Убийство с особой жестокостью (п. “д” ч. 2 ст. 105 УК РФ) — один из наиболее распространенных видов квалифицированного убийства

Трудности в применении на практике п. “д” ч. 2 ст. 105 УК РФ связаны с тем, что данный квалифицирующий признак яаляется вдвойне оценочным. Оценочным является, во-первых, само понятие жестокости.

Существующее в обществе представление о том, какое убийство следует считать особо жестоким, не является стабильным. Еще в 70-е годы прошлого века следственные органы и суды признавали особо жестоким убийство путем нанесения нескольких ранений. Например, когда в пылу ссоры брат застрелил брата, произведя подряд несколько выстрелов нз пистолета (“разрядил обойму”). За убийство с особой жестокостью был осужден Л. Как установлено, он находился в ресторане с девушкой В. При выходе из ресторана им встретился III., который прежде был знаком с В. Между Л. и Ш. возникла ссора из-за девушки. В ходе ссоры Ш. удария Л. по лицу. Драка была предотвращена. Однако JI. решил подкараулить и убить Ш. Когда Ш. вышел из ресторана, Л. предложил ему отойти для разговора в глубь аллеи, где убил его, нанеся 12 ударов скальпелем в шею. Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР не усмотрела здесь особой жестокости. Из всех ранений только одно было смертельным, а остальные были поверхностными. Сам процесс нанесения указанных ранений был стремительным и способ убийства не свидетельствовал о совершении его с особой жестокостью[31].

Надо признать, что и в тот период судебные инстанции вели борьбу с расширительным толкованием признака особой жестокости. По выборочным данным примерно в одной трети дел об убийстве данный признак (п. “г’' ст. 102 УК РСФСР) исключался при рассмотрении дела судом первой инстанции.

В настоящее время широкая доступность информации/) тяжких преступлениях и постоянная демонстрация сцен насилия в кинофильмах и телевизионных передачах несколько изменили представление о границах особой жестокости. Однако тенденция к расширительному толкованию данного признака в следственной н судебной практике сохраняется. Как на это реагирует Верховный Суд РФ, видно из его постановления по делу Ершова.

Согласно приговору Суда Ершов признан виновным в убийстве, совершенном с особой жестокостью, группой лиц, а также тайном хищении чужого имущества.

Преступления, как указано в приговоре, совершены при следующих обстоятельствах. В процессе совместного распития спиртных напитков Ершов развязал драку с Бахрушиным и избил его руками и сковородой по голове и лицу. Прибежавший на шум Мулык присоединился к Ершову и нанес Бахрушину не менее семи ударов ножом в область груди и бедер. Когда Бахрушин попытался встать, Ершов вновь нанес ему не менее двух ударов сковородой по голове, в то время как Мулык нанес потерпевшему три удара ножом в область спины. В результате массивной кровопотсри, развившейся вследствие проникающих колото-резаных ран груди с повреждением обоих легких и аорты, Бахрушин скончался.

Убедившись в наступлении смерти Бахрушина, Ершов похитил его имущество: магнитолу, часы наручные и другие вещи, которые на следующий день продал, а деньги истратил на выпивку.

В надзорной жалобе Ершов, не оспаривая своей причастности к убийству Бахрушина, просил судебные решения по делу изменить, исключить квалифицирующий признак убийства — “совершенное с особой жестокостью” и снизить назначенное ему наказание. По его мнению, он особых страданий и мучений потерпевшему не причинял, действовал в состоянии алкогольного опьянения, а также утверждает, что Бахрушин был физически значительно сильнее его.

Рассмотрев надзорную жалобу Ершова и проверив материалы уголовного дела в полном объеме, Президиум пришел к выводу, что судебные решения подлежат изменению по следующим основаниям.

Вина Ерщова в убийстве Бахрушина подтверждается совокупностью исследованных в судебном заседании и изложенных в приговоре доказательств, которым судом дана надлежащая оценка, а также не оспаривается и самим осужденным. Вместе с тем вывод суда о совершении Ершовым убийства Бахрушина с особой жестокостью не соответствует материалам уголовного дела.

В материалах уголовного дела не содержится доказательств того, что Ершов при совершении убийства Бахрушина имел умысел на Причинение потерпевшему особых страданий и мучений.

Согласно актам судебно-медицинской и медико-криминалистической экспертиз потерпевшему были причинены три ушибленные раны головы, ссадины и кровоподтеки лица, колото-резаные раны груди и левого бедра. Установлено, что сковородой Ерщов нанес Бахрушину не менее двух ударов. Телесные повреждения в виде колото-резаных ран, явившихся причиной смерти потерпевшего, были нанесены Бахрушину Мулыком.

Суд признал, что руками Ерщов нанес потерпевшему множественные удары, однако само по себе причинение множества телесных повреждений при отсутствии других доказательств не может служить основанием для признания убийства совершенным с особой жестокостью. Кроме того, суд не указал в приговоре, сколько конкретно ударов руками Ершов нанес Бахрушину.

