IL2. «Церковная революция»

Обновленческое движение, а позже - раскол, в Русской Православной Церкви - чрезвычайно важная составляющая отечественной истории 20-х гг. 20 столетия. Истоки обновленческого движения относятся к периоду российской истории, находящемуся вне рамок нашего исследования.

Ha рубеже 19 - нач. 20 вв. критика положения Церкви в Российском государстве стала обыденным явлением. Критические высказывания по этому поводу можно было слышать со всех сторон политического спектра. Революционные события 1905 r., последовавшие изменения в политическом строе государства, дарованная свобода вероисповедания только подхлестнули споры по этому вопросу как в церковной ограде, так и вне нее. «Обновление Церкви» стало одним из популярных лозунгов в либеральной

. 1 AO

интеллигентской среде», - указывали А. Левитин-Краснов и В. Шавров. Нет сомнения, что большинство озабоченных проблемами церковногосударственных .отношений либеральных интеллигентов согласились бы с резкими . словами «правого консерватора» архиепископа Антония

(Храповицкого) о том, что Русская Церковь «лишена законного главы и отдана в порабощение (выделено в источнике - A.A.) мирским чиновникам», и что Синод — учреждение «неведомое святому православию и придуманное

103

единственно для его расслабления и растления». Другое дело, что пути выхода из создавшегося положения предлагались различные, порою полярно противоположные. B данном случае нас интересуют именно реформаторские предложения, которых в указанное время было немало. Наиболее известные из них связаны с т.н. «группой 32-х».

15 марта 1905 г. митрополиту Петербургскому Антонию (Вадковскому) от имени 32-х столичных священников была представлена записка «О неотложности восстановления канонической свободы Православной Церкви в России».

Находили ли искания и предложения столичных реформаторов отклик в провинции? Безусловно, провинциальная интеллигенция, нередко духовенство, чаще семинарская молодежь следили за развитием общественной мысли в вопросах церковно-государственных отношений и внутренней жизни Церкви. Статьи на эту тему публиковались и в провинциальных светских и духовных изданиях. Большой общественный резонанс имело исследование-опрос о причинах неверия российской интеллигенции, проведенное Александром Введенским, статьи которого и отклики на них помещались даже в «Тамбовских епархиальных ведомостях».¹⁰⁴ Bce это, разумеется, идейно подготавливало и будущих местных обновленцев, многие их которых играли довольно заметную роль в дореволюционной жизни Тамбовской епархии. Например, будущий обновленческий епископ Иоанн Моршанский являлся председателем Моршанского училищного совета, гласным городской думы и земского собрания, неоднократно председательствовал: на епархиальных съездах духовенства, а «зачинатель» обновленчества на Тамбовщине В. Архангельский, священник Кирсановского Тихвинского монастыря, автор историко-литературных работ.

Что же касается политических пристрастий первых обновленцев, то и тут единства не было: кто-то примыкал к социалистическим течениям, большинству были ближе либералы.

обновленческого движения нач. 20 века дали его исследователи А. Левитин- Краснов и В. Шавров: «Все же в целом обновленческое движение между двумя революциями протекало в русле кадетского либерализма, лишь очень редко выходя за его рамки. B какой-то мере это способствовало его популяризации в интеллигентской среде; в то же время это обусловливало буржуазное опошление обновленческих идей. Если внимательно читать обновленческие документы... и резолюции епархиальных съездов этого периода, можно легко заметить, как великие идеи Вл. Соловьева об универсальном, всестороннем духовном обновлении заменяются

требованиями об ограждении прав приходского духовенства. «Палящее дыхание религиозной муки» неожиданно превращается в скулеж по поводу мелких доходов сельских батюшек, а все грандиозное дело церковного обновления оборачивается, по меткому выражению епископа Антонина (Грановского - A.A.), в «стачку попов, бунтующих против своего начальства».¹⁰⁵ Отсюда легко понять, почему широкой поддержки среди населения (и в духовенстве в том числе) это движение не имело.

Обновленческие настроения усилились в период от Февраля к Октябрю 1917. Страна революционизировалась, «левела», те же процессы шли и в среде духовенства и мирян. B марте 1917 г. было объявлено о создании Всероссийского Союза демократического православного духовенства и мирян, председателем Союза был избран протоиерей Д.Я. Попов, секретарем - А.И. Введенский (в союз, кстати, входил будущий член ВЦИК М.Г. Фомин). «Союз состоял из нескольких десятков молодых либеральных столичных батюшек, большей частью с академическими значками».¹⁰⁶ А. Введенский напишет позже: «Нас было сравнительно немного, но мы были

1 C\H

бодры и одушевлены идеей». Вновь высказывались требования глубоких реформ внутренней жизни церкви, вероучения, социальной доктрины. B среде церковных реформаторов укреплялось мнение о том, что «революция поможет церкви найти самое себя». Обновленчество было представлено и на Соборе 1917-1918 гг.

Как раскол обновленчёство разработано Л.Д. Троцким, а проводилось в жизнь ГПУ по распоряжению и инструкциям Политбюро. 17 марта 1922 г. Л.Д. Троцкий направляет записку всем членам Политбюро по поводу активизации работы по изъятию церковных ценностей, в пункте 6 которой содержалось предложение «внести раскол в духовенство, проявляя в этом решительную инициативу и взяв под защиту государственной власти тех священников, которые открыто выступят в пользу изъятия».¹⁰⁸ Позже будет конкретизирован план, согласно которому Церковь предполагалось расколоть первоначально по вопросу изъятия церковных ценностей для «борьбы с голодом» в Поволжье (1921-22), а впоследствии, играя на противоречиях «прогрессивного» и «контрреволюционного» духовенства («тихоновцев»), что должно было сопровождаться дискредитацией Российской Православной Церкви в прессе, представляя ее руководство в качестве стяжателей, ставящих материальные интересы выше нужд голодающих. «Разумеется, - указывал Лев Давидович, - наша агитация и агитация лойяльных священников, ни в коем случае не должны сливаться, но в нашей агитации мы ссылаемся на то, что значительная часть духовенства открыла борьбу против преступного скаредного отношения к ценностям со стороны бесчеловечных и жадных «князей церкви».¹⁰⁹ Найти «лояльных» священников из числа «прогрессивного духовенства» (в терминологии Троцкого - «сменовеховского») не составляло труда. B марте организационно оформилась «Петроградская группа прогрессивного духовенства», которой предстояло сыграть в обновленчестве исключительную роль. B нее входили уже известные А.И. Введенский, А.И. Боярский, E.X. Белков и др. 9 мая питерская делегация прибыла в Москву, где в течение четырех дней проходили «консультации» с ОГПУ, собеседования с московским духовенством и спешное сколачивание нового движения.

12 мая 1922 г. (эту дату можно считать началом раскола) к находившемуся тогда под домашним арестом по делу о «сокрытии ценностей» Патриарху Тихону прибыла группа «прогрессивного духовенства»: А.И. Введенский, E.X. Белков, В.Д. Красницкий, С. Калиновский и псаломщик Стадник. Вот как об этой аудиенции писал сам Введенский: «Священником Красницким в беседе (с Патриархом - A.A.) было указано, что с именем Тихона вообще связано вовлечение церкви в контрреволюционную политику, конкретно выразившуюся, между прочим: а) в демонстративном анафематствовании патриархом большевиков 19 января 1918 r.; б) в выпуске патриархом послания от 15/28 февраля 1918 r., призывавшего к сокрытию в потаенных местах церковного имущества, κ набатным звонам и к организации мирян в целях сопротивления Советской власти (это послание, по словам свящ. Красницкого на местах вызвало 1.414 кровавых эксцессов); в) в посылке патриархом Николаю Романову в Екатеринбург через епископа Гермогена благословения и просфоры; г) в рукоположении в священный сан и в приближении к высшим иерархическим должностям целого ряда лиц, определенно выявивших себя в качестве приверженцев старого, монархического строя; д) в превращении церкви вообще в политическую организацию, прикрывшую своей ризой и впитавшую в свои приходские советы те безответственные элементы, кои хотят именем церкви и под знаменем церкви свергнуть Советскую власть. Указав на то, что под водительством патриарха Тихона церковь переживает состояние полнейшей анархии, что всей своей контрреволюционной политикой и, в частности, борьбой против изъятия ценностей она подорвала свой авторитет, наша группа просила у патриарха немедленного созыва для устроения церкви поместного собора и полного отстранения патриарха,, до соборного решения, от управления церковью. B результате беседы патриарх написал о передаче своей власти до поместного собора одному из высших иерархов».¹¹⁰ .

14 мая 1922 г. в «Известиях», а в течение нескольких дней в большинстве местных газет, появляется упоминавшееся выше воззвание «прогрессивного духовенства» «Верующим сынам православной церкви России», в нем, в частности, говорилось: «В течение последних лет, по воле Божьей, без коей ничего не совершается в мире, в России существует рабоче- крестьянское правительство.

Мы, нижеподписавшиеся священнослужители православной церкви, являемся выразителями широких церковных кругов, осуждаем действия тех иерархов и тех пастырей, которые виновны в организации противодействия государственной власти по оказанию ею помощи голодающим и в ее других начинаниях на благо трудящихся. Церковь по самому существу своему должна являться союзом любви и правды, а не политической организацией, не контрреволюционной партией. Мы считаем необходимым немедленный созыв поместного собора для суда над виновниками церковной разрухи, для решения вопросов об управлении церковью, и об установлении нормальных отношений между ней и Советской властью... Каждый верный и любящий сын церкви несомненно поддержит наше заявление, с коим мы обратились к государственной власти о предоставлении нам возможности скорейшего созыва поместного .собора для устроения церкви и умиротворения народной жизни».

Политбюро ЦК РКП(б) (сначала в лице Д.Д. Троцкого) сумело оценить воззвание и провести в связи с ним крупномасштабную политическую акцию. Сразу по выходе воззвания Л.Д. Троцкий рассылает членам Политбюро, редакциям газет «Правда» и «Известия» письмо, содержащее следующие указания: «...Опасаюсь, что пресса не обратит должного внимания на этот документ, который будет иметь, однако, огромные последствия, в смысле полного раскола между сменовеховской частью церкви и ее монархически контрреволюционными элементами. Сейчас мы, разумеется, полностью и целиком заинтересованы в том, чтобы поддержать сменовеховскую церковную группу против монархической, ни на йоту, разумеется, не отступая от нашего государственного принципа об отделении церкви от государства, а, тем более, от нашего философски- материалистического отношения к религии... Bo всяком случае необходимо: 1) уделить воззванию Антонина и др. видное место, как симптому, имеющему историческое значение; 2) давать в прессе вообще как можно более информации о движении в церкви, всемерно оглашая, подчеркивая и комментируя сменовеховские голоса; 3) не скрывая нашего материалистического отношения к религии, не выдвигать его, однако, в ближайшее время, то есть в оценке нынешней борьбы на первый план, дабы не толкать обе стороны к сближению, а наоборот, дать возможность борьбе развернуться в самой яркой и решительной форме; 4) критику сменовеховского духовенства и примыкающих к нему мирян вести не с материалистически-атеистической точки зрения, а с условной церковнодемократической точки зрения: вы слишком запуганы князьями, вы не делаете всех выводов из засилья монархистов церкви, вы не оцениваете всей вины официальной церкви'перед народом и революцией, и пр. и пр...».¹¹¹ Директива была принята к исполнению и местной властью и, соответственно, прессой (одна из статей в «Тамбовской правде» под рубрикой «Вокруг церковного раскола» так и называлась «Сменовеховцы» и «Живая Церковь»).

Ha следующий после публикации воззвания день делегацию организаторов «союза любви и правды» принял М.И. Калинин (именно ему официально поручалось вести все дела, связанные с церковью). A 16 мая Председатель ВЦИК был «извещен» официальным письмом о создании, «ввиду отстранения Патриархом Тихоном себя от власти», Высшего Церковного Управления (ВЦУ), которое «с 15 мая приняло на себя ведение церковных дел в России». 29 мая 1922 г. организована группа «Живая Церковь», на август был назначен Всероссийский съезд «Живой Церкви». Группа «ЖЦ» строилась по принципу политической организации — с программой, центральным комитетом, уставом, членскими взносами.

Подобные же процессы начались и в Тамбовской губернии. Обновленческое движение не было чем-то неожиданным для Тамбовской епархии. B связи с этим интересно мнение «тихоновского» протоиерея C.H. Лаврова, записанное в его дневниках от 1925 r.: «Рыбаков и Крылов (товарищи протоиерея по пребыванию в тюремной больнице - A.A.) очень интересуются ведать, почему духовенство плохо реагирует на обновленческое движение и охотно вступает в его ряды? О. протоиерей, как бывший член и председатель Епархиального Совета, знающий быт и условия жизни духовенства, долго рассказывал о нем. Он признавал, что одной из главных причин относительной успешности обновления было ненормальное положение епископата, его разобщенность с духовенством, высокомерное отношение к нему, чему неоднократно он был свидетелем.

Архиерей действует жестокостью, духовенство отвечает подобострастием, лестию и обманом. Припомнил он прекрасное выражение умного Тамбовского епископа Иннокентия (Беляева) из доклада Святейшему Синоду по вопросу о реформе духовно-учебных заведений. B 1906 году писал он, что «духовенство не приучено и не способно ни к какой активной борьбе, оно разрозненно и разобщено». И действительно, полагает о. протоиерей, надобно сознаться к стыду нашему, что принцип «divide et ітрега» (разделяй и властвуй) во всей силе процветает в духовном сословии. Оно, как малое дитя, всегда пеленами повитое, не может ступить твердыми шагами по пути своей обороны и самозащиты. Теперь духовенство совершает расплату за прежние свои вольные и невольные прегрешения. Ведь еще А.И. Герцен называл православную церковь «азиатскою церковью, всегда коленопреклоненной пред светской властью», а Белинский «опорою кнута и угодницей деспотизма». И право изречение летописца «никем же не мучими, сами ся мучиху»¹¹².

Помимо названных о. протоиереем причин обновленческого движения были и «теоретические». Выразителем их в Тамбове выступил бывший преподаватель закрытой местной духовной семинарии B.A. Данков. 12 марта 1922 г. в зале научно-технического клуба при ГСПС состоялся религиозный диспут. Докладчиком на тему «Кризис православия» выступил B.A. Данков, оппонентами - от духовенства священник П.'Благонадеждин, от атеистов - коммунисты т.т. Федоров и Кондратьев.

Докладчик, оставаясь на религиозной точке зрения, считал

необходимым коренным образом реформировать православие, отказаться от

не выдерживающих критики догматов и обрядностей, «превративших

православие в пустую, бессодержательную традицию». Он с большой

похвалой отозвался о лютеранстве и лютеранском духовенстве играющем,

якобы, в жизни протестантских народов большую культурную роль, тогда

как «православное духовенство является оплотом невежества и мракобесия».

Революция, по мнению В. Данкова, способствует очищению православия от

всего вредного, обрядового, созданию «чистой · народной религии»,

покоящейся не на касте православных жрецов, служащей «посредником»

между Богом и людьми. Им также было предложено реформировать

богослужение, заменив старое, бессмысленное песнопение религиозными

произведениями русских поэтов, как ода «Бог» Державина и др. При уровне

современных научных знаний старая наивная религия падает и ее

необходимо согласовать с наукой. Как отмечала пресса, «докладчик проявил

большую эрудицию в вопросе и доклад свой сопровождал цитатами из

авторитетов по истории религии». (Нужно заметить, что взгляды В. Данкова

позже и сами .обновленцы будут характеризовать, как протестантские. B

данном случае они интересны, как часть тех настроений, что продолжали

иметь место в Церкви). Можно согласиться со словами оппонента — т.

Кондратьева: «Реформы» гр. Данкова, просвещенное сознание которого не

мирится с церковным православием - это попытка создания либеральной,

1 1 ^

интеллигентской религии...». Участники продискутировали до глубокой ночи и решили продолжить диспут, перенеся его на другой день в более просторное здание.

Через несколько дней в «Тамбовской правде» появилась статья местного борца с «поповщиной» В. Докукина: «...Свержение самодержавия и отделение церкви от государства нанесло первый значительный удар православию. Церковь, приспособленная к самодержавному режиму, после революции очутилась в разброде. Отделение школы от церкви - нанесло следующий удар. И сейчас никакого влияния на пролетарскую молодежь поповство не имеет». Далее, указав на то, что церковь теряет свою опору в рабоче-крестьянских массах, В. Докукин заявил, что она «обогатилась новыми сторонниками — когда-то «свободомыслящей» интеллигенцией, когда-то атеистичной, - теперь же, с крахом своих мелкобуржуазных иллюзий, - кинувшейся в церковь. Правда у церкви есть еще сторонники - кулаки, спекулянты и вся черносотенная мразь. Ho в трудящихся массах ее влияние поколеблено и колеблется с каждым днем».¹¹⁴ Как бы в подтверждение слов В. Докукина тут же в рубрике «Местная жизнь» сообщалось: «Губисполком постановил закрыть навсегда Казанский монастырь».

Вот в этот период развернувшегося изъятия церковных ценностей, публичных диспутов сторонников «обновленного» и «традиционного» православия с противниками всякого православия вообще и публикуется приводившееся выше воззвание «прогрессивного духовенства». Редакция «Тамбовской правды», по подсказке сверху, сочла нужным организовать опрос в форме анкеты среди «представителей Тамбовского духовенства и наиболее видных представителей верующих», с целью выяснить отношение к воззванию.¹¹⁵ Мнения, конечно, разошлись. Единство было только в одном вопросе - необходимости помощи голодающим, в том числе и церковными средствами.

