§ 4. Многоаспектность понятия сокрытия информации субъектом преступления

Сокрытие является формой утраты информации о преступлении и представляет собой продуманное поведение субъекта, обеспечивающее тайность чего-либо. Оно может препятствовать распространению информации о человеке, состоянии какого-либо объекта, вещи, процесса или явления; может быть выражено в активных действиях, направленных на изменение состояния объекта или сведений о нем.

«Всякое событие, - отмечает В. И. Корюкин, - связано с изменениями в окружающей среде... Для того чтобы узнать о событии, мы должны выделить связанные с ним изменения. Связь изменений с событием существует объективно»^[189]. Возникнув, информация о преступлении становится объективно существующим явлением материального мира. Но уже в тот момент, когда процесс отражения завершен, начинается обратный процесс - искажения, уничтожения и исчезновения информации. Этот процесс возникает под влиянием различных факторов, в частности, под влиянием внешних воздействий, в том числе в результате умышленного уничтожения источников информации заинтересованными лицами. Уничтоженными могут оказаться материальные источники информации (следы, предметы) и интеллектуальные источники, зрительные

и мысленные образы человека, которые также являются отпечат-

1

ками, снимками независимо существующей реальности .

Таким образом, сокрытие информации субъектом преступления может состоять в изменениях объективной реальности, находящихся в той или иной форме связи с преступлением, в утаивании и искажении им сведений о последнем.

Как нам представляется, для того чтобы уяснить криминалистическую сущность сокрытия информации субъектом преступления целесообразно рассмотреть природу данного феномена в уголовно-правовом, уголовно-процессуальном, криминологическом и отчасти психологическом аспектах

Уголовно-правовой аспект сокрытия информации просматривается при решении вопросов о том, образует ли оно самостоятельный состав преступления; включается ли в способ оконченного преступления и, соответственно, охватывается ли преступным умыслом; произведено ли сокрытие информации после совершения преступления и, следовательно, было ли оно охвачено единым умыслом: кто является субъектом сокрытия информации - преступник или другое лицо, в чем выразилось сокрытие с их стороны.

И. М. Лузгин отмечает, что сокрытие информации присутствует в краже, контрабанде и других преступлениях не только как их непременный элемент, оно может быть и способом маскировки преступления. Если органически присущее конкретному преступлению сокрытие назвать первичным, то последующее сокрытие информации может быть названо вторичным. Первичное сокрытие обеспечивает саму возможность незаконного завладения имуществом, вторичное - удержание похищенного имущества, сокрытие самого факта и следов преступления, а также самого субъекта преступления^[190]. Дифференциация следов первичного и вторичного сокрытия информации имеет уголовно-правовое и криминалистическое значение.

Следы применения способов первичного и вторичного сокрытия имеет уголовно-правовое и криминалистическое значение. Следы применения способов первичного сокрытия позволяют правильно квалифицировать действия субъекта преступления, установить его личность, соучастников, способ совершения преступления, предмет посягательства. Следы вторичного сокрытия информации имеют, главным образом, криминалистическое значение. Но оставленные укрывателем, не имеющим прямого отношения к субъекту преступления, они приобретают предусмотренное законом уголовно-правовое значение (заранее не обещанное укрывательство преступника, орудий и средств преступления, его следов, предметов, добытых преступным путем).

Сокрытие информации в зависимости от направленности умысла субъекта преступления может быть обязательным элементом самостоятельного состава преступления, либо системой предварительных противоправных действий, способствующих или облегчающих совершение преступления. Если сокрытие информации произведено после совершения преступления, имело самостоятельный умысел и при этом образует отдельный состав преступления, оно получает уголовно-правовое значение.

Таким образом, знание и использование уголовно-правового аспекта сокрытия информации субъектом преступления позволяет правильно дифференцировать и квалифицировать деяния, давать ^[191] им верную оценку и, соответственно, принимать верные юридические решения.

Уголовно-процессуальный аспект сокрытия информации субъектом преступления предполагает изучение предмета, пределов и процессуальных условий доказывания обстоятельств преступления. Сокрытие информации субъектом преступления осложняет деятельность правоохранительных органов, препятствует быстрому и полному его раскрытию, изобличению виновных и обеспечению правильного применения закона. «Наибольшую угрозу сохранности доказательств, - подчеркивает А. М. Ларин, представляет не объективное течение времени, а сознательное противодействие лиц, заинтересованных в искажении результатов расследования»¹. Сокрытие, как правило, направлено на те факты и обстоятельства, которые охватываются понятием состава преступления. Данные о способе сокрытия информации субъектом преступления составляют один из элементов в системе обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, в соответствии со ст.

