21 июля 1730 г. Анна Иоанновна указывала, что «в богадельни вместо прямых нищих записывают способных» к работе.

Многие из них и в богадельнях не живут, «а получают лишь жалованье, и тако не без греха есть». В результате этого «бедные без призрения страждут, а вместо них тунеядцы хлеб похищают», заключала императрица.

Но особенно петровские начала проявились в Указе Сената от 19 мая 1733 года, который в концентрированном виде подтвердил ряд петровских и последующих после него правителей, а также Сената указов, касающихся нищенства и призрения в их отношении: во-первых, Указ от 1 января 1712 года о запрете, под страхом жестокого наказания, просить милостыню в Москве; во-вторых, Указ от 31 января того же года об учинении «по всем губерниям... для самых увечных» госпиталей; в-третьих, Указ от 20 июня 1720 года о высылке не записанных в богадельни нищих на прежнее место жительства и на содержание их хозяев. Санкт-Петербургской канцелярии от строений предписывалось возвести при церквах семнадцать богаделен или «избы с стенами» к прежним трем существующим, с помещением в каждую избу по двадцать призреваемых особ, а всего мужского и женского пола до 400 человек... На содержание каждого призреваемого отпускалось по две копейки на день. В целях борьбы со злоупотреблениями в деле содержания богаделен и борьбы с тунеядствующими нищими, могущими попасть в богоугодные заведения, Полицмейстерской канцелярии советовалось ежемесячно пересматривать списки призреваемых. Отчеты по содержанию богаделен должны контролироваться Канцелярией экономии. Ей же приказывалось «приложить свое рассуждение» об удобном содержании нищих, починке богаделен и чистоте в них, а также наблюдать, чтобы «нищие из богадельни не волочились», т. е. убегали1.

С этой же целью 25 июля 1745 г. предписывалось в Казани починить и вновь построить богадельни, в которых планировалось содержать до 600 неимущих2.

На упадок прежних благотворительных заведений при церквах указывают следующие слова монаршего манифеста «О наблюдении Синоду, чтоб православные христиане сохраняли закон божий и церковные предания; о возобновлении храмов и странноприимных домов..» от 17 марта 1730 г. В нем говорилось, что «нищепитательные дома» от скудности или по каким-либо иным причинам опустели, и потому приказывалось их «возобновить и всем потребным удовольствовать». Это подтверждалось и частными случаями. Прошло десять лет после Закона 1730 г., и Указ от 13 ноября 1740 г. вновь слово в слово подтвердил печальную истину об опустении сиропитательных домов и потребовал вновь их возобновить и снабдить всем необходимым3.

Законом от 20 июня 1761 г. Правительствующему сенату предлага­лось учредить дом, в котором «иметь в призрительном содержании заслуженных людей жен во вдовстве и дочерей в сиротстве и бедности, покровительства пропитании неимущих». На это Елизавета Петровна пожаловала «некоторую сумму из собственных своих доходов»4.

Выделяемых правительством сумм на содержание призреваемых и богаделен катастрофически не хватало. Тому свидетельством Указ Сената «О допросе Главной полиции пойманных нищих и об отсылке оных по показаниям их на прежние жилища» от 26 октября 1744 г. В нем говорилось, что в Главную полицию посылаются пойманные бродящие нищие, а более всего - отставные солдаты и солдатские жены, престарелые и дряхлые, которые должны определяться в богадельни. Посылаемых из полиции в богадельни людей должны были определять «на убытые места, давать им пропитание» из определенных ежегодно сумм в 13 144 рубля 35 копеек по одной копейке на человека в день, что составляло содержание 3601 нищего. Сейчас же, констатировала полиция, нищих обоего пола 5372, что на 1770 человек больше, чем предполагалось сумм на их содержание. Полиция же таких денег на их содержание не имела и потому требовала указать, куда «повелено будет таковых нищих к пропитанию отсылать»5.

1 ПСЗ I

2 ПСЗ I

3 ПСЗ I

4 ПСЗ I

5 ПСЗ I

В отношение же неимущих людей гражданского ведомства указами неоднократно подтверждалось, что таковых немощных и дряхлых необходимо помещать в богадельни.

