ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Исследование отношений Советского государства и Российской Православной Церкви в 1917-1927 гг. на материалах Тамбовской губернии позволяет сделать следующие выводы.
Молодое Советское государство, имея на вооружении тезис о вредности любой религии, практически с первых дней своего существования повело настоящую войну с Церковью.
Православная Церковь естественно связывалась с самодержавием, поэтому в «революционном» сознании интересы Церкви были тождественны интересам монархии. Как мощный идеологический институт прежней надстройки она подлежала слому. B период с 1917 по 1922 гг. в ходе процесса отделения Церкви от государства в законодательном порядке подрываются экономические (конфискованы земля,, заводы,, недвижимая собственность, капиталы и пр.) и правовые (лишение религиозных организаций прав юридического лица — фактическая зависимость от государства) основы для существования Церкви., .в государстве. Практически полностью ограничивается свобода слова (ликвидация церковных типографий, запрет на печатание литературы вплоть до богослужебной). Резко затрудняются возможности кадрового воспроизводства (сведение на нет духовных учебных заведений, запрет преподавания религиозных дисциплин в светских учебных заведениях, фактический запрет на всякое обучение религии). Начинается закрытие культовых сооружений: на первом этапе - монастырей и домовых храмов в социальных, общественных, государственных учреждениях, а на втором - приходских молитвенных домов, часовен, церквей. K концу 1927 г. ликвидированы все монастыри Тамбовской епархии, ее духовные учебные заведения, социальная структура, количество храмов снизилось не менее чем на 40% от дореволюционного числа. Одновременно с 1922 г. ведется разрушение духовно-административной (управленческой) структуры епархии, которая с середины 1920-х гг. фактически не имела системы четкого управления. B описываемый период государство умело маневрирует как между конфессиями, например, противопоставляя «монархическую» Православную Церковь «революционному» сектантству, так и между различными группировками внутри самой Православной Церкви (организуя, углубляя и используя церковные расколы).Окончание· Гражданской войны (а на Тамбовщине и ликвидация «Антоновщины»), а также лояльность Российской Православной Церкви по отношению к Советской власти позволяли скорректировать курс «церковной политики» государства в сторону отхода от жесткости и ограничений деятельности религиозных организаций, существовавших в эпоху Гражданской войны и «военного коммунизма». Однако в ходе обсуждения вопросов правового положения религиозных организаций в высших эшелонах власти, в силу политической ситуации в стране, под давлением идеологов ВКП(б) был взят курс на иную модель существования Церкви в Советском государстве. Местные органы власти явились проводником этой политики, причем на местах господствовала направленность на дальнейшую конфискацию помещений и имущества религиозных организаций, закрытие церквей, административный нажим на священнослужителей и активных прихожан. Этой практики придерживались даже и в тех случаях, когда она входила в противоречие с распоряжениями Секретариата по делам культов при Президиуме ВЦИК, что с очевидностью показывало явное превосходство идеологических подходов над правовыми.
Kypc на построение безрелигиозного общества обеспечивал административным действиям властных органов идеологическую поддержку в виде мощной и целенаправленной антицерковной и антирелигиозной пропаганды и агитации. Несмотря на общий атеистический настрой руководства страны, в идеологической работе просматриваются два подхода.
Первый ориентировался на длительное и постепенное «изживание религиозных предрассудков» в сознании народа при построении социалистического общества и ликвидации «социальных корней религиозности», предполагал отказ от оскорбления религиозных чувств граждан, административного нажима и упор на просветительскую работу. Второй подход рассматривал борьбу с религией как форму классовой борьбы с «контрреволюцией». Он предполагал мощное и всесторонне наступление на религию, на религиозные организации и верующих, которые мыслились как явные или скрытые враги Советской власти.
B Тамбовской губернии неудачи агитационно-пропагандистской деятельности, вызванные слабой подготовкой кадров и трудностью работы в этом направлении с крестьянством, содействовали настрою партийных и властных органов преимущественно на административно-силовые методы борьбы с религией и верующими.Усилия по антирелигиозной пропаганде и агитации в исследуемый период не увенчались быстрым успехом. Более того, 1920-е годы отмечены как время религиозного подъема. Вместе с тем, не вызывает сомнения отход от Церкви значительной части молодежи, на которую в особенности были направлены агитационные и воспитательные усилия новой власти посредством образовательных учреждений и молодежных организаций. Отход же от активной религиозной жизни людей средних поколений следует объяснить не идеологическими успехами партийных органов, а процессом секуляризации общественного сознания, начавшимся задолго до революционных событий. Особенности крестьянской губернии, какой была Тамбовщина, осложняли задачи-«борьбы с религией». Сложившиеся в веках традиции, непосредственная связь религиозных представлений с сельскохозяйственным календарем мешали быстрой перемене мировоззрения крестьян (поэтому наблюдалось перемещение в сторону различных форм сектантства, нелегальных групп). Однако стремление государственной власти как можно больше ограничить влияние Церкви на молодые поколения, работало на безрелигиозную перспективу в будущем.
