннолетнего (не достигшего двадцати одного года), а также “лица, заведомо не способного понимать свойства и значение им совершаемого или руководить своими поступками”.              %

В первом советском Уголовном кодексе — УК РСФСР 1922 г. наряду со многими положениями, сходными с нормами об убийствах в Уголовном уложении, имелись и заметные отличия. Весьма ценным было то, что в главе V “Преступления против жизин, здоровья, свободы и достоинства личности” все преступления были разделены на пять групп, каждая из которых имела соответствующий подзаголовок. В первую группу, озаглавленную “Убийство”, входили статьи, предусматривавшие ответственность за іри вида умышленного убийства: квалифицированное (ст. 142), простое (ст. 143) и под влиянием сильного душевного волнения (ст. 144). Причинение смерти по неосторожности было названо, в отличие от Уголовного уложения, “убийством по неосторожности” (ст. 147). Особняком стоял вид убийства, где форма вины не конкретизировалась: “Превышение пределов необходимой обороны, повлекшее за собой смерть нападавшего, а также убийство застигнутого на месте преступления преступника с превышением необходимых для его задержання мер” (ст.

В этой же группе оказались ст. 146 (“Совершение с согласия матери изгнания плода или искусственного перерыва беременности лицами, не имеющими для этого надлежаще удостоверенной меди- цннскон подготовки или хотя бы и имеющими специальную медицинскую подготовку, но в ненадлежащих условиях”) и ст. 148 (“Содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного понимать свойства или значение совершаемого или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали”). Нельзя признать удачным объединение этих составов в один раздел с убийствами. Первое преступление (аборт) вообще не посягает на жизнь человека. Второе же хотя и имеет своим объектом жизнь, но убийством не может считаться, поскольку не являются таковым самоубийство или покушение на него.

УК РСФСР 1922 г. не предусматривал ответственности за детоубийство и за доведение до самоубийства.

Перечень отягчающих обстоятельств в ст. 142 УК РСФСР 1922 г. включал как объективные, так и субъективные признаки. К объективным относились обстоятельства, характеризующие способ преступления: убийство способом, опасным для жизни многих людей или особо мучительным для убитого (п. “в"); с использованием беспомощного положення убитого (п. “е”). К субъективным признакам относились обстоятельства, характеризующие мотив, цель, а также субъекта преступления: убийство “из корысти, ревности (если она не подходит под признаки ст. 144) и других низменных побуждений” (п. “а”); лицом, уже отбывшим наказание за умышленное убийство или весьма тяжкое телесное повреждение (п. “б"); с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление (п. “г”); лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом (п. “д”). В последующих кодексах законодатель модифицировал, дополнял эти признаки, но не отказался ни от одного их них, за исключением мотива ревности. Понятие “иных низменных побуждений” было в дальнейшем конкретизировано, поскольку в такой широкой формулировке таилась опасность произвольного ее толкования.

Необычным было примечание к ст. 143: “Убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не карается”. Таким образом, эвтаназия, которую Уголовное уложение 1903 г. сочло основанием для введения привилегированного состава убийства, теперь стала условием декриминализации деяния. Это положение противоречило понятию убийства и представляло большие трудности для практического применения. Поэтому жизнь его оказалась очень короткой. Кодекс был введен в действие с I июня 1922 г., а II ноября того же года примечание к ст. 143 было отменено постановлением ВЦИК. Вопрос же о смягчающем значении эвтаназии сохранил актуальность до наших дней.

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. был создан до образования СССР и сыграл роль “модельного кодекса” не только для последующего российского законодательства, но и для законодательства других союзных республик. Это относится и к преступлениям против жизни, их системе и формулировке отдельных составов.

Наиболее близким по времени и по содержанию явился Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. Ои почти полностью сохранил систему и признаки составов против жизии. Особенностями системы были: 1) отказ от внутренней рубрикации главы о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личиости, в связи с чем убийства не были выделены в самостоятельную группу; 2) объединение в одной норме (ст. 139) убийства по неосторожности и убийства, явившегося результатом превышения пределов необходимой обороиы; 3) введение нормы о доведении лица, находящегося в материальной или иной зависимости от другого лица, жестоким обращением или иным подобным путем до самоубийства или покушения на него(ч. 1 ст. 141). Этим был восполнен недостаток УК РСФСР 1922 г. и возрождено положение о доведении до самоубийства, имевшееся в Уголовном уложении 1903 г. По всем видам преступлений против жизни УК РСФСР 1926 г. смягчил санкции. Наказание за самое тяжкое из этой группы преступлений — квалифицированное убийство — предусматривалось в виде лишения свободы на срок от одного года до десяти лет.