Обнаружилась и другая извечно российская напасть: деньги, вырученные от продажи церковных свеч и предназначенные на содержание госпиталей и школ, мягко говоря, утаивались. Потому Указ 1740 года подтвердил назначение таковых сумм на содержание богаделен[146]. Этим, пожалуй, исчерпываются «положительные» правительственные меры после Петра I по утверждению в нашем Отечестве дела благотворительного призрения.

Главное заведование общегосударственным призрением сосредо­точивалось в Сенате, которому приказывалось доносить о числе лиц, долженствующих содержаться в монастырях, а также наблюдать за рав­номерным числом неимущих в разных богадельнях, чтобы под предлогом немощности не содержались в благотворительных заведениях лица, ко­торые в состоянии обеспечить себя пропитанием или должны быть отда­ваемы на попечение помещиков и крестьянских общин. Подтверждалась обязанность помещиков и крестьянских общин содержать питанием принадлежащих им неимущих и не допускать их до нищенства[147].

В столице именным указом Сенату поручалось освидетельствовать всех представляемых в богадельню нищих. Разбор нищих и их определение на общественную помощь возлагались в Санкт- Петербурге и Москве на Главную полицмейстерскую канцелярию, а в губернских городах - на губернские воеводские канцелярии и местные полицейские власти, а иногда и на судебные места. Кроме того, при переписях населения высшим лицам по переписи предоставлялось право немощных и безродных направлять в богадельни[148].

Получившие право на призрение направлялись в Коллегию экономии, образованную 12 июля 1726 г. из Второго департамента Сената, а 4 июня 1745 г.

Все эти распоряжения свидетельствуют о постоянных усилиях бли­жайших преемников Петра I оставаться верными его установлениям сис­темы общественного призрения. Принимаются некоторые новые меры, которые затем обобщаются и получают более правильную организацию в правление Екатерины II. Но вместе с тем обнаруживались негативные явления, при которых эта система не могла вполне развиться. Необходимо было разделение призрения отставных военных чинов от неимущих гражданского ведомства, правильное учреждение городских и сельских общин, а также наличие постоянных самостоятельных источников дохода для поддержания благотворительных заведений.

Правление Екатерины II стало заметным фазисом в истории отечественной системы призрения и благотворительности. В своих начи­наниях в этих вопросах императрица проводила мысль, которая стала практически осуществляться к началу XX столетия: «о двойственной задаче благотворительности и тех элементов, равнодействующей коих является истинное призрение», как справедливо отмечал один из дореволюционных исследователей[150]. Это в особенности проявилось в ст. 560 Дополнений к Большому Наказу от 28 февраля 1768 г., в которой излагалось положение, что нищие «привлекают к себе попечение., во- первых, в том, чтоб заставить работать просящих милостыню, которые руками и ногами своими владеют, а притом чтобы дать надежное пропитание и лечение нищих неимущих»[151].

Здесь критерием деления нищих выступает их работоспособность: для трудоспособных нищих - помощь трудом; для нетрудоспособных - «пропитание и лечение», или «чистая» благотворительность. Тем не менее следует заметить, что екатерининская квалификация несколько неполна, т. к. способными к труду признавались только владеющие руками и ногами, что, конечно, не служит полным и непременным признаком работоспособности человека.

Императрица не отвергла и традиционные виды призрения - бога­дельни. Через два года после восшествия на престол Указом от 26 фев­раля 1764 году она повелела «для всяких разночинцев самых увечных», не имеющих родственников и не могущих содержать себя, учредить при архиерейских домах «особливые богадельни, из которых быть Московского архиерейского дома в Звенигороде, а С.- Петербургского - в Ладоге, для того, что в резиденциях оных казенных богаделен иметь не полагается». Архиерейские дома подразделялись на три типа: в первом должны содержаться по 50 человек; во втором - по 30, а в третьем - по 25 призреваемых. На содержание одного из них положено пять рублей в год. Предполагалось такие богоугодные заведения учредить в 26 епархиях с общим количеством 765 призреваемых. Каждому из них было определено годовое жалование в пять рублей[152].