Епископ Зиновий нашел, что это «воззвание отчасти является плодом эгоистических соображений». «Хотят подслужиться и клевещут на других. Воззвание выпущено в угоду властям предержащим. Упрекают нас и выделяют себя, способствуют расколу и смуте в церкви». «По вопросу созыва Всероссийского церковного Собора, епископ сказал, что он согласен с этой идеей, однако, инициатива созыва должна исходить не от группы,

подписавшей воззвание, и вносящей «раскол и смуту» в православную

116

церковь».

Поддержал всемерную помощь голодающим и кафедральный протоиерей T.B. Поспелов, отвергнув при этом обвинения духовенства B контрреволюционности и высказав предположение, что предполагаемый собор может «вместо умиротворения послужить причиной больших нестроений в жизни церкви и государства». Как «вполне своевременное» оценил воззвание бывший Тамбовский городской голова И.М. Потапов, по мысли которого «Церковь должна влиться в государство».

B.A. Данков назвал воззвание духовенства «замечательным церковноисторическим документом». «Будучи резким осуждением патриарха Тихона и примыкающих к нему кругов, оно написано в момент, когда над шеей патриарха занесен революционный топор. Это значит, что «широкие церковные круги», от имени которых выступают авторы воззвания, настроены решительно и непримиримо в отношении к той власти, у которой они с канонической точки зрения должны находиться в безусловном повиновении. Так. o6p., воззвание свидетельствует о начале церковной революции». Василий Андреевич напомнил, что «за продолжительный период безреформенного существования в церкви накопилось слишком много устаревших и отживших элементов, и если она не хочет окончательно заглушить в себе жизнь и быть заживо погребенной под собственной своей засохшей листвой, она должна теперь пересмотреть и свое вероучение и свое богослужение». Тут он оказался «левее» авторов воззвания. Обвинив их в «консерватизме», предупредил: «...не трудно предвидеть, что теперешние вожди церковно-революционного движения в скором времени окажутся в его хвосте, если, конечно, не уступят законным требованиям времени». «Каноны - это дышло, - заявил Данков, - которое куда захочешь, туда и поворотишь. До сих пор его заворачивали вправо. Авторы воззвания вертят его влево. A мы думаем, что дышло почти вышло из употребления и нуждается в замене его более современным аппаратом»¹¹⁷. B этом, вероятно, и состояло «законное требование времени». Ответы других участников опроса не несли в себе ничего нового по сравнению с вышеприведенными и, согласно директиве, придерживались «сменовеховского» направления.

Как видно, все предпосылки для раскола сложились, и тамбовское губполитуправленйе уже в апреле 1922 г. шифрованной телеграммой призывало уездные управления «подготавливать лояльных попов» и «вносить раскол».¹¹⁸ A к лету, завершив в основном изъятие ценностей, в работу по «обновлению церкви» активно включились местные властные и партийные органы.

Для организации откликов «прогрессивных» «сменовеховских» голосов

и в других местах губернии завагитпроп Федоров 19 мая направляет

телеграммы укомам: «Центральные губернские газеты напечатали воззвание

прогрессивного духовенства во главе с епископом Антонином.

Перепечатайте воззвание с соответствующими комментариями. Укажите, что

лучшая часть духовенства оказалась революционней верхов церкви. Дайте в

газету ряд кратких бесед с представителями местного духовенства,

верующими. Руководствуйтесь центральными Тамбовскими газетами».¹¹⁹ 1

июня «в дополнение данных директив» задача ставятся настойчивее:

«Секретарь на пленуме предлагает немедленно начать кампанию по расколу

церковной иерархии, положив основой и поводом изъятие ценностей и

процесс Тихона. Эту кампанию необходимо привлечь женщин и развить

через них широкую агитацию. Материалом для кампании служат

разосланные тезисы, процесс иеромонахов и Тихона и данные директивы на

пленуме». Документ подписан секретарем Мартыновым, зав. АПО

120

Федоровым, секретарем ОГПУ Козловым.

12 июля секретарь ЦК Куйбышев вынужден был обратиться с разъяснительной телеграммой: «Имеет место в ряде случаев, когда в печати указывается на поддержку нового течения в церкви партией, советской властью, ГПУ. Поэтому ЦК еще раз обращает внимание, что всякое официальное вмешательство каких-либо органов Советской власти, а тем более, Коммунистической партии во внутренние дела церкви является совершенно недопустимым. За всякие сообщения на страницах печати прямо указывающих на содействие обновленческим группам секретари губкомов и укомов будут привлекаться к строжайшей ответственности».¹²¹

Положение в центре облегчало задачу устроения раскола. Названные Патриархом заместители Ярославский митрополит Агафангел и Петроградский митрополит Вениамин (будет расстрелян 13 августа 1922 г.) были лишены всякой возможности исполнять возложенные на них обязанности. Bo главе ВЦУ «почетным Предстоятелем Церкви» встал епископ Антонин (Грановский), еще в 1921 г. запрещенный Патриархом Тихоном в священнослужении за «самочинные нововведения в богослужение». A 16 июня в печати появился «меморандум трех», вызвавшйй большую волну признаний обновленчества. B нем три маститых иерарха - митрополит Владимирский Сергий, архиепископы Нижегородский Евдоким и Костромской Серафим - заявили о своем признании ВЦУ «единственной канонически законной церковной властью».

Как сообщали позже обновленцы, «сравнительно с другими Епархиями Тамбовская Епархия с большим запозданием отозвалась на клич Петроградского прогрессивного духовенства».¹²² Только в середине лета вдали от епархиального центра образовались «инициативные церковные группы с прогрессивными тенденциями и направлениями». Инициаторы «групп» протоиереи Иван Виноградов и Василий Архангельский прибыли (первый из Лебедяни, второй из Кирсанова) к 28 июля в Тамбов на общее собрание городского духовенства. Ha нем священник Успенский предложил разрешить вопрос об отношении к «Живой Церкви». Собрание, руководимое председателем протоиереем T.B. Поспеловым, постановило: «отклонить обсуждение ввиду несвоевременности», что ставило под угрозу планы «обновления».

Виноградов и Архангельский направились к епископу с целью сообщить о своем «начинании» - вступлении в группу «Живая Церковь», предложили ему вступить туда же и испросили благословения ехать на намеченный на 3 августа Всероссийский съезд «Живой Церкви». Владыка назвал это «богоотступничеством». Ha следующий день епископ Зиновий был объявлен «отстраненным», а тамбовская группа «Живая Церковь» - Временным Епархиальным. Управлением. Одновременно с · поста тамбовского благочинного и из Кафедрального собора устранили протоиерея T. Поспелова. O случившемся Виноградов и Архангельский «немедленно довели до сведения Губисполкома и телеграфировали Высшему Церковному Управлению, а также викарному епископу Павлу в Шацк».¹²³ Через день газеты опубликовали объявление: «Временное Церковное Управление Тамбовской Епархии настоящим доводит до сведения, что с 29 июля с.г. все распоряжения устраненного от правления епархией епископа Зиновия, а также штамп и печать прежнего образца считать недействительными».¹²⁴

Новое епархиальное управление запретило епископу Зиновию служить в Кафедральном соборе, предложив ему Введенскую церковь. Ha съезд решено было направить Архангельского и рассказовского обновленца протоиерея Г. Константиновского. Ho епископ Зиновий за воскресным богослужением, в проповеди объявил, что лишает членов управления их мест и запрещает в священнослужении. Такое поведение архиерея никак не могло удовлетворить ни обновленцев, ни, тем более, Губисполком. Поэтому действия развивались в двух направлениях: 1. Привлечь епископа на свою сторону, а лучше всего убрать его и противостоящее обновленчеству духовенство (на это местные отделения «ЖЦ» нацеливались ВЦУ); 2. Показать «положительность» обновленчества и привлечь на его сторону большую часть духовенства и мирян. Взятый обновленцами курс на всемерное сотрудничество с Советской

властью обеспечивал им (формально негласную) поддержку местных органов власти.

5 августа «Тамбовская правда» публикует Воззвание прогрессивного духовенства Тамбовской епархии от 30 июля 1922 r., подписанное «четверкой» - протоиереями И. Виноградовым, В. Архангельским, священником В. Голубевым, диаконом H. Салтыковым. «Дорогие сослужители церкви и возлюбленные братья и сестры! - начиналось оно, - Давно не было столь важного момента в жизни Русской православной церкви, как теперь, Церковь хочет возвратиться к своим дивным, душу услаждающим, первоначальным временам. Хочет вспомнить Христа. Вспомнить забытые Его вечные заветы человечеству: «Дети мои! Любите друг друга, как я возлюбил вас». Что может быть приятнее для сердца человеческого, волнуемого житейскими попечениями, как ни вступление в ту эпоху человеческой жизни, когда у людей были «одна душа и одно сердце», когда люди жили во взаимном единении, мире и согласии между собой?

Голос, зовущий нас к этому первоначальному времени, к устройству жизни по образцу первых времен христианства, раздался из самого сердца родины - ^ Москвы». «Неужели мы будем недовольны, - вопрошали далее авторы, - если установятся миролюбивые и дружественные отношения к Советской власти? Неужели это будет противно духу учения Христа! Неужели нам будет неприятно, если возникнут братские отношения между церковным клиром, когда не будет владычного, деспотического господства, которое должно отойти в вечность!» Пообещав, что реформы и преобразования не затронут основных принципов христианской веры, а лишь будут «направлены к оживлению церкви», авторы сообщили, что «они будут состоять: 1. B создании приемлемых условий существования церкви среди населения, в котором утвердилась Советская власть; 2. B реформе церковного управления с целью упорядочения братских взаимоотношений иерархии: епископа, священника и диакона, дабы не проявлялось господство одного класса над другим; 3. B реформе богослужения, - чтобы оно было простым, удобопонятным и радостным для сердца верующего». B конце авторы еще раз заверили, что реформы «направлены не к разрушению церкви, а к ее обновлению, улучшению и укреплению для создания возможного ее существования среди государства».¹²⁵

Одновременно по «московскому образцу» затеяли дело «о краже церковных ценностей в Кафедральном соборе». Пресса, разумеется, вновь отозвалась статьей Вл. Докукина (показательно, что в вину священнослужителям ставится их церковная ориентация): «...Тихон Поспелов - только один из «стаи славных» приверженцев патриарха Тихона. Таких двуличных и лживых Поспеловых много выплыло перед трудящимися Советской Руси. Революционные трибуналы приоткрыли чалму божественности и непогрешимости, которой прикрывались ярые враги рабоче-крестьянской власти, под покровом рясы и креста противодействовавшие ей в деле спасения миллионов голодающих... K делу о краже церковных ценностей из Кафедрального собора в Тамбове, несомненно, причастен и бывший епископ Тамбовский Зиновий. Установлено, что с его ведома, а может быть и согласия Тихон Поспелов утаил и выкрал из собора драгоценности... Он в такой же степени, даже в большей, ответственен за кражу ценностей, как и непосредственный грабитель - Тихон Поспелов. Вся эта компания должна будет предстать перед революционным рабоче-крестьянским судом».¹²⁶ ·

Ho этого оказалось мало - местные чекисты «нащупали» нити мирового заговора, поэтому в новой статье некто, скрывшийся под псевдонимом «Око», узрел «...совершенно определенную связь между нашими, якобы «только церковными» контрреволюционерами и зарубежными контрреволюционерами вообще». «Это еще раз свидетельствует о том, - писал он, - что даже наши «домашние» «захолустные» противники собора и церковной реформации — во главе с епископом Зиновием и известной опорой тамбовского союза русского народа, известным бессменным наперсником всех тамбовских «владык»;; - Тихоном Поспеловым - являются не только «церковными консерваторами», но и прямыми ставленниками и холопами зарубежной контрреволюции. От них тянутся невидимые нити и в Карловицу (черносотенно-звериный «церковный» собор) и к Парижу, и в Прагу и к резиденциям · многочисленных «возлюбленных» ' претендентов на «российский престол».¹²⁷ Понятно, какие последствия могли наступить после подобных обвинений. Правда, имелся шанс избежать их, - нужно было спешно принимать «обновление». Тем более что центральная обновленческая власть не замедлила в содействии «обезвреживанию» епископа Зиновия. 16 августа в ГИК направлено отношение за подписью «диктатора» от «ЖЦ» В. Красницкого: «ВЦУ уведомляет...что окружным постановлением Епископ Тамбовский Зиновий уволен на покой с удалением его из пределов епархии и ВЦУ слагает с себя всякую ответственность за осложнения, могущие произойти от дальнейшего пребывания его в Тамбове».¹²⁸

24 августа в Спасо-Преображенском соборе Тамбова вновь собралось городское духовенство. Председательствовал и.д. благочинного протоиерей H. Полянский. Ha собрании присутствовал «уполномоченный ВЦУ по Тамбовской епархии» протоиерей Алексей Ермолаев (для захвата церковного управления на местах в епархии ВЦУ назначило 56 «уполномоченных»), «который познакомил собрание с постановлениями съезда и с уставом и задачами движения под знаменем «Живая Церковь».¹²⁹ Вновь прозвучали упреки: «дух бюрократизма и монашеского деспотизма проник в управление и внутреннюю жизнь нашей церкви; буква и обрядность заслонили собою в богослужении таинства веры и молитвы, и церковь наша из живого тела Христова... превратилась в ведомственное учреждение», и призыв к участникам собрания «вступить в деятельный контакт с церковнообновленческой группой «ЖЦ».¹³⁰

Из постановления собрания становится, понятным, что о. Ермолаеву (видимо, в ходе «дополнительных разъяснений» после доклада) удалось ввести собравшихся в заблуждение. Вот каким был принят пункт 1 постановления об очень ■ важном вопросе - каноническом признании обновленческого ВЦУ: «Имея в виду заявление вр. Высшего церковного управления в его оффициальном органе о том, что оно вступило в отправление своих обязанностей с соизволения патриарха, а также, приняв во внимание: а) воззвание трех виднейших иерархов православной церкви - митрополита Сергия и архиепископов Евдокима и Серафима, о каноничности происшедшей перемены в высшем церковном управлении и б) сообщение о. уполномоченного подробностей о передаче патриархом власти сему управлению, признать последнее, хотя и временным (впредь до решения поместным собором вопроса о форме управления российской церковью), HO законным и правомочным органом высшего церковного управления,

131

получившим канонически правильно преемство власти от св. патриарха».

Ha самом деле Патриарх Тихон никакой власти ВЦУ не передавал. 16 мая 1922 г. во · время второй встречи с обновленцамй он написал краткое письмо митрополиту Ярославскому Агафангелу (Преображенскому): «Вследствие крайней затруднительности в церковном управлении, возникшей от привлечения меня к гражданскому суду, почитаю полезным для блага церкви поставить Ваше Высокопреосвященство во главе

1 ^O

церковного управления до созыва Собора...», обновленческой же группе 18 мая Патриарх вынужденно поручил только «принять и передать Высокопреосвященнейшему митрополиту Агафангелу, по приезде его в

1 ^o

Москву, синодские дела при участии секретаря Нумерова».

Победой Ермолаева стало и принятие пункта 2 постановления: «Основные положения устава группы «ЖЦ», намечаемые им цели средства их осуществления признать приемлемыми, евангельским заветам не противоречащими и православию отнюдь не угрожающими коренною переменою илй ломкою ни догматов веры, ни канонов церковных, ни существенных сторон церковной обрядности».¹³⁴ Нужно, правда, заметить, что постановление тут говорит только об уставе «ЖЦ». Непонятно, насколько полно ознакомил о. Ермолаев участников собрания именно с решениями съезда. Сам устав, составленный до съезда, действительно не содержал никаких революционных предложений и требований. Насторожить в нем могло только декларирование желания добиться на Соборе права духовенства «на занятие епископских кафедр», т.е. вполне узнаваемое

1 Я *ч

стремление к введению «белого» епископата. Конечно, в постановлении значились и положения о лояльном отношении k Советской власти, евангельском происхождении «идеальных целей» и «высоких лозунгов» социальной революции. Вместе с тем, само название «Живая Церковь», по мнению собравшихся клириков, «может внушать и действительно внушает тревожную мысль о появлении, вопреки догмату о единстве церкви, какой-то новой церкви, в противовес старой существующей, и вызвать подозрение и даже прямые обвинения по адресу группы в церковном расколе, в отпадении от единой, святой, соборной и апостольской церкви». Поэтому тамбовское духовенство «пришло к мысли войти в ближайший Всероссийский Съезд группы с представлением о замене принятого названйя группы каким-либо

136

другим».

Внимательное прочтение документа позволяет сделать вывод: городское духовенство (а постановление подписали 44 священнослужителя), введенное в заблуждение, не смогло из-за отсутствия точной информации разобраться в действительном положении дел. Так, видно, что тамбовские священнослужители дали убедить себя в «канонически правильном преемстве власти» от Патриарха к ВЦУ, почему, хоть и с оговорками, соглашались признать его временной высшей церковной властью; они не увидели в «Живой Церкви» раскола, полагая, что дело только в названии. Трудно всех подписавших постановление сразу зачислить в обновленцы: они не требовали пересмотра догматов, канонов, богослужения. Понятно, что при прояснении ситуации, восприятие «Живой Церкви» не могло не измениться.

