<<
>>

МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В НОВОЕВРОПЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ И ЕЕ ОСОБЕННОСТИ

Новоевропейская метафизика началась с критики, критического обоснования философии. Тем самым метафизика Нового времени вышла из границ проблемного поля, очерченного теологией, и, пройдя этап пантеистической натурфилософии Возрождения, растворявшей Бога в природе, объектом своего исследования сделала природу.

В чем же специфические черты новой метафизики? Что нового привносит новоевропейская философия и что оно значит для метафизики вообще?

Напомним, что метафизическое мышление - это предельное воп- рошание в двойном смысле: в нем ставится вопрос о сущем в целом; этим вопросом вместе с другим сущим захватывается и сам вопрошающий. В античности и средневековой философии речь шла о сущем в целом. Метафизика там выступала как метафизика бытия. Гораздо менее определенным образом в античной философии ставился вопрос, каким образом этим вопрошанием под вопрос ставится сам метафизически вопрошающий. Именно этот момент - о захватывании вопрошающего предельным вопрошанием позволяет понять смысловое содержание новизны, привнесенной новоевропейской метафизикой.

Специфика метафизики Нового времени определена тем, что вся традиционная проблематика рассматривается здесь под углом зрения новой науки, воплощением же научности становится математическое естествознание. Из этого следовало, что если метафизика спрашивает о первых началах, о высшем, последнем и верховном, то этот род знания должен соответствовать тому, о чем спрашивается, а значит само знание должно быть абсолютно достоверным. Метафизика Нового времени выдвигает задачу переработать всю традиционную проблематику в духе соответствующей строгости и тем самым возвести метафизику на ступень абсолютной науки. Проблема абсолютной достоверности знания становится основной для новоевропейской философии. Метафизика превращается в метафизику познания. Идеал строгости, на который была ориентирована метафизика Нового времени, хорошо выразил Б.

Паскаль в своем знаменитом афоризме: "Все, что превышает геометрию, превосходит и нас". Своим основным сочинением "Наукоучение" Фихте подчеркивал, что наукоучение - это наука, имеющая своим предметом науку в абсолютном смысле и потому обосновывающая метафизику. Проблема достоверности метафизического познания становится определяющей в развитии новоевропейскойметафизики.

На что направлены усилия метафизики, чтобы достичь предельной достоверности? Характерной особенностью этой эпохи является то, что начиная с Декарта, исходят не из бытия Божия, а из сознания, изЯ.В философском проблемном поле центральное место занимает Я, сознание, разум, личность, дух. Это говорит о том, что в новой метафизике в результате размещения самосознания в центр проблематики ставится под вопрос само вопрошающее Я, правда весьма своеобразным способом. Включение Я, самосознания в метафизику осуществляется таким образом, что какразЯ-то и не ставится под вопрос. Дело в том,что Я и сознание утверждаются в качестве надежнейшего и бесспорнейшего фундамента этой метафизики. В основу философского мышления Декарт требовал положить принцип очевидности ши непосредственной достоверности, тождественной требованию проверки всякого знания с помощью естественного разума.

В основание метафизики Декарта был положен не просто принцип мышления как таковой, а именно субъективно пережитый процесс мышления, от которого невозможно отделить мыслящего. Абсолютно несомненным Декарт считал суждение "мыслю, следовательно существую" ("cogito ergo sum "). В этом высказывании предполагается убеждение, восходящее к платонизму, в онтологическом превосходстве умопостигаемого над чувственным, а также сознание ценности субъективно-личного, рожденное христианством.

Таким образом, предельное вопрошание новоевропейской метафизики захватывает вопрошающего, но, как говорит М. Хайдеггер, в негативном смысле, так, что само Я становится фундаментом всякого дальнейшего вопрошания. Своеобразие новоевропейской метафизики в том, что здесь всеохватывающее предельное вопрошание захватывает самого вопрошающего в стремлении метафизического знания к абсолютной достоверности, в утверждении Я и сознания в качестве первого, надежного и бесспорного фундамента этой метафизики.

Декарт, определивший основополагающую установку новоевропейской философии, стремился придать философской истине математический характер и тем самым вывести человечество из сомнения и неясности. Лейбниц также считал, что "безматемати- ки не проникнуть в основание метафизики". Математика, математическое естествознание, рассматривающиеся как воплощение идеала новой науки, должны были возвести и метафизику на высшую ступень строгости и абсолютной научности, и, исходя из этого, выстроить всю свою традиционную проблематику.

Однако и в эту эпоху, ориентированную на строгость и точность, в лице Б. Паскаля, немало сделавшего в обосновании идеалов математического естествознания, мы видим мыслителя, который со всей остротой поставил вопрос о границах научности, о необходимости обращения к "доводам сердца", отличным от "доводов разума ", к таким состояниям человека, "мыслящего тростника", как непостоянство, хрупкость, тоска, беспокойство, трагичность. Это, несомненно, расширяло горизонты традиционной метафизики, порождая "фундаментальное настроение философствования ", когда метафизическая мысль захватывает и бытие, и понимающего человека, ставя под вопрос само присутствие человека в мире - в отличие от картезианской установки, в принципе не ставящей само присутствие под вопрос.