Президиум Верховного Совета СССР своим Указом от 30 апреля 1954 г. “Об усилении уголовной ответственности за умышленное убийство”[4] допустил применение смертной казни к лицам, совершившим умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Однако в Указе не было сказано, какие отягчающие обстоятельства дают основание для применения смертной казни. Об этом не говорилось и в УК РСФСР 1926 г. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 21 мая 1954 г. к таким обстоятельствам были отнесены: цель зааладеиия имуществом потерпевшего, хулиганские побуждения, месть на почве служебной деятельности потерпевшего, особо жестокий способ убийства, а также убийство, сопряженное с изнасилованием, повторное убийство или умышленное убийство нескольких лиц[5]. Как видам, перечень отягчающих обстоятельств не совпадал с текстом ч. 1 ст. 136 УК РСФСР 1926 г. Изменения в закон не вносились, и в случае применения смертной казни содеянное квалифицировалось по п. 1 ст. 136 УК РСФСР со ссылкой на Указ от 30 апреля 1954 г. Аналогичная ссылка требовалась при назначении смертной казни за бандитизм или разбойное нападение, сопряженные с убийством.

Многие формулировки отягчающих обстоятельств в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 21 мая 1954 г. были учтены при очередной реформе Уголовного кодекса. Сама же система составов преступлений против жизни в УК РСФСР 1960 г. мало изменилась. По-прежиему на первом месте осталась норма об умышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах (квалифицированное убийство—ст. 102), затем об убийстве без отягчающих обстоятельств (простое убийство — ст. 103), две нормы о привилегированном убийстве: в состоянии сильного душевного волнения (ст. 104) и при превышении пределов необходимой обороны (ст. 105). Норма о неосторожном убийстве была выделена в самостоятельную статью 106. Завершала группу преступлений против жизни статья 107 “Доведение до самоубийства”. В УК РСФСР 1960 г. не была сохранена норма об уголовной ответственности за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного отдавать отчет в своих действиях или руководить ими. Однако это не привело к полной декриминализации данного деяния. Напротив, при названных обстоятельствах содеянное стало рассматриваться как умышленное убийство путем опосредованного причинения2.

Уголовный кодекс РФ 1996 г., внеся уточнения и дополнения в большинство норм о преступлениях против жизни (их подробный анализ дается ниже), затронул и систему составов этих преступлений. Нормы о простом и квалифицированном убийстве объединены в одной статье. Преимущества такой конструкции не только в том, что она типична для структуры статен Особенной части. В Уголовном кодексе РСФСР ст. 102 устанавливала ответственность за квалифицированное убийство (“умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах’’), а за ней следовала ст. 103, в которой предусматривалось “умышленное убийство без отягчающих обстоятельств, указанных в статье 102 настоящего Кодекса”. Такое расположение иорм наводило на мысль, что основной нормой об убийстве является ст. 102, а ст. 103 имеет субсидиарный, вспомогательный характер[6]. Это неправильно ориентировало карательную практику. В теоретических работах и учебной литературе принято было анализировать сначала признаки “общего состава убийства” (“убийства вообще”), а затем последовательно признаки квалифицированного и простого убийства. При этом неизбежны былн повторения. Забывалось, что никакого “убийства вообще” не может существовать, а в каждом квалифицированном убийстве есть все признаки состава простого убийства плюс один или несколько квалифицирующих признаков. Причинение смерти по неосторожности теперь не входит в группу убийств. Добавлены два вида привилегированного убийства: убийство матерью новорожденного ребенка и убийство, совершенное прн превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление. С принятием Уголовного кодекса РФ система составов преступлении против жнзнн приобрела законченный вид и выглядит следующим образом:

Преступления против жизни

1. Убийство:

Простое (ч. 1 ст. 105).

Квалифицированное (ч. 2 ст. 105).

Привилегированное:

а) детоубийство (ст. 106);

б) убийство в состоянии аффекта (ст. 107);

в) убийство при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108);

г) убийство при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ч. 2 ст. 108).

И. Иные преступления против жизни:

Причинение смерти по неосторожности (ст. 109).

Доведение до самоубийства (ст. 110).

Понятие преступлений против жизвн в уголовном праве Российской Федерации.

Жизпі человека как пеиосредствепиый объект преступления

Уголовный кодекс РФ относит к преступлениям против жизни различные виды убийства (ст. 105—108), а также причинение смерти

по неосторожности (ст. 109) и доведение до самоубийства (ст. 110). Эти составы преступлений помещены на первое место исходя из того, что в них идет речь о защите важнейшего естественного права человека. Статья 20 Конституции РФ провозглашает: “Каждый имеет право на жизнь”. Охрана жизни человека как самого ценного блага приобретает первостепенное значение в современном обществе. Существенную роль при этом играют нормы уголовного права. Уголовный кодекс решает задачу охраны жизни человека своими специфическими методами, формулируя признаки составов преступлении против жизни и устанавливая строгие санкции за их совершение.

