РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: ПРОБЛЕМЫ И ЗАДАЧИ
Г.А.
Холодная война окончилась. Но можно ли считать это важнейшее изменение в международной политике необратимым? И могут ли Америка и Россия рассчитывать на то, что их дружеские отношения, включающие также и элементы сотрудничества, неизбежно сохранятся в будущем? Увы, к большому своему сожалению я должен ответить на оба вопроса "нет".
Без особого труда можно себе представить сценарии развития событий в самой России, которые обрекут нас на возврат к враждебным отношениям, во всяком случае сделают его возможным. Такое изменение в отношениях может быть облегчено или даже спровоцировано определенными действиями Соединенных Штатов. Спору нет, холодная война способна принять новые формы, ед-
U и и ТТ U
ва ли она будет простой копией старой. Не говоря уже о том, что на сей раз соотношение сил более благоприятно для Америки. Впрочем, какое значение имеет этот факт в ядерную эпоху?
Но если даже не думать о самом плохом - о возврате к холодной войне - довольно легко представить себе, что отношения станут трудными, враждебными, не адекватными тем новым вызовам, которые бросает нам эпоха.
Эти вызовы разнообразны.Один из них - это наследие холодной войны, прежде всего огромные избытки оружия, разросшаяся сверх всякой меры военная индустрия, раздутые разведывательные сообщества, милитаризован ное мышление и т.д. Брошены нам и иные вызовы - я имею в виду международный терроризм, наркотики, опасность распространения ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения. Наконец, это глобальные экономические проблемы, угроза окружающей среде, проблемы здоровья людей, борьбы с болезнями. Ни одну из возникающих в этих сферах задач нельзя решить без международного сотрудниче-
ства, а для него критически важно нормальное, здоровое состояние американо- российских отношений.
Ни одно из правительств и большинство специалистов, как выяснилось, не были готовы к миру, каким он вырисовался после окончания холодной войны. Многие из нас даже не представляли себе проблем и вызовов, с которыми мы столкнемся. Возможно, поэтому сегодня ни одна из наших стран не имеет долго-срочной, действительно продуманной политики, адекватной международной ситуации и отвечающей новым реальностям. Когда мы внезапно сталкиваемся с кризисом наподобие югославского, мы вынуждены импровизировать, часто полагаясь на старые методы, которые не пригодны для решения новых проблем.
Должен с сожалением признать, что главные неопределенно сти и даже опасности в эту новую эру исходят прежде всего из развития событий в России. Я имею в виду прежде всего две тесно связанные проблемы: возможный экономический коллапс и взрыв национализма и неоимпериализма - в обоих случаях чреватые введением диктатуры. Эти проблемы заслуживают особого внимания.
Сомнений нет, административно-командная экономическая система, созданная Советским Союзом и унаследованная Россией, неэффективна и расточительна, не способна обеспечить ни должный экономический рост страны, ни достойный уровень жизни ее граждан. К началу 90-х годов эти проблемы и трудности стали особенно очевидными. Вот почему экономическая реформа превратилась в лозунг дня и главную тему политических дебатов.
Различные группы специалистов готовили разные программы.
Каждая из этих программ имела свои недостатки. Но я возьму на себя смелость сказать, что любая из них была предпочтительнее "гайдаровской реформы", подготовленной в спешке за закрытыми дверями небольшой группкой малоизвестных второразрядных экономистов и в такой же спешке одобренной президентом Б. Ельциным. Насколько я знаю, Ельцин и увидел-то Гайдара чуть ли не впервые в день, когда подписывал президентский Указ, назначающий его на самую высокую в нашей экономике должность. Общественность не получила даже шанса обсудить план "реформы", ее запустили буквально с колес.А жаль! Как оказалось, реформа эта не была скроена для России и российских условий, а являлась почти точной копией модели шоковой терапии, изобретенной для того, чтобы выдавить долги стран третьего мира Западу. Получив благословение Международного валютного фонда (МВФ), усиленно продвигаемая некоторыми западными специалистами (среди других Джеффри Саксом и Андерсом Ослундом), эта модель реформы потерпела неудачу практически повсюду. Тем не менее ее приняли в России, стране с совершенно иными экономическими и социальными условиями, коренным образом отличающимися от тех, что господствуют в странах, где ее до этого пускали в ход. Тем более удивительно, что с самого начала план без долгих раздумий благословило российское руководство, которое, правда, к тому всячески подталкивал Запад - я имею в виду МВФ, Всемирный банк и лидеров "большой семерки" - наиболее развитых в экономическом отношении стран.
Результаты, как и можно было ожидать, оказались ужасающими. Шоковая терапия серьезно подорвала российскую экономику. Запад продолжал ее радостно приветствовать, возможно, по идеологическим причинам - ну как тут противостоять соблазну, если само российское руководство приветствовало новую политику как переход к капитализму? Были широко открыты двери для галопи-
рующей инфляции, цены подскочили в сотни раз, а на будущее нам обещают нечто еще похуже - гиперинфляцию. Между тем производство сократилось наполовину или даже больше.
Упадок экономики оказал далеко идущее и самое пагубное влияние на социальную и политическую жизнь России.
