Церковь и государство: теория и практика отношений

. Основанная в 1682 r., Тамбовская епархия к началу XX в.,

располагавшаяся в пределах тогдашней губернии (58511 тыс. верст), имела

прочные, вековые традиции.¹ Ha 1 января 1914 г.

губернии достигло 3 млн. 820 тыс. 485 человек «обоего пола», 95% из

которых составляли русские. Из этого числа лишь более 287 тыс. человек

2

проживало в городах. Только 61,5 тыс. человек официально причислялись к неправославным вероисповеданиям. Из них ок. 34,5 тыс. составляли мусульмане (в подавляющем большинстве жители татарских сел), ок. 20,8 тыс. сектанты фазных течений), ок. 2,8 тыс. иудеев (в основном жители городов), ок. 1900 католиков (примерно половина проживала в губернском центре).³

Количество православных храмов ежегодно возрастало и достигло почти 1400, в которых несли свое служение более 2160 священников и диаконов, более 1440 псаломщиков.⁴ Приходы были объединены в благочиннические округа (более 50). Значительную роль в жизни епархии играли монастыри. Ha 26 монастырей (10 мужских и 16 женских) приходилось соответственно 270 монахов, 519 послушников и 1002 монахини и 2435 послушниц.⁵ K этому числу нужно прибавить скиты, женские общины. Особой известностью пользовались Саровская Успенская пуетынь, Шацкая'Вышенская пустынь. При монастырях было устроено 5 больниц и 18 богаделен. При церквах имелось 1175 библиотек, действовало 15 двуклассных, 1047 одноклассных школ, 32 школы грамоты (всего 1094), в которых состояло 67865 учащихся.⁶ Образовано 1050 церковно-приходских попечительств, братств различного назначения. Кадры священно-церковнослужителей готовились в Тамбовской духовной семинарии, нескольких духовных училищах, регентско- псаломщицких школах.

Управлялась епархия архиереем, носившим титул «Тамбовский и Шацкий», на которого возлагались обязанности от охраны и распространения Православия до рассмотрения .

Характеризуя религиозную жизнь епархии, нужно отметить значительное количество местночтимых святынь: святых колодцев и источников, икон и др. Ha начало XX века приходится канонизация двух тамбовских святых. B 1903 году в Саровской пустыни, при участии Императора Николая II прошли торжества no' прославлению известного всей России подвижника Серафима Саровского (І754-1833). A в июле 1914 года был торжественно прославлен второй епископ Тамбовский Питирим (1645- 1697). Конечно, это способствовало активизации религиозной жизни.

Bo время I Мировой войны Тамбовская епархия не осталась в стороне от нужд фронта, общепатриотический подъем захватил и ее. При монастырях были устроены лазареты на 209 человек, приюты для детей павших воинов на 113 человек, мастерские для воинов-калек. Только за год войны отчислено монастырями до 25 тыс. рублей процентных доходов, изготовлено женскими обителями более 20 тысяч разных вещей (особенно в этом деле отличался

7

Тамбовский Вознесенский женский монастырь). Подобная деятельность неоднократно с благодарностью отмечалась императором, довольно часто руководство епархии за оказанную помощь благодарила известная благотворительница, основательница Марфо-Мариинской обители в Москве, великая княгиня Елизавета Федоровна.

Впечатляющие статистические показатели Тамбовской епархии нач. XX в. не отражали множества серьезных социально-экономических и прочих проблем церковной жизни этого времени. Материальная неустроенность клириков была постоянной темой обсуждения епархиальных съездов и частных разговоров.

O

пяточек!..». РаЗность и нестабильность доходов приводила к противоречиям и конфликтам в среде духовенства, что явится впоследствии питательной почвой для церковно-политических разделений и предпочтений.

Проблемы материального порядка сильно сказывались в другом чрезвычайно важном для Церкви вопросе - кадровом воспроизводстве и состоянии духовных школ. Средств на содержание последних также не хватало. Учеба в духовном училище и семинарии часто была единственной возможностью для детей клириков (а именно они продолжали составлять здесь подавляющее большинство) получить среднее образование. Лишь малая часть выпускников шла по пути своих родителещ остальные связывали свое будущее с гражданской службой, учащиеся первого и второго разрядов по окончании семинарии стремились поступить в университеты и другие высшие учебные заведения. И даже продолжавшие обучение в духовной академии не спешили принимать рукоположение. B результате в епархии росло число вакантных мест клириков, а кадры священно- и церковнослужителей пополнялись не лучшими выпускниками. Последнее обстоятельство также скажется на готовности клириков к «вызовам времени».