Все преступления данной группы объединяет то, что объектом каждого из них является жизнь человека. Жизнь в качестве объекта преступления понимается, с одной стороны, как естественный физиологический процесс, а с другой —как обеспеченная законом возможность существования личиостн в обществе. Благодаря второй стороне жизнь логически подчинена родовому объекту (личность) и общему объекту преступлений (общественные отношения или общественный интерес).

Как физиологический процесс жизнь имеет начало и конец. Не может быть убийства нн до начала жнзни, ни после ее прекращения. Момент начала жизни приобретает непосредственное уголовно-правовое значение при отграничении убийства от плодоизгнания (аборта). Строго говоря, плод в утробе тоже жнвет. Поэтому аборт можно рассматривать как умерщвление плода. Однако жнзнь человека, согласно господствующем представлениям, начинается с момента рождения. А поскольку роды сами по себе имеют некоторую протяженность во времени и проходят несколько этапов, принято считать началом жизни человека момент начала физиологических родов. Жизнь ребенка охраняется уголовным законом уже в процессе рождения. Это подтверждается формулировкой детоубийства в ст. 106 УК РФ:

после родов ...” (подчеркнуто мною. —Г. Б.). В принципе возможно убийство ребенка, выходящего из утробы матери, в момент прорезывания его головки.

Процесс жизни человека заканчивается его физиологической смертью. Признаки ее: полная остановка сердца, прекращение в силу этого снабжения клеток и тканей кислородом, что приводит к распаду клеток центральной нервной системы. Необратимая гибель головного мозга и означает окончание жизни человека[7]. “Смерть мозга эквивалентна смерти человека. Решающим для констатации смерти мозга является сочетание факта прекращения функции всего головного мозга с доказательством необратимости этого обращения”[8].

В отличие от физиологической смерти клинической смертью принято называть временную приостановку работы сердца, когда жизнь еще может быть восстановлена. Состояние клинической смерти продолжается обычно несколько минут после прекращения кровообращения и дыхания. В течение этого промежутка времени возможно проведение мероприятии по реанимации. Умышленное придание состоянию клинической смерти необратимого характера следует считать убийством (например, в целях использования органов нян тканей потерпевшего для трансплантации).

Если же смерть человека уже наступила, то посягательство на его жизнь вследствие фактической ошибки может быть квалифицировано как покушение на негодный объект.

Жизнь как объект преступления не поддается никакой качественной или количественной оценке. В этом выражается важнейший принцип равной правовой защиты жизни каждого человека независимо от его возраста, состояния здоровья или “социальной значимости”.

Именно равноценностью объекта преступления объясняется, почему причинение смерти человеку, ошибочно принятому за другого, не рассматривается как “ошибка в объекте”. Ошибка в личности потерпевшего не влияет на квалификацию содеянного как оконченного убийства. Не может служить опровержением принципа равной защиты каждой человеческой жнзни ссылка на то, что в Уголовном кодексе имеются специальные нормы, устанавливающие несколько повышенную ответственность за посягательство на жизнь отдельных категории лиц (ст. 277,295, 317 УК РФ). Усиление ответственности в этих случаях связано не с повышенной ценностью жнзни потерпевшего, а с наличием одновременно другого объекта посягательства. Так, посягательство на жизнь соїрудника правоохранительного органа (ст. 317) имеет два объекта: жизнь потерпевшего и его деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.

Взгляд на жизнь человека как на универсальный, неделимый и неизмеримый объект лежит в основе негативного отношения закона и науки уголовного права к легализации эвтаназии. Термином “эвтаназия” (от греческих слов ей — “благой”, “хороший” + thanatos — “смерть”) обычно обозначают лишение жнзни безнадежно больного человека по его просьбе с целью прекращения его страданий. Вопрос о легализашш эвтаназии имеет много аспектов. Трудно рассчитывать, что он будет решен в ближайшее время. Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан[9] категорически запрещают медицинскому переоналу применять эвтаназию. Всякое неправомерное лишение жизни человека противоречит моральным и религиозным нормам. Социальная доктрина Русской Православной Церкви, принятая Архиерейским собором в августе 2000 г., резко осуждает эвтаназию. Действующее уголовное законодательство не отличает эвтаназию от убийства. Что же касается смягчающего влияния названных выше обстоятельств (просьба потерпевшего, цель облегчения его страданий) на оценку тяжести совершенного убийства, то об этом речь будет идти далее.