■ Многое зависело от позиции архиерея. Ho владыка Зиновий вряд ли располагал в это время более полной информацией, чем городское духовенство. Происходившее в центре страны, желание уладить дела с «живцами» «миром», недостаточная осведомленность подтолкнули епископа Зиновия принять приглашение «реформатора» Тамбовской церкви протоиерея А.Г. Ермолаевак совместному управлению епархией. 31 августа епископ на городском собрании духовенства заявил, что вполне сочувствует новому движению «при условии, если реформы церковные будут проходить через поместный собор, в согласии с церковными канонами и без нарушения вероучительной стороны». Признание им ВЦУ оговаривалось так: «В виду фактического отсутствия в данное время установленной Всероссийским Собором в 1917 году постоянной высшей церковной власти, я признаю для себя приемлемым признать Временное Высшее Церковное Управление, как·

137

единственное правомочное, центральное церковное управление в России».

Формально новое Епархиальное Управление сформировали в таком составе: председатель - епископ Зиновий, члены: протоиереи: A.K. Поспелов, A.T. Богородицкий и Г.Д. Константиновский, священник C.B. Никольский, от клириков - псаломщик А.П. Успенский и от мирян - С.И. Голубев.

Бурная деятельность тамбовских обновленцев после съезда «Живой Церкви» приводила к явным успехам, что вызвало даже некоторую эйфорию. Виноградов и Архангельский в августе поспешили сообщить, что «Живой Церковью» «захвачено уже 10 уездов». «После недельной работы прогрессивного духовенства, успех организации «Живой Церкви» в среде тамбовских граждан можно считать обеспеченным. Успешно организация «ЖЦ» прошла и в городах: Козлове, Моршанске, Кирсанове, Лебедяни, Борисоглебске и др. местностях Епархии, о чем будет сообщено в следующих номерах журнала». - Такие итоги первых шагов обновленчества

на Тамбовщине подводились в первом номере нового епархиального журнала «Голос Живой Веры». B самом факте выхода многотысячным тиражом церковного журнала осенью 1922 г. можно было увидеть победу обновленчества, как и явную его поддержку властями.¹³⁸ ГПУ подводило промежуточные итоги. B сводке от 14 сентября 1922 г. сообщалось об отстранении епископа Зиновия, образовании нового епархиального управления и уездных церковных управлений обновленцев; отношение тамбовского городского духовенства к расколу оценивалось как «пассивное,

- 139

в незначительной степени отрицательное».

Итак, в сентябре 1922 г. тамбовские «реформаторы» предвкушали «обеспеченный» успех своего дела. Ho события потекли иначе. Вскоре стало ясно, что сделать епископа Зиновия обновленцем не получится, а следовательно такой владыка не подходил ни лидерам «обновления», ни руководителям · губернии. Попытки «отстранения» епископа Зиновия продолжились.

Ухватившись за дело о «краже» ценностей, протоиерей Ермолаев, теперь как «уполномоченный Высшего Церковного Управления», учитывая, что предъявленное архиерею «обвинение носит чисто уголовный и государственный характер»^ «письменно просил епископа временно оставить работу в Епархиальном управлении впредь до разбирательства дела на суде, оберегая тем самым честь и достоинство Епархиального Управления».¹⁴⁰ «Епископ не внял голосу благоразумия и ответил уполномоченному письмом» (уже-27 сентября), в котором достаточно чётко и полно изложен ответ на вопрос, почему православный епископ и духовенство не могут принять «живоцерковничества»: «С православной точки зрения уже то одно должно быть признано недопустимым и противным церковным канонам, что в Епархиях, наравне с епископами и даже выше их, ставятся лица пресвитерского сана с полномочиями епископской власти. Это и послужило причиной того, что на местах представители новой церковной власти перестали считаться с канонами и в основу своей деятельности положили не апостольские и соборно-отеческие правила, а программу Живой Церкви и директивы Съезда так называемого прогрессивного духовенства от 3-го августа с.г. Отсюда разрешение браков без епископского благословения, в случае, когда канонами требуется такое разрешение, отсюда назначение на места, без воли и согласия епископа, кандидатов священства, часто имеющих только то достоинство, что они признают и разделяют программу Живой Церкви; отсюда удаление из прихода, помимо епископа и вопреки желанию верующих, лиц священного клира и др. репрессии только за то, что они не вполне разделяют основные положения и конечные цели Живой Церкви. Противоканоничными должно признать и отстранение от Епархий иерархов, без соборного решения и воспрещение молитвенного возглашения их имен за церковными богослужениями. Вообще, во всех распоряжениях стоящей ныне у власти группы «Ж.Ц.» доминирует желание присвоить пресвитерству права и власть епископства, и вся деятельность ее направлена не ко благу Церкви».¹⁴¹ НиЖе сообщалось о разрыве с обновленцами.

Владыка приступил к организации сопротивления обновленчеству, убеждая духовенство в необходимости выхода из «Живой Церкви» и создании полноценного управления епархией. По оценке протоиерея Ермолаева, «на зов епископа отозвалось большинство городских

142

священников во главе с и.д. благочинного протоиереем H. Полянским».

«С революцией церковной случилось то же самое, что и с политической..., - писал протоиерей А. Ермилов (нет сомнения, что это вполне узнаваемый «псевдоним» А. Ермолаева - A.A.) в «Голосе Живой Веры», - Князьям церкви трудно было расстаться с привилегированным положением, и они стали мобилизовать силы, чтобы подавить начавшееся прогрессивное течение в Церкви. Появились свои бандиты и в Церкви, это - те иерархи, которые эксплоатировали темную массу народную и под знаменем, якобы защиты устоев православной веры от разрушения, а на самом деле в целях удержания своих царственных прав и привилегий в церкви, возбуждали народ и организовывали из него боевую оппозицию против Живой Церкви... He обошлось дело обновления церковного без разрушительного на него натиска со стороны церковного бандитизма и в Тамбовской Епархии. Особенные подвиги в этом отношении проявил из иерархов Епархии Епископ Зиновий».¹⁴³

Понятно, что в этой ситуации задача свержения неугодного архиерея должна была решаться любыми способами. Заклинания Епархиального Управления о том, что «колесо долгожданного и необходимого... обновленческого движения уже тронулось с места и покатилось не B одной Тамбовской епархии, а во всероссийском масштабе и остановить его не во власти епископа и даже не во власти духовенства города Тамбова, частично примкнувшего к нему», не помогли. Началось прямое давление на городское духовенство со стороны ГПУ и Епархиального Управления.

И в «Голосе Живой Веры», и в местной прессе появляются статьи, подписанные священниками «А.», «А.Е.» и пр. «Тамбовское духовенство, - сообщается в одной из них, - представляет из себя группу или особо привилегированную или обласканную «князем церкви». Одни из них сами полуархиереи - академики, которым уже давно мерещится архиерейская пышность и довольство. Другие - бывшие преподаватели учебных заведений, которые привыкли чтить авторитет своего «владыки». Иные, переведенные из сельских приходов - священники, облагодетельствованные «владыкой», перед которым они благоговеют... Если городское духовенство не одумается и не проникнется серьезностью современного положения вещей, то придет на смену его сельское духовенство, которое скажет: «довольно вам!.. Вы пользовались только благами жизни, оставляя запросы духовной жизни в стороне и не сочувствуя . нашему бедственному положению?! Настала пора сменить вас». Что тогда в оправдание скажет городское духовенство?.. A час этот уже приближается».¹⁴⁴ Прогнозы вскоре начнут сбываться: Епархиальное Управление будет ув.ольнять православное духовенство и заменять его «живцами».

B этот момент, когда продолжалась постепенная ликвидация монастырей, когда давления и угрозы ГПУ и «живцов» облекались в дела, а десятки священников и активных мирян находились в заключении, когда над самим главой епархии сгустились тучи, епископ Зиновий за всенощной накануне Покрова, 13 октября, произносит свою знаменитую «громовую» проповедь. K сожалению, до нас она дошла в изложении протоиерея А. Ермолаева.

«Зачитав с церковной кафедры целые главы из посланий апостольских о признаках апокалипсических времен («когда люди здравого учения принимать не будут, потому что среди христиан появятся лжеучители и лжепророки, которые сами отпадут и других' оторвут от единства церкви и увлекут их в свои плотские похоти и разврат»), епископ перешел к описанию церковного движения, идущего сейчас под знаменем «Живая Церковь». Он нашел в этом движении полное осуществление указанных грозных признаков для церкви. «Живая Церковь», - говорил он, обращаясь к народу, - «несет гибель православной апостольской церкви, к которой мы с вами принадлежим. Она разрушает каноны церковные, снимая с еретика Льва Толстого отлучение и вводя институт женского епископата. Она уничтожает монашество, которое лежит в основе христианского самоограничения и производит другие перевороты в церковной жизни, отчего в церкви происходит раскол и разделение. Деятели «Живой Церкви» - люди развратные, дерзкие; они восстают на высших и проповедают ересь и лжеучение». Далее он заявил, что с такими людьми он прерывает церковное общение и зовет верующих - свою духовную паству - поступить также. «Если сделать историческую справку», - говорил он, - «то такое явление, какое сейчас создалось в церкви православной, было во время Французской революции, когда вместо истинного Бога люди создали себе бога в лице

развратной женщины и поклонялись ей. Боюсь, ...что и русская революция

„ 145

приведет русскии народ к тому же».

Протоиерей Ермолаев отметил, что епископ «использовал этот праздник, собравший так много молящихся, для личных своих целей, для счетов с врагами его житейского благополучия, с людьми, которые ведут сейчас церковь по пути раскрепощения ее от гнева и деспотизма епископской власти - с одной стороны, и - свободного проявления ею своих творческих сил - с другой... «Появились, - говорил он, - скоро испеченные митрофорные протоиереи и другие вожди «Живой Церкви», не верьте им — они развратники и лжеучители!»¹⁴⁶

19 октября и.д. благочинного протоиерей H. Полянский направил в обновленческое ЕУ сообщение: «духовенство г. Тамбова решительно отделяется от группы Ж.Ц. и подписи, данные под протоколом присоединения, считает недействительными»,¹⁴⁷ а через неделю отказался сдать дела и денежные сборы по благочинию и иметь какое-либо общение с ЕУ.

Чтобы известить о позиции главы епархии большее количество людей, владыка Зиновий 20 октября направил в редакцию «Тамбовской правды» открытое заявление с просьбой опубликовать, что и было исполнено, правда, текст несколько сократили: «Из речей епископа Антонина, представителя Временного Высшего Церковного Управления, из заявления митрополита Владимирского Сергия... и из обращения священников Введенского и Белкова, принимавших участие в организации ВЦУ, выяснилось, что во Временном Высшем Церковном Управлении взяла засилье группа «Живая Церковь», игнорирующая мирян и в своих распоряжениях и действиях идущая в разрез с канонами и нарушающая декреты Советской власти стремлением создать, вопреки всякому смыслу основного декрета об отделении церкви от государства, насильственное давление на религиозную совесть верующих. Это, вероятно, и привело к отделению епископа

Антонина и указанных священников из группы «Живой Церкви» (епископ Антонин организовал «Союз церковного возрождения», Введенский позже — «Союз общин древлеапостольской церкви» и т.д. - A.A.) ...В виду вышеизложенного я отныне прерываю церковное общение с членами группы «Живая Церковь» и отказываюсь от совместной работы с Временным Высшим Церковным Управлением и его агентами и все распоряжения и действия последнего, противные канонам, признаю недействительными и считаю себя канонически обязанным оставаться блюстителем православия и руководителем ко спасению Богом врученной мне паствы Тамбовской, при полном подчинении всем законным требованиям Советской власти и

~ · - 148

решительном уклонении от всякой политическои деятельности».

Естественно, после всех заявлений и действий епископа участь его была предрешена. Теперь-то уж он точно показал себя «контрреволюционером».

Многоголосая пресса в статьях под звучными заголовками и, понятно, без подписей не жалела эпитетов и не стеснялась в выражениях. Газетная полоса озаглавлена: «Погромное выступление Зиновия». Истеричнопафосный тон пронизал заметку «Довольно!»: «...епископ Зиновий выступил в Покровской церкви с погромной речью, якобы направленной только против «Живой Церкви». О.н кликушествовал о приближении царства Антихриста. Он клеймил революцию за то, что в результате ее явился упадок религиозности. Церковная склока нас не интересует, и не одну из сторон в этой склоке мы не поддерживаем, но контр-советской, контрреволюционной агитации с церковной кафедры мы допустить не можем».¹⁴⁹ Интересно, что революционное сознание авторов напрямую связывало проповедь архиерея с НЭПом. НЭП для них (а это осень 1922 г.) явная уступка буржуазии (= контрреволюции) и отход от «столбовой дороги к социализму». «...Но BOT приінел НЭП. - Вздыхал неведомый корреспондент - Вновь стала возможна «легальная нажива», появились белые булки и жирные пироги, явился досуг для «душеспасительных размышлений». И вот вновь забурлила болотная кликушеская гниль, вспомнила вновь о «вещих знамениях», загалдела опять о «последних временах» ...возбудителем и вдохновителем этого разлагающегося кликушества в городе Тамбове является епископ Зиновий...». Конечно, предлагались в форме призывов способы решения вопроса: «...Тот, кто в этот момент отравляет умы, сеет сомненье и смуту, - тот враг трудовой Республики, враг трудящихся! Поганой метлой надо гнать смутьянов, в каком бы сане они ни были... Зиновия надо судить не по словам, а по делам его. По делам - он враг Республики, санкционировавший укрытие ценностей. Он враг потому, что в момент мирного трудового напряжения поддерживает в темных массах Тамбова непрерывное, определенно' контрреволюционное брожение...».¹⁵⁰

Hy и как итог, сообщение об аресте: «Еп. Зиновий арестован. Среди обывателей распространились слухи о том, что он арестован за свои выступления против «Живой Церкви», - Зиновий арестован за преступления против Советвласти, - за соучастие в сокрытии ценностей в соборе (совместно с Тихоном Поспеловым)».¹⁵¹

C этого момента вплоть до смерти для о. Поспелова и епископа Зиновия начались «перманентные» ссылки и заключения.¹⁵²

Выполнение поставленной съездом «Живой Церкви» своим «уполномоченным» основной задачи — захвата церковной власти на местах и «изгнание монахов» (архиереев) - существенно облегчалось.

B течение ближайшего времени часть городского духовенства вновь вынужденно примкнула к обновленчеству. «Тамбовская правда» не преминула поместить «отречение» протодиакона Кафедрального собора Льва Егоровского: «...Отныне я заявляю, что путь, намеченный группою «Живая Церковь» правилен, идя по нему, духовенство придет к светлой жизни... я решительно и навсегда отказываюсь от епископа Зиновия и идущего за ним духовенства, ибо все их действия пропитаны черносотенным духом. Эти

действия приведут духовенство, идущее за ним, к печальным

153

последствиям».

• Вряд ли тамбовские священнослужители, в том числе и сами возглавители местного церковного «обновления», понимали, что и арест епископа Зиновия, и дальнейшее углубление разделения являются всего лишь маленькой деталью большой игры всероссийского масштаба, цель которой - уничтожение Церкви. Ha заседании Антирелигиозной комиссии TTFC РКП (б) 31 октября 1922 г. E.A. Тучков подводил промежуточные итоги: «половина тихоновских архиереев заменена обновленцами и полуобновленцами». Следующим этапом должно было стать изгнание «тихоновцев» из приходских советов путем их переформирования в обновленческиё и .«натравливания одной части верующих на другую»,¹⁵⁴ затем «Собор» приведет к окончательному расколу и знаменует «период паралича единства церкви». Разумеется, комиссия поддержала борьбу с «тихоновщиной» всеми возможными способами (как позже уточнят, «не стесняясь никакими средствами и не останавливаясь перед самыми беспощадными репрессиями»¹⁵⁵), ставя задачу к 1 января 1923 r.: «Провести через ВЦУ повсеместное публичное признание Советской власти епархиальными советами, отдельными епископами и попами, а также приходскими советами».¹⁵⁶

. «Публичное признание советской власти» обновленцами в Тамбове приведено как пример успеха в докладе о работе Антирелигиозной комиссии при ЦК от 28 ноября 1922 г. B разделе «В обдасти разложения православной церкви» содержалось сообщение о «признании 7-го ноября церковным праздником»: «имеются сведения о торжественном праздновании этого дня в Тамбове, где в соборном богослужении по случаю 5-летия Октябрьской

157

революции участвовало 4 епископа, 20 священников и до 2.000 мирян». Интересно, что в РГАСПИ хранится «другой экземпляр той же машинописной закладки, сделанный для В.И. Ленина», при публикации

которого указано иное число мирян — 6.000 человек. Однако

подтверждений факта столь масштабных торжеств в Тамбове найти не удалось.