B перечне проблем церковной жизни следует указать и пресловутую «кастовость» духовенства, которая, правда, в нач.

Если теоретические вопросы отношения марксизма и партии большевиков к религии и Церкви достаточно хорошо известны, TO отношение Православной Церкви к - государству требует специального пояснения. Ha какой основе могла строить свои отношения с государством Российская Православная Церковь, оказавшаяся в 1917 г. в совершенно новых и неизвестных ей социально-политических, экономических и культурных реалиях?

Известно, что такой основой является Священное Писание и Священное Предание, т.е. Православная Традиция; Согласно Библии единственным сакральным принципом власти является монархический. Co времен Саула цари получали божественную санкцию, становились помазанниками Божиими, на которых лежит ответственность за народ. Источником власти мыслился Бог, посредником, осуществлявшим правление, являлся царь, а объектом - народ. При этом и ветхозаветная и новозаветная традиция различали сам принцип монархической власти и его конкретное содержание. Монархический принцип не подвергался сомнению или критике, царей же обличали, порицали и т.п.

Христиане терпимо относились к законной власти, поэтому в первохристианские. времена не · было известно ни одного антигосударственного восстания, бунта или войны. Более того, слова апостола Павла «нет власти не от Бога» и «противящийся власти противится Божию установлению» (Рим. 13, 1, 2) и его требование повиноваться властям «не только из страха наказания, но и по совести» (Рим. 13, 5) делали христиан наиболее лояльными гражданами Римской Империи. Однако, при этом носитель власти - «начальник» - понимался как «Божий слуга, отмститель делающим злое» (Рим.

B византийскую эпоху Церковь и государство мыслились как два столпа общества, его дуща и тело. Земная Империя представлялась отражением Небесного Царства, Император так же, как и Бог на небесах, мог быть только один. Он есть видимый глава и Церкви, и государства, которые находятся в гармонии или симфонии. Особенно ярко эти положения сформулированы в новелле Императора Юстиниана «О симфонии» и «Эпанагоге» Константинопольского Патриарха Фотия. Весь корпус канонического права Православной Церкви разрабатывался в эпоху Империи и с непременным участием Императорской власти, таким образом, и сама эта власть и наличие «тела» православной Империи воспринимались как необходимость для нормального течения церковной жизни. Государство, контролируя внешнюю культуру, систему образования, быт и т.п. создает для Церкви благоприятные условия служения. По слову Императора. Юстиниана, «благосостояние Церкви есть крепость Империи».

Ha Руси подхватили эту форму отношений Церкви и государства. Ho со времени петровских реформ и окончательного закрепления Синодальной формы управления Церковью в церковно-государственных отношениях утвердился перекос в сторону господства государства. Активное обсуждение вопроса об изменении положения Церкви в государстве было вызвано революционными событиями 1905-1907 гг. и последовавшей сменой государственно-политического устройства. Однако только после Февральской революции 1917 г. появилась возможность созвать Поместный Собор, которому предстояло указать модель положения «свободной Церкви в свободном государстве».

Таким образом, для Российской Православной Церкви к началу исследуемого периода привычным было · тесное сосуществование с государственными институтами, их помощь в решении церковных задач, понимание ведущей роли Церкви в деле воспитания и просвещения населения, формировании' культуры и традиций народа, признание ее внутреннего устройства на основе норм канонического права, руководство ими со стороны государства в некоторых областях общественной жизни и управления.

• Вместе с тем .в церковно-интеллигентской среде имело место и иное понимание того, какими должны быть отношения Церкви и государства. Лидер обновленчества протоиерей А.И. Введенский позже изложит его тезисно так: «Христианство лойяльно к государственной власти. Ho христианство не диктует формы государственности, не дает политических рецептов, воздерживается определенно и до конца от борьбы с государством, уклоняется сознательно и планомерно от поддержки государства. Христианство надмирно - государство занимается миром. Христианство учит о вечном - государство занимается временным. Таким образом христианство (церковь) и государство находятся в разных плоскостях. Правильно понимающие свое существо. церковь и государство не вмешиваются, не могут вмешиваться в . дела друг друга. Принцип разделенности церкви и государства — есть принцип, с принудительной силой вытекающий из самой логики церкви, из логикй государства».¹⁰

Православная Церковь, считавшаяся опорой монархии, должна была еще в дни Февральской революции жестко отреагировать на свержение Царя. Однако этого не произошло. 6 марта 1917 г. опубликовано послание Синода, в котором содержался призыв к поддержке Временного Правительства. Определенную роль в приятии новой власти сыграла видимость «законности» происходящего.

