Институциональное планирование И проблема дисфункции институтов
Правительство берет на себя функцию производства общественных благ и одновременно применяет мероприятия, предотвращающие появление «безбилетников». Заставив агентов оплачивать потребление предоставляемых благ или отстранив их от потребления путем применения необходимых санкций, правительство фактически стремится обеспечить ситуацию, соответствующую точке B на рис.
2. Причем исходная ситуация может располагаться на любой ветви возможных траекторий, изображенных на этом рисунке. Здесь возникает интересная регрессионная проблема: для разрешения «проблемы безбилетника» при институциональном проектировании понадобятся дополнительные нормы, без которых невозможно достигнуть линии квазиобщественных благ. Появившиеся при этом институты не должны спровоцировать всплеск инфляции или разрушить позитивное status quo на рынках труда.Появляются основания утверждать, что действия государства непреднамеренно обесценивают данное экономистами и ставшее общепринятым определение общественных благ. Таким обра-зом, целесообразно усилить критику интерпретации институтов как общественных благ. Если затраты на производство институциональной системы высоки, а выгоды от эксплуатации созданных институтов не просматриваются, возникает «инвестиционный барьер», преодоление которого требует больших ресурсов, чем в первоначальной ситуации. Глубина этого барьера тем больше, чем сильнее экономика нуждается в новых правилах или повышении эффективности функционирования существующих
институтов. Важно получить объяснение причин возникновения «инвестиционного барьера», характерного как для отдельного агента, так и для экономики в целом.
Гипотеза состоит в том, что этот барьер 1 представляет собой результат дисфункции институтов и социальных структур. Он возникает и охватывает далеко не все группы хозяйственных субъектов. В качестве примера рассмотрим функционирование прав частной собственности на средства производства, которое поддерживается государством, получающим необходимые для этого средства от частных лиц — владельцев и пользователей имущества, а также приобретающим необходимые ресурсы самостоятельно.
Однако не все агенты в равной степени реализуют формально одинаковое право на владение средствами производства. Кому удается его использовать, тот приобретает неизмеримо большие доходы по сравнению с субъектами, отстраненными от возможности осуществлять функцию владения средствами производства. Соответственно, таким правом пользуется лишь узкая группа экономических агентов. Их вклад в поддержание институциональной обоснованности прав собственности по сравнению с вкладом подавляющего большинства агентов-пользователей, не так значителен, но выгоды колоссальны (что было на фундаментальной методологической базе обосновано еще К. Марксом) . Для пользователей верно обратное, то есть они попадают в ситуацию «инвестиционного барьера», который аналогичен по смыслу «потенциальной яме» или «потенциальному барьеру» в физике. Из нее трудно выбраться, поскольку система институционализирована и отсутствуют легитимные способы преодоления дисфункции (Сухарев, 2001, 2004) . Для преодоления барьера элементарной частице требуется придать необходимую энергию — кинетическую и потенциальную, а для хозяйственного субъекта и системы в целом требуется эффективная институциональная структура и соответствующее монетарное (инвестиционное) обеспечение его/ее функционирования.На протяжении длительного времени экономисты (за исключением марксистов и некоторых представителей институци- онализма) не только не воспринимали данную ситуацию в качестве «инвестиционного барьера» или дисфункции института, но считали, что благодаря сложившейся правовой системе, защи-
щающей частную собственность и стимулирующей расширение прав владения, капитализму удается сохранить жизнеспособность и обеспечить свое устойчивое развитие. Должна ли экономическая политика быть направлена на элиминирование влияния или полную ликвидацию «инвестиционных барьеров», или же целесообразно ориентировать ее на предотвращение их появления? Если точно установить, что такие барьеры возникают не в результате проигрыша экономическим агентом конкурентной борьбы, а являются следствием ухудшения системного качества экономики или отдельных ее институциональных структур и удостовериться, что планируемые действия и вводимые новые институты не ухудшат ситуации и не приведут к еще большей концентрации экономической власти, то можно использовать политику упразднения «инвестиционных барьеров» как крайне нежелательного явления, противодействующего социальному развитию.
В противном случае, когда «инвестиционный барьер» является отражением функции «созидательного разрушения» (Й. Шумпетер), усилия по его ликвидации или преодолению приведут к тому, что экономика лишится механизма, «отсеивающего» неэффективные формы.Для того чтобы исключить первый вариант и доказать второй, необходимо дать аналитически строгую трактовку имманентности ловушки для экономической системы, продемонстрировать, что это особое явление, связанное с состоянием общественных институтов. Сделать это довольно сложно. Поэтому экономическая политика, видимо, должна исходить из негативного влияния «инвестиционной ловушки» как макропроцесса и допустимости ловушек такого рода для отдельных субъектов, если их число не превышает определенной критической массы. Если ловушка является следствием дисфункции институтов, то необходимо установить природу самой дисфункции, а затем и закономерности возникновения различных последствий, одним из которых выступает нарушение распределения инвестиционных ресурсов по причине непреднамеренного падения отдачи вследствие нарушения функции экономической трансформации.
Мнение, согласно которому институты облегчают выбор, так как принятие решения сопровождается издержками, и сберегают средства экономического агента, направляемые на поиск
информации о поведении других агентов, которое становится легко предсказуемым в рамках действующих институтов, представляется весьма условным. При этом инвестиции осуществляются в обеспечение воспроизводства (простого или расширенного) данной институциональной системы, причем их производят в тех или иных масштабах все субъекты без исключения. Казалось бы, чем больше размер группы, потребляющей общественное благо, и чем равномернее распределяются выгоды от его потребления, тем меньше стимулов у индивидов инвестировать в производство этих благ. В целом это верно, но принудительная природа государства «возвышается» над этим положением, сужая область его применимости и замыкая ее в сугубо теоретические рамки.