1. Тиберий. Калигула. Клавдий. Нерон (14—68 гг. после Р. X.)

«Едва успел закрыть глаза Август», — рассказывает Тацит, как кон­сулы, сенаторы, всадники поспешно устремились в Рим, чтобы пре­клонить колена перед Тиберием. «И чем выше занимали они должнос­ти, тем лицемернее и нетерпеливее, без всякого разбора, с заученными жестами и с низкопоклонным раболепством расточали они свои сле­зы, восторги и сетования, чтобы не выдать ни малейшей радости по по­воду смерти бывшего правителя и ни малейшей горести по случаю

Мавзолей Августа.

Тиберий.

С античной статуи.

вступления на престол нового властителя» (Тацит. Анналы. I, 7). Вна­чале Тиберий, подобно Августу, выказывал себя кротким, снисхо­дительным и скромным, заботился о бережливости и привел в порядок правосудие в провинциях. Но скоро он сбросил с себя маску и выказал вполне свой лицемерный, коварный и подозрительный характер. Что­бы подавить всякое проявление свободной воли, Тиберий создал и

Г°рманик. С античной статуи.

устроил целую систему шпионства. В людях, которые решились преда­ться недостойному занятию доносчика (delator), в это развращенное время, конечно, недостатка не было. Многие сделали из шпионства настоящее ремесло и приобрели благодаря ему огромные состояния. Последствием этих доносов были бесчисленные процессы об оскорблении величества. Всякого, кто сказал или написал что-либо против правления или против особы императора, задержива­ли и обвиняли в государственной измене, в большинстве случаев осуж­

дали и предавали казни, а имущество отбирали в казну. Таким образом монархия превратилась в деспотию.

Тиберий, как и Август, не стремился к новым завоеваниям и ста­рался лишь о безопасности границ государства.

В третий свой поход (в 16 г. после Р. X.) Германик, отправившись на 1 000 судах, высадился у устьев Эмса и проник во главе восьми легионов до Везера. В долине Идиставиза (по Якобу Гримму, Эльфенвиз, Юнгфернхейд) произошло сражение. Тщетно старался Арминий во время свидания на одном из берегов реки уговорить своего брата Фла­вия, служившего в римском лагере, послужить своей родине. Герман­цы были подавлены здесь воинским талантом римского полководца и численным превосходством неприятеля, так как в это время римляне успели подкрепить себя многочисленными вспомогательными отря­дами галлов, ретиев и винделиков. Арминию и его дяде Ингвиомеру пришлось для своего спасения обратиться в поспешное бегство. Одна­

ко несколько дней спустя они собрали новые войска. На этот раз рим­ляне хотя и не потерпели поражения, но понесли такие потери, что Германик вынужден был отступить. Для обратного похода он снова выбрал морской путь из устьев Эмса. Но флот сильно пострадал от бури во время своего плавания в Северном море, причем потонуло множество солдат. Германик задумывал уже предпринять новый по­ход, но Тиберий, завидуя воинской славе Германика, отозвал его к себе. Император писал Германику, что результатов и бедствий войны вполне уже теперь достаточно, что он может вернуться на родину и от­праздновать назначенный ему триумф, и так как честь оружия восста­новлена, то германцев можно предоставить их собственным раздорам.

Германик вернулся в Рим и отпраздновал блестящий триумф. Пе­ред колесницей победителя в числе пленных шла и Туснельда со своим малолетним сыном Тумеликом; при этом зрелище присутствовал ее отец. Туснельда и ее отец умерли в плену у римлян; что касается Туме- лика, то он впоследствии был гладиатором в Равенне.

Тиберий рассчитал совершенно верно: раздоры между германски­ми племенами не заставили долго ждать себя. Дело дошло до междо­усобной войны между союзом херусков, во главе которого стоял Ар­миний, и союзом маркоманнов, которым руководил М а р б о д. Решительное сражение произошло на берегах реки Саалы (в 19 г.

После отступления римлян и поражения Марбода Арминий стал домогаться единовластия. Это привело его в столкновение с его свобо­долюбивым народом. В среде собственных родных Арминия нашелся убийца, кинжал которого положил конец жизни героя. «Арминий, — говорит Тацит, — был, без сомнения, освободителем Германии и чело­веком, который, в противоположность другим царям и полководцам, сражался с римским народом не в начале его существования, а во время величайшего его могущества; он не всегда был счастлив в бит­вах, но кончил войну победоносно. Он жил 37 лет, владычествовал 12 и долго был воспеваем у варварских народов тех стран».