Каких-либо других доказательств проявления осужденным особой жестокости при убийстве потерпевшего в приговоре и материалах дела также не имеется. При таких обстоятельствах квалифицирующий признак убийства — “совершенное с особой жестокостью” исключен из обвинения Ершова1.

Анализируя оценочное понятие, человек обычно руководствуется не только собственными представлениями, ио и опирается на некоторый эталон, стандарт. В правоприменительной деятельности роль такого эталона играет сама судебная практика, квинтэссенцией которой являются руководящие разъяснения Верховного Суда РФ.

Верховный Суд Российской Федерации неоднократно давал характеристику признаку особой жестокости, в том числе и в последнем постановлении Пленума “О судебной практике по делам об убийстве” от 27 января 1999 г.

Примером подробного анализа всех обстоятельств убийства в их совокупности может служить определение Веховного Суда РФ по делу Мишина, признанного виновным в убийстве, совершенном с особой жестокостью. Мишин вместе с Кругловым и Семикалено- вым прожияал в квартире их общего знакомого. Около трех часов ночи между пьяными Мишиным, Семикаленовым, с одной стороны, и Кругловым, с другой, возникла ссора по поводу громкого включения последним магнитофона.

В ходе ссоры Мишин нанес Круглову два удара кулаком в лицо, а затем, в ответ на такой же удар со стороны Круглова, Мишин нанес тому множество ударов кулаками в лицо и по голове. В результате этих действий Круглову были причинены ссаднны и кровоподтеки на лице, не причинившие вреда здоровью.

После того как Мишин прекратил избивать Круглова и предложил ему умыться, тот прошел на кухню, взял кухонный нож и, угрожая убийством, напал на Мишина, пытаясь ударить его ножом. Обороняясь, Мишин выбежал в прихожую, взял на шкафу металлический гвоздодер и сначала в прихожей, а затем в зале нанес этим гвоздодером несколько ударов по рукам Круглова. Так как Круглов своих действий не прекратил и снова попытался ударить Мишина ножом, Мишин нанес Круглову три удара гвоздодером по голове, в результате чего Круглов упал на пол и перестал двигаться.

Несмотря на то, что Круглов прекратил нападение, лежал на полу без движения и угроза жизни и здоровью отсутствовала, Мишин, опасаясь в будущем местн Круглова, решил убить его. При этом Мишин нанес потерпевшему множество ударов гвоздодером по голове, затем взял из руки Круглова нож и нанес им потерпевшему 16 ударов в шею, 5 — в грудь и 2 удара в живот, а также причинил этим ножом несколько резаных ран на лице и различных частях тела Круглова.

В результате действий Мишина Круглов получил тяжелую открытую черепно-мозговую травму с переломом костей черепа и кровоизлиянием в мозг, колото-резаные раны и ранения шеи, грудной клетки и живота, что в совокупности повлекло смерть потерпевшего.

По мнению Военной коллегии Верховного Суда: “Вывод суда о виновности Мишина в умышленном убийстве, совершенном с особой жестокостью, основан на неправильной оценке фактических обстоятельств, установленных по делу, и сделан без учета мотивов действий осужденного.

Квалифицируя действия Мишина как умышленное убийство, суд обоснованно учел то, что Мишин, нанося потерпевшему многочисленные удары металлическим гвоздодером по голове и удкры ножом в область расположения жизненно важных органов человека, сознавал, что это причинит потерпевшему тяжкие телесные повреждения, опасные для его жизни, и приведет к смерти. Несмотря на то, что после первых полученных ударов по голове Круглов упал на пол н прекратил всякое движение, Мишин не перестал накосить потерпевшему удары и совершал эти действия до наступления смерти Круглова. Целенаправленность и количество нанесенных Мишиным ударов гвоздодером и ножом, значительная их сила свидетельствуют о том, что он не только сознавал общественно опасный характер своих действий, но и желал наступления смерти потерпевшего.

Вместе с тем суд ошибочно расценил эти действия Мишина как совершенные с особой жестокостью. В ходе предварительного следствия и в судебном заседании не доказано, что Мишин желал и принимал меры к убийству потерпевшего с особой жестокостью, т. е. предвидел и допускал причинение потерпевшему особых страданий. Наоборот, исследованными доказательствами установлено, что обнаруженные у Круглова телесные повреждения были причинены ему в короткий премежуток времени и его действия по лишению жизни не свидетельствовали о проявлении к нему особой жестокости”.

С учетом изложенного Коллегия пришла к выводу, что квалифицирующий признак убийства “особая жестокость” из объема обвинения Мишина подлежит исключению, а его преступные действия в этой части — переквалификации с п.

Особая жестокость как квалифицирующий признак не тождественна имевшемуся в прежнем законодательстве признаку убийства “способом, особо мучительным для убитого” (п. “в” ч. 1 ст. 136 УК РСФСР 1926 г.). Однако особая жестокость как более широкое понятие включает в себя этот признак. Евсеев из неприязни к Стародубцевой облил ее легко воспламеняющейся жидкостью (нитролаком) и поджег спичкой. От полученных ожогов 60% тела Стародубцева в мучениях и страданиях скончалась. Верховный Суд признал Евсеева виновным в убийстве с особой жестокостью1.