В XVIII в. в результате становления отдельных наук и их самоопределения метафизика испытывала кризис, вырождаясь порою в догматическое систематизаторство, построение всеобъемлющей системы философского знания. Учебные руководства по философским дисциплинам с многочисленными классификациями философского знания служили основой образования вплоть до появления "критической философии" И. Канта.

Канта не устраивала догматическая метафизика, "забывшая" о сути человеческого бытия, он чутко уловил внутренние проблемы предшествующей метафизики и предпринял попытку ее критического анализа и обоснования другого способа философствования. То, что было завоевано Кантом, заключается в признании того, что внутренняя возможность и необходимость метафизики, то есть сущность, в основе своей опираются и поддерживаются при помощи более изначальной разработки и обостренного сохранения проблемы конечности человеческого бытия, его "временности ".

В соответствии с этим понимание бытия и конечности "наличного бытия", или "своего подлинного существования" в "Критике чистого разума" проецируется на время как основное определение конечности в человеке. Несомненно, обоснование конечности в человеке предполагало экзистенциальную интерпретацию долга, совести и смерти. Метафизику И. Кант считал завершением культуры человеческого разума. Для него предметы метафизики, математики и естествознания совершенно различны. Он ввел разделение метафизики на метафизику природы и метафизику нравов.

Ошибки старой метафизики порождаются некритическим распространением деятельности рассудка за пределы возможного опыта. Метафизика как умозрительное познание сущего возможна, с точки зрения Канта, как систематическое знание, выведенное из чистого разума.

Однако в своем поиске основополагания метафизики Кант, как указывает Хайдеггер, поколебал в качестве возможной основы и руководства для метафизики логику, господство разума и рассудка. Логика утрачивала свое, с давних пор подготовленное преимущество в метафизике, ее идея становилась сомнительной, поскольку цент- ральную метафизическую функцию в критике чистого разума приобретает время, выступающее в сущностном единстве с силой воображения как форма восприятия, как априорная форма чувственности. В своей тончайшей и глубочайшей интерпретации критики чистого разума Хайдеггер приходит к выводу, что Кант должен был как-то предчувствовать этот крах господства логики в метафизике, если он мог сказать об основном характере бытия, возможности и действительности (у Канта - "наличное бытие'), что возможность, наличное бытие и необходимость пока еще никто не может объяснить иначе как через очевидную тавтологию, если бы хотели почерпнуть их определение единственно из чистого рассудка.

Фундаментально-онтологическая хайдеггеровская интерпретация критики чистого разума, согласно которой метафизика имеет внутреннее отношение к конечности в человеке, к его "временности", к конкретному определению конечности человека как "временного" существа, обострила проблематику основополагания метафизики, выявила скрытый у Канта смысл и предназначение метафизики, предполагающее в дальнейшей философской традиции (Бергсон, Дильтей, Зиммель) попытку "живьем" постичь "жизнь" в ее жизненности.

То, что было показано Кантом относительно внутренней возможности и необходимости метафизики, ее сущности, ориентированной изначально на разработку и обостренное сохранение проблемы временности, конечности человека, в немецком идеализме было предано забвению. Быть может, причиной этого забвения была попытка Канта вернуть господство рассудку во втором издании "Критики чистого разума"? По крайней мереметафизика Гегеля радикальным образом превратилась в "Логику". Гегель совершенно определенно истолковывает метафизику как логику. Логика, с его точки зрения, должна постигаться как система чистого разума, как царство чистой мысли. Это царство есть истина, как она есть без покрова, сама-по-себе и сама-для-себя. Можно поэтому сказать, рассуждает дальше Гегель, что это содержание - изображение Бога как он есть в своей вечной сущности перед сотворением природы и конечного духа.

Вместе с тем кантовские идеи, в частности, его учение об активности субъекта познания, дали импульс немецкой классической философии. Фихте и Шеллинг, стремясь построить положительную метафизику, связали в своих системах мышление и бога, разум и природу, метафизику и науку, и истолковали диалектику разума не как теоретический тупик, а как движущую силу развития познания. Диалектика рассматривается ими как необходимый компонент истинного мышления.

Методом постижения противоречий и развития понятий диалектика становится и у Гегеля. Он впервые противопоставил метафизику и диалектику как дваразличныхметода. Нсточгткметафизичес- кого метода Гегель видел в ограничении познавательной деятельности сферой рассудка, который оперирует конечными однозначными определениями и является хотя и необходимым, но недостаточным условием познания. Диалектический метод является методом постижения противоречий, развития понятий. Противоречие в системе Гегеля выступает необходимым моментом развития разума в его поступательном стремлении к истине. Несмотря на противопоставление метафизического и диалектического методов познания, Гегель традиционно понимал метафизику как "науку наук" и считал свою философию "истинной" метафизикой.