9 ноября в Тамбов прибыл обновленческий епископ «прогрессивного направления» Василий (Знаменский), носивший титул «Липецкий». Некогда он был известен Тамбову, как законоучитель женской и мужской гимназий. Позже занимал должности ректора Симферопольской семинарии, настоятеля Виленского Кафедрального собора, а в последнее время настоятеля соборной церкви г. Усмани. Это был первый обновленческий епископ в Тамбове. И хотя программа «Живой Церкви» от 29 мая 1922 г. предусматривала «открытие свободного доступа к епископскому званию пресвитерам, состоящим в брачном сожитии со своими супругами», обновленческий епископат для Тамбовской епархии поставили из вдовых клириков: и Василий (Знаменский), и Иоанн (Моршанский; хиротонисан 29 октября 1922 r.), и Иоанн (Трояновский; хиротонисан 9 или 11 декабря 1922 г.) на момент хиротонии были вдовцами. Однако, в саМом губернском центре роль обновленческих епископов будет невелика: церковная власть сосредоточится в руках нескольких протоиереев.

Большинство городского духовенства не поддерживало обновленческий Епархиальный совет, и поэтому продолжилась (по сути односторонняя) борьба за власть. 4 декабря 1922 г. «уполномоченный ВЦУ» протоиерей А. Ермолаев направляет в Губисполком «Письмо группы православного белого духовенства «Живая Церковь». «Временное Церковное Управление в постановлении своем признало, что внесение политики в дела церкви недопустимо и что поминовение патриарха Тихона является актом контрреволюционным... B церквах же, где священно- церковнослужители и приходские советы с Тихоновским обликом, как-то: в Варваринской церкви, железнодорожной Николаевской церкви, в церкви Нечаянная Радость (общежитие слепых) и в церкви Петропавловского кладбища такое распоряжение игнорируется... Прошу Губернский отдел Управления придти мне на помощь в пресечении вышеозначенного зла, при чем считаю нужным подсказать, что единственными мерами в этом случае является не одно лишь только бумажное распоряжение Епархиального Управления об удалении из приходов священно-церковнослужителей Тихоновского направления, но нужна, еще сила и реальная, как то: 1) удаление из пределов города этих священно-церковнослужителей; 2) роспуск приходских общин для заключения новых договоров с Советской властью, 3) назначение немедленной ревизии церковному имуществу и 4) в случае сопротивления приходских советов и общин к проведению этих мер в жизнь временное закрытие приходских храмов».¹⁵⁹ Большинство более или менее влиятельного в городе духовенства было «уволено за штат», а многим из них и «запретили священнослужение».

Действенную помощь в борьбе с противниками «обновления»

Епархиальному. Совету оказало ГПУ. Многие «староцерковники» (как

священнослужители, так и миряне) дотоле побывавшие в местах заключения

вновь оказались в них. Обвинения как правило оказывались надуманными,

поэтому продержав какое-то время якобы «под следствием», их могли

отпускать «под расписку» или направляли в сельскую местность. A оттуда,

во исполнение «пророчеств» протоиерея Ермолаева, переводили в город

«сторонников обновления». Такими методами (обман и угрозы) удавалось

«убеждать» духовенство присоединяться к обновленческому движению.

Протоиерей Николай Скрижалин сообщал позже Патриарху Тихону о том,

как 14 декабря 1922 г. его благочиннический округ (4-й Лебедянский) на

собрании духовенства и мирян «под натиском и давлением ВЦУ вынужден

был присоединиться к обновленческому движению и признать власть ВЦУ»,

пользуются».

и что «агенты ВЦУ здесь на местах явно содействием гражданской власти 160

Важным событием в жизни тамбовского обновленчества стал епархиальный съезд духовенства и мирян, заседавший с 28 января по 1 февраля 1923 г. Своим распоряжением ЕУ предлагало ступенчатую систему выборов депутатов: сначала выборы в приходах на окружное собрание; на окружном собрании - на уездный съезд; на уездном съезде выбираются депутаты на епархиальное собрание «при соотношении - на три делегата из клира два мирянина, из трех два обязательно в священном сане». Ha первом заседании в Никольском храме г. Тамбова присутствовало 53 человека (во время работы съезда количество участников увеличится до 61): 3 епископа (Василий Липецкий, Иоанн Моршанский. и Иоанн Сасовский), 30 священников, 4 диакона, 2 псаломщика и 14 мирян. «Партийная» принадлежность собравшихся выражалась следующим образом: 48 принадлежало «Живой Церкви», 2 - «Союзу церковного возрождения», 1 - «Союзу древлеапостольской церкви» и 2 не относили себя ни к какой группе. Bce первое заседание посвятили приветствиям и восхвалению «героев духа - деятелей церковного обновленческого движения».

. «В полном согласии друг с другом съезд совершенно ясно и недвусмысленно заявил о своем сочувствии Советской Власти, о полном признании свершившегося в гражданской жизни переворота и

недопустимости контрреволюции под флагом церковности».¹⁶¹

Постановления показывали воинственный настрой депутатов: «на всех фронтах Епархии объявить решительную борьбу с Тихоновщиной и автокефализмом (имеются в виду не подчиняющиеся обновленцам - A.A.), как охранителями и гнездами контрреволюции в Епархии, путем усиленной пропаганды идей церковного обновления, а также путем переорганизации

1 fO

церковно-приходских советов на началах обновлёния». B докладе «епархиального уполномоченного» протоиерея Ермолаева утверждалось, что Лебедянский, Тамбовский, Козловский, Моршанский, Усманский,

Борисоглебский и Кирсановский уезды «охвачены идеями обновленческого движения». Здесь' переизбраны окружные благочиннические советы, приходские советы признали ВЦУ и подчиняются ЕУ, «но северные уезды в этом отношении значительно отстали во 1-х) rio отдаленности и отрезанности этих местностей от культурных центров, во 2-х) в силу оппозиционного отношения к обновленческому движению Епископа Шацкого Павла и в 3-х) в виду засилия и влияния в этом крае монашеских элементов». Ho с отбытием епископа Павла (Поспелова) на покой в Олонецкую губернию, ситуация, по мнению Ермолаева, «изменилась к лучшему».¹⁶³

Большое внимание на съезде уделили идеям реформаторства. C докладами по этому вопросу выступили священники Милитов, Касаткин, прот. В. Архангельский, прот. Потапьев, Степанов и др. Конечно, в предложениях сделать «проповедь обязательной принадлежностью Богослужения», «общенародное пение при Богослужении обязательным», «перевод Богослужения на русский язык», тайные священнические молитвы «произносить во всеуслышание», установить более регулярное и частое причащение и т.п. не содержалось ничего революционного. Подобные предложения обсуждались раньше в церковной периодике, высказывались на Поместном Соборе. Достаточно спорным с церковной точки зрения являлось требование «сделать исповедь общею, а частную оставить только для желающих», что обосновывалось профанацией исповеди в виду большого количества говеющих, например, постами. Ho даже сторонникам предлагаемого обновления было ясно, что успех этих начинаний зависит «не столько от внешних реформ, сколько от индивидуальных особенностей пастыря, от его внутреннего духовного пастырского горения и ревности» (епископ Иоанн Сасовский), а это невозможно было ввести никакими «реформаторскими» распоряжениями.

Идейные установки «Живой Церкви» также прозвучали на съезде: «Патриаршество, как учреждение государственное должно быть уничтожено. Епископат, согласно категорическому требованию Самого Бога, должен быть брачным... Монах Епископ вовсе немыслим» (B.H. Архангельский). Правда, протоиерей Д.В. Рождественский возразил чуть позже, что «закрывать доступ к епископскому сану монахам тоже не справедливо».

Важный вопрос - выборы правящего епископа - решили отложить до Собора, пока же епархией должны были управлять обновленческие викарные епископы по очереди. Делегатами на предстоящий обновленческий Собор избрали священника с. Сукмановки C.B. Никольского, протоиерея П.П. Казанского (быв. ректор Рязанской семинарии), от мирян - Б.П. Добротворцева (быв. преподаватель ТДС) и Степанова. Ермолаев и Архангельский должны были участвовать в Соборе по должности, а от епископов - один по «взаимному соглашению» (им стал Иоанн Моршанский). Избрали на съезде и членов Епархиального Управления: С.И. Голубева, протодиакона Л. Егоровского, протоиереев Цыплаковского и Лыкова. (Последнему предстоит сыграть в тамбовском обновленчестве весьма зловещую роль.) B 11 часов ночи 1 февраля 1923 г. тамбовский обновленческий съезд завершил свою работу служением благодарственного молебна в Никольском храме.

После епархиального съезда шествие обновленчества по Тамбовской епархии набирало темп. Ha пасхальной неделе в Бондарях состоялся «собор пастырей» Бондарского округа, на который были приглашены представители милиции, волисполкома и ячейки РКП(б). После выборов благочинного - «живца», постановили «держать тесную связь с Советской властью, принимать горячее участие в проводимых кампаниях, затем организовать кружечный сбор по селу и в церкви в пользу воздушного и морского флота».¹⁶⁴

Разумеется, не везде обновленцев ждал скорый успех. Ha общем собрании духовенства и мирян г. Козлова 29 апреля настоятелю Николо- Сторожевской церкви о. П. Казанскому удалось вместо предложенной обновленцами резолюции с осуждением Патриарха ,Тихона организовать другое решение, которым собрание воздерживалось от суждения по делу, а в случае осуждения Патриарха просило гражданскую власть не применять высшей меры наказания. Резолюцию приняли большинством в 52 голоса из 60 членов собрания. Отец П. Казанский сразу был арестован Тамбовским ОГПУ, которое освободило его через 20 дней за отсутствием состава преступления, но обновленческое епархиальное начальство успело лишить его места и даже возбудило вопрос перед ВЦУ о «лишении сана».¹⁶⁵

«Тесная связь с Советской властью» продолжала гарантировать обновленцам «успехи» в поддержке и распространении движения и в борьбе за храмы, которая составила одно из важнейших направлений «работы».

B апреле 1923 г. М.И. Калинин циркулярно направил всем Губернским и Областным Исполнительным Комитетам, а также ЦИКам Союзных и Автономных Советских Республик распоряжение о порядке «разрешения дел по закрытию церквей и монастырей и по нарушениям договоров с группами верующих». B нем указывалось, что «все дела по закрытию временных или постоянных храмов и молитвенных домов всех культов без различия, а также все дела по нарушению договоров с группами верующих о пользовании церковными зданиями разрешаются постановлениями Президиумов Губисполкомов. Bce постановления по этим делам должны заноситься в протоколы заседаний Президиумов Губисполкомов, с обязательным указанием мотивов и оснований для расторжения договора или для закрытия храмов и молитвенных домов».¹⁶⁶ Тем самым руки местных совдепов были развязаны, а указать «мотивы» и «основания» не составляло большого труда. Можно было в случае необходимости ввести в состав общины верующих дополнительное количество членов нужной ориентации, или расторгнуть договор «за нарушения» с не подчиняющейся общиной и заключить его на то же здание с более «сговорчивой», или, наконец, просто закрыть храм, предварительно указав в протоколе заседания «мотивы и основания».

Добровольные помощники не замедлили сказаться. 23 апреля 1923 г. на своем заседании Епархиальный Комитет группы «Живая Церковь», слушая сообщение протоиерея В. Архангельского, пришел к выводу, что «Вознесенский Женский Монастырь г. Тамбова составляет из себя гнездо церковных контрреволюционеров», каковое входит в «состав двадцатки, взявшей в свое распоряжение имущество» монастырских церквей. A по сему, «так как скопление контрреволюционных элементов явление нежелательное и для обновленческого движения опасное», попросил Губисполком «ввиду политической неблагонадежности причта и двадцатки при Женском

1 £*J

Вознесенском монастыре принять соответствующие меры». Губотдел Управления поинтересовался мнением на этот счет ГПУ, на что Заначгуботдела ГПУ Козлов ответил: «...СОГО ГПУ сообщает, что необходимость закрытия двух церквей Вознесенского дсенского монастыря по соображениям, указанным в протоколе Епархиального Комитета подтверждаем. Кроме того, с своей стороны просим сделать

1 АЙ

предварительную и тщательную ревизию всех дел церкви». Монастырским церквам суждено было еще некоторое время оставаться нетронутыми.

После Пасхальной седмицы тамбовская делегация, членам которой в нравственную обязанность обновленческий епархиальный съезд вменил «строго охранять чистоту догматического Православия на Соборе»,¹⁶⁹ отбыла в Москву. 29 апреля 1923 r., в Неделю о расслабленном, литургией в Храме Христа Спасителя обновленцы открыли «Второй Поместный Собор Русской Православной Церкви», собравший 476 депутатов (139 из них назначило ВЦУ). Понятно, что при обсуждении любых вопросов должны были доминировать «обновленческие» голоса, в соответствии с чем и формировался состав «собора», о каноничности которого говорить не приходится. Огромную работу по организации обновленческого Собора провел главный «куратор» церковных дел от CO ГПУ - ОГПУ - E.A. Тучков, числивший больше половины состава собравшихся в своих осведомителях.

Согласно церковным канонам, Собор - высший орган управления Церковью, он может решать любые вопросы. Ho на этом собрании апробировались новые методы манипуляции Церковью - регламент предусмотрительно содержал положения о том, что «Собор имеет суждения лишь по тем вопросам, которые значатся в повестке работ Собора, утверждены ВЦУ, и на обсуждение которых было получено разрешение от государственной власти... Голосование производится на Соборе· открытой подачей голосов».¹⁷⁰ Всякие попытки высказать на соборе точку зрения, отличную от взглядов устроителей, пресекались лишением слова, выкриками с мест и т.п.

Ход работы обновленческого Собора и его итоги достаточно хорошо известны. Напомним лишь его решения. Прежде всего, это ожидавшееся «лишение сана и монашества» Патриарха Тихона. Решение это подписали 54 архиерея, среди которых 16 епископов старого поставления. Поставил свою подпись под документом и епископ Иоанн Моршанский. Среди «реформаторских» постановлений: введение брачного епископата и второбрачия духовенства (фактически собор узаконил, уже существовавшее положение), переход на григорианский календарный стиль, реорганизация монастырей в «христианско-трудовые общины». He обошлось и без политических услуг новой власти: собор объявил «капитализм смертным грехом, а борьбу с ним — священной для христианина», призвал «каждого честного христианина-гражданина России единым фронтом под предводительством Советского правительства, выйти на борьбу с мировым злом, социальной неправдой», «отлучил» от Церкви всех участников

1 71

зарубежного Карловацкого собора 1921 г. «Кадровые» решения обновленческого собора также были вполне ожидаемы: прот. А.И. Введенский стал «архиепископом Крутицким», В.Д. Красницкий от сана архиепископа отказался и был возведен в «протопресвитера Православной Русской Церкви».

Как бы для всех, кто подобно тамбовским делегатам приехал соблюсти «чистоту догматического Православия на Соборе», и для всего русского духовенства, которое не могло не удивиться результатам его работы, «Священный Собор Православной Русской Церкви, заслушав доклады о намеченных церковных преобразованиях обновленческими группами, считает необходимым, не вводя никаких догматических и богослужебных реформ, пригласить всех работников церковного обновления всемерно скреплять единство церкви, благословляет творческую инициативу и сделанный почин, направленный на пробуждение религиозного чувства,

1 Ю

церковного сознания и общественной нравственности». 9 мая собор завершил свою работу.

He прошло и недели со дня окончания работы обновленческого форума, как во вторник, 15 мая, в седьмом часу вечера в тамбовском Кафедральном соборе состоялось собрание духовенства и мирян. Обновленцы спешили протрубить о своих успехах и в очередной раз засвидетельствовать свое единство с новой властью. «Вниманию собравшихся (пришли по 3-4 представителя от церквей города и «посторонние слушатели») были предложены вопросы о Всероссийском церковном соборе, об ультиматуме Англии и убийстве тов. Воровского (докладчик - «и.д. председателя городского Окружного Церковного Управления» протоиерей И. Лыков - A.A.). Вопросы обсуждались с громадным интересом со стороны присутствовавших. Обстоятельный доклад протоиерея Архангельского (член группы «Живая церковь») - одного из представителей Тамбовской епархии на церковном соборе — о решениях собора был заслушан с неослабевающим вниманием, постановление собора по вопросу об отношении к Советской власти и к контр-революционной верхушке православного духовенства

173

вызвали единодушное одобрение собравшихся мирян».·

По части политической демагогии и трескотни тамбовское обновленчество стремилось не отстать от своих собратий из центра.

Заявления представителей духовенства становятся похожими на передовицы партийных газет. B этой связи интересна резолюция собрания, под которой стояло 64 подписи: «Тамбовское городское духовенство и представители церковно-приходских советов, рассмотрев ультиматум английского правительства к Советской Республике, как повод к тому, чтобы бросить вооруженные силы капитализма на российский пролетариат и тем подавить завоевания революции, и, учитывая убийство полномочного представителя Воровского, как один из методов борьбы ослепленного в своем безумии буржуазного класса, - громко присоединяют свой негодующий голос к общему голосу возмущения всего русского народа против варварской борьбы насильников, - заявляют открыто, что нота английского правительства и убийство Воровского резко противоречат не только духу Евангелия, но и обычному международному праву; это есть гнусная попытка вмешательства

1 ПА

в дела нашей Республики...». Остается напомнить, что приняли это постановление люди постоянно провозглашавшие «невнесение политики в дела церкви».