С учетом сложившейся судебной практики убийство ыожет быть признано особо жестоким-.

когда перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему применялись пытки, истязания или совершалось глумление над жертвой;

когда убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий: нанесение большого количества ранений, использование мучительно действующего яда, кислоты или других агрессивных веществ; причинение смерти путем применения огня, электротока бытового напряжения; закапывание заживо; замедленное утопление или удушение; причинение смерти путем лишения пищи или воды и т. п.;

когда убийство совершено в присутствии близких потерпевшему лиц, если виновный сознавал, что своими действиями причиняет присутствующим особые душевные страдания;

когда в целях продления мучений жертвы виновный препятствует оказанию помощи умирающему.

Ранее признаком особой жестокости признавалось глумление над трупом, но судебная практика в последние годы от этого отказалась, поскольку данные действия совершаются после совершенного убийства. Однако в тех случаях, когда виновный в силу своего возбужденного состояния или других обстоятельств не осознал момент наступления смерти, глумление над трупом выступает как гнумление над жертвой и может быть квалифицировано по п. “д” ч. 2 ст. 105 УК РФ. Кроме того, гнумление над трупом в присутствии близких потерпевшему лиц, которые были очевидцами убийства, также может быть проявлением особой жестокости. Пленум Верховного Суда указал, что гнумление над трупом после совершения убийства, если нет других данных о проявлении убийцей особой жестокости перед лишением потерпевшего жизнн или в процессе совершения убийства, надлежит квалифицировать по совокупности по ст. 244 УК РФ, предусматривающей ответственность за надругательство над телами умерших[32]. Уничтожение или расчленение трупа с целью сокрытия преступления не может рассматриваться как проявление особой жестокости. Судебная коллегия Верховного Суда РФ в определении по делу Крупина указала: “Уничтожение трупа путем сожжения с целью сокрытия преступления не является основным для квалификации убийства как совершенного с особой жестокостью”[33].

Многие ошибки в квалификации связаны с тем, что некоторым обстоятельствам, которые могут свидетельствовать об особой жестокости, придается самодовлеющее значение. Это выражается, в частности, в отождествлении с особой жестокостью причинения в процессе убийства большого числа телесных повреждений.

Верховный Суд Российской Федерации (как и Верховный Суд СССР в прошлом) неоднократно отмечал, что множественность ранений сама по себе не тождественна особой жестокости[34]. Большое количество ранений может быть обусловлено не только особой жестокостью виновного, но и его возбужденным состоянием, неспособностью оценить ситуацию, стремлением быстрее довести до конца начатое преступление при недостаточной эффективности выбранного орудия или способа действия, в случае активного сопротивления жертвы, ее физического превосходства и т. д. Необходимо оценивать количество ранений в сопоставлении со временем, в течение которого они наносились, моментом сформирования умысла, мотивом убийства, обстоятельствами дела.

Примером правильной оценки множества ранений может служить приведенное выше определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР по делу Л., убившего Ш. путем нанесения двенадцати ранений в шею.

Для признания убийства совершенным с особой жестокостью необходимо установить, что умыслом виновного охватывалось совершение преступления с особой жестокостью. Убийство может быть квалифицировано по п. “д” ч. 2 ст. 105 УК РФ не только тогда, когда виновный специально стремился проявить особую жестокость, но и когда он сознавал особую мучительность для жертвы данного способа лишения жизни и заведомо шел на это[35].

Иногда в судебных документах встречается указание на совершение убийства с прямым или косвенным умыслом “по отношению к особой жестокости”. Такое словоупотребление является некорректным, поскольку закон делит умысел иа прямой и косвенный только по отношению к последствиям преступления. В то же время не исключается совершение убийства с особой жестокостью и при косвенном умысле. Например, если пытки, характеризующие особую жестокость, применялись^ целью получения от потерпевшего каких-либо сведений, то причинение смерти в процессе пытки возможно и с косвенным умыслом.

Как одно из проявлений особой жестокости может быть расценено использование при убийстве беспомощного состояния жертвы. Особенно, если потерпевший сознает происходящие, но не в состоянии защитить себя или избежать насилия иад собой. Иногда виновный при этом сознательно усугубляет страдания жертвы, садистски рассказывая о том, как будет убивать, и т. п. В одном деле преступник демонстративно точил ножи на глазах парализованного старика-тестя, прежде чем расправиться с ним.

В подобных случаях возникает конкуренция пунктов “в” и “д“. Если исходить из того, что п. “в” является специальной нормой по отношению к п. “д” (исторически, как отмечено выше, признак особой жестокости поглотил использование беспомощного состояния), то предпочтение должно отдаваться пункту “в”. На практике встречается одновременное применение пунктов “в” и “д”. Это бесспорно только для тех ситуаций, когда наряду с заведомо беспомощным состоянием жертвы имелись и другие признаки особой жестокости.