ИЗ ПРОТОКОЛА СОВЕЩАНИЯ В «ВОЛЧЬЕМ ЛОГОВЕ»12 ДЕКАБРЯ 1942 Г.
Начало: 12 часов 45 минут.
Фюрер: Случилось что-нибудь катастрофическое?
Цейтцлер: Нет, мой фюрер. Манштейн вышел на рубеж р. Аксай и держит один из мостов. Противник атаковал только итальянцев.
Тот полк, который был ночью поднят по тревоге, прибыл в 10 часов в район командного пункта. Это оказалось кстати, так как итальянцы уже успели бросить в бой все свои резервные батальоны.Фюрер: Я из-за этой истории не сплю по ночам еще чаще, чем после того, что случилось на юге. Невозможно понять, что тут происходит.
Буле: Они ненадежны.
Цейтцлер: Нужно самым срочным образом что-то предпринять — как и вчера вечером. Если бы русские использовали создавшуюся обстановку, то ночью дело дошло бы до катастрофы. Штаб группы армий хотел вызвать этот полк только к утру. А так он уже к 10 часам был на месте. В полосе 17-й армии ничего особенного не произошло. От агентуры снова поступают сведения относительно возможного десанта в Крыму; противник хочет дождаться особенно плохой погоды — снежных бурь и т. п.
Фюрер: Это возможно. А наш флот способен провести десантную операцию в такую погоду?
Йодль: В таких условиях высадка невозможна.
Фюрер: Русские это делают; они, значит, способны преодолевать трудности. А вот мы в снежную бурю и при прочих подобных условиях высадиться не в состоянии. Что ж, возможно. Допускаю, что русским это по силам.
Кранке: Мы тоже можем это сделать, но только если условия допускают хоть какие-то действия. Если, скажем, вьюга, а температура около нуля, то пройти можно.
Фюрер: Это и так ясно. Условия, о которых вы говорите,— это вроде тумана, а уж в тумане-то высадка возможна.
Цейтцлер: На этом участке противник предпринял довольно сильную атаку силой до батальона. Из этого района впервые докладывают о случаях смерти из-за истощения. 14 случаев за 6 дней.— Я еівд раз приказал представить мне точные данные о том, как обстоит дело с выступом фронта на Центральном Кавказе.
Это — на тот случай, если будет принято решение оттянуть указанный выступ. Если его выпрямить, то — насколько я могу судить — освободится почти целая дивизия. Батальонов здесь колоссальное количество, потому что плотность н глубина боевых порядков очень велики. Наступать здесь на юге мы все равно не можем, и не исключено, что состояние снабжения останется и в дальнейшем таким же тяжелым, как сейчас.12* 355
Фюрер: Это зависит от того, удастся ли им окончательно перебросить сюда вон ту штуку. И второе: они должны здесь соорудить рубеж долговременной обороны.
Цейтцлер: Если погода будет хорошая и если бы мы оттянули эти части назад, то освободилась бы целая дивизия. Я сильно беспокоюсь за этот южный участок, где стоит 1-я танковая армия. Нужно сюда что-то подбросить. А высвободить силы можно в первую очередь здесь. Ведь кроме них, есть только горный полк, а его сюда до 20-го не перебросишь. Авиация же может попасть сюда еще позднее. Так что в данный момент у нас здесь особенно много сил не наберешь.
Фюрер: Я все же боюсь, что если теперь отойти, то можно потерять много техники и имущества. Тогда останемся ни с чем.
Цейтцлер: Нет, это, конечно, нужно подготовить строго по плану. [ ]
Цейтцлер: В полосе 1-й танковой армии, здесь на юге, противник снова начинает проявлять активность. Ему удалось несколько потеснить наши боевые порядки; на этом участке — сравнительно немного. Но вог здесь в семи пунктах готовится наводка мостов, похоже, что противник собирается что-то предпринять. На этом участке, как я вчера уже докладывал, разбит один блиндаж и уничтожено около роты пехоты.
Фюрер: Где же теперь строится этот рубеж?