Необходимость установления сокрытия любых сведений, имеющих существенное значение для дела, вытекает из положений ч. 1 ст. 73 УПК РФ, согласно которому доказыванию подлежит способ совершения преступления. Однако, строго говоря, это положение закона распространяется только на случаи, когда сокрытие входит в структуру способа совершения преступления или образует новое общественно-опасное деяние.

Доказательства, указывающие на сокрытие информации субъектом преступления, имеют значение и в установлении самого события преступления. Они могут быть весьма разнообразными.

К ним относятся данные о сокрытии и местах тайного сбыта похищенного, выезде преступника в другую местность, попытках фальсификации или уничтожения следов преступления. Доказывание виновности субъекта преступления и выяснение роли соучастников (организаторов, укрывателей и иных пособников) неразрывно связано с установлением форм их участия в сокрытии информации о преступлении.

Важное значение в установлении события преступления имеет и место обнаружения отдельных вещественных доказательств. Так, при обыске обнаружение у подозреваемого похищенных вещей и ценностей, тщательно спрятанных в тайнике, служит уликой не только потому, что похищенное найдено, но и потому, что оно (вещи и ценности) хранилось в тайнике или ином укрытии. Значение данного обстоятельства настолько велико, что закон (ст. 166, 182, 183 УПК РФ) требует, чтобы в протоколе обыска и выемки во всех случаях не только давалась характеристика обнаруженных предметов, но и обязательно указывалось место их обнаружения, а также предпринимаемым попыткам их сокрытия путем уничтожения или утаивания (п.

Таким образом, данные о поведении обвиняемого после совершения преступления, в частности, использование им способов сокрытия информации о нем, характеризуют его личность и способ преступления.

Для данных такого рода могут иметь значение и улики поведения. Уликами поведения, например, являются:

- попытки уклониться от следствия и суда;

- попытки заведомо ввести следствие (суд) в заблуждение относительно действительных обстоятельств дела;

- действия, которые свидетельствуют о знании таких обстоятельств события, которые могли быть известны только его участ- нику^[192]. Так, например, уликами поведения могут быть: записка, в которой обвиняемый инструктирует своих близких, как скрыть или объяснить (исказить) то или иное обстоятельство, уничтожение орудий преступления и т. п.

Доказательственная информация о способе сокрытия информации обвиняемым может быть получена при установлении связи между уликами его поведения и событием преступления^[193]. Выявленные способы сокрытия информации субъектом преступления требуют процессуального оформления, только при этом они будут иметь юридическую силу. Так, обнаружение и изъятие похищенного и скрытого имущества из камеры хранения, ломбарда требует производства выемки. Протокол об этом наряду с показаниями обвиняемого и свидетелей о факте сокрытия информации, а также протокол осмотра изъятых при выемке объектов (ее носителей) будут доказательствами факта сокрытия информации субъектом преступления путем утаивания. Заключение эксперта о способах уничтожения номерных знаков на похищенном объекте (автомашине, часах, музейном экспонате и др.) и восстановление первоначального номерного знака окажется прямым доказательством использования способов сокрытия информации о преступлении и косвенной уликой виновности его субъекта.

Цель следственной деятельности - установление объективной истины в рамках конкретного уголовного дела^[194]. Этим и определяется процессуальная форма установления и использования признаков сокрытия информации обвиняемым в расследовании преступлений.

Остановимся на криминологическом аспекте. Определенное внимание на сокрытие информации субъектом преступления может оказать социальный, географический и другой «фон», например, сезонный приток отдыхающих в южные регионы страны, архитектурные особенности жилых зданий, запутанность улиц и отсутствие четких границ дворов в поселках и городах. В условиях крупного промышленного города установление личности преступника осложняется в силу развитых транспортных артерий, наличия новостроек, большой удаленности частных домовладений или дач от города и т. д.

Криминологию должны интересовать также данные о том, какие категории лиц при совершении каких видов преступлений используют (и какие именно) способы сокрытия информации, как на них влияют алкоголизм, наркомания, прежняя судимость, рецидив, профессиональная ориентация, образование, групповые интересы, семейное положение, возраст и другие факторы.

Проанализировав механизм поведения преступника, мы установили связь способа сокрытия информации с его личностью. Первым звеном в этом механизме является воздействие на человека внешней среды, вторым - его внутреннее состояние, вызываемое этим воздействием и третьим - сам акт поведения, в рассматриваемом нами случае - это определенный способ сокрытия информации субъектом преступления.

Личностные элементы механизма поведения - это психические процессы и состояния, рассматриваемые в динамике, притом не изолированно, а во взаимосвязи с факторами внешней среды, в значительной степени детерминирующими это поведение. Приведенная структура механизма поведения не только не исключает, но и предполагает его различные варианты^[195]. Разновидностью механизма поведения будет механизм сокрытия информации субъектом преступления.

А. М. Яковлев определяет акт поведения человека как «...результат предшествующих и наличных воздействий социальной среды, проявляющихся в действии, ведущем к активному приспособлению человека к социальной среде»^[196]. Развивая приведенное определение, мы можем сформулировать понятие поведенческого акта сокрытия информации как результата предшествующих и наличных воздействий внешней среды на субъекта сокрытия информации, проявляющегося в обеспечении секретности чего-либо. Человек «сделал так потому, что одна необходимость оказалась преобладающей над другой (или другими)^[197]».

Исходя из этого, можно утверждать, что при совершении преступления сокрытие информации его субъектом представляет собой волевой акт, обусловленный стремлением избежать уголовную ответственность.

Обоснование сокрытия информации о преступлении формируется у его субъекта в результате взаимодействия: комплекса потребностей и жизненных установок, навыков и привычек, эмоций. Преступник представляет себе возможные (желательные и нежелательные) результаты преступления, которое он намеревается совершить, оценивает трудности, которые могут встать на его пути, изыскивает, вначале мысленно, а затем и реально средства для достижения своих целей и для сокрытия информации о преступлении. Следует отметить, что выбор конкретных способов сокрытия информации субъектом преступления осуществляется с учетом реальной ситуации, а в ряде случаев ею детерминирован.

Психологический аспект сокрытия информации субъектом преступления надо рассматривать во взаимосвязи с детерминирующими их факторами.

Преступник, осуществляя противодействие, направленное на сокрытие информации о криминальном событии и его следах, находится в состоянии внутреннего напряжения, которое характеризуется широким спектром психических свойств и состояний личности, среди которых наибольшее значение приобретает система мотивов, как значимых отношений и установок личности, побуждающих ее к сокрытию информации.

Состояние лица, совершившего преступление, характеризуется господством защитной доминанты - очага максимального нервного возбуждения, благодаря которому осуществляется связь с внешней средой.

На этой основе формируется позиция субъекта, отношение его к ситуации, ее оценка и регуляции поведения. Побудительные мотивы сокрытия информации субъектом преступления, потребность избежать уголовной ответственности и наказания приобретают силу установки^[198]. Принципиальное положение о том, что «нормальным состоянием человека является не состояние покоя, а состояние активной деятельности, не состояние пассивной удовлетворенности, а состояние активного стремления и мотивационной напряженности»^{[199] [200] распространяется на совершение преступления и сокрытие информации о нем. Так, если до совершения преступления стремление уйти от наказания не столь актуально, а иногда искажено в силу различных «мотивационных иллюзий», о которых пишет А. Р. Ратинов , то после достижения преступной цели это стремление и связанные с ним отрицательные эмоции зачастую становятся ведущими, определяющими поведение преступника. «Мотивирующее влияние наказания тем интенсивней, чем ближе момент его применения. Значимость наказания, наступающего сразу или вскоре после преступления, безусловно, выше, чем отдаленная угроза. Причем сравнительно мягкое, неотложное наказание может быть столь же более действенным мотиватором, нежели жесткое, но неопределенно отсроченное»[201] [202].}

В отдельных случаях наблюдается и обратное явление: субъект сокрытия информации предпочитает бездействовать, воздерживаться от поступков, которые ему представляются опасными и невыполнение которых (например, недонесение о преступлении) на самом деле скорее указывает на причастность его к преступлению.

Постоянное внутреннее напряжение, порождаемое необходимостью скрывать что-то, может быть выражено состоянием беспокойства, тревоги, раздражительности, угнетения, подавленности в зависимости от психологии преступника, его возраста, жизненного

4

опыта .

Таким образом, психологический аспект сокрытия информации субъектом преступления представляет собой сложное, многогранное и все еще требующее изучения явление. Вместе с тем, как показывает практика, установление и использование оперативным сотрудником и следователем данных о психологических особенностях личности преступника, прибегнувшего к сокрытию информации о преступлении, является одной из предпосылок повышения результативности раскрытия и расследования конкретного вида преступления.

Рассмотрим криминалистический аспект сокрытия информации о преступлении. В криминалистике в настоящее время сложилось несколько концепций сокрытия информации о преступлении.

Первая рассматривает способ совершения преступления и сокрытия информации о нем на началах симметрии, то есть взаимной согласованности при сохранении определенной самостоятельности сокрытия и совершения. Б. Б. Рыбников, исследуя преступную деятельность с позиций симметрии, отмечает, что проблема совершения преступления симметрична проблеме его сокрытия. Эти две проблемы решаются преступником по-разному как во времени, так и по месту, способу, манере поведения и т. д. По мнению автора, модель данной концепции может быть представлена следующим образом: сокрытие информации о преступлении по правилу реальной совокупности; сокрытие информации о преступлении по правилу идеальной совокупности. В первом случае Б. Б. Рыбников рассматривает решение проблемы сокрытия информации о преступлении в плане самостоятельного существования этой системы преступной деятельности. В другом случае автором признается возможность интеграции действий преступника (по совершению преступления и сокрытию информации о нем). Эту интеграцию Б. Б. Рыбников рассматривает как «конкурирующее» соподчинение, в силу чего сокрытие преступления как бы заглушает его совершение, превращая последнее ... в фон»^[203]. На наш взгляд, автор сужает объем понятия сокрытия, определяя его как «деятельность лица, направленную на утаивание известных ему фактов и обстоятельств совершенного преступления»^[204].

Вторая концепция основывается на интегральных понятиях «способ преступления» и «способ совершения преступления. Они включают в себя действия по приготовлению, совершению и сокрытию преступления. Данной концепции придерживаются, например, А. Н. Васильев, В. А. Овечкин, Э. Д. Куранова, Б. Н. Ковриж- ных. В зависимости от выбора исходного интегрального понятия - «способ преступления» или «способ совершения преступления» для объяснения природы сокрытия эти авторы занимают две противоположные позиции. Так, например, Б. Н. Коврижных предлагает в интегральное понятие «способ преступления» включить в качестве самостоятельных его элементов действия по приготовлению, совершению и сокрытию преступления^[205]. В данном случае способ преступления включает в себя действия по приготовлению, способ совершения и способ сокрытия преступления. Иную позицию занимает Э. Д. Куранова, которая исходит из интегрального понятия «способ совершения преступления». В этом случае способ совершения преступления включает в себя комплекс действий по подготовке, совершению, сокрытию преступления, «избранные виновным в соответствии с намеченной целью и теми условиями, в которых осуществляется преступный замысел»^[206]. Таким образом, авторы данной концепции рассматривают понятие о преступлении как элемент способа преступления или способа совершения преступления.

Третья концепция (Р. С. Белкин, В. П. Лавров, И. М. Лузгин и др.) рассматривает способ сокрытия информации о преступлении как элемент способа совершения преступления и как самостоятельную систему действий.

В первом случае способ совершения преступления и способ сокрытия охватываются единым преступным умыслом и образуют единую целостную систему.

Во втором случае способ сокрытия информации о преступлении направляется особым умыслом и обладает особой самостоятельной системой действий. В связи с этим Р. С. Белкин отмечает: « ...мы согласны с теми учеными, которые допускают самостоятельное существование при определенном условии и способа сокрытия преступления, не входящего в структуру способа его совершения. Таким обязательным условием и является отсутствие названного нами единого преступного замысла, охватывающего собой все стадии преступной деятельности»^[207].

Четвертая концепция, сформулированная Г. Г. Зуйковым, состоит в том, что действия по сокрытию необходимо рассматривать в зависимости от структуры способа совершения деяния: полноструктурный способ совершения преступления и неполноструктурный.

В первом случае Г. Г. Зуйков рассматривает группу действий по сокрытию информации о преступлении в качестве составной части способа совершения преступления вне соотношения со способом сокрытия. Автор отмечает: «Едва ли можно согласиться с Р. С. Белкиным, который полагает, что способ сокрытия преступления детерминируется теми же факторами, «которые определяют способ совершения преступления»^[208].

Во втором случае автор признает самостоятельность действий преступника по сокрытию, если способ совершения преступления неполноструктурный. При этом автор Г. Г. Зуйков, что необходимо различать неосторожные преступления и умышленные, совершенные, например, импульсивно, в состоянии алкогольного омьянения или путем бездействия. В этих преступлениях сокрытие информации о преступлении не включается в способ его совершения, а находится за его пределами^[209].

Пятая концепция (В. Н. Карагодин, Л. Я. Драпкин, М. С. Уткин и др.) исходит из того, что способ сокрытия информации о преступлении включает «только те действия, которые находятся за пределами способа совершения преступления»^[210].

Данная концепция отрицает возможность понимания способа сокрытия информации о преступлении как элемента способа его совершения.

Анализ изложенных концепций и других близких к ним позиций показывает, что в настоящее время среди ученых-крими- налистов отсутствует единое мнение о содержании и месте сокрытия информации о преступлении как в структуре его способа, так и за его пределами. Авторы придерживаются подчас диаметрально противоположных точек зрения. Одни считают, что действия по сокрытию информации о преступлении во всех случаях находятся за пределами способа совершения преступления,^[211] другие допускают возможность «фоновой» интеграции данных комплексов действий преступника на началах симметрии^[212]. Ряд ученых занимает прямо противоположную позицию и считает, что сокрытие информации о преступлении всегда входит в способ его совершения либо в способ преступления^[213].

Более правильной, на наш взгляд, является точка зрения Р. С. Белкина, Г. Г. Зуйкова и В. Н. Карагодина, которые решение рассматриваемой проблемы ставят в зависимость от факта наличия или отсутствия определенных условий. По их мнению, действия по сокрытию информации о преступлении в одних условиях могут быть элементом способа совершения преступления, а в других - вне его пределов. Такой общий подход к уяснению сущности способа сокрытия информации о преступлении сближает занимаемые позиции, но лишь до момента ответа на вопрос о том, что нужно понимать под условиями совершения преступления и сокрытия информации о нем.

Определяя свою позицию по рассматриваемой проблеме, полагаем необходимым отметить следующее:

- вопрос о том, можно ли считать сокрытие информации о преступлении элементом способа его совершения, либо самостоятельной системой действий по сокрытию, следует решать применительно к конкретному виду преступления. Такой подход облегчит изучение вопроса и обеспечит более объективное его решение;

- при совершении преступления действия преступника по сокрытию информации направлены как на преступление в целом, так и на его последствия, отражающие событие преступления в окружающей среде;

- нельзя не признать, что способ преступления в широком смысле представляет собой систему действий по его подготовке, совершению и сокрытию информации о нем. Все эти действия детерминированы объективными условиями, определяются преступным замыслом и взаимосвязаны между собой;

- обязательным признаком объективной стороны кражи является секретность. Поэтому для кражи типичны действия по сокрытию информации о преступлении в рамках способа ее совершения. Действия по сокрытию факта кражи и ее следов, осуществляемые за пределами способа преступления, могут быть не связаны, а могут быть и связаны с действиями по приготовлению и совершению кражи;

- одни и те же по содержанию действия, связанные сокрытием информации о преступлении, могут осуществляться как в рамках способа его совершения, так и вне его. Например, преступник может принять меры к уничтожению следов, изменить свою внешность, оборудовать и использовать тайники как при подготовке к краже, так и после ее совершения.

Рассмотрение изучаемой проблемы в соответствии с требованиями системного анализа позволяет установить место и связь сокрытия информации о преступлении с другими его элементами криминалистической характеристики.

Таким образом, сокрытие информации о преступлении зависит от умысла, форм его проявления и других факторов. В связи с этим криминалистическая характеристика преступлений, в частности краж, должна включать в себя описание способов сокрытия информации о преступлении, детерминирующие их факторы, зависимость сокрытия информации от иных элементов характеристики данного вида преступления.

Структура этой характеристики представляет собой такой комплекс взаимосвязанных элементов, который включает предмет и субъект сокрытия информации, особенности умысла, мотива, цели сокрытия информации о преступлении, приемы и средства осуществления, его результаты.

В заключение отметим, что познание взаимосвязи выделенных нами аспектов исследуемого феномена является непременным условием преодоления сокрытия информации субъектом преступления.

1

1