Деяния обновленческого Собора находили и иной отклик среди духовенства и мирян. B июле 1923 r., после освобождения Патриарха Тихона из-под стражи, православные священники и миряне г. Липецка направили Святейшему «Сыновнее изъявление», в котором содержалась такая оценка происходящего: «Затеянная «Живой Церковью» религиозная революция, противная самой природе Христовой Церкви и крепкому еще русскому здравому смыслу и православному народному чувству, должна окончиться: начало конца положено в том акте, который «Живая Церковь» сочла за полную свою победу. Назвавший себя Российским Поместным Церковным Собором апрельский съезд живоцерковников в Москве своим неслыханным дерзким противособорным постановлением о низложении Вашего Святейшества окончательно выявил протестантский и насильнический лик «Живой Церквй», провел решительную грань в сознании верующих между истиною и ложью, утвердил нас, давно не сочувствующих провозглашенному ею церковно-обновленческому движению, резнул по сердцу и заставил отшатнуться от него всех тех, которьіе относились к этому движению безразлично, и под давлением, легкомысленно делались живцами».¹⁷⁵

Освобождение Патриарха Тихона из-под стражи было воспринято обновленцами как гром среди ясного неба. Авторитет Первосвятителя Русской Церкви поднялся на невиданную высоту, в Донской монастырь (место жительства Святейшего) потянулись вереницы народа и духовенства. Волна покаяний с последующим возвращением под омофор Патриарха оказавшихся ранее поневоле в обновленчестве епископов и священников вместе с · вырвавшимся наружу гневом по отношению к «реформаторам» грозили смести обновленчество. Растерявшееся было на первых порах обновленческое руководство обратилось к своим последователям: «Предложить всем обновленческим организациям групп «Живая Церковь» и СОДАЦ сосредоточить все свое внимание на ликвидации «тихоновщины», как организации политически-церковно-контрреволюционной».¹⁷⁶

Борьба с «тихоновщиной» получила новый импульс. 1 июля 1923 г. в Тамбове состоялось собрание обновленческого духовенства по поводу освобождения Патриарха Тихона из-под стражи. B постановлении собрания выражалась надежда на то, что Патриарх «сделает дальнейший, логически необходимый шаг: признает правильность постановления Поместного Собора Российской Православной Церкви к себе и покается пред совестью верующих в созданной им церковной разрухе». «Твердо веря в то, - говорилось в постановлении, - что та часть пастырей и пасомых, кои доселе следовали за бывшим патриархом Тихоном из-за слепого повиновения к нему, - теперь, после его обращения к Верховному Суду, сознательно перейдут на новую дорогу - церковно-обновленческого движения».¹⁷⁷ A 12 июля Тамбовский епархиальный совет (обновленческий) направил в благочиния циркулярное распоряжение «для проведения B жизнь в срочном порядке... распоряжения Высшего Церковного Совета», которым воспрещалось поминовение при богослужениях имени «бывшего Патриарха Тихона, лишенного сана Собором Российской Православной Церкви». Указывалось, что «неисполнение данного предписания и всякое сношение с ним влечет за собой лишение права священства», предлагалось не иметь общения с назначенными «бывшим патриархом Тихоном» епископами и разъяснять народу законность принятых против него мер. «О всех верующих, которые заявят себя открытыми тихоновцами и церковными контрреволюционерами, пастыри через благочинных должны немедленно сообщать в епархиальный Церковный Совет для сведения, составлять на них списки с указанием рода занятий и точных адресов». Подписали это распоряжение за председателя Тамбовского Епархиального Совета уполномоченный ВЦС протоиерей И. Лыков, член TEC протодиакон Л.

17Я

Егоровский, управделами TEC H. Добронравов, за секретаря - H. Рыжкова. Несколько раньше этого циркуляра TEC «секретно» представил в Губисполком за подписью протоиерея И. Лыкова списки «священников, диаконов и псаломщиков гор. Тамбова определенно стоящих в оппозиции к церковному обновленческому движению», а также «мирян... сомнительной политической благонадежности и враждебно стоящих к обновлению церкви».¹⁷⁹ Подобные же списки составили и уездные обновленческие комитеты.

Доносы стали одним из основных видов деятельности обновленческого Епархиального Совета. Подавляющее большинство священнослужителей и активных мирян, сидевших в этот период в тюрьмах, находилось там именно благодаря деятельности в этом направлении «живцов». Сами обновленцы, пока еще нужные органам власти, в первой половине 20-х гг. в местах заключения были редкими гостями с формулировкой типа «засыпался по кооперации». Остальное же духовенство было буквально терроризируемо ими. Неслучайно в фельетоне Михаила Кольцова «На Босфоре» в числе путешественников находился «тамбовский попик, еще не старый, едущий на Афон узнать правду о живцах».

Положение в епархии многими оценивалось как тяжелое с едва различимыми проблесками надежды на перемены к лучшему. Священник с. Иншаково Лебедянского уезда Петр Шмарин в докладной записке Святейшему Патриарху Тихону от 29 июля 1923 г. писал: «В настоящее время вся Тамбовская епархия в руках «живцов», однако настроение духовенства мне хорошо известно, и я смею утверждать, что 99% его состава подчиняется «обновленческому епархиальному начальству» лишь по крайней необходимости, грубо насилуемое, дожидаясь только благоприятного момента, когда оно может' открыто порвать свою чисто внешнюю связь с преступной и отступнической организацией... K сожалению, духовенство в провинции настолько запугано, что при всей своей ненависти к установившемуся крайнему деспотизму и безобразию «живоцерковников», оказывается, однако совершенно неспособным к активному против них выступлению и свержению ига их... Впрочем, в провинции за последнее время начинает выступать против «обновленцев» верующий народ, который доселе стоял как бы в стороне от совершающихся событий в церковной жизни, так как «обновление» его доселе непосредственно нисколько не касалось. B связи с переходом на новый стиль народ пробудился и увидел уже в одном этом прецедент посягновения на свое «святая святых». Духовенство оказалось между двух огней: епархиальное обновленческое начальство предписывает, под угрозой лишения мест, совершать богослужение непременно по новому стилю, а народ грозит расправой и изгнанием из прихода, если священник осмелится нарушить своим служением по новому стилю многовековой церковный быт и распорядок. Чем закончится наступившая церковная анархия, предрешать трудно, но кажется одно несомненно, что «живоцерковники», так легко завоевавшие себе господствующее положение, при крайне благоприятных для своей беспринципности внешних условиях, должны будут и в провинции скоро окончательно сдать свои позиции под стихийным натиском крайне враждебно настроенного по отношению к ним народа...».¹⁸⁰ О. Петр, как активный борец с обновленчеством уже в это время дважды арестовывался. Священнику Шмарину вторит, обращаясь к Святейшему, благочинный 4 Лебедянского округа протоиерей Николай Скрижалин: духовенство «не имеет мужества за истинную веру во Христа отрешиться от своих семей и сделаться исповедниками. He имея в себе твердости и мужества, мы жаждем найти опору в Вашем Святейшестве, Святейший Патриарх. Протяните нам руку помощи, как Христос утопающему' Петру. B помощи Вашего Святейшества мы очень нуждаемся.. .>>.¹⁸¹

Оправившись от первоначальной растерянности, вызванной освобождением Патриарха Тихона, руководители обновленчества занялись исправлением ситуации. Высший Церковный Совет реорганизовали в «Священный Синод Российской Православной Церкви», во главе которого в начале августа 1923 г. встал митрополит Одесский и Херсонский Евдоким (Мещерский). Синод озаботился изданием журнала, налаживанием связей с Восточными Церквами, примирением постоянно конфликтовавших друг с другом «реформаторов», упрочением положения обновленчества в среде церковного народа. Вместе с тем, уже в августе-сентябре проходили негласные переговоры между тихоновцами и обновленцами по вопросу преодоления разделения. Условием объединения обновленцы выдвигали удаление Патриарха Тихона, на что тихоновцы пойти не могли, вследствие чего переговоры зашли в тупик.

Ha местах же борьба с «тихоновщиной» продолжалась. B начале сентября уже съезд благочинных Тамбовской епархии осудил Патриарха Тихона и пастырей, находящихся в его каноническом подчинении, и отказался ему подчиняться. A заодно, обсудив вопросы перевода календаря на новый стиль, подготовки к очередному съезду, «предложено немедленно приступить на местах к сбору пожертвований по церквам в пользу жертв катастрофы в Японии, не оставляя сборов на инвалидов и воздушный флот».¹⁸² Ho как бы ни огорчала тамбовских обновленцев катастрофа в Японии, епархиальные битвы были важнее. Сводка ГПУ подводила итоги 1923 года: «Обновленцы во главе с епископом Петром (Рождественским) энергично развивали работу по обновленческому движению, путем лекций, диспутов и проповедей, таким образом... засевшая сначала в гор. Козлове тихоновщина, теперь уже ослабела и в недалеком будущем потерпит полное фиаско».¹⁸³ Здесь же частично в процентах, частично в абсолютных показателях приводились «приблизительные» данные о «соотношении сил» обновленцев и тихоновцев, которые, с переводом в проценты, показаны в таблице № 4.

Таблица № 4.

Соотношение обновленческих и тихоновских приходов в Тамбовской

губернии

на 1 января 1924 г. (в %)

Таблица составлена на основании данных Информационной сводки YI отделения Секретного отдела ОГПУ «о состоянии православных церковников» по губерниям CCCP на 1 января 1924 г. См.: Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. Кн. 2. Новосибирск-М., 1998. С. 370.

Согласно приведенным в таблице № 4 данным, получалось, что в среднем на 1 января 1924 г. в Тамбовской губернии 55% обновленческих и 45% тихоновских приходов. Сведения, приведенные в сводке, представляются ^ завышенными в пользу обновленцев, дабы продемонстрировать, что они «имеют незначительный перевес, который увеличивается во 1) частью не вошедших в цифровые данные церквей с колеблющимися попами и во 2) переходом на сторону Тихона не истинных Тихоновцев, а просто на просто попов, боящихся за свои карманы».¹⁸⁴ Явно не реальным выглядит показатель в 100% обновленческих приходов в Борисоглебском уезде, что опровергается документальными материалами, которые приводятся ниже. Кроме того, в документе отсутствуют сведения по северным уездам, которые с февраля 1923 г. не входили в состав губернии. Здесь позиции обновленцев были традиционно очень слабыми.

Борьба за храмы проходит красной нитью через весь период активной деятельности обновленцев (в особенности, конечно, 1920-е - нач.30-х гг.). Несмотря на указание наркомов юстиции и внутренних дел губисполкомам: «Запрещается всем государственным учреждениям путем административного вмешательства поддерживать какой-либо культ в ущерб другим культам», на местах поддержка обновленчества властными структурами не ослабевала, тем более, что та же инструкция содержала положение, которое при желании можно было трактовать весьма расширительно: «Распространение и пропаганда буржуазных, анархических и антигосударственных учений под религиозным флагом, направленных против Советской власти, подлежат уголовному суду на общих основаниях».¹⁸⁵

Давление обновленческого епархиального начальства на рядовое духовенство постоянно подкреплялось административным нажимом на него со стороны властных структур. Ha допросах и «беседах» в ГПУ священникам делалось предложение принять обновленчество, за что предлагалось освобождение из мест лишения свободы, назначение на приход или оставление для служения в своем храме, отказ же подразумевал всевозможные неприятности вплоть до ссылок и длительных сроков заключения. Примеров подобного рода слишком много. Вот один из них.

Священник Павел Васильевич Бобров из Лебедянского уезда по неоднократным доносам рукоположенного по протекции Лыкова обновленца М.И. Калугина, арестовывался шесть раз. Начальник Лебедянского ГПУ предложил о. Павлу принять обновленчество и пообещал сразу же отпустить на свободу, но получил решительный отказ. После седьмого ареста о. П. Бобров провел «под следствием» десять месяцев в тюрьме и получил 3 года ссылки в Коми-Зырянскую область. Ha момент высылки (1926 г.) о. Павлу Боброву шел 54 год, в его семействе была супруга и 9 детей (из них только двое вели самостоятельную жизнь).

Одним из главных способов передачи храма обновленцам являлись поддержка и насаждение новой двадцатки (исполнительного приходского органа). Каноны Православной Церкви запрещают совместную молитву православных христиан с раскольниками или еретиками, более того, храм

* 1 Я f\

после службы в нем еретиков должен быть освящен заново. Советские же

инструкции предполагали возможность «совместного использования

культового помещения». Ha такое использование храмов московские

чиновники нацеливали местных. Так, в марте 1924 г. заведующий.

«ликвидационным» отделом Наркомюста Красиков, а в апреле того же года

Председатель ВЦИК М.И. Калинин предлагали местным чиновникам

поделить Троицкий (Пятницкий) храм г. Козлова между обновленцами и

тихоновцами: нижний этаж предоставить «старой» группе, а верхний -

«новой».¹⁸⁷ Ha местах же прекрасно понимали, что «разделение... на две

половины для передачи по одной половине... верующим нового и старого

толков невозможно, ввиду острой борьбы... доходящей до открытых

враждебных действий... Поэтому нахождение двух группировок в одном

188

храме несомненно приведет именно к открытой борьбе между ними». И этот вывод справедлив, конечно, не только по отношению к Пятницкому храму г. Козлова.

Предусматривалась и возможность подписания договора на пользование церковным имуществом и зданием храма «дополнительными членами», пусть даже эти члены другого «течения». Причем отказать этим новым «подписантам» во включении их в состав общины и в пользовании на равных правах церковным имуществом прежний исполнительный орган не мог (иначе и имущество, и храм отбирался «за нарушение законодательства»). Такое положение предоставляло местным органам власти возможность вмешиваться во внутреннюю жизнь прихода и, поддерживая введение новых членов в исполнительный орган прихода, менять принадлежность храма. Разумеется, нежелание светской власти считаться с церковными канонами не могло не стимулировать конфликтные ситуации на приходах. Да и «ориентировки» на местах давались совершенно определенные. Так, 12 сентября 1925 г. уполномоченный ГО ОГПУ Плешаков в отношении с грифом «Секретно. Лично.» указывал начальнику Козловской уездной милиции:' «С получением сего Вам необходимо срочно разобрать, имеющееся у Bac заявление группы верующих обновленцев с. Кочетовки, Красивской волости о желании взять в свое пользование церкви и принять,, меры к закреплению Кочетовского прихода обязательно за обновленцами,

189

что необходимо как в рабочем районе, где «тихоновщина» более вредна».

Архивы полнятся делами о тяжбах «старых» и «новых» двадцаток в 1920 - нач. 30-x гг. И только там, где народ оказывал активное сопротивление обновленцам, власти вынужденно отступали. Один из похожих примеров - дело церкви с. Донской Слободы Козловского уезда. B 1924 г. договор на пользование церковным имуществом был заключен со «староцерковной» двадцаткой. B связи с переходом священника в обновленчество создается группа его поддержки, которая просит Козловский уездный адмотдел утвердить их «как дополнительных членов». «Борьба за обладание церковью... происходила в течение всего текущего г. (доходило до отнятия милицией ключей от церкви у «старой» двадцатки и передачи их обновленцам - A.A.) и, наконец, в целях, удовлетворения религиозных потребностей и совершения обрядов населению обновленческого течения, им было предоставлено право пользоваться церковным имуществом по очереди со своими служителями культа, а затем при согласии староцерковников решено было, как церковное имущество, так и церковь разделить пополам, на что представители обновленческого течения не согласились и отказались выдать ключи для службы староцерковников, чем было вызвано общее недовольство и волнение населения». Пришлось начальнику милиции Козловского уезда на месте изучать положение, в результате чего выяснилось, что «активных обновленцев очень незначительное количество — 5-6 человек, а остальное население состоит из староцерковников. После этого в текущем месяце (август 1925 г. - A.A.) пользование церковью в селе Донском с ее имуществом передано обратно старой группе первоначально

190

подписавшей договор». B «совершенно секретном» отношении уполномоченному ГО ОГПУ по Козловскому уезду начальник уездной милиции Сковородников, изложив кратко события, заключал: «Таким образом намеченная нами задача не была проведена в жизнь, благодаря нежеланию самой обновленческой группы».¹⁹¹ Всё же понятно, что не столько амбиции «живоцерковников», сколько «волнения населения» сорвали победу обновленчества в с. Донском.