Цейтцлер: Здесь, мой фюрер. На этой позиции можно обойтись меньшим числом людей. На той мы, собственно говоря, ничего не смогли бы сэкономить, там многого не добьешься. Зато на этой — потребность в живой силе меньше благодаря горной местности. Я чувствую, что можно будет освободить всю 13-ю танковую дивизию или дивизию СС «Викинг» — смотря по тому, какую из них будет желательнее снять с фронта.
Как ни странно, ночью пришел еще один запрос от штабов армий и от группы армий. Их гам беспокоит обстановка на северном участке, а запрос состоит в том, чтобы мы разрешили им оттянуть вот эти части, что позволило бы снять с фронта 13-ю танковую дивизию или дивизию «Викинг» и перебросить их на юг. Мне кажется, что мы можем пойти на такое решение. Жаль, конечно, отдавать эту территорию, но можно будет овладеть ею снова позднее. Если подго-товить отход, то можно освободить целую дивизию. На этом участке обстановка изменилась неожиданно: ведь согласно письменному донесению они выходили уже вот сюда. Я этот вопрос выяснял. Очевидно, дело приняло такой оборот под влиянием того, что наступление здесь — севернее — успеха не имело, что там пришлось отойти назад. Причины следующие. Тут наступала танковая группа с одним пехотным полком. Они неплохо продвигались. Однако последовал удар танков противника с севера в тыл и во фланг. В результате нами потеряно довольно много танков — сначала 18, а сегодня утром еще 16. Всего здесь перед нами пять стрелковых дивизий и две танковых бригады. Видимо, противник сосредоточил здесь все, что у него было в этом районе,— я об этом докладывал несколько дней назад, я тогда говорил, что он сюда стягивает конную армию. Это — главные силы, Здесь у него группировка довольно мощная. Еще прошлой ночью отдан приказ держать эту позицию до последнего человека. Всякий дальнейший отход запрещен.Фюрер: Еще один вопрос: где те танки, которые были в свое время сожраны мышами?
Цейтцлер: Они были здесь к северу, на участке 22-й танковой дивизии. Так разрешите отдать приказ о подготовке к отходу на том участке?
Фюрер: Решающее значение имеет удержание вот этого шоссе.
Цейтцлер: Удержание этого шоссе не так уж важно — ведь тут есть параллельная магистраль. Если мы даже удержим эту войсковую трассу и не дадим перебрасывать по ней войска, то противник может вос- пользоваться параллельной. Но нужно держать участок до Чикола включительно, чтобы закрепить за собой вот эту штуку.
Фюрер: Остановиться нужно по ту сторону, чтобы удержать за собой шоссе.
В общем история неприятная.Цейтцлер: Этого сделать не удастся. Отход — единственная возможность высвободить резервы. Я приказал рассчитать время: горный полк прибудет сюда только 20-го.
Фюрер-. Еще вопрос, удастся ли им провернуть это дело хотя бы к 20-му. Если здесь не закрепиться, то придется отходить и там.
Цейтцлер: Мне кажется, что рубеж здесь довольно прочен по своим естественным условиям.
Фюрер: При отводе войск я всегда боюсь одного: могут бросить технику и имущество. Тогда останемся с людьми, но без техники, не говоря уже о моральном уроне, из-за которого потом и войска становятся небоеспособными.
Цейтцлер: Нужно распланировать подготовку к отходу день за днем. Тогда техника будет отведена вместе с войсками. Здесь впереди ведь только позиция, а техники на ней немного.— 16-я мотопехотная дивизия провела очень недурную частную операцию, захватила 10 пленных и отошла на новый рубеж.
Фюрер: А там на юге она не проявила способности вести маневренные действия, бросила танки и ничего не смогла сделать, вела окопную войну и только.
Цейтцлер: На этом участке можно было бы выдвинуть фланг намного дальше вперед. А здесь — сравнительно меньше. То дело — отно-сительно приказа на отход — я выяснял. Просто он там сейчас немного размяк, вот и хотел отдать приказ на отступление.