.B1917 г. Российская Православная Церковь оказалась в совершенно новой исторической ситуации, которая остро ставила вопрос отношений с государством. По оценке одного из вождей обновленческого движения А.И. Введенского, «церковь принимала Февраль, но боялась, не хотела, а впоследствии и не приняла Октября».1 Православная Церковь исходила в своем отношении к новой власти из принципиального положения о несовместимости религиозного мировоззрения с марксистским учением, ставшим единственной идеологией в стране. Соответственно Церковь обрекалась на противостояние новой власти в идеологическом плане.
При этом на официальном уровне провозглашалось, что такое противостояние носит нравственный, ненасильственный характер, в связи с чем, духовенство постоянно призывалось к уклонению от политических распрей.Изученные документальные материалы позволяют сделать вывод о том, что подавляющее большинство клириков Тамбовской епархии не стремилось к конфронтации с новой властью, было готово к компромиссам, подчинению в вопросах, не затрагивающих область веры и благочестия. Местное духовенство за редкими исключениями не принимало активного участия в антиправительственных политических и военных акциях. Вместе с тем, в условиях планомерного вытеснения Церкви из всех сфер общественной и государственной жизни, иерархи, клир и активные миряне пытались противодействовать проводимым мероприятиям с целью сохранения административной структуры, системы религиозного воспитания и образования, церковной инфраструктуры. Можно констатировать, что крестьянство включалось в этот процесс противодействия органам власти стихийно, когда речь шла о сохранении имущества сельских храмов или их самих, при попытках насаждения антирелигиозного образования в местных школах. B случае угрозы культовому имуществу, храмам и святыням поддержку от населения окрестных сел получали и монастыри.
Попытки священноначалия найти модель «аполитичного» и, вместе с тем, внутренне свободного существования Церкви в атеистическом государстве не имели успеха. Сторонником такого положения Церкви в государстве был и архиепископ Тамбовский Зиновий, пытавшийся выстроить на подобном основании взаимоотношения с местными органами власти. Ho наличие в стране огромного социального института, каким была Православная Церковь, с большой степенью внутренней свободы и возможностью давать нравственную оценку происходящим событиям и явлениям государственной и общественной жизни, не могло удовлетворить Советское руководство, стремившееся поставить Церковь под полный контроль.
Частью «церковной политики» Советского государства в 1920-х гг.
стала организация обновленческого раскола в Российской Православной Церкви. При этом в руководстве страны хорошо понимали социальную базу, возможности и проводников этого движения внутри Церкви. Органам власти можно было, поддержав начинание мощной пропагандистской кампанией, опереться на реформаторское крыло Церкви, представленное частью клира и церковной интеллигенции, сыграть на противоречиях между епископатом и священством, «черным» и «белым» духовенством, использовать готовность клириков подчиняться любым распоряжениям «сверху» и человеческую боязнь репрессивных мер. Творцы раскола не ошиблись в своих расчетах. B его рядах оказались тысячи клириков и десятки епископов. Он способствовал ослаблению Российской Православной Церкви, закрытию храмов и монастырей, усилению административно-репрессивных мер к священству и мирянам, дискредитации Церкви. Однако, несмотря на первоначальные впечатляющие успехи вскоре начался идейный и организационный крах обновленчества. Количество принадлежащих обновленцам приходов вТамбовской епархии составляло в 1927 г. порядка 10% от общего числа и имело тенденцию к понижению. Такие результаты полностью совпадают со средними данными по стране в это время. Важнейшую роль в провале обновленчества на Тамбовщине сыграло крестьянство и рядовые прихожане городских храмов, не желавшие изменений богослужебных форм и церковного календаря, отвергшие моральную нечистоплотность раскольников, не принимавшие вмешательство чуждой для Церкви силы в ее внутреннюю жизнь.
Способность к сопротивлению ослабленного, дезорганизованного и ограниченного в своих возможностях организма Российской Православной Церкви ставило перед Советским государством задачу окончательного его разрушения, что и было предпринято в рамках следующего исторического периода.