Борьба шла и в том случае, когда в населенном пункте имелось несколько молитвенных зданий. 8 июля 1923 г. в с. Рассказово состоялось собрание «несочувствующих обновленческому движению» под председательством священника Евгения Поспелова по поводу регистрации общины.¹⁹² 24 октября того же года Президиум Тамбовского УИКа поручил Уездном отделу управления зарегистрировать обновленческую общину, которая тоже представила регистрационный материал.¹⁹³ Адмотдел нашел «целесообразным и более удобным передачу имущества группе верующих сочувствующих обновленческому движению»,¹⁹⁴ что и рекомендовал

Тамбовскому УИКу. Обновленцам передали большой, как говорили в Рассказово - «новый», Иоанно-Богословский храм. Тихоновцы позже получили «старую» церковь, находившуюся рядом, на что никак не могли согласиться обновленцы, возглавленные в Рассказове протоиереем Г. Константиновским. Тамбовское управление милиции получило от них заявление от 1 мая 1925 r., в котором сообщалось: «за этою т.е. буржуазною 20-кою, укрываются все наиболее видные торговцы, кулаки и буржуи... группа староцерковников делает эту церковь орудием классовой борьбы... ведет упорную злостную агитацию против фабричных рабочих, которые не разделяют их религиозно-политических заблуждений... B качестве служителей культа староцерковники пригласили лиц известных по контрреволюционным выступлениям и богатых тюремным стажем... Bo всех указанных действиях группы староцерковников ясно виден систематический план: использовать церковь, как средство борьбы с Соввластью». Разумеется, содержался в заявлении и призыв «изъять старую церковь из пользования староцерковников и передать ее... в пользование рабочих, объединившихся около обновленческого храма, и самую эту группу староцерковников (тихоновцев), как политически преступную организацию, саботирующую классовую борьбу, совершенно аннулировать, раз навсегда в нашем рабочем пункте».¹⁹⁵ Перебор обновленцев в «борьбе с контрреволюцией» был столь очевиден, что рассказовский председатель волисполкома Черкашин так прокомментировал «заявление»: «никаких контрреволюционных

выступлений, как с той, так и с другой стороны не наблюдалось», заявление основано «на вражде между попами, которым хочется отбить друг у друга доход».¹⁹⁶

Борьба могла идти и за часовенки. B с. Степанищеве Богоявленской волости и д. Богородицкой Дегтянской волости имелись часовни, некогда приписанные к ■ приходским церквам. Исполнявший обязанности председателя Козловского уездного церковного управления (обновленческого) протоиерей Ф. Ильинский 25 ноября 1924 г. сообщал в адмотдел Козловского УИКа: «часовни... в настоящее время существуют как самостоятельные молитвенные дома и в них бродячими монахами и священниками совершается полное богослужение с величанием б п Тихона...». Формальный повод для обращения в государственные органы - «справедливая раскладка денежной повинности и прекращение антагонизма».· Однако, далее говорилось, что «при настоящем положении в приходе являются две церкви, а иногда и два народных течения, о чем Церковное Управление и считает долгом заявить Адмотделу на предмет передачи означенных часовен в ведение той общины, за которой

1 Q^

зарегистрирована церковь», т.е. фактически предлагалось отобрать здания у тихоновцев и передать обновленцам. Разумеется, подобные действия могли только усидить «антагонизм». Забота же о «справедливой раскладке- денежной повинности» возникала у обновленцев в виду обычного отсутствия средств из-за нежелания большинства населения посещать храм, где служит «живец». B том же селе . Степанищеве месяцем раньше обновленческая двадцатка возбудила дело об отобрании усадебной земли (полевую уже отобрали) у священника Димитрия Калугина, «уволенного» «нами и Церковным Управлением за приверженность к тихоновщине и противодействие Государственной власти в вопросе об изъятии церковных ценностей».¹⁹⁸ Причем, сами же заявители признавали, что «при церкви нашей считается более 400 домов, но в Общине нашей (т.е. согласившихся на обновленческого священника - A.A.) состоит только 180 домов, остальные же дома откололись от нас, не ходят в церковь, а собираются на погосте и по частным домам». «Означенный Калугин, - сообщалось далее, ~ ...не зарегистрированный Правительством, как служитель культа, самовольно служит, созывает незаконныя собрания на погосте и по домам, отправляет все христианские требы, агитирует в пользу Тихона и против обновленческого движения и всем этим поселяет раздор среди граждан села.

B виду таких обстоятельств доходность, как храма, так и служителей его очень скудны, так что ни храм, ни служители не в состоянии уплатить государственные налоги».¹⁹⁹ Видимо, и цифра в 180 домов была завышена, коли почти половина села не была в состоянии содержать хотя бы храм.

Верующие с. Богородицких Двориков состояли в приходе с. Сабурово, но в 1923 г. в связи с переходом храма к обновленцам, перестали его посещать. Для проведения богослужения с этого времени ими использовалась кладбищенская часовня, в которую потянулись и жители окрестных деревень. Управление Милиции Козловского уезда рекомендовало Административному отделу губисполкома отказать жителям Богородицких Двориков в организации собственного прихода, считая нужным передать часовню в ведение Сабуровского обновленческого прихода, расположенного

о 200

в 8-ми'верстах.

Помощь милиции и государственных органов в насаждении новых общин и настоятелей была настолько явственно видна, что ни у кого не вызывала сомнений, хотя официально представители власти обычно заявляли о своем невмешательстве во внутрицерковную жизнь. После очередного заключения в тюрьму настоятеля липецкого собора, прихожане 26 мая 1925 г. отбили попытку обновленцев захватить храм. О. Григорий Ястребов по случаю «избавления собора от обновленцев» даже служил молебен и сказал проповедь, начинавшуюся словами: «отошла туча от собора». По выходе из тюрьмы, не смотря на отсутствие во время стычки, настоятель, протоиерей А. Суворов (участник съезда 1917 r., Поместного Собора, член Епархиального Совета), был вновь арестован «за «идейную» агитацию против революции, за воспитание толпы в этом направлении».

Несколько раз в 1925 г. при помощи милиции пытались захватить «живцы» Пятницкую, Введенскую и др. церкви г. Тамбова. Как правило, после неудачных попыток кто-либо из причта или активных прихожан отправлялся в тюрьму. Иногда ставленника ГПУ и обновленческого комитета приезжала «защищать» конная милиция. A в одной из «операций» по захвату Петропавловской кладбищенской церкви приняли участие начальник милиции Фесенко, Заведующий адмотделом Рупрехт, следователь ГПУ Ю. Буданцев. Последний особенно усердствовал в деле борьбы с «тихоновщиной». Большинство дел духовенства, посаженного в 1924-1926 гг., прошло через его руки. Им, при поддержке председателя Епархиального Совета И. Лыкова (получившего прозвище Мочалкин), назначались нужные церковные старосты (взамен отправленных на некоторое время в тюрьму), переводились из сел в города угодные и отправлялись в ссылку или переводились на дальние приходы «несговорчивые» священнослужители. Кандидаты в священники оценивались по личной преданности Епархиальному Совету и его всесильному председателю И. Лыкову, которого можно назвать «тамбовским Красницким». Даже активнейшего обновленца протоиерея Ф.И. Ильинского после ссоры с Лыковым сначала подержали под арестом, а потом выслали из Козлова на место прежнего сельского служения в с. Сабурово Козловского уезда. Немудрено поэтому, что наплодившиеся как грибы после дождя новоиспеченные священнослужители, рекрутируемые частью из низшего клира, частью из людей со стороны, «твердо» поддерживали линию «обновления» - спекуляции революционными фразами, доносы и пр. C.H. Лавров с грустью писал о себе в дневнике: «О. протоиерей припомнил, что из его товарищей в Семинарию перешло 157 воспитанников, а окончило курс 58, остальные погибли на тернистом пути образования. A теперь какие кандидаты священства, особенно из живцов, ни образования, ни развития!»²⁰¹

Об отношении простого народа к обновленчеству и активном участии прихожан в противостоянии узурпаторам церковной власти выше уже упоминалось. Совершенно прав оказался о. Петр Шмарин в своих надеждах на «пробуждения народа от сна». Нежелание посещать «красную церковь» наблюдалось повсеместно. Именно народ оказывал сопротивление при попытках захвата храмов, народ изгонял обновленческих священнослужителей, подписывал обращения и ходатайства в органы власти. Большое количество миря.н, церковных старост, клирошан, монахинь и монахов за противостояние обновленчеству поплатились лишением свободы, ссылкой, подвергалось постоянным угрозам и административному нажиму.

Верующие не принимали обновленчества, которое, казалось бы, желало упростить церкрвную дисциплину, сделать богослужение более понятным и доступным обывателю. B архиве Патриарха Тихона хранится запрос, датированный им 20 декабря 1923 r., с его личными ответами: «Святейшему Патриарху Тихону Российской Православной Церкви. Мы, нижеподписавшиеся председатели 3 православных общин села Поворино Борисоглебского уезда Рождественской волости, смиренно просим Ваших святительских молитв принять нас под свое святейшее мудрое руководство; так как видим и глубоко убеждены, что наши пастыри первые начали колебать устои православной кафолической церкви. Нововведениями же своими оттолкнули народ православный даже глубоковерующий, а потому осмеливаемся обращаться к Вашему Святейшеству за советом и изъяснением по следующим вопросам:

1) Есть ли церкви руководимые Вами, если есть, причислите и нас к таковой. — Есть и принимаю — Патриарх Тихон\

2) Можно ли получать назначением Вашим священников, если будет у нас в этом нужда, и скоро ли — обратитесь к нашему Преосвященному Димитрию, епископу Козловскому',

3) Правильно ли мы сделали, что вынесли свое постановление все праздники праздновать по старому стилю, а це по новому - Мы справляем праздники по старому,

4) Как Вы смотрите на соборы, первый и настоящий, который собрался в Москве - собора 1923 г. не признаю (подчеркнуто Патриархом);

5) Погрешим мы, если не признаем женатых епископов - и мы не признаем;

6) Почему недовольно белое духовенство на черное духовенство (ответа нет); .

7) Какие внесены постановления первым собором и какие Вами признаются — постановления в четырех книжках.

8) По каким вопросам созван съезд, т.е. собор теперь в Москве и как Вы на него смотрите - отрицательно;

9) Будете ли Вы на соборе или нет — не собираюсь;

10) Будут ли представители от восточных православных церквей — едва ли.

Смиренно просим не отказать дать пояснения по всем вышепомянутым

вопросам по такому адресу: с. Поворино Рождественской волости

Борисоглебского уезда Тамбовской губернии Христо-Рождественскому

церковному органу - · церковным председателям Рождественской,

^r\^y

Покровской и Михаило-Архангельской общин».

Ho даже и в том случае, когда обновленческие клирики не вводили каких-то новшеств в богослужебный строй и т.п. (а на местах так было практически везде), не вникавшие в тонкости канонического права и догматического богословия, часто просто неграмотные жители тамбовских сел и деревень не хотели числиться в обновленцах. Крестьяне с. Н-Сеславина в феврале 1929 г. направили во ВЦИК такое заявление (орфография подлинника сохраняется): «Прокурору Республики (зачеркнуто) ВЦИК всему Российскому Комитету. Заявление, Настоящим мы просим вашева распоряжение втом что снимите унас сучоту наш храм со обновленского епископа Сергия Потому что волнение весь приход несчитаем их нужным вем (всем - A.A.) Приходом. A просим перевести на епископа Висияна (Вассиан Пятницкий - A.A.).. .».²⁰³

Случаи, когда «волнение» прихода перерастало в силовые действия, не были редкими. B с. Осиновые Гаи действия властей и священника- обновленца C.C. Орловского привели к разделению. Принадлежавший тихоновцам храм ' решено было передать обновленцам. Однако, когда представители волисполкома 29 июня 1927 г. приступили к передаче храма обновленческой группе, собралось 200 человек верующих и силой воспрепятствовали этому, вытеснив из церкви представителей власти. Акт приема-передачи здания храма удалось произвести только на следующий день при поддержке усиленного наряда милиции. Священник M.T. Меморский (тихоновец) и несколько прихожан были арестованы.²⁰⁴

Ощутимым ударом по авторитету обновленцев стало запрещение Патриархом их руководителей в священнослужении, предании их церковному суду и запрет церковного общения с ними. Тем не менее, несмотря на начавшееся народное сопротивление обновленчеству, оно еще обладало значительной силой, к тому же' «революционная» демагогия обеспечивала ему поддержку органов власти.

Одной из «услуг» власти обновленцам стало фактическое запрещение поминовения за богослужениями имени Патриарха Тихона, что являлось канонической обязанностью священнослужителей. Обновленческий «Вестник Священного Синода» в сентябре 1923 г. поместил разъяснения прокуроров, из которых следовало, что «никакое торжественное публичное поминовение... заведомых врагов Советской власти и в том числе бывшего патриарха Тихона допущено быть не может». «Служителям культа», нарушившим это положение, грозила административная высылка «с заключением на 3 года в лагерь принудительных работ».²⁰⁵ B «Еженедельнике советской юстиции» № 48 напечатали циркуляр НКЮ № 254 от 8 декабря 1923 г. на имя областных прокуроров «о публичном чествовании лиц, осужденных или опороченных по суду». Молитвенное возношение имени Патриарха Тихона «само по себе» не являлось актом уголовно наказуемым, «если это поминовение совершается в приходских организациях политически благонадежных и лояльно настроенных по отношению к существующему государственному советскому строю, и если оно не носит демонстративный антисоветский характер».²⁰⁶

Местная пресса поспешила опубликовать разъясйительное сообщение: «В разных городах Республики церковь «поминает» и тем самым чествует лиц, находящихся под судом, и даже осужденных за тяжкие государственные преступления (разных архиереев, попавшихся с укрытым церковным имуществом (вполне ясный намек на епископа Зиновия - A.A.),

контрреволюционеров в рясах и в частности бывшего патриарха Тихона). ...Губсудам предложено считать подобные чествования уголовным преступлением, если в нем... осужденное или находящееся под судом лицо именуется тем званием, в котором это лицо совершило преступное деяние».²⁰⁷ Духовный сан дается пожизненно и может быть снят только церковным судом, а за богослужениями духовенство поминается только в «сущем» сане. Поэтому фактический каждый священник Тамбовской епархии, поминавший во время службы Патриарха Тихона или епископа Зиновия, уже мог быть привлечен к суду за «уголовное преступление». Более того, как разъяснялось, «скрытое чествование, не носящее характера демонстрации, оговорено в циркуляре». B этом случае исполкомам предоставлялась возможность ставить вопрос о дальнейшем сохранении договора на пользование храмом «по причинам недоброжелательного отношения верующих».²⁰⁸ Таким образом, выполнение- священнослужителем своей прямой обязанности - поминовение Предстоятеля Церкви и своего правящего архиерея - не только подвергало его угрозе уголовного преследования, но и могло стать причиной закрытия храма.

Из-за двусмысленности в указаниях и возможности «широкого толкования» инструкций обновленцы не упускали случая указать, кто и где поминает Патриарха. И бывали случаи отнятия храма у тихоновцев и передачи обновленцам. B Моршанске, местные властные органы, ссылаясь на статью в Известиях от 6 января 1924 r., где сообщалось о запрещении поминовения Патриарха, начали дело по отобранию храма у тихоновцев. Патриарх Тихон на запросе Моршанского Духовного Управления по этому поводу наложил резолюцию: «18 февраля 1924 г. Если власть запрещает поминать, на богослужении имя Патриарха, то временно (подчеркнуто Патриархом - A.A.) можно поминать Святейших Патриархов Православных Константинопольского, Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского и Московского».²⁰⁹ Ho в мае 1924 г. в связи с тем, что «в предоставленной группе верующих церкви в молитвах и проповедях производится поминание имени гр. Белавина, как патриарха Тихона в каковом звании он совершил преступление против Советской власти» и, стало быть, «руководитель головкой названной группы ведет контрреволюционную агитацию на религиозной почве среди несознательных масс», «президиум ГИК постановил с группой верующих Вознесенской церкви г. Моршанска договор расторгнуть и все церковное имущество отобрать».²¹⁰ Здание церкви передали обновленческой общине, в течение нескольких месяцев подыскивавшей «свободный» храм. Он- стал кафедральным для обновленческого епископа Иоанна (Моршанского), некогда служившего протоиереем в Троицком соборе, но с переходом в обновленчество потерявшего и храм, и паству.

Известны случаи судебного преследования за поминовение Патриарха

Тихона. B Кирсанове за это на скамье подсудимых оказалось сразу 8

священников. Власти не преминули устроить показательный процесс в

театре, где собралось до 600 человек. Только один клирик был по суду

оправдан, остальные получили от 2 до 4 лет заключения «со строгой

изоляцией», из них пятерым после отбывания наказания запретили 4 года

211

проживать в центральных губерниях РСФСР.

Однако народ не желал считаться с запретами на поминовение Предстоятеля Церкви. Жители с. Остролучье Козловского уезда, прося отпустить «на поруки» арестованного священника Виктора Богоявленского, так объясняли причину поминовения им Патриарха: «В 1923 г. наш приход с. Остролучье был под управлением Живой церкви, чем мы верующие были очень недовольны и всячески старались даже оскорбить за это священника и притеснить его. По выходе патриарха Тихона из тюрьмы мы потребовали от него немедленно присоединения нашего прихода к православной церкви, возглавляемой патриархом Тихоном. Священник во. время богослужения спросил согласны ли верующие на поминовение патриарха. Мы ответили

«согласны», что он и стал исполнять. B чем мы и удостоверяем своими

212

ПОДПИСЯМИ».

Вот этот народный подъем в противостоянии обновленчеству губернские начальники заметили не сразу. Считалось, что «тихоновщину» могут поддерживать только контрреволюционеры, буржуазные элементы. B отчете по политическому состоянию губернии за январь-февраль 1924 г. отмечалось: «Заметна борьба между живой церковью и тихоновцами, но эта борьба тормозится недостатком средств в распоряжении живой церкви, тогда как тихоновцев поддерживают материально кулаки и торговцы».²¹³ Там же содержались и ошибочные выводы: «В общем обновленческое движение, хотя и медленно, но одерживает верх, т.к. среди тихоновцев наблюдается некоторое разложение. B связи с запрещением повиновения Тихона малоустойчивое духовенство начинает от него отмежевываться, с которыми начинают идти и часть верующих». Симптомы разложения именно обновленчества можно было усмотреть уже в отказе его московских руководителей от «реформаторских» планов и возвращении к привычным для народа названиям церковных учреждений («Священный Синод», «Епархиальное управление» и т.п.) и формам богослужения. Еще больше это сказалось в попытке «примирения» «Живой Церкви» с Патриархом Тихоном, которую на сей раз возглавил В.Д. Красницкий.