После 1765 г. число нищенствующих в богадельнях неуклонно падало: в 1766 г. - 1232 человека, в 1767 г. - 1155, в 1768 г. - 1075, в 1769 г. - 971, в 1770 г. - 891, в 1771 г. - 807, в 1772 г. - 723, и в 1773 г. - 616 человек. Такое прогрессивное падение за семь лет в два раза можно объяснить тем, что по введенным в 1764 году штатам, в петербургских и московских богадельнях оставались лишь увечные и престарелые, которым позволили доживать свой век, а на их место приказано было никого не принимать. Исключение было сделано лишь для отставных и увечных солдат, число которых по годам неуклонно увеличивалось и было следующее: в 1769 г. - 32 человека, в 1770 г. - 27, в 1771 г. - 162, в 1772 г. - 261, а в 1773 г. уже 1059 человек. Состав богадельни 1773 года был главным образом из лиц женского пола (жен сержантов, унтер- офицеров и рядовых), число которых составляло 80% общего состава призреваемых[153].

К сожалению, у исследователей за другие годы данных по богадельне нет, так как в 1773 году она была перестроена и до 1830 года о ней сведений не имеется.

В 1766 году епархиальные богадельни существовали в 27 городах с общим количеством призреваемых 1285 человек. К этому числу в 1772 году прибавилось еще в десяти городах с общим количеством нищих 358 человек. В 24 городах богаделен вовсе не было. К тому же в некоторых городах богадельни пришли в ветхость и даже были сломаны, как, например, в 1766 году в Астрахани. А во Владимире одна из деревянных богаделен возле Золотых ворот была построена еще в середине XVI века и была настолько ветха, что жившие в ней крестьяне перебрались на другое место.

По своему сословному составу провинциальные богадельни выглядели следующим образом: преобладающим элементом являлись лица духовного звания, затем шли солдаты, потом - разночинцы и, наконец, крестьяне. Это можно подтвердить цифрами, относящимися к 1772 году. В 18 богадельнях проживало 393 призреваемых. Из них духовного звания было 133 человека, солдат - 113, разночинцев - 42, крестьян - всего пять человек.

Что же касается Москвы, то там в 80-х годах XVIII века функционировало 87 богаделен: 21 деревянная и 66 каменных (из них 12 каменных пустовали, в других проживали различные служащие, и лишь в 20 каменных богадельнях находились нищие)[154]. Причем 22 из них, или 22%, были построены частными лицами[155].

Но наибольшим толчком к развитию закрытых благотворительных заведений стало учреждение специальных органов в виде приказов общественного призрения, появившихся в результате Указа об Учреждении губерний 1775 года. В пределах губернии приказам вменялось в обязанность: «установление и надзирание сиротских домов для призрения и воспитания сирот мужского и женского пола, оставшихся после родителей без пропитания»; «установление и надзирание» мужских и женских богаделен для убогих, увечных и престарелых, «кои пропитания не имеют»; заведение «особого дома для неизлечимых больных», для неимущих лиц; установление домов для сумасшедших и работных домов [156].

На первоначальное учреждение приказов каждому из них разрешено было выдавать из казны до 15 000 руб. на составление основного капитала, с обязательством увеличивать сумму путем раздачи ее в займы под проценты. Разрешено было им принимать и «подаяния» частных лиц. Для большего развития действий приказов Городовым положением от 21 апреля 1785 года было постановлено, чтобы города часть из своих доходов передавали на их содержание, а также приказано было отчислять в их пользу штрафы с купцов, мещан и пошлины «с крепостей на корабли и суда». Сверх того, впоследствии в пользу приказов стали передаваться часть доходов от продажи игральных карт, деньги, уступаемые частными лицами за принимаемое ими ходатайство по векселям и другим претензиям, и разные пении и штрафы по приговорам присутственных мест. Но особенно важным пособием для развития средств служили предоставляемые в их пользу проценты апелляционных денег по неправым апелляциям[157].

Приказы вводились в действие постепенно: первый был открыт в Новгороде - в 1776 г., в 1778 г. - в Твери и Ярославле, на следующий год - во Владимирской, Костромской, Курской и Псковской губерниях, а в 1780 г. - в Вологодской, Воронежской, Нижегородской, С.-Петербургской, Симбирской и Тамбовской губерниях. К концу правления Екатерины II из пятидесяти губерний в сорока действовали приказы общественного призрения. При Павле I новые приказы не открывались, но с Александра I (1802 год) и до 1850 года были открыты еще 18 приказов общественного призрения.