4 марта 1917 г. в Тамбове был опубликован царский Манифест об отречении от престола, несколько позже получена официальная телеграмма об отречении Великого Князя Михаила Александровича. Архиепископ Тамбовский Кирилл (Смирнов) по окончании всенощного бдения в Кафедральном соборе обратился к собравшимся со Словом: «Совершилось, возлюбленные, событие, равного которому не помнит история наша... Вот документ, которым Царь сам освобождает нас от присяги, данной на верное ему служение... Таким образом, освобожденные самим Государем от присяги ему, мы имеем в лице Временного Правительства, Государственною Думою учрежденного, вполне законную власть... Посему должны мы теперь повиноваться Временному своему Правительству, как повиновались не за страх, а за совесть Государю своему, отрекшемуся ныне от управления нами». Владыка с грустью признавал бывшее наличие ограничений в жизни Церкви: «До сих пор мы жили под постоянным надзором приставленных к нам опекунов, при настойчивых напоминаниях извне: «не ступи сюда, не делай, не говори этого». Теперь настало время, когда мы внутри самих себя должны находить указания как решить и выполнить то или другое дело, с таким расчетом, чтобы... не вышло бы вреда Великой Родине Нашей». Ho его не увлекла охватившая общество эйфория по поводу свержения монархии: «для всех нас теперь время не веселия еще, не шумного ликования, а сосредоточенного и бережного отношения, вдумчивого ко всем подробностям нашей жизни, а для многих - время такого подвига, под тяжестью которого в изнеможении падал Сам Искупитель Мира Господь Христос».¹¹

Мысль о важности наступившего времени и ответственности за него перед историей отчетливо прозвучала и в Слове, произнесенном 7 марта пред благодарственным молебном по случаю принятия Россией нового Государственного устройства: «Ни в одну минуту нельзя забывать, какая страшная ответственность за всю будущую историю России легла сейчас на наши плечи, ответственность, обязывающая пока не к ликованию, а к самому сосредоточенному общему согласному труду... Особенно тяжким несчастием для Родины было бы, если дни начавшейся свободы омрачатся проявлением какой-нибудь злобы или мстительности по отношению к прошлому. Пусть B этом прошлом нашем было много, чем справедливо возмущались, но из были слова не выкинешь, прошлое это было все-таки наше отечественное' прошлое, прошлое нашей Родины». Далее прозвучали поистине пророческие слова: «...если не удержимся от глумлений над своим прошлым, то напишем такую первую страницу своей новой истории, которую следующие поколения будут читать с краской стыда на лице, готовы будут вырвать ее, но нет таких ножниц, которыми можно было бы вырезать что-либо из памяти истории».¹²

Подобные, довольно сдержанные, оценки происходящего тонули B захлестнувшей страну волне восторженных приветствий в адрес Временного Правительства и отречений от «самодержавного прошлого». Позднее в официальных предсоборных и соборных документах нигде не содержалось призыва к восстановлению самодержавия. Единственный открыто порицавший свержение монархии архиерей в Синоде — престарелый митрополит Московский Макарий (Невский) был вскоре отправлен «на покой», от кафедр отрешили еще несколько епископов, заклеймив их ярлыками «распутинцев», «реакционеров» и т.п.

Духовенство Тамбовской епархии также оказалось охвачено революционными настроениями, что ярко выразилось на весеннем съезде 1917 г. 18 апреля (1 мая по новому стилю) делегаты, отложив начало заседаний, пожелали принять участие в празднике «Труда» и «приветствовать рабочих». От лица духовенства протоиерей A.B. Суворов выразил «благодарность рабочим, а также и армии «за освобождение страны от тирании и произвола деспотов гражданских и церковных, и заявил, что духовенство всецело готово идти рука об руку с народом для строения новой жизни своей дорогой России», и провозгласил «вечную память павшим в

1 о

борьбе за свободу».

