О том, что римляне, верша суд над подданными, когда этого требовали обстоятельства, избегали «золотой середины»
«lam Latio is status erat rerum, ut neque pacem neque bellum pati possent»*. Из всех неблагоприятных случаев самым несчастливым для государства является тот, когда государь или республика we могут пойти на мир и не могут вступить в войну; так бывает, если условия мира чересчур унизительны для них, а с другой стороны, чтобы вести войну, они должны отдать себя во власть какого-либо покровителя или стать добычей врага.
До такой крайности доводят дурные советы и ошибочные решения, вызванные Неверным расчетом собственных сил, о чем говорилось выше, ^публика или государь, правильно взвешивающие свои силы, навряд ли оказались бы в положении латинов, которые заключали договоры с римлянами, когда договариваться не следовало, и ^являли им войну, когда этого нельзя было делать; таким об- Р*зом, и дружба, и вражда с римлянами всегда были им во вред. аТины были разгромлены и доведены до отчаяния, сперва Ман-ти Лациуме все складывалось так, что его жители не могли ни войну вес- й на мир согласиться» (лат.).
лием Торкватом, а затем Камиллом, который заставил их сдать, ся на милость римлян, разместил свои гарнизоны во всех города^ Лациума, взял в них заложников и, вернувшись в Рим, объявид Сенату, что весь Лациум — в руках римского народа. Его суждение примечательно и заслуживает того, чтобы остановиться на нем, ибо в подобных случаях государям следует ему подражать поэтому я хочу привести те слова, которые Ливий вкладывает в уста Камилла; по ним можно судить о том, как римляне считали нужным расширять свои владения, и о том, что в своих решениях они всегда избегали среднего пути и выбирали крайние. Правление - не что иное, как удержание подданных в таком положении, чтобы они не могли и не должны были тебе вредить; этого можно добиться, полностью обезопасив себя от них и лишив их всякой возможности причинить тебе вред либо позаботившись о них таким образом, чтобы у них не могло возникнуть никаких разумных оснований желать перемены судьбы.
Все это явствует как из предложения Камилла, так и из приговора, вынесенного Сенатом на его счет. Слова Камилла были следующие: «Dii immortales ita vos potentes huius consilii fecerunt, ut, sit Latium an non sit, in vestra manu posuerint. Itaque pacem vobis, quod ad Latinos attinet, parare in perpetuum, vel saeviendo vel ignoscendo potestis. Vultis crudelius consulere in deditios victosque? Licet delere omne Latium. Vultis, exemplo maiorum, augere rem romanam, victos in civitatem accipiendo? Materia crescendi per summam gloriam suppeditat. Certe id firmissimum imperium est, quo obedientes gaudent. Illorum igitur animos, dum expectatione stupent, seu poena seu beneficio praeoccupari oportet» . На это предложение последовало такое решение Сената: перед ним предстали жители городов, составлявших наибольшую важность, и сенаторы поступили с ними согласно словам консула, кого облагодетельствовав, а кого — наказав. Первым они даровали привилегии, освобождение от налогов, с®обоДУ управлять своими городами и всевозможные прочие льго-ты; гор°Да вторых были упразднены, и там были заложены коло- няА*Ртелей пРивели в Рим и рассеяли таким образом, чтобы ойй не могли причинить вред своими выступлениями или тай- кознями. Но промежуточных решений они, как я уже сказал, не применили ни к кому из представлявших мало-мальскую ^ясность. Этому решению должны подражать государи. Так же следовало поступить и флорентийцам, когда в 1502 году восстали Ареццо и вся Вальдикьяна; в таком случае они упрочили бы свою власть, возвеличили Флоренцию и снабдили бы ее теми нивами, которых недоставало для ее пропитания. Но флорентийцы избрали средний путь, чрезвычайно пагубный в суждениях о лвдях: часть аретинцев они изгнали, часть осудили, всех лишили почестей и прежних званий в городском управлении, но город оставили в целости. А когда некоторые граждане советовали разрушить Ареццо, те, кого считали наиболее мудрыми, отвечали, что разрушить город было бы постыдно, потому что можно было подумать, будто у Флоренции нет сил удержать его. Подобные доводы убедительны лишь по видимости, ибо на том же самом основании не следовало бы казнить отцеубийц, негодяев и мятежников, потому что для государя было бы постыдно показать 'этим, что он не в состоянии справиться с одним преступником. Те, кто высказывает подобные мнения, не замечают, что отдельный люди и целые города иной раз совершают такие преступления йротив государства, что у его главы не остается других средств, как уничтожить их в назидание другим и для собственной безопасности. Достойный выход состоит в том, чтобы мочь и суметь наказать их, а не в том, чтобы удерживать их, подвергаясь тьіс,^че опасностей; ибо государь, который не наказывает провинившегося так, чтобы тот не мог больше причинить вреда, приобретает славу труса или невежды.Сколь верно было решение, принятое римлянами, подтверждается также приговором, который они вынесли привернатам. По Поводу этого отрывка у Ливия следует заметить две вещи: во-пер- вЫх, относительно сказанного выше, что подданных следует либо КаРать, либо миловать; во-вторых, что благородство души и при- ВеРЖенность к правде ценятся, если они высказаны перед бла- Разумными людьми. Римский Сенат собрался, чтобы судить привернатов, которые восстали и были силой возвращены в рим- ское подданство. Народ Приверна прислал многих граждан, чтобы молить у Сената прощения; когда они предстали перед сенаторами, некий сенатор задал одному из них вопрос: «Quam роепащ meritos Privernates censeret?» На это привернат ответил: «Еащ quam merentur qui se libertate dignos censent!» На это консул возразил: «Quid si poenam remittimus vobis, qualem nos расещ vobiscum habitiros speremus?»*** Тот ответил: «Si bonam dederitis, et fidelem, et perpetuam; si malam, baud diuturnam» . Тогда наиболее мудрая часть сенаторов, хотя мнения разделились, высказалась так: «Se audivisse vocem et liberi et viri; nee credi posse ullum populum, aut hominem, denique in ea conditione cuius enim poeniteat, diutius quam necesse sit, mansurum. Ibi pacem esse fidam, ubi voluntarii pacati sint, neque eo loco ubi servitutem esse velint, fidem sperandam esse» .
В соответствии с этими словами было решено, что привернаты получат римское гражданство и связанные с ним привилегии, потому что: «Eos demum qui nihil praeterquam de libertate cogitant, dignos esse, qui Romani fiant!»****** Такое действие на благородные души возымел правдивый и достойный ответ, любой другой ответ говорил бы о лживости и малодушии. Те же, кто придерживается другого мнения о людях, особенно о тех, кто привык к свободе или считает себя приверженным к ней, обманываются, и этот обман склоняет к неверным решениям как тех, кто судит, так и тех, о ком судят. Часто это ведет к мятежам и погибели государства.Но, возвращаясь к нашему рассуждению, я делаю вывод из этого примера, как и из того, который касался латинов, что, решая судь- / могущественных городов, привычных к свободной жизни, сле- vef уничтожать их или благодетельствовать им; всякое другое сужение будет ошибочным. Золотой середины следует всячески избегать, ибо она пагубна, как 'видно на примере самнитов, заперших оймлян в Кавдинском ущелье. Они не пожелали прислушаться к Мнению того старика, который посоветовал либо с почестями проводить римлян, либо перебить их всех; разоружив римлян и проведя их под игом, самниты выбрали средний путь и отпустили их, покрыв позором и презрением. Вскоре им пришлось убедиться, что мнение старика было справедливо, а их решение ошибочно, о чем п0дробнее будет рассказано в своем месте.