Современники, особенно официальные лица, как и полагается, встретили новое начинание императрицы с подобающим благоговением. Так, епископ Нижегородский и Алатырский в своей речи, произнесенной им 15 декабря 1779 г. при открытии Нижегородского наместничества, о приказе общественного призрения сказал следующие слова: «Отныне стекания недужных, поверженных на распутьях, не услышим, ибо отверсты им живоносные врачебницы; что же увидим и услышим? Увидим нищету в удовольствии; сирот - честными гражданами; недужных - веселыми, скачущими ногами и славящими Бога»[158].

Но не прошло и двух лет, как в том же приказе произошел неприятный случай. При работном доме приказа находились нищие, которые в сентябре 1781 года были обвинены в краже и мошенничестве. За это генерал-губернатор А. А. Ступишин приказал их наказать чисткой мусора у строившегося каменного гостиного двора. Раньше мужчин- нищих отправляли пилить казенные леса, а женщин - прясть лен[159].

Что касается форм помощи бедным, то они Указом от 20 апреля 1781 г. подразделялись на две категории: в первую входило открытое призрение, а во вторую - закрытое. Открытая форма призрения законодательством была слабо разработана, и к ней относилась лишь выдача пособий и раздача кружечных денег. С этой целью и в виде опыта при Санкт-Петербургском магистрате вводится специальная должность городового маклера, к которому «могли бы прибегать неимущие». Маклер раз в неделю вскрывал кружку, а деньги раздавал заявленным неимущим, наблюдая, чтобы «подаяние сие обращено было в пользу тех, кои не могут приобретать работаю свое пропитание»[160].

Однако данный опыт Петербурга не был востребован приказами, и потому трудно предполагать, что бы из этого начинания развилось.

Закрытой форме призрения повезло больше, т. к. она с древности была известна и привычна для русского человека. Благотворительные или богоугодные заведения, больницы и госпитали были законодательно установлены при Петре I. Как уже говорилось, Учреждением о губерниях приказам общественного призрения вменялось в обязанность устраивать и содержать народные школы, сиротские дома, больницы, аптеки, богадельни, работные дома, дома для неизлечимых больных, дома для сумасшедших и смирительные дома. По всей видимости, этим правительство по возможности старалось создать и восполнить все стороны помощи неимущему населению.

В чреде таких заведений сиротские дома заняли наиболее видное место. Их назначение - призрение сирот обоего пола в том возрасте, в котором они не могли «еще быть никуда пристроены для обучения, долженствующего положить основание будущему их состоянию». В числе призреваемых принимались, во-первых, сироты детей местных купцов, мещан, цеховых, разночинцев и «вообще людей свободного состояния» и, во-вторых, сироты чиновников и канцелярских служителей, которые, находясь в бедности, не имели возможности поместить их для обучения в другие заведения.

В тех губерния, в которых число нищих и нуждающихся в призре­нии людей превосходило возможности приказов общественного призре­ния, разрешалось «неимущих сирот по их рождению или состоянию» отдавать на руки «надежным, добродетельным и добронравным людям за умеренную плату для содержания и воспитания сирот», с обязательством представить воспитанников приказу «во всякое время» для обучения их ремеслу или торговле (ст. 385). При раздаче детей на руки требовалось принимать во внимание их пол, состояние и происхождение. К примеру, детей ремесленных родителей отдавать для изучения ремесла, торговых - торга.

В сиротских домах дети обоего пола обучались всем предметам по курсу приходских училищ и по окончании могли продолжить обучение в уездных училищах.

Сироты призревались в этих домах до 12 лет. После этого они распределялись «вне заведений соответственно своему происхождению и полу», а некоторые из них, соответственно способностям и склонностям направлялись в другие учебные заведения. Сироты-мальчики, отличившиеся в успехах в науках и благонравии, определялись часть в С.-Петербургское коммерческое училище, а часть - в местные гимназии. По окончании гимназии воспитанникам дозволялось продолжить обучение в университете (в числе штатных студентов или за счет приказов), поступать на гражданскую службу, записываться в купеческое или мещанское сословие.