Собрание, проходившее с 18 по 26 апреля под председательством ректора Тамбовской духовной семинарии протоиерея Н.И. Хильтова, направило приветственные телеграммы в адрес нового Обер-Прокурора Синода, Председателя Совета министров и Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. '■■ ^:

Тема церковно-государственных отношений на собрании заняла одно из важнейших мест. «Переживаемый политический момент»,' отношение к новым органам власти и подготовка к предстоящему Учредительному собранию обсуждались в первую очередь. Революционная эйфория не помешала части делегатов держаться мнения, высказанного в прениях «одним оратором»: «Теперь Православная церковь будет переживать тоже, что она переживала и во время гонений на христиан, только в более утонченном виде. Вследствие этого положение пастырей церкви будет тяжелое. Чтобы справиться с своим делом... пастырям необходимо объединиться... со своими сопастырями... и с пасомыми».¹⁴ Ho сам ход собрания, дух докладов и документов свидетельствовали о том, что настрой подавляющего большинства делегатов соответствовал суждению «другого оратора»: «теперь настает самый расцвет жизни православной церкви, так как при прежнем режиме она не могла свободно жить, не могла откровенно говорить, а жила только так, как ей приказывалось и предписывалось разными стеснительными распоряжениями».¹⁵

«Бурными аплодисментами всего собрания» были приняты следующие положения: «1) Только с падением самодержавного строя и перехода власти к народу, церковь православная имеет возможность устроить свою внутреннюю жизнь на канонических основаниях, как организация духовная, самостоятельная и независимая... 3) Власть в государстве должна принадлежать народу в лице избранных представителей, форма правления коей имеет быть установлена учредительным собранием. 4) До созыва учредительного собрания необходимо оказывать повиновение Временному Правительству, выражая ему полное доверие, и всеми доступными средствами содействовать ему в проведении в жизнь объявленных свобод и программ, и в решении довести войну до победоносного конца... 6) ...необходимо, чтобы основными законами новой конституции церковь православная признана была первой между равными... 7)... необходимо, чтобы все церковно-религиозные культы были признаны государством, как публично-ценные, публично-правовые, культурно-просветительные

установления и ассоциации, имеющие законные права на материальную, юридическую и моральную поддержку государства.. .».¹⁶

Понятно, что безвластье и анархия никак не могли быть приемлемы Церковью. Тамбовское Епархиальное Богородично-Серафимовское

миссионерско-просветительское братство даже выпустило специальный листок «Необходимость повиновения власти», в котором доказывалось, что «без власти» хорошо будет «только одним преступникам и пропойцам». Поэтому делегаты собрания решили не оставаться в стороне от подготовки к Учредительному Собранию. После обсуждения поставленного протоиереем И.И. Моршанским вопроса, будет ли духовенство епархии проводить своего кандидата или отдаст свои голоса какой-либо партии, постановили: «Принять деятельное участие в подготовке населения к выборам в Учредительное

Собрание, разъясняя народу деятельность и направление известных партий; в руководство самому духовенству выписывать подходящую литературу, а также для распространения среди народа.. .>>.¹⁷

Помимо «политического момента» собрание обсудило ряд внутрицерковных вопросов, среди которых упоминался й предстоящий важнейший для Русской Церкви форум.

' 15 августа 1917 r., в ‘ праздник Успения Богоматери, литургией в Успенском соборе Московского Кремля начинает свою работу Поместный Собор Всероссийской Православной Церкви, имевший в ее истории громадное значение.

За две недели до этого, 30 июля, в 6 часов вечера в Тамбове, в здании 1- го Духовного училища, состоялось епархиальное предсоборное присутствие духовенства и мирян. Присутствующие на нем 179 человек избрали тамбовскую делегацию: от клира - член консистории, протоиерей В.Ф. Стеженский (Христорождественский собор г. Тамбова), протоиерей H. Дмитриевский (Богородицкая церковь), от мирян А.Ф. Вержболевич, В.И. Лебедев и П. Смирнов. Окончательный список включал в себя следующих членов Собора от Тамбовской епархии: настоятель липецкого собора протоиерей A.B. Суворов, псаломщик церкви с. Куликово Усманского уезда A.A. Востоков, крестьянин с. Моршань-Лядовка Кирсановского уезда Г.И. Белоглазов, помощник смотрителя тамбовского Серафимовского духовного училища A.B. Новосельский, смотритель Шацкого духовного училища П.А.

1 Я

Смирнов. Кроме того, Саровская пустынь имела право избрать своего представителя (этим правом пользовались ставропигиальные монастыри и 2 пустыни — Оптина и Саровская), им стал игумен Иерофей. Возглавлял представителей Тамбовской епархии архиепископ Кирилл, член Собора по должности.

