Клевета столь же вредоносна для республики, насколько полезны публичные обвинения
Хотя все римские граждане, не ущемляя своего достоинства или звания, склонялись перед доблестью Фурия Камилла, который освободил Рим от гнета французов, подобные почести и слава возмущали Манлия Капитолина, который, как спаситель Капитолия, считал свою заслугу перед Римом не меньшей, чем У
Камилла, а себя — не менее отважным полководцем.
Слава Камилла не давала ему покоя, и так как он не мог посеять семена раздора среди сенаторов, то стал распространять всевозможные дурные слухи среди плебеев. Наряду с прочим он говорил, что сокровища, собранные для французов и затем оставшиеся в Риме, были похищены частными лицами; если вернуть их, они послужили бы общественному благу, позволив уменьшить налоги с народа и уплатить его частные долги. Эти слова запали в плебейские умы; народ стал волноваться и устраивать частые сборища; все это не нравилось Сенату и казалось настолько опасным, что он счел нужным назначить диктатора, чтобы тот разобрал дело и утихомирил Манлия. Диктатор тотчас же вызвал того на суд и при большом стечении народа вместе с нобилями встретил его, окруженного плебсом. Манлию был задан вопрос, у кого хранятся те сокровища, о которых он упоминал, ведь Сенат так же хотел об этом знать, как и плебеи; Манлий не дал внятного ответа, но сказал уклончиво, что незачем сообщать то, что им хорошо известно; тогда диктатор велел заключить его в тюрьму.Это происшествие указывает, какую прискорбную роль играет клевета в свободных городах, да и во всяком обществе; для борьбы с ней не следует пренебрегать никакими полезными предосторожностями. Лучшее же средство против клеветы состоит в том. чтобы открыть дорогу публичным обвинениям, ибо насколько последние благотворны для республик, настолько же наветы вредны. Разница между ними заключается в том, что лживые слухи не нуждаются ни в свидетелях, ни в других подробностях, необходимых для доказательства, и всякий может возводить напраслину на всякого; не так с обвинениями, которые требуют улик и обстоятельств, подтверждающих правоту обвинителя.
Обвинения вьщвигают перед народом, перед должностными лицами, в сове- Тах; клевету распространяют на площадях и в лоджиях, она при-бивается в тех республиках, где нет легальных путей для выдвижения обвинений. Основатель республики должен устроить так, Чтобы публичный обвинитель мог выступить против любого лица, Не опасаясь преследований; при соблюдении такого порядка следует строжайше наказывать клеветников, которые не смогут на это посетовать, располагая правом публичного обвинения тех, на кого они наговаривали по закоулкам. Но там, где подобные обычаи не продуманы, всегда случаются великие беспорядки, ведь клевета никак не действует на граждан, а только оскорбляет их, она внушает им не столько боязнь, сколько ненависть, побуждающую к мести.Как уже говорилось выше, эта процедура была хорошо продумана в Риме и неудачно — в нашей Флоренции. Соответственно для Рима последствия были благотворны, а для Флоренции — разрушительны.
Кто обратится к истории нашего города, тот увидит, сколь-ким незаслуженным нападкам подвергались всегда его граждане, которые вершили судьбы государства. О ком-то говорили, что он присвоил общественные деньги; о ком-то — что проиграл сражение, будучи подкуплен; кому-то приписывали всевозможные проступки, обвиняя его в честолюбии. Все это порождало взаимную ненависть и вело к расколу на партии, борьба же партий вела к прямому краху. Если бы во Флоренции существовал порядок выдвижения обвинений против граждан и наказания клеветников, удалось бы избежать бесчисленных смут, потому что будь обвиняемые осуждены или оправданы, они не причинили бы такого ущерба городу; им не пришлось бы открещиваться от стольких напраслин, ведь, как я уже сказал, обвинять доказательно не так легко, как клеветать. А ведь, между прочим, клевета была одним из средств, которым пользовались некоторые граждане для собственного возвышения; наветы на влиятельных лиц, мешавших осуществлению подобных замыслов, очень им способствовали, потому что искатель власти поддерживал в народе дурную славу этих лиц и таким образом привлекал его на свою сторону.
Примеров можно было бы привести множество, но я ограничусь только одним. Комиссаром флорентийского войска в лагере под Луккой был мессер Джованни Гвиччардини. То ли по его неспособности, то ли по вине злой судьбы город взят не был. Как бы ТО ни было, вина за это была возложена на мессера Джованни, которого будто бы подкупили жители Лукки; недоброжелатели подхватили эту клевету, и она довела мессера Джованни до крайнего оХчаяния. Он желал было оправдаться и предал себя в руки ка- пцтана народа, но полное оправдание было невозможным, поскольку республиканские порядки этого не предусматривали. Не- г0д0Вание друзей мессера Джованни не знало границ, а среди них числилось большинство грандов, в том числе и те, что желали во Флоренции перемен. Вся эта история, усугубленная другими по-добными происшествиями, разрослась как снежный ком и при-вела к крушению республики.Итак, Манлий Капитолин был не обвинителем, а клеветником, и на его примере римляне показали, как следует поступать с клеветниками. Они должны обвинять в открытую, и если обвинение справедливо, их следует награждать или хотя бы оставлять безнаказанными; если же оно несправедливо, необходимо наказывать их, как поступили с Манлием.