С тех пор прошло более 18 столетий; Римское государство давно уже разрушено; то, что было некогда римскими провинциями, возвы­силось в самостоятельные могущественные государства; потомки хе­русков, марсов, бруктеров соединились с другими родственными пле­менами в одно тесно сплоченное союзное государство, Германскую империю. Воспоминание об освободителе Германии вновь ожило с новой силою и 16 августа 1875 года в Гротенбурге, в Тевтобургском лесу в присутствии императора Вильгельма был открыт памятник Гер­манну (Арминию).

Памятник Германну.

Мрачный Тиберий становился с каждым днем недоверчивее. Боль­ше всех возбуждал в нем зависть и ненависть всеми любимый Герма- н и к. Поэтому Тиберий воспользовался случаем отправить его на Вос­ток. Там, в особенности в Сирии, возникли различного рода смуты и раздоры. В течение одного года Германик привел в порядок тамошние запуганные дела, несмотря на то, что наместник Сирии Гней П и з о н, и конечно по поручению императора, делал ему в том всевозможного

Апофеоз Германика.

рода затруднения. Вдруг Германик заболел самым необъяснимым об­разом. Болезнь окончилась смертью, и есть полное основание предпо­лагать, что Германика отравил Пизон по приказанию, полученному им из Рима. Так печально окончил свою жизнь юный герой. Клонивший­ся к своему упадку Рим уже не мог явить человека, который равнялся бы по своим телесным и умственным качествам с Германиком. Его благородная супруга Агриппина и его сыновья также пали жертвами страсти к преследованию недоверчивого императора.

Теперь Тиберий без стыда и совести дал волю своим страстям и, подстрекаемый своим любимцем Сеяном, начальником импера­торских телохранителей, предавался им с каждым днем все более и более. Чтобы получить возможность самому управлять делами. Сеян уговорил императора покинуть Рим и избрать своим местопребыва-

Калигула.

С античной бронзовой статуи.

нием остров Капрею (Капри). Здесь проводил Тиберий остаток дней своих в необузданном распутстве. Но когда Тиберий узнал, что Сеян, опираясь на преторианцев, которые по его совету были переведены в Рим, в большие казармы (castra praetoriana), стал действовать почти с императорской властью, то он сместил его с должности и приказал умертвить. На место Сеяна заступил Макрон. Свирепый тиран на­конец заболел во время пребы­вания в своей вилле в Мизсне. Окружающие приветствовали уже Калигулу, младшего сына Германика, в качестве импера­тора, как вдруг старый импера­тор снова пришел в себя. Но префект Макрон и Калигула, страшась мщения тирана, быст­ро схватили несколько одеял, набросили их на Тиберия и заду­шили его (в 37 г. после Р. X.).

Нового властителя, Гая Цеза­ря Калигулу' (37—41 гг. после Р. X.) с восторгом приветствовали в Риме; все надеялись, что теперь начнется новая эра. И действите­льно, в течение первых месяцев своего правления Калигула пред­ставлял совершенную противо­положность своего предшествен­ника.

Но вдруг в обращении Калигулы произошла внезапная перемена,

чему причиной, по всем вероятиям, были всевозможного рода изли­шества и величайшее распутство, которым он предался и которые со­вершенно разрушили его и без того слабый от природы организм. То, что теперь представлялось испуганным взорам римлян, можно было считать за порождение безумства. Расточительность и жестокость Ка­лигулы не имели границ. Всю государственную казну, собранную Ти-

¹Так прозвали в шутку солдаты Калигулу, когда он был ешс мальчиком, потому что носил солдатские сапоги — caligae.

Перевезение праха Агриппины п Рим. С античного барельефа.

Клавдии.

С античного бюста.

берием (простиравшуюся почти до 200 миллионов рублей по нашим деньгам), Калигула растратил на угощения народа, театральные зрели­ща, бои гладиаторов, травли диких зверей и на дорогостоящие здания. Так, например, он приказал построить мост длиной в 30 километров через залив между Вайями и Путеолами. Самого себя Калигула провоз­гласил богом и всенародно являлся в образах различных богов, то Юпитером с перунами в руке, то Нептуном с трезубцем, то Аполлоном с цитрой или же Геркулесом с булавой и в львиной шкуре. Своего лю­бимого коня Иниитата он возвел в зва­ние жреца и приказал кормить его за своим собственным столом. В припад­ке безумной жажды крови Калигула до­шел до того, что однажды выразил сле­дующее желание: «Если бы римский народ имел одну голову, то я охотно от­рубил бы ее одним ударом». Его люби­мая поговорка гласила: «Oderint, dum∙ metuant»,то есть «меня могли бы нена­видеть, если бы только не страшились!» Чтобы затмить воинскую славу велико­го Цезаря, Калигула предпринял поход против британцев, выехал на велико­лепном корабле на недалекое расстоя­ние в море, но затем вернулся назад с «добычей океана», то есть с собранны­ми раковинами, и отпраздновал три­умф, во время которого выступали в бое-

Мессалина. С античного бюста.