Работа Собора с перерывами проходила в несколько сессий по сентябрь 1918 г. Тамбовская делегация приняла довольно активное участие в заседаниях Собора. Архиепископ Кирилл был председателем Соборного отдела преподавания Закона Божия. Участник Собора князь И.С. Васильчиков, выделяя его среди многих архиереев «общего довольно шаблонного уровня», составил такое впечатление: «архиепископ Тамбовский Кирилл, замечательно видный и величественный и притом прекрасный оратор».¹⁹

События в стране развивались стремительно, и Собор, изучая и обсуждаявсе вопросы, едва поспевал за ними. Подавляющим большинством голосов 28 октября участники Собора приняли решение восстановить Патриаршество в Российской Православной Церкви. 5 ноября 1917 г. в храме Христа Спасителя иеросхимонах Зосимовой пустыни Алексий вынул из специального ковчежца одну из трех записок с именами кандидатов на Патриарший престол. Жребий выпал митрополиту Московскому Тихону (Белавину). Специальные определения о правах и обязанностях Патриарха, Синода, епархиального архиерея и др. оформляли новое самостоятельное церковное управление, которому предстояло выстраивать линию отношений с государственной властью.

• Фактически в это время официально формулируется новое отношение Церкви к государственной власти. B составленной по поручению Собора профессором C.H. Булгаковым декларации «Об отношении Церкви и государства» указывалось: «...ныне, когда волею Провидения рушится в России царское самодержавие, а на замену идут новые формы государственности, Православная Церковь не имеет определения об этих формах со стороны их политической целесообразности; но она неизменно стоит на таком понимании власти, по которому всякая власть должна быть христианским служением».²⁰ Сакрализация монархического принципа сменяется отказом, определения «политической целесообразности» формы правления при сохранении понимания власти как «христианского служения».

Пр вопросу церковно-государственных отношений и о статусе Православной Церкви в государстве Поместный Собор высказывался неоднократно. Соборные суждения на этот счет скорее являлись мало согласующимися с действительностью пожеланиями, что показывало непонимание соборными отцами произошедших перемен, их сомнение в том, что существующая власть .пришла «всерьез и надолго». 2 декабря 1917 г. принимается определение о правовом статусе Церкви, согласно которому государство должно ввести закон, которым закреплялось бы «первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение» Православной , Церкви, глава государства, министры исповеданий и народного просвещения должны быть православными, признавался бы церковный брак, православный календарь, ограничивался «выход из православия», сохранялись обязательность преподавания Закона Божия, военное духовенство и т.п. Конечно, Советское правительство и не думало прислушиваться к этому и другим определениям Поместного Собора и хоть как-то учитывать подобные документы при выработке нового законодательства.

20 января 1918 r., в день принятия CHK декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, открылась 2-я сессия Поместного Собора. K этому времени в Синоде накопилось большое количество донесений из епархий «о разбойных грабежах в приходских храмах и монастырях, соединяющихся нередко с кощунственным поруганием святыни». Архиепископ Кирилл огласил получившее широкую известность Патриаршее послание: «...ежедневно доходят до нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем неповинных и даже на одре болезни лежащих людей... И все это совершается... с неслыханной доселе дерзостью и беспощадной жестокостью, без всякого суда и с попранием всякого права и законности... Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы...». Далее шли слова, в которых увидели «анафематствование большевиков»: «Властию, данною нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и, хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной. Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение». Ниже приводились факты бесчинств, отобрания имуществ, расцененные как жесточайшее гонение. '

Советские историки и справочная литература давали свою оценку посланию. По их мнению, оно дискредитировало Советскую власть «в глазах верующих, провоцировало их на антиправительственные действия, к чему и стремился глава церкви».²¹ Однако никаких призывов к вооруженным действиям в послании не содержалось: «Враги Церкви захватывают власть над нею и ее достоянием силою смертоносного оружия, а вы протдвостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками всенародного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, йбо действуют даже прямо противно совести народной».²²

Собор поддержал Патриарха и принял постановление, содержавшее оценку декрета: «Изданный Советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собою, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения... Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви (в последование 73 правилу Свв: Апостол и 13 правилу VII Вселенского собора)».²³ Кроме того, решено было обратиться к народу со специальным воззванием, в котором содержались сходные положения: «Люди, ставшие у власти и назвавшие себя народными комиссарами, сами чуждые христианской, а некоторые из них и всякой веры, издали декрет (закон), названный ими о свободе совести, а на самом деле устанавливающий полное насилие над совестью верующих... Даже татары больше уважали нашу святую веру, чем наши теперешние законодатели». Верующие призывались к объединению и защите святынь.²⁴

28 февраля 1918 г. Патриарх и Св. Синод принимают специальное постановление, в котором указывалось «общее направление, в каком должна

j