Весной 1924 г. Красницкий прибыл в Москву для переговоров с Патриархом Тихоном. Именно в это время Президиум ЦИКа CCCP постановил «дело по обвинению... Белавина В.И. (б. Патриарха Тихона)... производством прекратить», о чем сообщили все газеты. Результатом переговоров стало «покаяние» Красницкого и включение его и группы «живоцерковников» в состав Высшего Церковного Совета. Однако под давлением епископата, рядового духовенства и мирян Патриарх вынужден был аннулировать этот акт в виду неприятия церковным сознаем столь одиозной личности, как Красницкий.

Как тамбовское духовенство относилось к вопросу «примирения» с «живцами»? Протоиерей C.H. Лавров, размышляя об этом в заключении в 1925 году, т.е. когда «мытарства» тамбовского священства от обновленцев еще более усилились, констатировал, что внутри тихоновского духовенства сложилось две точки зрения: «Правое крыло (представители его преимущественно некоторые заштатные священники) фанатически настроенное... Вопроса о примирении с «живцами» для них не существует. «Приди и кайся», вот их девиз, предлагаемый «живцам». Представители левого крыла (священники приходских мест)... не только допускают возможность примирения с живцами, но всем сердцем мечтают об этом, бережно лелея мысль быть может, что и выйдет, ибо по словам псалмопевца

214

«добро и красно еже жити братии вкупе».

B тамбовской тюрьме у о. Лаврова даже состоялся небольшой спор с протоиереем П.С. Ципляковским (тоже тихоновцем) по вопросу «возможно ли примирение Тихоновцев с обновленцами и на каких началах». C.H. Лавров считал, что такое «примирение» невозможно: «...я допускаю только с добровольной сдачей одной стороны, допустим Тихоновской. Тогда верующие отойдут и сбудется пророчество «поражу пастыря и рассеются овцы». П.С. Ципляковский допускал «возможность примирения на равных безобидных условиях». B пример он как раз приводил события весны 1924 r.: «Когда покойный патриарх Тихон вознамерился сорганизовать Синод из 12 членов (по 6 лиц от Тихоновской и живой церкви) и допустил в состав его «протопресвитера всея Руси Владимира Красницкого»... запротестовали миряне и дело человеческое, по выражению книги деяний апостолов, само собой разрушилось. A почему не предпринять попытку с лучшим исходом... ведь так жить и мучиться нельзя». Ha это о. Лавров заметил: «Я... в паритетность начал не верю. Ta часть, которая находится под покровительством власти, всегда будет иметь перевес и главенствовать».²¹⁵

Вот такая попытка главенства обновленцев при «декоративных» Патриархе и Синоде и была сорвана в 1924 году. Тем не менее, именно положение, при котором «так жить и мучиться нельзя», вынуждало рядовое духовенство подчиняться диктату «живцов» или внутренне соглашаться на компромиссы.

Желая поднять авторитет обновленческой церкви внутри страны, ее руководство все чаще стало апеллировать к Поместным Православным Церквам. Особые надежды возлагались на Константинопольский Патриарший Престол в виду его «первенства чести» среди автокефальных Православных Церквей. B 1924 году Вселенский Патриархат предпринял неудачную попытку выступить в роли арбитра в российских внутрицерковных делах. Советские газеты под броскими заголовками «Восточные патриархи против Тихона» и т.п. доносили до обывателей сенсационные известия: «Представитель константинопольского патриарха в Москве архимандрит Иаков в беседе с митрополитом Евдокимом познакомил его с отношением восточных патриархов к Тихону и тихоновщине: ...я получил сообщение, что мой доклад в Константинополе заслушан и по нему вынесена такая резолюция: «поддерживать общение только с синодом...»... с синодом стремятся завязать отношения и другие восточные патриархи: антиохийский, иерусалимский и сербский. Bce они настроены против Тихона. Они не поддерживают и не желают поддерживать с ним никакой

O 1 f\

связи». B это же время на Востоке активно обсуждалась идея проведения Вселенского Собора, уже были намечены дата его созыва (1925 r.), место (Иерусалим) и даже составлена предварительная программа работ. Уцепившись за эту идею глава обновленческого Синода митрополит Евдоким намечает проведение в Москве «Великого Предсоборного Совещания», т.е. подготовительного к Вселенскому собору. И, конечно, этот новый обновленческий форум задумывалСя как еще одно политикорелигиозное действо в борьбе C «тихоновщиной».

10 июня 1924 г. 400 депутатов, из которых 83 были архиереями, начали работу Совещания в 1-м Доме Советов в Москве. По программе Совещания было видно, что планируемый Вселенский Собор - только повод еще раз высказаться о событиях в России: положение в Русской Православной Церкви, тихоновский вопрос, о соборности, митрополитанском строе и патриаршестве, о ■ борьбе с атеизмом, о борьбе с сектантством, о каноничности Собора 1923 г. - таковы основные темы докладов на

Совещании. Снова прозвучали приветствия в адрес Правительства СССР,

\

утверждения, что «Русская Православная Церковь лишь Октябрьской Революцией возвращена в родную стихию свободного развития», осуждение Патриарха Тихона и «тихоновщины» и решение отменить навсегда патриаршество как «коросту на теле церкви».

Однако совершенно неожиданно 18 июня на последнем заседании Совещания митрополит Евдоким предложил проект петиции в Совнарком, в которой содержались важные положения о взаимоотношениях Церкви и государства. По сути, речь шла о предоставлении подлинной свободы совести в Советском государстве. Среди предложений петиции значилось: «Никто из граждан CCCP во имя свободы совести за свои религиозные убеждения не подвергается никаким ограничениям... учащиеся в вузах и других учебных заведениях не исключаются из них за свои религиозные убеждения... налоговая система в отношении к церковным общинам и служителям культа· должна быть радикально переработана... присутствие детей до. 18-летнего возраста вместе с родителями за богослужением и участие их в качестве певчих, прислуживающих в алтаре и т.п... .допускается беспрепятственно... открытие пастырских школ и издание духовных книг и журналов... допускается беспрепятственно... возвращается обратно Троице- Сергиева Лавра, а равно чудотворные иконы и мощи, взятые в музей... церковные библиотеки находятся в ведении группы верующих, без их согласия, произвольно, не могут быть отчуждаемы... Церковь и служители культа в законодательном порядке ограждаются от публичных оскорблений и издевательств».²¹⁷ Вряд ли Совнарком рассматривал эту петицию обновленческого форума, а уж о том, чтобы ее положения приобрели некое законодательное оформление не могло быть и речи.

Через месяц после окончания работы Совещания Тамбовский Епархиальный совет (обновленческий) разослал в уездные церковные управления копии циркулярных распоряжений Священного Синода с кратким изложением итогов Совещания и призывом к «церковным деятелям вести работу в направлении приближения к сознанию верующего народа идей лежащих в основе работы Св. Синода». B очередной раз утверждалось, что «б. п. Тихон по-прежнему является тяжким преступником перед Св. Церковью» и «руководимая им тихоновщина есть явление явно антицерковное». Разумеется, борьба с «тихоновщиной» должна быть продолжена. Такую задачу в 1924 году ставила и местная антирелигиозная комиссия: «Использовать всевозможные меры к обострению внутренней борьбы церковных групп... Привлекать к активной.пропаганде в городе

21B

против Тихоновцев обновленцев».

Приблизить «к сознанию верующего народа» идеи Великого Предсоборного Совещания взялся лично «уполномоченный Священного Синода» протоиерей И. Лыков. B 20-х числах июля он выступил в селах Бондарского округа «по Вопросам 1) плоды Тихоновщины: а) расчленение Русской Православной Церкви; б) возникновение сектантства (самосвяты, липковщина, егоровщина); в) заграничный Тихоновский блок против

Советской власти. 2) восстановление всех сторон нормальной жизни Русской

01 0

Православной Церкви».

Еще большую активность проявил участник «Великого Предсоборного совещания» протоиерей г. Козлова Ф.И. Ильинский. B июле 1924 г. в Козлове печатают для массового распространения его маленькую брошюрку «Правда церковного раскола», главной темой которойстал, как и следовало ожидать, «тихоновский вопрос». Отдав должное новой власти за предоставленную свободу и указав на трудности текущего момента, о. Ильинский все духовенство разделил на три группы: «Многие из клириков еще в начале церковного раскола намеренно ушли в гущу народную, желая остаться в стороне от происходящих церковных событий... Это тип чистых наемников, торгашей, профессионалов, действительных паразитов церковного организма... Другие болеют за церковь, желают принести пользу на ниве Христовой, но не разбираются в происходящих событиях, толкутся на месте и не ·знают кому доверить свой голос... Наконец, большинство настроено реакционно, намеренно сеют смуту в народе, надеясь через

церковные волнения достигнуть далеко не церковных вожделений.

220

Последний тип «служителей» самый распространенный». «Последний тип» священнослужителей в понимании о. Ильинского - тихоновцы. «Не хочется верить этим иереям, что современный гражданский распорядок самая реальная действительность, а по сию пору думают, что это только страшный сон, и полусонными глазами вглядываются они давно к высотам «Донского монастыря» (Донской монастырь в Москве в это время был резиденцией Патриарха Тихона - A.A.), ожидая оттуда подобно древнему Израилю нового «Синайского законодателя».²²¹ Далее содержались привычные обвинения Патриарху: «он сделал церковь ареной для политической пропаганды», «Белавин весь в крови», «около него группируются темные элементы», он связан с зарубежными контрреволюционерами и т.п. «Злодеяниям» «бывшего патриарха»

противопоставлена созидательная деятельность обновленческого Синода:

восстановлен учебный комитет, в Москве и Ленинграде функционируют

духовные семинарии, выпущены журналы «Вестник Священного Синода» и

«Христианин». He обошлось и без обвинений в адрес «верных агентов

тихоновской политики, местных епископов»: «Что сказано выше про гр-на

Белавина, справедливо относится и к каждому из них». Таковым для о.

Ильинского в первую очередь являлся епископ Козловский Димитрий

(Добрбсердов), о действиях которого протоиерей от Козловского уездного

церковного управления ни один раз доносил во властные структуры.

Понимая, что не смотря на все усилия обновленцам все же не удается

одержать верх над тихоновцами и их епископами («они окопались в народе, с

ними масса, их поддерживает богатое купечество»), о. Ильинский выразил

надежду: «Хочется, страшно хочется верить в то, что в церковной жизни

наступит пора творческого сдвига, что пробудятся ея дремлющие силы, что

спадут с церковного организма тяжкие ковы, подавляющия его. Да

соединится же все истинно-церковное около великого принципа соборности,

осуществляемого свящ. Синодом, неизменно стоящего на страже и чистоте

православия, на твердости канонов... Мы уверены, что лишь церковное и

222

политическое черносотенство может идти за Тихоном».

Трудно отнести к «церковному и политическому черносотенству» подавляющее большинство народа. Невзирая на «всестороннюю» поддержку местных органов власти,' «удачи» обновленцев 1922-23 гг. сменились постепенным и неуклонным падением числа их сторонников. Уже осенью 1924 г. из 818 церквей Тамбовской губернии 596 числилось у тихоновцев и 212 у обновленцев²²³ (на пленуме Тамбовского губкома РКП(б) в сентябре 1924 г. приводились похожие цифры: из 818 церквей обновленческих 207, тихоновских - 611).²²⁴ Даже в отчете по политическому состоянию губернии, при желании видеть победы обновленцев, нехотя признавалось: «Борьба между тихоновцами и обновленцами идет, хотя и медленно, но с постоянным развитием успеха обновленцев в отношении увеличения своих сторонников, но все-таки в данный моменр еще перевес на стороне тихоновцев».²²⁵ O каком же успехе обновленчества можно было говорить, если ранее .сообщалось (см. таблицу № 4) о 55% обновленческих приходов и 45% тихоновских на начало 1924 r., а осенью того же года получалось соответственно 25% и 75% ?!

Странной выглядела другая оценка из этого отчета: «Само крестьянство довольно безразлично к этой борьбе. Крепко придерживается старых

22f\

традиций' и праздников». Именно крестьянство, придерживающееся «старых традиций' и праздников», не желало принимать обновленчества, даже и в том случае, если священник подчинялся обновленческому ЕУ из-за страха лишиться прихода, ничего не меняя прй этом ни в богослужении, ни в календарном вопросе.

O необходимости «помощи» обновленчеству говорилось даже на пленуме Тамбовского губкома РКП(б): «тов. Козлов: Нам нужно усилить обновленческое движение. Когда мы сделаем две равных группы, тогда мы сможем их стравить, чтобы они друг друга хоронили. Был случай, когда

997

тихоновец обновленца избил железной палкой. Это хорошо...». Идея сохранения противостояния и контроля над обновленчеством полностью соответствовала установкам центра. B докладе начальника VI отделения Секретного отдела ОГПУ E.A. Тучкова «о состоянии группировок» от 1 февраля 1925 г. в числе результатов работы значилось: «Поддержание раскола церкви на две враждующие половины Тихоновцев и обновленцев, который без нашего влияния мог ликвидироваться. Bce съезды обновленцев проходят по желательному для нас направлению начиная с уездных и кончая

22Я

Всероссийскими съездами».

Достаточно неожиданная смерть Патриарха Тихона 7 апреля 1925 г. породила у обновленческого руководства надежду на ликвидацию «тихоновщины» путем переговоров. «Знаменем церковных пререканий», по мнению обновленческого Синода, стало имя «бывшего патриарха», теперь же, когда его не стало, «Священный Синод, как правомочный орган высшей церковной власти» предложил архипастырям и пастырям «отложить пререкания, создавшиеся в связи с церковным разделением, и миролюбиво подготовлять свои паствы к предстоящему в скором времени Поместному Собору».²²⁹ Однако сторонник переговоров со стороны обновленческого Синода, его председатель - митрополит Евдоким (Мещерский) под давлением властных органов на Пасху 1925 г. был отправлен «на покой» и вскоре оказался совсем отстраненным от какого бы то ни было активного церковного управления. Председателем Синода стал обновленческий митрополит Ленинградский Вениамин (Муратовский).' Человек преклонных лет, не проявлявший административной активности, фактически он был декоративной фигурой в качестве Предстоятеля обновленческой церкви.

Позиция Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского) по поводу обновленчества и соединения с ним была обозначена в специальном послании от 28 июля 1925 r.: «В настоящее время так называемые обновленцы все более и более говорят о соединении с нами. По городам и уездам они собирают собрания, приглашают на них православных клириков и мирян для совместного обсуждения вопроса о соединении с нами и для подготовления к созываемомуими осенью текущего г. своему новому лжесобору. Ho нужно твердо помнить, что по каноническим правилам Вселенской Церкви все такие самочинно устраиваемые собрания... незаконны... He о соединении с Православной Церковью должны говорить так называемые обновленцы, а должны принести

ΛΛΛ

искреннее раскаяние в своих заблуждениях». Эту позицию митрополита Петра поддержали и епархиальные архиереи, т.ч. заранее можно было утверждать, что никакого «объединения» предстоящий обновленческий Собор не принесет.

За две недели до Собора, 15 сентября 1925 r., в Тамбове для избрания делегатов собрался епархиальный обновленческий съезд под председательством обновленческого архиепископа Николая (Чижова). A незадолго до того прошли уездные съезды. Кое-где, как например, в 5-м Борисоглебском округе удалось даже провести объединенное (тихоновцев и обновленцев) благочинническое собрание по выборам депутатов. Интересно, что в Тамбовской епархии обновленцам удалось отправить на Собор в числе делегатов и двух тихоновцев-мирян.

Собор, начавшийся литургией в Храме Христа Спасителя в Москве, числил в своем составе более ста обновленческих архиереев, 109 клириков и 133 мирянина. Ha Соборе образовалась довольно большая группа из 42-х членов, которая потребовала начать переговоры с митрополитом Петром по вопросу объединения. Тамбовский делегат Плотников (тихоновец) выступил даже с призывом к покаянию, но, разумеется, подавляющее большинство членов Собора и слышать не хотело ни о каком покаянии. Оценка отношений с тихоновцами сформулирована таким образом: «Действительной... причиной непримиримости руководителей так называемой тихоновской части Церкви является ' их упорное стремление навязать Церкви политическую роль хранительницы монархического начала, тайного оплота реакционных государственно-политических вожделений. Доказательством тому служат и неопровержимые документы, подтверждающие

непрекращающуюся связь наших тихоновских вождей с заграничными

231

монархистами и свидетельствующие об их старорежимных симпатиях». Обсудив еще некоторые текущие вопросы управления и приняв несколько резолюций и воззваний, Собор 10 октября завершил свою работу.

Решения Собора епархиальные советы циркулярно разослали в уезды, а участники Собора делали доклады на местах о прошедшем обновленческом форуме и его итогах. «Уполномоченный по церковным делам» протоиерей В. Архангельский даже сопроводил свое выступление 22 ноября 1925 г. в

Тихвинской церкви г. Кирсанова пением местного хора.²³² Как собрания по поводу прошедшего собора, так и доклады о нем после богослужения согласовывались с милицией, причем обязательно указывалась программа.

