ПОНЯТИЕ О ДУШЕ ПО ДАННЫМ ВНУТРЕННЕГО ОПЫТА[66]
Между общими философскими предположениями современной психологии к числу самых популярных нужно отнести то, по которому в нашей душе мы знаем только явления и ничего другого не можем знать.
По этому взгляду все, что мы можем воспринять и сознать о себе самих, тем самым неизбежно оказывается явлением, а стало быть, и наша душевная жизнь, поскольку она наблюдается и понимается нами, должна представлять цепь явлений и ничего больше. Существует ли какая-нибудь субстанция психических феноменов? Этого мы не знаем наверное; во всяком случае, мы не можем составить о ней никакого понятия по тем данным, какие доставляет нам опыт. В явлениях души не заключается никакого намека на свойства ее сущности. Что такое душа в самой себе, есть ли она самобытное, бестелесное существо, по своим признакам резко противоположное всему материальному, — или носителем духовных процессов является вещество, из которого слагается наш телесный организм, — или, наконец, подлинный субстрат психического существования представляет нечто среднее, возвышающееся над противоположностью материального и духовного, одинаково способное служить основой и того и другого? Эти вопросы могут интересовать метафизиков, но до них нет дела настоящему психологу. Может быть, и совсем нет душевной субстанции, а существуют только чистые психические явления и события, следующие друг за другом по неизменным, однообразным законам и образующие своим течением то, что мы называем своею душою? Возможно и это, и даже мно- гие полагают, что именно такое объяснение и нужно считать самым вероятным.И вот мы могли убедиться в прошлом рефератечто всякие подобные выводы опираются на простое злоупотребление логическими терминами. Для нас стала во всей своей ясности истина соотносительности явлений и субстанций[67], и мы должны были признать необходимость распространить ее и на психическую сферу.
Ее смысл можно формулировать в следующих кратких словах: нет явлений вне субстанций, как нет субстанций вне их свойств, состояний и действий; природа субстанции выражается в законах и свойствах ее явлений, и, наоборот, нельзя считать за природу субстанции то, что никак в ней не проявляется. Иначе сказать, субстанция не трансцендентна, а имманентна своим явлениям, — каждое явление в своей подлинной действительности есть сама субстанция в данный отдельный момент своего бытия. Как мы знаем, эта истина — в сущности своей аналитическая — устанавливается самоочевидным отношением входящих в нее понятий; она оправдывается глубокою логическою несостоятельностью всяких попыток приписать действительность каким бы то ни было непроявимым сущностям или абсолютным, бессубстратным явлениям; она подтверждается, наконец, тем, что там, где понятия явления и субстанциальной основы употребляются плодотворно и без логических противоречий, истина соотносительности находит себе полное и бесспорное подтверждение: так, в процессах физической природы говорить о движениях, происходящих вне вещества, или о веществе, которое пребывает где-то выше своих собственных состояний движения и покоя, до такой степени нелепо, что на это никто не решится.Истина соотносительности в своем общем виде пред- ставляется настолько простою и очевидною, что, пожалуй, покажется лишним и странным так настаивать на ее несомненности. К сожалению, в философских рассуждениях слишком часто пренебрегают самыми очевидными истинами, — лучшее доказательство того, в каком еще несовершенном состоянии находится философия и до наших дней. Если б признали истину соотносительности во всей широте ее смысла и во всех ее неизбежных последствиях, сколько метафизических идолов сразу разлетелось бы прахом! И прежде всего куда девались бы внушительные речи об абсолютно непостижимой сущности духа, к которым так любят прибегать чуть ли не все современные психологи? Во что вообще обратилось бы тогда столь дружно почитаемое философами под разными кличками понятие о «вещах в себе»? Ведь ему нигде не останется места — ни в нашем внутреннем, ни даже во внешнем мире. В самом деле, полная непригодность его и для понимания этого последнего может быть показана путем очень простых соображений: наши восприятия внешней действительности вызываются в нас извне, — если б было иначе, у нас не существовало бы никаких оснований признавать независимый от нас внешний мир в какой бы то ни было форме, в форме ли вещей в себе или какой другой; итак, в них должна отражаться вызывающая их внешняя сила: поскольку они — ее явления, они должны быть соотносительны и к ней, а не только к нашему собственному воспринимающему субъекту; а это означает, что в наших внешних восприятиях не все субъективно, в них должен присутствовать объективный элемент ровно настолько, насколько они не от нас одних зависят.
И как бы ни определяли мы в подробностях различие между миром воспринимаемым и миром реальным, едва ли с этой точки зрения можно было бы оправдать отрицание у реальных вещей даже таких общих свойств, как множественность, причинность, последовательность в стадиях развития, строгая закономерность. Коротко говоря, вместо прежнего: мы знаем только явления нам везде пришлось бы поставить: раз мы знаем явления, мы знаем или, по крайней мере, можем знать то, что в них является. И когда мы это сделаем, философское миросозерцание получит совсем другой вид.Впрочем, для нас важны теперь не эти общефилософские последствия, а приложение принципа соотносительности к душевной жизни: если вообще нет бессубстратных явлений, их нет и в нашем психическом существовании, и если в каждом явлении неизбежно реализуется его субстанция, так должно быть и в духе. Итак, в наших состояниях и действиях мы должны непосредственно воспринимать наше подлинное существо. И это существо не должно являться нам как что-то обособленное от своей жизни и спрятанное за нею в своих независимых от нее атрибутах и свойствах; напротив, в силу того же начала соотносительности мы и для души, как везде, должны признать имманентность ее субстанции своим явлениям. А это значит, что в положительных свойствах ее явлений должны осуществляться ее свойства как субстанции и что, наоборот, то, что не выражается и не отражается ни в каких психических фактах, не должно и не может принадлежать самой душе как ее свойство. Как мы видели в прошлом реферате, из этого с неизбежностью вытекает имматериалистический взгляд на наше внутреннее сознающее существо: в психических состояниях нет никаких материальных признаков, — в этом мы убеждаемся с абсолютною достоверностью, когда переживаем каждое из них; поэтому их не должно быть и в психической субстанции, которая испытывает эти состояния и реализует себя в них. В этом заключается сильнейший аргумент спиритуалистов всех веков.
Но, как мы знаем, из начала соотносительности вытекает и другое, не менее важное следствие: раз в душевной жизни непосредственно дана ее действительная субстанция, то в свойствах, законах и всем строе явлений этой жизни должно непрерывно сказываться ее реальное присутствие. Во всем, что происходит в нас и является нашему сознанию, должно наглядно воплощаться субстанциальное души, подобно тому, как в каждом процессе физической природы непременно содержится и присутствует вещество со всеми своими свойствами. Этим вопрос переносится на психологическую почву: наш основной вывод мы должны проверить данными внутреннего опыта. Но какого рода данных мы должны искать в нем? Чтоб уяснить себе этот предварительный вопрос, мы вынуждены опять на минуту остановиться на анализе понятий о явлении и субстанции, главным образом имея в вцду ту область, где они применяются с бесспорною очевидностью и простотою своих взаимных отношений, — область физических фактов.