Остальные мальчики распределялись следующим образом: сироты чиновников и канцелярских служителей - в училища канцелярских служителей и к благотворителям; в фельдшерские школы при богоугодных заведениях приказов общественного призрения; школы садоводства, виноделия, шелководства и земледелия, учрежденные в губерниях за счет казны; на попечение благотворителей; к частным лицам (с платой или без таковой) для «научения» художествам, ремеслам, торговле, конторским, фабричным, заводским и иным профессиям, способным устроить участь сирот.

Сироты-девочки, отличившиеся в науках и поведении, распределялись по казенным девичьим воспитательным заведениям - Мещанское училище при Обществе благородных девиц, Мариинский институт, а также по другим учебным заведениям. Остальные девочки - в учреждения для обучения повивальному искусству и частные пансионы, к благодетелям и к разным лицам и мастерицам[161].

Что касается богаделен, с древнейших времен составлявших основной тип призрения неимущих, то по Учреждению о губерниях заводились они «для мужского и женского пола убогих, увечных и престарелых, кои пропитания не имеют». Приказы должны были содержать и расширять существующие и заводить новые, чтобы нуждающиеся «получали покров, одежду и прокормление в богадельнях и к общему стыду и соблазну, не были бы принуждены испросить оных вне установленных для них мест».

Кроме бедняков и увечных, в богадельни потом стали помещать бродяг и преступников, ссылаемых в Сибирь, если они по болезни и старости не могли туда следовать, а также вечных отставных солдат, которые были захвачены в прошении милостыни. Туда стали направлять священнослужителей и церковнослужителей - по старости и болезням, а также исключенных за пороки из духовного ведомства. Такое нововведение отразилось крайне печально на приказных богадельнях, превратившихся из мирных пристанищ в буйные скопища людей, которые нуждались в совершенно ином режиме призрения - тюрьме.

Екатерининское законодательство вполне определенно говорит об обязанностях некоторых категорий местных властей. Так, к примеру, в статье 153 Учреждений для управления губерний перечисляются обязанности земского капитана, и среди них речь идет и о том, что он должен «иметь особливое попечение о прокормлении нищих и убогих в уезде» и стараться, чтобы «всякий приход, помещик или селение своих нищих и убогих и по телесным недугам работать не могущих, прокормил, и оных отнюдь не допускал до такой крайности, чтоб от голода и холода принуждены были по миру шататься, и стыдным и порочным образом докучать людей под окошками, или на улицах и дорогах прошением милостыни»[162].

Что касается уездных органов призрения, то они также получили некоторое развитие в екатерининскую эпоху. В селах такими органами служили сельские власти, в уездах - земский капитан, а в городах - городничий. На частного пристава возлагалось «попечение о призрении убогих его части», которым он обязан покровительствовать и защищать «от обид, притеснений и насилия», доставлять неимущим «частное пропитание, отдаляя их от распутной и праздной жизни, стараясь устроить их к месту или к пропитанию, или прокормлению работою, промыслом, рукоделием или ремеслом». Если же сам не может это сделать, то мог обратиться за помощью к Управе Благочиния[163].

Из правительственных распоряжений павловского времени, касающихся вопросов призрения, следует назвать два указа 1797 г. - от 5 апреля и 7 августа. Они касались неимущих казенных крестьян и селений удельного ведомства. Для этих престарелых и дряхлых крестьян и не имеющих родственников приказывалось близ церквей (в селениях удельных в районе каждого сельского приказа, а в казенных селениях - около волостного правления) построить по две богадельные избы, отдельно для мужчин и женщин. Богадельни должны были содержаться за счет подаяний, собираемых в церквах по воскресеньям и праздничным дням, а в случае недостаточности этого - добавлять необходимое от самих селений. Священники местных храмов обязывались иметь особенное наблюдение, чтобы призреваемые вели себя добропорядочно и не отлучались[164].