Как правило, в 1920-е годы местные органы власти и милиция не отказывали обновленцам в организации собраний и съездов всех уровней, которые проводились достаточно регулярно. Однако, многочисленные обновленческие собрания по любому поводу проходили под бдительным оком властей. И стоило только видному' рассказовскому «живцу» Г. Константиновскому поставить на собрании вопрос, который не был заранее внесен в повестку дня, как он был оштрафован уездной милицией на 10 рублей. Правда, губернский следователь ГПУ Ю. Буданцев не оставил в «беде» своего верного помощника - лично явился к начальнику милиции по поводу отмены штрафа.

Система местного церковного управления у обновленцев, в отличие от тихоновцев, была отлажена: епархиальный церковный совет (епархиальное управление), уездные церковные советы (уездные церковные управления), благочиннические советы (благочиния), приходские советы. Там, где необходимость в каком-либо звене отпадала, структуру могли

скорректировать. Так, на собрании духовенства и мирян Кирсановского благочиннического округа 15 января 1926 г. постановили:

«Благочиннический Совет не избирать, так как он работы не ведет, а она идет

лоо

через уездный церковный совет». Епископские кафедры обновленцев находились не только в епархиальном центре, но и во многих уездных городах, а иногда и в селах. B Тамбовской епархии обновленческие епископские кафедры имелись в г.г. Борисоглебске (1923-1936), Козлове (Мичуринске; 1926-1938), Липецке (1922-1925), Лебедяни (1923), Моршанске (1922-1936), с. Сасове (1922-1925). B 1923-24 гг. в Моршанске было даже два епископа: Иоанн (Ильин) как викарный и Иоанн (Моршанский) во главе уездного церковного управления. B Кирсанове в виду наличия «уполномоченного по делам церкви» протоиерея В. Архангельского, одного из «инициаторов» обновленчества в Тамбовской епархии, стоявшего во главе местного церковного управления, епископская кафедра открыта не была. Да и в самом епархиальном центре в 1920-е гг. обновленческие епископы играли второстепенную роль при «уполномоченном Священного Синода» протоиерее И. Лыкове. Можно сказать, что здесь явочным порядком побеждала «живоцерковная» идея об особой роли пресвитерства (белого духовенства).

Арест Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра, трудное формирование нового управления и начало нового, «григорианского», раскола, вновь .обострили вопрос взаимоотношений обновленцев с тихоновцами. Bce это вкупе с темой соборных решений ни один раз обсуждалось на собраниях обновленцев, но решения принимались стандартные. Ha собрании духовенства и мирян Кирсановского уезда 26 января 1926 г. «по докладу о III Поместном соборе» в очередной раз отметили: «имелось намерение сделать мир в церкви, но в виду политических замыслов тихоновцев мир не был достигнут», снова прозвучал «ряд, доказательств о тихоновской контрреволюции», на основании которых «обновленческая церковь не может вести с тихоновской верхушкой никаких переговоров, а лишь вести разъяснение на местах».²³⁴ Для «разъяснения на местах» участники собрания выработали воззвание для распространения по церквам уезда и отметили, что «у Совета (уездного церковного - A.A.) много сделано в укреплении обновленческих идей и распространения брошюр Св. Синода».²³⁵ Можно заметить, что собрание напрасно похвалило Совет и что «распространение брошюр Св. Синода» мало помогало «в укреплении обновленческих идей» в Кирсановском уезде. Если в начале 1925 г. на 91 тихоновский храм в уезде приходилось 19 обновленческих,²³⁶ то во второй половине г. их стало соответственно 99 и Il.²³⁷

B епархиальном центре «живцы» предпочитали возлагать надежды не на воззвания и распространение брошюр Св. Синода, а на нажим местных административных органов. Это был единственный «способ объединения» с тихоновцами. Еще осенью 1925 г. протоиерей Лыков, «Тамбовский уполномоченный Священного Синода», сделал распоряжение, чтобы по всем церквам за богослужениями возносилось имя обновленческого архиепископа Николая (хотя после Собора он был назначен в Саратов). «Тихоновская» часть духовенства отказалась от подобного поминовения. Начался новый виток борьбы за храмы в городе.

Храмы переходили «из рук в руки», но все же при помощи властей Знаменская, Архангельская, Введенская церкви попали к обновленцам. B Тамбове у «тихоновцев» осталось лишь 2 кладбищенских храма. Ho угроза захвата и последних кладбищенских церквей была вполне реальной, т.к. попытки передачи предпринимались много раз. Дело дошло до того, что в январе 1927 г. Президиум ВЦИКа одернул Губисполком специальным отношением за подписью П. Смидовича: «В гор. Тамбове, действия местных административных органов привели к тому, что в руках одного религиозного течения «обновленцев» (при том меньшего) оказались почти все городские здания церквей. Другая часть верующих «староцерковников», при том очень значительная получили три (фактически два, т.к. Троицко-Никольская церковь отошла в ведение ВВЦС, сторонники которого так же назывались «староцерковниками» - A.A.) церковных здания, оказались в положении очень стесненном... Президиум ВЦИК"а предлагает Вам вновь пересмотреть вопрос о распределении молитвенных зданий в городе Тамбове среди групп верующих... По рассмотрении вопроса вышлите копию своего решения со списком распределения молитвенных зданий».²³⁸ B отправленном вскоре ответном' списке из 13 действующих храмов города только два (вместо прежних девяти обновленческих и одной «автокефальной») числились за обновленцами (Кафедральный собор и Покровская церковь),²³⁹ что было явным обманом: большинство храмов скрыли под формулировкой «автокефального течения», а тихоновскими значились все те же две кладбищенские церкви: Петропавловская и Успенская.

Административный нажим, конечно, помог овладеть обновленцам храмами Тамбова, однако за пределами губернского центра соотношение обновленческих и тихоновских церквей было подобно приведенным выше цифрам по Кирсановскому, уезду (например, в Козловском уезде в начале 1925 г. на 162 «староцерковных» храмаприходилось 16 обновленческих;²⁴⁰ к

ОИ1

концу того же года соответственно 162 и 18 ). По отчету Тамбовского

губкома ВКП(б) на октябрь 1926 г. в губернии насчитывалось тихоновских храмов 32 городских и 753 сельских, обновленческих соответственно 16 и 89.²⁴² (Если перевести эти данные в проценты, получается обновленческих приходов 12% и тихоновских 87%). B целом по стране к 1926 г. обновленцы потеряли до 70 % своих приходов и процесс этот продолжал нарастать. Тем более, никаким нажимом невозможно было заставить людей посещать «красные церкви». И помимо приверженности большинства верующих, особенно в сельской местности, к традиционным обрядовым формам, не последнюю роль в этом процессе сыграло политиканство обновленцев, их моральная нечистоплотность, неразборчивость в средствах борьбы с противниками и методах «влияния» на паству. Как следствие - пустота в обновленческих храмах.

В. Каменев, сын бывшего старосты Кафедрального собора, писал о церковной жизни в Тамбове того времени: «Одна за одной церкви забирались обновленцами, которым покровительствовала местная власть, для этого использовались удобные периоды, когда духовенство и даже причт той или иной церкви содержались в Чека под арестом. Как-то раз, идя по Долевой улице, я зашел в Знаменскую церковь, уже захваченную «живцами». Толкнуло меня на это любопытство. B церкви шла обедня, в большом храме было совсем пусто, два-три человека прижимались к колоннам, поп поглядел на меня сурово и подозрительно - я поспешил выйти».²⁴³ Воспоминания В. Каменева подтверждают и документы. При закрытии в к. 20-х гг. Знаменской церкви г.Тамбова, бывшей в пользовании у обновленцев, указывалось, что «посещаемость'дацной церкви верующими выражается от 5 до 15 человек как в праздничные дни, так и в будние дни во время службы».²⁴⁴ Как указывалось в протоколе обследования тамбовских церквей технической комиссией: «...все церкви содержаться бесхозяйственно, крыши не красятся, рамы не чинятся, отопления бездействуют, из опросов представителей церкви усматривается, что средств нет и поэтому вопрос о существовании церквей обречен на произвол».²⁴⁵

Схожую картину можно было наблюдать повсеместно, поэтому со временем обновленческие храмы станет легче закрывать: нет прихожан - нет средств на ремонт здания. Уже в сентябре 1925 г. председатель обновленческой двадцатки Троицкой церкви г. Козлова H. Белкин выдал ордер Управлению Милиции уезда «в том, что принадлежавшая ранее Троицкой церкви часовня, закрытая с 1918 r., находящаяся в данное время в бесхозяйственном состоянии группе верующих совершенно не нужна, так как сама Троицкая церковь, имеющая два этажа никем не посещается, за отсутствием прихода, почему к приспособлению ея для спортивного клуба препятствий с нашей стороны не имеется».²⁴⁶

B Кирсанове кладбищенский храм при обновленцах практически перестал посещаться, т.ч. позже, в 1930 г. было принято решение передать здание горсовету, потому что «церковь дохода не имеет, налог платить не в

247

состоянии. Около года заперта». Одновременно с 1927 г. кирсановские «тихоновцы», обладая огромным Успенским собором, способным вместить 3 тыс. человек, ставили вопрос о передаче им еще одной церкви, объясняя: «в праздничные дни молящихся бывает гораздо больше (5-6 тыс.). Усиленный наплыв молящихся объясняется тем обстоятельством, что Собор в Кирсанове единственный храм староцерковников».²⁴⁸

B Моршанске после «дополнительного» подписания договора в октябре 1926 г. верующими «обновленческого толка» кладбищенская церковь оказалась в руках обновленцев, после чего постепенно здание пришло в запущенное состояние (в заключении комиссии отмечалось: «общее впечатление от храма - недостаточный присмотр за ним и беспризорность»²⁴⁹). Прежняя двадцатка возбудила дело о возвращении им церкви, которое тянулось несколько лет. Обновленческий священник H.A. Боголюбский в объяснительной записке утверждал: «сейчас здание не требует никакого ремонта», а само дело объяснял происками тихоновцев, жалобу которых расценивал «как очередные лживые наветы старотолковников-староцерковников против обновленческого церковного движения вообще».²⁵⁰ Моршанский горсовет принял «соломоново» решение: «договор следует срочно расторгнуть с группой верующих как «обновленческого» толка, так и с группой «староцерко'вников», с предъявлением'иска обеим группам, но с выселением в настоящее время «обновленцев», так как верующие «староцерковники» в настоящий момент в фактическом управлении участия не принимают, но юридическая ответственность за сохранение здания с них не снималась и не должна быть снята теперь».²⁵¹ Одновременно предлагалось просить Окрисполком о срочной передаче церкви в. ведение горсовета, т.к. имеется ходатайство Учкомпрофсоюза «о передаче... здания... для использования под культ- просвет. работу».

B плачевное состояние пришел и кафедральный храм обновленцев в Моршанске - Покровско-Вознесенский. Катастрофическая нехватка средств проходит через все протоколы заседания приходского совета, которому приходилось экономить буквально на копейках, постоянно сокращать штаты, занимать малые суммы на текущие церковные нужды. Дошло до того, что было предложено угли для каждения не покупать, а выгребать из печей, а прихожанам в холодное время года приходилось приносить с собой дрова для отопления, что никак не помогало добиться тепла в большом храме. Церковь в скором времени закроют по причине малой посещаемости, ветхости, препятствия движению. Напрасно община «староцерковников» будет добиваться возвращения церкви, ссылаясь на то, что двести лет здание было в нормальном состоянии. После закрытия Покрово-Вознесенской церкви в виду «неимения в пользовании верующих «обновленческого толка» других церковных зданий» будет принято решение отобрать у тихоновцев Никольскую церковь и передать ее обновленцам, несмотря на протесты

252

прихожан.

Разумеется, при столь незавидном материальном положении содержание обновленческого духовенства с середины 1920-х гг. было более чем скромным. Сохранение не смотря на все наступившие трудности и материальные лишения обновленческой иерархии все же говорило (и в этом надо отдать им должное) о наличии в их рядах идейных приверженцев курса Синода и церковных реформ, о которых вспоминали все меньше и меньше. Однако большинство обновленческого клира завершили свою карьеру бесславно. Какая-то часть (как правило из тех, что быстро получали сан), наигравшись в политику, в трудные времена спешили отказаться от священства; другие, принеся покаяние (иногда этот чин обставлялся с торжественностью при большом стечении народа), возвращались в Патриаршую Церковь. Ho и тихоновцам и обновленцам с конца 20 гг. пришлось пройти через ГУЛАГ.

Обновленчество не завершилось в 1927 году, оно будет угасать до 1945. Ho как итог этой темы — судьба тамбовского церковного «властителя» - протоиерея И. Лыкова. 3 августа 1927 r., за несколько дней до храмового праздника, в кладовке правого придела Кафедрального собора, был обнаружен заваленный тремя тяжелыми коврами труп бывшего «тамбовского уполномоченного Священного Синода», руки, и ноги убитого были связаны. При медицинском освидетельствовании установлено, что три ребра оказались надломленными, верхняя челюсть разбитой и два зуба вышибленными. Смерть, как сообщалось, последовала от удушения. Он мог погибнуть как от руки соработника на ниве «обновления», так и по указанию

Лгт

хозяев из ГПУ. Думается, время прольёт свет и на это «загадочное» убийство. Co смертью протоиерея И. Лыкова «небывалый в истории Тамбовской церкви террор» (так оценивал деятельность обновленцев протоиерей C.H. Лавров) не закончился, на смену ему постепенно стал приходить террор государственный.

н=**

Характеризуя историю обновленческого движения и раскола в Российской Православной Церкви в ракурсе церковно-государственных отношений можно сделать следующие выводы.

Обновленческое движение уходит корнями в реформаторские настроения клириков и мирян к. 19 - нач. 20 вв., которые проявлялись и в ходе Предсоборного присутствия 1906 г, и на Поместном Соборе Российской Православной Церкви 1917-1918 гг. K числу объективных факторов появления этого движения и раскола следует отнести социальное расслоение клира, противоречия между «белым» и «черным» духовенством, между епископатом и «рядовым» священством. Немалую роль в готовности большой части клириков примкнуть к обновленчеству играла веками выработанная привычка не задумываясь исполнять приказы «сверху». Характеризуя эту особенность духовенства лидер обновленческого движения и его митрополит А.И. Введенский писал: «Эта священническая армия служила верой и правдой своему архиерею, которого и зреть почти было нельзя как только через посредство весьма грозных тоже отцов благочинных. Это' были чиновники второго и третьего разряда, усердно, под страхом монастыря и прочих репрессий, проводивших в жизнь директивы центральной духовной власти. A директивы эти, скудные религиозно, были обильными в смысле политическом».²⁵⁴

C учетом названных проблем в Церкви в высшем политическом руководстве страны был разработан план обновленческого раскола. Без активного вмешательства органов власти трудно было бы ожидать столь масштабные размеры и последствия раскола. B числе методов насаждения обновленческого раскола со стороны властных органов Тамбовской губернии административный нажим и репрессивная политика по отношению к активным противникам обновленчества, организационная и пропагандистская помощь обновленцам, «перераспределение» храмов в их пользу. Целенаправленные и массированные действия органов власти привели к первоначальному внешнему успеху обновленчества: епархиальное управление староцерковников было дезорганизовано, до лета 1923 г. шел формальный рост числа обновленческих приходов, выстраивалась система церковно-административных органов, началось издание епархиального журнала, не было препятствий для проведения собраний и др. мероприятий. После освобождения Патриарха Тихона начался очевидный упадок обновленчества, сокращение числа обновленческих приходов, особенно в сельской местности. По данным самих обновленцев наибольшее количество их приходов располагалось в южно-российских, сибирских и среднеазиатскцх епархиях. Сильны были позиции обновленчества и в ряде европейских епархии России (Владимирской, Воронежской, Тульской,

Л«

Орловской, Смоленской, Саратовской, Ульяновской, Царицынской). Тамбовщина относилась к числу областей, где быстрый формальный успех обновленчества сменился столь же быстрым упадком. Позиции обновленчества в северных уездах губернии изначально оказались чрезвычайно слабыми. Похожая ситуация сложилась в соседних Рязанской и Пензенской епархиях.

Обновленческий раскол стал важным этапом в борьбе Советской власти с Церковью. Вместе с тем, он явился попыткой тысяч клириков вписаться в новую систему церковно-государственных отношений, вплоть до активной агентурной работы в качестве борцов с «тихоновщиной», т.е. фактически со своими бывшими собратьями по служению: Среди обновленцев было не мало идейных реформаторов, сторонников нового строя, искренне стремившихся сочетать свои христианские убеждения с реалиями советской действительности. Однако имеющиеся документы позволяют отнести большинство приверженцев обновленчества из клира к разряду приспособленцев, не брезговавших любыми средствами в достижении своих, часто вполне приземленных, целей.

■ Реакция подавляющего большинства верующих на обновленчество была негативной. Причем помимо моральной нечистоплотности обновленцев, нежелания изменений богослужебных форм и церковного календаря, народное восприятие не желало мириться с насаждением обновленчества органами власти, отстаивая свободу Церкви. B этом смысле сопротивление обновленчеству было сопротивлением государству, «кесарю», покушающемуся на «божие». Тем не менее, организованный сверху раскол способствовал ослаблению Российской Православной Церкви, закрытию храмов и монастырей, усилению административно-репрессивных мер к священству и м'ирянам, дискредитации Церкви. Таким образом, поставленная органами власти задача была выполнена.