вом порядке галлы и германцы, переодетые военнопленными. Когда наконец и самые близкие, окружавшие Калигулу, прониклись страхом перед этим чудовишем, то два трибуна телохранителей, Херея и Сабин, умертвили его в одном из театральных проходов.

Преемники Калигулы оказались нисколько не лучше его. Котла преторианцы после умерщвления Калигулы начали грабить дворец, то они нашли притаившегося в одном из его углов 50-летнего Клавдия, брата Германика. Он спрятался сюда, трепеша за свою жизнь. Прето­рианцы приветствовали Клавдия как импе­ратора и понесли его на носилках в свой ла­герь. Слабый телом и умом. Клавдий скоро совсем отстранился от управления государ­ственными делами и посвятил себя литера­турным занятиям, но в то же время преда­вался всевозможного рода распутству и на­ходил удовольствие в зрелищах цирка. Между тем в столице делами распоряжа­лись его бесстыдные жены, сперва Мес­салина, которая в отсутствие своего су­пруга довела свою дерзость до того, что формально вступила в брак с одним моло­дым римлянином, Силием, а после умерщв­ления Мессалины Агриппина со свои­ми любимцами Палласом и Нарцисом. Вся­кого, кто им не нравился или относился к ним не с должным благоговением, они бес­пощадно казнили. Целый ряд благородно мысливших мужей, множество сенаторов, всадников поплатились жизнью за свое упорство. Составился заговор, но он был открыт. Меж­ду осужденными на смерть находился и Цецина Пет. Он колебался сам лишить себя жизни, но его жена Аррия, подобно древней римлян­ке, мужественно заколола себя и, вытащив из своей груди кинжал, по­дала его своему мужу со словами: «Нет. это совсем не больно».

Вторая супруга Клавдия, Агриппина, употребила все свои усилия, чтобы обеспечить престол за своим сыном от первогб брака — Неро­ном. Заметив расположение императора к его родному сыну Брита­ннику, она при помощи известной составительницы ядов Л о к у с т ы отравила своего супруга медленно действующим ядом, который она всыпала в любимое его кушанье — грибы (в 54 г. после Р. X.).

Нерону было 17 лет от роду, когда он вступил на престол при со­действии префекта преторианцев, Афрания Бурра. Под влиянием этого честного человека, а также ученого Сенеки Нерон в течение пер­вых пяти лет держал себя в границах умеренности. Управление и пра­восудие были всдены в образцовом порядке; система доносов была уничтожена, лихоимство в провинциях строго преследовалось, и ви­новные в них подвергались тяжелым наказаниям. Но затем с Нероном

произошла внезапная перемена. Каза­лось, что он хотел вдвойне, втройне вознаградить себя в чувственных на­слаждениях и в жестокости, от которых он до тех пор воздерживался. Первой жертвой пал Британию Чтобы осво­бодиться от этого соперника, Нерон при помощи Локусты приказал отра­вить его во время обеда. Настоящей ви­новницей этого гнусного преступле­ния была мать Нерона, Агриппина. Она упрекала своего сына в том. что первую роль при императоре играет уже не она, а посторонняя женщина, его любовница по имени Актея. Вместе с тем Агриппина грозила Нерону, что она разоблачит преступление, с помо­щью которого он достиг престола, и объявит, что законный наследник — Британию Вторая любовница Нерона,

Поппея Сабина, восстановила его и против самой Агриппины. Недоверчивый тиран приказал своему наперснику Апицету, командо­вавшему флотом в Мизене, заманить ее на роскошно убранный ко­рабль, устроенный таким образом, что одна часть его внезапно отделя­лась и находившиеся на ней неминуемо должны были потонуть. При вступлении матери на роковой корабль сын простился с ней самым нежным образом. Но задуманному преступлению, казалось, не сужде­но было исполниться. Агриппина была вытащена из воды одной из верных подруг ее и успела укрыться в одном загородном доме, на бере­гу Лукринского моря. Но здесь она была открыта и умерщвлена подо­сланными убийцами.

Со смертью Бурра, погибшего, по всем вероятиям, также от яда, и со вступлением в его должность безбожно- гоТигсллина, который вместе с импера­тором вел распутную жизнь и был ис­полнителем его злодеяний, Нерон про­являл все более и более варварства и отдавался пороку и преступлениям. В угоду Поппее Сабине он прогнал от себя законную жену, дочь Клавдия, доброде­тельную Октавию и впоследствии приказал умертвить ее. Но несколько недель спустя ударом ноги убил и По- ппею. Чтобы насладиться зрелищем го­рящей Трои, Нерон, как удостоверяют

Британик.

С античного бюста.

Агриппина.

С античного бюста.

его современники, приказал поджечь Рим с разных концов. Страш­ный пожар продолжался девять дней и, не считая множества домов, в которых жил простой народ и которые большей частью были постро­ены из дерева, истребил множество роскошных храмов и художест­венных произведений греческого зодчества. На месте развалин Не­рон приказал провести прекрасные улицы и воздвигнуть великолеп­ный дворец, который он назвал «Золотым домом». Народ, полный отчаяния, бродил между развалинами своих жилищ; Нерон старался успоко­ить его даровой раздачей хлеба и устройством необходимых помеще­ний. Но старания его не имели успеха: волнение достигло опасной степени и Грозило сделаться для него гибельным. Тогда Нерон прибег к дьявольскому средству — обвинил в поджоге хрис­тиан, которых, как ему было извест­но, ненавидел народ'. Нерон предоста­вил этих несчастных на полный произ­вол раздраженной черни. Христиан казнили, подвергая самым изыскан­ным истязаниям. Их зашивали в шкуру диких зверей и бросали на растерзание собакам. Некоторых сажали в шерстя­ные мешки, обшивали паклей и обли­вали смолой; затем их расставляли в садах Нерона и с наступлением темноты зажигали точно живые факе­лы. По историческому, хотя и не вполне достоверному преданию, во время этого первого гонения христиан — всех гонений, вместе с последним, бывшим при императоре Диоклетиане (в 303 году), на­считывают десять — погибли также и апостолы Петр и Павел, из которых первый был распят на кресте, а последний обезглавлен (в 64 г. после Р. X).

Но кровожадное чудовише было одержимо и тщеславием. Нерон хотел, чтобы его прославляли и как художника. Для этого он публично выступал на арену в качестве состязателя на колесницах, правя четвер­кой запряженных коней; расхаживал по улицам в качестве певца и цитриста и заставлял аплодировать себе нанятых за деньги людей, мо­лодых всадников, которых называли августанами. Нерон даже пред-

¹В подтверждение существовавшей в описываемую эпоху ненависти римского наро­да к христианам автор приводит Тацита (Анналы. 15. 44). который высказывает небла­гоприятное мнение о христианском учении и его последователях. Такое мнение Тацита объясняется тем, что он, подобно большинству современных ему римлян, имел совер­шенно неверное и превратное понятие о сущности христианского учения и притом смешивал христиан с евреями, которые уже и в древние времена далеко не могли поль­зоваться расположением тех народов, среди которых жили, о чем между прочим можно заключить и из истории Египта во время управления Птоломеев

принял большое «артистическое путешествие» в Грецию и, как истый победитель на Олимпийских играх, увез с собой домой почетные вен­ки. полученные им от льстивого народа, который рукоплескал его ско­

Сенека.

С античной статуи.

морошеским выходкам.

Почти шесть лет продолжались ужасы Нерона: наконец несколько знатных мужей из сословий сенаторов и всадников составили заговор против его жизни. Во главе заговорщиков стал Гай Пизон. Нов тайну заговора было посвящено слишком много лиц, и они были выданы императору вольноотпу­щенником одного из заговорщи­ков. Нерон стал страшно неистов­ствовать против всех, кто был ули­чен в прикосновенности к заговору. Не считая Низона и других, при­шлось поплатиться жизнью поэту Лукану и философу Сенеке. Последний сам вскрыл себе жилы. Имения казненных были отобраны в казну Малодушный и раболеп­ный сенат постановил отпраздно­вать торжественным богослужени­ем спасение императора.

Процессы об оскорблении вели­чества и казни все продолжались. Нерон налагал свою смертоносную руку на всех; кто по своему обще­ственному положению, своему об­разованию или по своей добродете­ли казались ему опасными. Для со­брания непомерных сумм, необходимых для удовлетворения своего мотовства. Нерон приказы­

вал производить в провинциях са­мые варварские поборы. Наконец чаша его позорных дел переполни­лась. В Галлии восстал наместник

Юлий Виндекс, а в Испании — Сульпиций Гальба. Юлий В и ндс кс предложил Сульпицию Гальбе стать императором, и легионы одобрили этот выбор. Гальба выступил на Рим. Высланные против него Нероном легионы перешли на сторону Гальбы. Получив об этом известие, поднялся и сенат; он объявил Нерона врагом отечества и провозгласил Гальбу императором. Покинутый всеми, даже самыми доверенными своими наперсниками. Нерон скрылся в загородном доме одного из своих вольноотпущенников. Но скоро мстители были уже близко. К месту его убежища приближался отряд всадников.

Услышав стук копыт, Нерон, трепеща сам перед кинжалом, приказал заколоть себя одному из вольноотпущенников, сказав при этом: «Ка­кой художник во мне умирает!» Он умер на 31-м году своей жизни. Со смертью Нерона угас дом Юлия-Клавдия (в 68 г. после Р. X.).