В нашей отечественной философии больше внимание уделялось в системе Гегеля как раз моменту противопоставления им двух различных методов познания - метафизического, как оперирующего однозначными определениями, не обращающего внимания на противоречие как источник развития и тому подобное, и диалектического метода, рассматривающего диалектику понятий и противоречие как источник развития.

В XIX в. заметно критическое отношение к метафизике вообще и к ее гегелевской версии. Претензии предшествующей метафизики на завершенность, целостность, монолитность, основанные на признании упорядоченности мироустройства, наличия в нем гармонии и внеличного естественного порядка, которые, как считалось, доступны рациональному постижению, вызвали отрицательную реакцию и породили ряд антиметафизических учений, не вписывающихся в рамки классических представлений. Проблема острого переживания разрыва духа и действительности, когда мир "не желает" воплощаться в формы разумной организации, разрешилась появлением учения " о воле к жизни" и попыткой построить целостную метафизику (метафизику природы, метафизику нравов и метафизику прекрасного) АШопенгауэра, оказавшего глубокое влияние на формирование впоследствии философии жизни; антирационалистического учения С.Къеркегора, в котором он гегелевской объективной диалектике, отдающей личность во власть "анонимного" господства истории и тем самым лишающей ее самостоятельности и свободы, противопоставляет иную, субъективную "экзистенциальную "диалектику с ее феноменами отчаяния, страха и тому подобного; антропологического материализма Л. Фейербаха, в центре которого человек как единственный, универсальный и высший предмет философии.

Критика спекулятивной метафизики и вместе с тем развитие различных, порою альтернативных интерпретаций метафизики, а также формирование ряда оригинальных программ метафизики характерны для философии XX в. С одной стороны, в философии XX в. при построении метафизики можно зафиксировать рационалистические установки, с другой стороны, философская рефлексия расширяет свое проблемное поле, включая в него этико-психологические, экзистенциальные варианты человеческого бытия, выходящие за рамки рационального его измерения и объяснения, проясняющие сознание, "заброшенное" в наличный мир.

Построение метафизики методами опытной науки характерно для сциентизма, возлагавшего на чистую, ценностно-нейтральную научную рациональность, надежду решить все социальные проблемы. Эта программа нашла свое теоретическое выражение, во-первых, в технократических концепциях (Д. Белл, Дж. Гэлбрейт), предполагавших трансформацию экономической и политической жизни на основе научного управления и достижение социального благосостояния на основе результатов науки и техники. Во-вторых, в попытках обосновать метафизику как строгую науку, которую предпринял в свой программной статье "Философия как строгая наука" Э. Гуссерль, требовавший в своей методологии строгой науки о сознании направлять рефлексию на смыслообразующий поток сознания и дескриптивно выявлять смысловую данность переживания, удерживать внимание на смысловой направленности сознания к предметам. Анализируя проблему ценности переживания жизненного мира, Гуссерль поворачивал метафизику к человеческому бытию, его осмыслению, соотнесенности мира жизни с нашей субъективностью, опираясь при этом на методологию строгой науки. Подобные попытки построить метафизику как строгую науку были характерны и для других сциентистски настроенных подходов: "индуктивная наука" о действительности и "учение о порядке" (X. Дриш); "точная наука" (Г. Шнейдер) и другие.

Сциентистский подход к метафизике проявлялся не только в экстраполяции таких критериев научности, как опытность, проверяемость, точность на метафизику. Так, ориентируясь на сциентистские установки, позитивисты, напротив, пришли к выводу о необходимости устранения метафизики из культуры. Напомним, что уже представители классической формы позитивизма (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Милль) провозгласили решительный разрыв с метафизической традицией, полагая, что наука не нуждается в какой-либо стоящей над ней философии. Положительное (позитивное) знание может быть получено как результат отдельных специальных наук и их синтетического объединения. Метафизика, с точки зрения позитивистов, внеопытна, ненаучна.

На базе этой идеи возникла так называемая "программа реконструкции" философии, которая предполагала:

  1. Очистить науку от философских положений;
  2. Решить внутри специальных наук и их средствами те методологические задачи, которые по традиции разрабатывались в рамках философии (принципы классификации наук, разработка методов познания, раскрытие механизмов научного открытия и др.).

Первая часть программы формулировалась позитивизмом как требование "критики метафизики", где термином "метафизика" обозначалась философия в целом. Вторая часть определялась как требование разработать "философию науки" или "позитивную философию", которая не отличается по своему характеру от специальных наук и не выходит за их рамки Г

<< | >>
Источник: B.C. Стёпин. Философия: учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений / B.C. Стёпин [и др.]; под общ. ред. Я. С. Яскевич. - Мн.; РИВШ,2006. - 624 с.. 2006

Еще по теме МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В НОВОЕВРОПЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ И ЕЕ ОСОБЕННОСТИ: