Сколь мудро вовремя прикинуться безумным
Трудно сыскать лицо, чей поступок мог бы считаться столь *е мудрым и благоразумным, как поведение Юния Брута, притворившегося скудоумным. И хотя Тит Ливий называет только °Дну причину, побудившую его к такому решению, а именно желание жить в безопасности и сохранить свое имущество, тем не ^бйее, судя по образу его действий, можно предположить, что РУт притворствовал и для того, чтобы избавиться от подозрений И с большей легкостью выступить против царей и освобо- J**b:cBOK> родину, как только представится подходящий случай.
он думал именно об этом, видно, во-первых, по его истолкованию Аполлонова оракула, когда он, будто оступившись, поце.
ловал землю в надежде заручиться поддержкой богов для испод, нения своих замыслов; а во-вторых, потому, что, стоя над мер?, вой Лукрецией вместе с ее отцом, мужем и другими родственник ками, он первым вынул нож из раны и заставил присутствующих поклясться, что впредь они не допустят никого царить в Риме. Пример Брута поучителен для всех, кто недоволен своим госуда. рем; прежде всего они должны измерить и взвесить собственные силы, и если их достанет, чтобы в открытую выступить против этого государя и объявить ему войну, следует избрать именно этот путь как менее опасный и более достойный. Но если для открытой войны сил недостаточно, недовольным следует приложить все старания, чтобы подружиться с государем, и с этой целью использовать все подходящие для этого способы, угождая его прихотям и находя удовольствие в том, в чем находит удовольствие он. Благодаря такой близости и без всякого риска успехи государя будут твоими успехами, и у тебя будут все возможности для исполнения твоих замыслов. Правда, некоторые утверждают, что с государями не следует настолько сближаться, чтобы быть похороненными при их крушении, и не стоит так отдаляться, чтобы нельзя было использовать их крах для своего возвышения. Средний путь, конечно, был бы самым правильным, если бы можно было его придерживаться, но так как, по-моему, это невозможно, следует избрать один из вышеописанных путей, то есть отдаляться или сближаться с государем. В противном случае всякий сколько-нибудь приметный человек живет в постоянной опасности. Бесполезно говорить: «Я ко всему равнодушен, мне не нужны ни доходы, ни почести, желаю жить только спокойно и без хлопот», ибо эти отговорки выслушивают, но не принимают во внимание. Люди, обладающие выдающимися качествами, не могут оставаться в стороне, даже если бы искренне и отставив всякое честолю* бие захотели этого, ибо им никто не поверит; если сами они хотя? пребывать в бездействии, этого им не позволят другие. Поэтому следует изображать скудоумие, как поступал Брут; и многие только этим и занимаются, расточая хвалы, замечания, наблюдения * совершая поступки против своей воли, чтобы угодить государ10' ^ с1сазали о благоразумии Брута, употребленном им на возвра- щеййе вольности Риму, скажем теперь о суровости, выказанной цМ Я поддержании свободы.Глава Ш
О том, что для сохранения вновь обретенной свободы необходимо уничтожить сыновей Брута
Суровость Брута в поддержании обретенной им для Рима свободы была столь же полезной, сколь необходимой; это редчайший случай на памяти всех когда-либо живших: видеть, как отец заседает pro tribunali и не только приговаривает своих сыновей к смерти, но и присутствует при казни. В этом всегда убедятся читатели античной истории: после перемены государственного строя от республики к тирании или от тирании к республике возникает необходимость в запоминающейся расправе с врагами новой власти. Кто насаждает тиранию и не убивает Брута или кто провозглашает свободу и не убивает сыновей Брута, тот долго не про-держится. Выше об этом уже подробно говорилось, поэтому я отсылаю читателей к вышесказанному; приведу только один примечательный пример, случившийся в наши дни и в нашей отчизне. Пьеро Содерини надеялся своим терпением и снисходительностью побороть стремление сыновей Брута вернуть другое правительство — и в этом обманулся.
И хотя он был достаточно благоразумен, чтобы осознавать необходимость устранения их, а жребий и самолюбие выступавших против него давали для этого по- В°Д> Содерини никогда об этом не помышлял. Ведь мало того, что °н верил в возможность с помощью терпения и добросердечия заставить замолчать злые языки, а с помощью наград привлечь и*-свою сторону кое-кого из врагов; он еще полагал (и неоднократно делился этим со своими друзьями), что для открытой расправы с оппозицией и разгрома своих противников ему потребу- ЄТся взять чрезвычайную власть и нарушить законы гражданского Равенства. И хотя он не стал бы пользоваться такими полномочиями для установления тирании, люди были бы так напуганы ^ что после его смерти никогда не согласились бы избрать кого-либо пожизненным гонфалоньером, а этот пост он считал нужным всячески поддерживать и укреплять. Его сдержанность была мудрой и достойной, однако никогда не следует попусти* тельствовать злу ради некоего блага, если названное благо может быть легко погублено этим злом. Содерини должен был предполагать, что его поступки и намерения будут оценены по результату, если судьба и жизнь помогут достичь его. И тогда всякий подтвердит, что он действовал ради спасения родины, а не для удовлетворения тщеславных помыслов; все можно было устроить таким образом, чтобы его преемник не мог употребить во зло то, что он употребил во благо. Но в нем пересилило его первичное заблуждение, ибо он не знал, что злые помыслы не утихают со временем и не довольствуются подарками. Так что, не сумев уподобиться Бруту, вместе с отечеством он утратил власть и доброе имя. Но царскую власть так же трудно спасти, как и свободный строй, что будет показано в следующей главе.