Общество стало предельно поляризованным. По меньшей мере 40% населения (опять же по официальным данным!) даже по нашим сверхспартан ским стандартам были вытолкнуты за черту бедности, в то время как 4-5% стали богатыми или даже сверхбогатыми, нередко ведущими самый вызывающий по своей роскоши образ жизни. Смертность увеличилась на 16%, а рождаемость сократилась на 14%. В течение двух последних лет население страны сократилось. Параллельно нарастала социальная напряженность.Весьма очевидными и болезненными стали бедствия культуры, науки, образования и здравоохранения. Начался процесс деинтеллектуализации общества. Его сопровождала моральная деградация, выражающаяся в беспрецедентном росте преступности и коррупции, равно как и в подъеме воинствующего национализма, мистицизма, жадности, обожествлении денег и богатства, а также других разновидностей "мусорных идеологий". Особенно разрушитель но воздействие всего этого на молодое поколение. Приходится ли удивляться тому, что влияние крайне правых, даже фашистов, равно как и занимающих самую жесткую позицию коммунистов, увеличилось?
Само собой разумеется, что "реформа" Гайдара не имеет ничего общего с демократией или демократическими переменами. Наоборот, политика, которая порождает бедность и преступления, поощряет безответственное поведение правительства, позволяет горстке людей обогащаться за счет массы граждан, может выжить только в том случае, если демократию подавляют. Естественно такая политика вызывает потребность в диктаторе. И не случайно многие из тех, кто поддерживает Гайдара, проповедуют, что Россию-де сейчас может спасти только авторитарное правление, только "новый Пиночет". Увы, шаги в направлении таких порядков просматриваются подчас в политической практике, а кое-где и в новой Конституции.
Печальный факт, мимо которого нельзя пройти: за последние два с половиной года Россия не сделала ни одного сколько-нибудь заметного шага в направлении развития демократии. Наоборот, мы часто двигались назад, особенно в таких сферах, как свобода печати и роль прессы, как права парламента и других представительных органов, место и роль Конституционного суда в политической жизни.
Пришлось нам снова увидеть и шаги в направлении создания полицейского государства, о чем с особой очевидностью напомнили дни танковых залпов по парламенту. Я далек от идеализации старого парламента. Но наивно было надеяться, что после нарушения Конституции и массового кровопролития, в обстановке экономического кризиса и взрыва преступности стране удастся избрать лучший, более лояльный парламент. Как в этом не разобрались многие достойные люди и у нас, и на Западе, поощрявшие и благословлявшие эти события, я до сих пор понять не могу.Так же, как не могу понять, почему некоторые западные лидеры называют политику шоковой терапии практикой "демократической рыночной реформы". Такие суждения выносят только те, кто не видит и не осознает того, что творится в России. (Ситуация, довольно типичная для Запада: там знают массу фактов и деталей о России, но едва ли понимают, что же там на деле происходит.) Со-
славшись на роль Запада в поддержке реформы Гайдара, я ни в коем случае не хочу переложить вину за наши экономические неудачи на плечи кого-то другого. Вина целиком наша. Это наша страна. Никто не мог нас заставить выбрать такой катастрофический курс. Наше правительство само принимало ключевые решения, и принудить его к этому никто не мог.
Говорю так, ибо уверен - политика Гайдара, это худшее из того, что когда- либо было изобретено. Сейчас я не знаю, в каком направлении пойдет дальше в экономике нынешнее российское правительство. Возможно, оно добьется успеха и все-таки выведет страну из острого кризиса, а возможно и нет. Но чтобы оно сделало нечто хуже того, что делалось с начала 1992 г., трудно себе представить.
Запад, конечно, несет часть ответственности за трудности, с которыми сталкивается ныне Россия. С самого начала западные партнеры обещали, а мы по-этому ждали, что, если Россия примет "правильный" экономический курс, Запад нам щедро поможет. Ждали зря, да и не подобает это такой стране, как наша. Но сейчас я даже о другом. Наши ожидания были важным элементом давления не только для Запада, но и для наших отечественных "реформаторов".
Поддержка Западом шоковой терапии серьезно повлияла на выбор реформ. Российские лидеры не очень большие знатоки экономических теорий, особенно теорий макроэкономики (хотя в этом они едва ли серьезно отличаются от своих западных коллег). "Мудрость" МВФ, Джеффри Сакса и других приобрела особый вес, поскольку им вторили лидеры Запада. В глазах наших высоких должностных лиц их мнение воплощало высшую мудрость уважаемого западного мира, который представлял собой в их глазах наиболее преуспевшую часть человечества.В действительности, избранная дорога никогда и не могла привести нас в клуб процветающих государств. Она вела в противоположном направлении. И если бы эта политика была доведена до логического конца, результатом было бы не построение современной западной экономики, а в лучшем случае "ранний" капитализм, тот самый "манчестерский капитализм" XIX в., который столь ярко описал Чарльз Диккенс, - капитализм хищный и безжалостный, сам себя обрекающий на то, чтобы рано или поздно породить в той или иной форме Маркса и марксизм, а позже Ленина и большевизм, равно как войны, революции и фашизм.