Наряду с учреждением благотворительных заведений помещики не должны были уклоняться от своих прямых обязанностей по содержанию крепостных. И об этом им старались напомнить некоторые из губернских руководителей. Так, в 1784 году нижегородский генерал-губернатор И. М. Ребиндер отметил: «В здешнем городе многих шатающихся помещичьих крестьян целыми семействами., просящих подаяние». При выяснении причин оказалось, что крестьяне «якобы за недостатком в пропитании» вынуждены были просить милостыню. Это показалось генерал-губернатору невероятным, чтобы «помещик мог оставить без попечения крестьян своих, которые для него самого нужны». Он рекомендовал наместническому правлению предписать окружным земским исправникам, чтобы они во всех помещичьих вотчинах объявили, «дабы таковых шатающихся впредь не было, а чтобы содержали неимущих на общем коште и дабы недостаток крестьян в пропитании попечением их было отвращен». Предупреждалось, что в противном случае от правительства будут предприняты такие меры, которые «нерачительным помещикам об их подданных всеконечно будут неприятны окончанным последствием»[165].

Преобразования Павла I продолжались недолго и закончились при его преемнике Александре I, который вернулся к екатерининским идеям, а именно к приказам.

Судя по незначительному числу богаделен в XVIII веке, в особенности провинциальных, церковно-государственным призрением могли воспользоваться лишь немногие лица, да и то лишь с «привилегированным» положением (чиновники, солдаты, духовенство и их жены, вдовы и сироты). По меткому замечанию дореволюционного исследователя Бензина, «богадельные» - это была своего рода аристократия среди уличных нищих, которые по-прежнему жили милостыней, «нанимая углы» или строя «своим коштом» кельи»[166].

Постепенно властей стало беспокоить расплодившееся нищенство. Тем не менее исторически сложившиеся житейские представления и глубоко укоренившиеся в общественном сознании взгляды на милостыню как на единственный вид благотворительной помощи, продолжали оставаться живучими в течение многих веков. Потому от правительства трудно было ожидать скорых и решительных шагов в искоренении такого общественного недуга. И все же такие попытки были предприняты в законодательном плане.

Какими легальными средствами боролись с нищенством? Система была одна и та же для всех зол - старались воздействовать непосредственно на зло; забывая причину, искореняли последствия. Наказывали преступника без анализа его личности, среды, причины и поводов, создавших преступление. Ни социальная, ни даже экономическая сторона того вопроса не принималась вовсе во внимание, а посему, очевидно, был один способ борьбы - наказание.

Петру I принадлежит почин в деле систематической и упорной борьбы с нищенством, что проявилось уже в конце XVII века и особенно в начале следующего столетия. Между тем его указы о воспрещении нищенства, шедшие вразрез с понятиями об обязанности каждого православного христианина приходить на помощь бедным, были встречены даже наиболее просвещенными и сочувствующими преобразованиям монарха современниками не сочувственно. Потому-то нищих хотя и стало меньше, но явление это продолжало существовать, и петровские законодательные меры не могли полностью искоренить его.

Под влиянием гуманных идей эпохи Просвещения меняется взгляд на нищих и предпринимается ряд попыток облегчить их положение, тем самым уменьшив количество попрошаек и бродяг. Екатерина II впервые ввела правительственные органы призрения - приказы и работные дома. Кстати, в этом плане Россия на некоторое время опередила цивилизованные страны Европы. Так, во Франции лишь в 1801 г. Наполеон издал декрет о повсеместном воспрещении нищенства и об учреждении благотворительных работных домов для принудительной работы, т. е. для того, чтобы научить нищих трудиться, ибо, по выражению Наполеона, посадить нищего в тюрьму «было бы глупостью, варварством»[167].

Таким образом, сначала у нас борьба с нищенством и бродяжничеством велась исключительно церковью и частными лицами, и велась она бессознательно, из удовлетворения только религиозным требованиям: помощь оказывалась всем нищим - заслуживали они этой помощи или нет. Это привело к увеличению количества нищих и заставило власть бороться мерами репрессивного характера.

Прикрепление крестьян к земле образует класс лиц недовольных, не желающих подчиниться существующему строю, бегущих на окраину государства, в привольные степи. Нищенство приобретает особый вид промысла. Борьба с нищими и бродягами («гулящими людьми») занимает одну из обширных страниц истории Российского государства XVII-XVIII веков.

Но репрессивные меры не всегда приводили к желаемым результа­там, а потому наряду с ними стали применяться и государственные благотворительные меры, интенсивное развитие которых приходится на XVIII столетие. По некоторым данным, только с 1701 по 1775 годы в отношении учреждения богаделен, сбора средств на их содержание и контроля за разбором нищих было издано свыше 30 законодательных актов[168].