Реформации: протестантизм и традиция. - Нетерпимость нового учения
Ссылка на одну лишь Библию отклонялась католиками на основании весьма красноречивых доводов. Глапион, например, говорил: «Библия есть книга, подобная мягкому воску, который можно разрывать и растягивать по усмотрению каждого; кто-то может выразить готовность вывести из отдельных слов Библии еще более удивительные вещи, чем это сделал Лютер; нам же следует принимать к сведению обычаи, устоявшиеся в церкви с давних времен»73.
Для того, чтобы иметь право выдвигать некий возвышенный взгляд на ход Реформации и опираться на него, нужно подавить психологический опыт всех времен и народов. В самом деле, можно было без труда доказать, что полное абстрагирование от более ранних форм церковной жизни, от традиции представляет собой акт несправедливости и безрассудства: ведь христианская истина складывается одновременно и из Библии, и из традиции — из духа и его жилища, которое он сотворил себе в более ранние, исполненные религиозной мощи времена.Протестантизм, став достаточно зрелым, смог постепенно создать и утвердить свою собственную традицию; достаточно было времени жизни двух поколений, чтобы и здесь сложилось то, что не вызывало в дальнейшем никаких сомнений; сравнительно быстро сформировалась и массовая привычка.
Но когда теология протестантизма начинает перегружаться «научностью», он заболевает от этого и демонстрирует способность превращаться в рационалистическую доктрину.
В XVI в., однако, старое и новое предали друг друга взаимному отлучению. (Часто они также выдавали свой собственный гнев за гнев Божий). Тот, кому приходилось терпеть меньшинства иноверцев, мог полагать, что тем самым он навлекает на себя и на свою страну Божий гнев: ведь меньшинства были не просто «неверующими», но и «хулителями».
Себастьян Франк так выразился о евангельских территориальных церквах: «Каждый верит, что пользуется симпатией у начальства и должен молиться местному Богу.
Если умирает государь и приходит другой распорядитель веры, то скоро изменяется и слово Божье».Еще в самые ранние времена, в 1520 г., Лютер выпустил самые резкие, уничтожающие воззвания против католицизма и потребовал полного упразднения и искоренения всего старого. Католики сразу же оказались в состоянии войны не на жизнь, а на смерть в борьбе за самосохранение. Уже в 1520 г. папа стал для Лютера Антихристом, на существование которого будто бы содержатся намеки в 2 Фессал. II, 3. Еще гуситы прилагали термин «Антихрист» к папе.
Всхоре и церковная власть протестантского государства принесла с собой ipso facto преследования и уничтожение, или же изгнание католиков, проявляя необычайную жестокость по отношению к тем, кто optimo jure хотел сохранить прежнюю веру.
Учение об оправдании верой в его лютеровской редакции отклоняется в это время всеми выдающимися протестантскими теологами — Меланхтон писал в 1531 г. своему другу: «Поверь мне, спорный вопрос о привилегии веры темен и труден»74.
Германия заплатила за Реформацию такую дорогую цену, какую трудно себе представить. Все, что можно было спасти из католической доктрины по сравнению с ужасно замкнутым и агрессивным характером нового протестантского учения, это новое учение совершенно не принимало и считало себя вправе предпринимать любые ответные меры против католицизма. Отсюда берут начало Контрреформация и Тридцатилетняя война. Когда же ответные меры были осуществлены, то память о притеснениях времен Реформации жила еще у внуков тех, кто участвовал в них.
Принятие на себя господства над церковью является одним из величайших шагов к всемогуществу, который когда-либо могло совершить государство. В католических государствах это происходило в косвенной форме - посредством назначений на должности и обложения налогами духовных лиц, у протестантов же — совершенно прямо и открыто. Насколько далеко может распространяться власть такого государства над душами людей75?
51.