Конечно, наступает момент, когда лидеры такого капитализма в поисках выхода из катастрофы и отказывающиеся его видеть в тоталитаризме гитлеровского типа вступают на путь реформ рузвельтовского толка. Реформ успешных частично из-за потрясений "великой депрессии", а частично из-за страха перед большевизмом. (Быть может, мы уже переживаем наш "великий кризис" и тоже испытываем страх перед большевизмом и фашизмом. Но где же наш Рузвельт, приводящий к власти просвещенную, стремящуюся к реформам политическую команду?)
Что ж, повторения этого пути в теории исключать нельзя. Но не слишком ли это долгая, слишком болезненная и слишком рискованная дорога к реформам, особенно для общества, которое, несмотря на все недостатки, уже добилось определенных экономических и социальных успехов, построило развитую промышленность, имеет первоклассную науку и немало передовых технологий, так же как хорошо обученную рабочую силу во многих сферах производства? Неужто мы обречены каждый раз начинать все с самого начала, совершенно игнорируя и свой, и чужой опыт?
Многие в России сейчас с удивлением наблюдают парадокс современной американской политики: в то время как США сами очищаются от последствий
"рейганомики", Америка и другие западные страны поддерживают ее внедрение в России, притом в самой грубой и жесткой форме, которая оказалась бы неприемлемой для любой западной страны. В этом плане были надежды, что американская политика изменится после прихода к власти администрации Клинтона и событий в России, убедительно показавших, что "реформа" Гайдара провалилась (одним из таких доказательств был результат выборов в декабре 1993 г., которые принесли значительное увеличение представительства правых и левых экстремистов в новом парламенте).
Я лично разделял такие надежды. Я надеялся, в частности, что в Ванкувере во время первой встречи с Ельциным Билл Клинтон честно скажет российскому президенту, что у американского правительства нет больших денег, чтобы помочь России, хотя оно постарается дать какие-то средства на уничтожение ядерного оружия, строительство домов для демобилизованных офицеров и некоторые другие остро необходимые меры. Мне казалось, что российскому лидеру важно было бы услышать из уст самого президента, что даже самые большие усилия Америки не будут достаточными, чтобы решить проблемы России, даже если бы к США присоединились другие западные державы. В Германии та ее часть, которая входила в ГДР, получает и будет еще получать от бывшей Западной Германии около 100 млрд. долл. в год в течение довольно длительного времени, хотя бывшая Восточная Германии по численности населения равна лишь 1/9 России. Но даже с этой помощью перспективы возрождения Восточной Германии пока не блестящи. Пример Германии показывает, что у Запада просто нет достаточных денег, чтобы мы могли рассчитывать на решение наших проблем с иностранной помощью. Главное предстоит сделать самим.
Россия должна полагаться прежде всего на себя. Что же касается Запада, то его помощь будет эффективна лишь в том случае, если мы наведем элементарный порядок в своем доме. Притом в большей мере пользу могут принести частные инвестиции. Американское правительство, мы вправе этого от него ожидать, будет содействовать таким инвестициям. Разумеется, правительства Запада не правомочны давать команды своему бизнесу вкладывать деньги в России - лишь сама Россия может создать более привлекательный климат для инвестиций.
После того как позади остались три встречи в верхах, я с сожалением прихожу к выводу, что надежды эти были не более чем неспособностью отделить желаемое от действительного. Судя по всему, беседы развивались по иным направлениям: американская позиция по вопросу о будущем российской экономики, видимо, не изменилась. Не изменилась и позиция МВФ. Меня сейчас беспокоит, что полная неудача нынешней российской экономической политики, которую с гор-достью, хотя и без достаточных оснований, именуют "рыночной реформой", дискредитирует в глазах россиян не только нашу нынешнюю экономическую политику, но также и наши новые отношения с Соединенными Штатами.
Чем более очевидной становится неудача "реформы", тем более популярна в России теория, что эта реформа на деле представляет собой заговор. Некоторые считают, что она результат сознательных усилий американцев и их союзников навязать России политику, которая разрушит ее экономику, деиндустриализует страну и превратит нас в разновидность общества третьего мира, которое не может мечтать ни о чем большем, как о том, чтобы снабжать Запад природными ресурсами.
Много раз я спорил со сторонниками этой теории, считая их позицию паранойей; хотя среди американцев попадаются такие, кто приветствовал бы воз-
можность раз и навсегда разделаться с "главным врагом", гораздо большее их число понимает, что экономический хаос в России поведет к политическому хаосу. А ведь такая ситуация в стране, имеющей огромный запас вооружений, в том числе ядерных, представляет собой огромную опасность также и для интересов Запада. Но упорная поддержка американцами "реформы" Гайдара делает эти доводы все менее убедительными для уха россиян.
Честно говоря, поддержка США политики, которая подорвала нашу страну экономически и принесла бедность и нужду большинству нашего народа, уже привела к заметному оживлению недоверия и подозрений в отношении американской политики. Добавьте к этому, что тяжелое экономическое положение усиливает чувство национального унижения, которое в свою очередь рождает национализм.