(.Представляется оперативная карта)
Здесь обстановка такова: утром мне звонил фельдмаршал Мапштсйи. Мост противника находится у этого пункта. Противник начинает оказывать некоторое давление на 23-ю танковую дивизию. Это, наверное, сказываются вновь подтянутые силы. Здесь сопротивление было не очень сильным. Но вообще в течение сегодняшнего дня развернулись очень серьезные бои. Противник взял Рычков. Это очень неприятно из- за расположения моста. Именно здесь намечалось создать непрерывную линию, она должна была проходить через этот пункт. Наступление развернулось вплоть до этого района, а здесь в общем стало несколько спокойнее. Мы подслушали радиограмму 8-го кавалерийского корпуса, ои собирается переходить к обороне.
Здесь, наверное, еще пе вполне ясно, каковы, собственно, намерения противника. Можно понимать его активность как реакцию на усиленную работу наших радиостанций. Ведь в дни перед началом нашего наступления мы радировали особенно много. Но можно истолковать активность противника и в том смысле, что он собирается здесь что-то предпринять.— В полосе 6-й армии атаки предпринимались в основном здесь.— Фельдмаршал /Манштейн сегодня снова звонил относительно обеспечения его наступательной операции, а кроме того, сформулировал свои запросы письменно и выслал нам.{Документ представляется фюреру)
Фюрер: По прямой ему еще 80 километров.
' Цейтцлер: Он представил свои соображения в письменном виде. Может быть, вы пожелаете это прочесть? Вывод в резерв 16-й дивизии абсолютно исключается. Если снять отсюда 16-ю, то весь румынский фронт рухнет, и восстановить его уже никогда не удастся. Вероят'"_\ Манштейн полагает, что раз уж здесь все равно промежуток, то танковая дивизия может кое-что уступить из своих сил. Но вообще я удивлен его предложением.
Фюрер: Что касается сил, которых он здесь требует, то придется повременить. Как-никак, две дивизии у него здесь есть — и притом в в одной 95, а в другой 138 танков.
Цейтцлер: Но, конечно, рискованно снимать отсюда две дивизии.
Фюрер: С этим я вполне согласен. Но у Манштейна есть ведь авиационные соединения, и еще кое-что должно подойти. Когда подтянется очередная пехотная дивизия?
Цейтцлер: Это еще нескоро. Пройдет восемь дней, пока мы пере-бросим ее в этот район. Мы надеялись, что сможем здесь использовать 11-ю танковую дивизию. Это в известной мере возможно. А если ее перебросить не удастся, то застрянут и две танковые дивизии группы Гота. 23-ю постоянно тревожат с фланга, ей придется оставаться на своем рубеже. Для наступления остается только 6-я. Особенно трудно придется, когда начнутся контратаки, а нам необходимо будет сохранить непрерывность фронта. Если мы снимем с северного участка 17-ю, то возникнет опасность и там.
Но ведь наступление этих двух танковых дивизий может захлебнуться, и не исключено, что через два дня 17-ю придется все же перебрасывать, а время будет потеряно.Фюрер: 17-ю он хотел поставить сюда.
Цейтцлер: Эту дивизию он хотел подтянуть сюда, а эту — перебросить на тот участок.
Фюрер: Сама по себе 17-я эффекта не даст.
Цейтцлер: Может быть, еще 11-ю?
Фюрер: У нее всего 45 танков.
Цейтцлер: У нее до сих пор было 49. Из строя вышли немногие. Один батальон у нее здесь, на северном участке. А в качестве вынужденной меры можно придать ей один полк 306-й дивизии.
Фюрер: Когда 11-я потеряла свои танки? На северном участке у нее было еще 70 или даже 80 машин.
Цейтцлер: Насколько мне известно, она пришла на юг уже с 49 танками.
Фюрер: Опять мы несем потери.
Цейтцлер: Ежедневные потери, конечно, всегда есть. А при такой погоде они на следующий день опять возрастут.
Хойзингер: У 11-й танковой дивизии здесь на юге было одно время 57 машин.
Фюрер: А с севера она ушла с 73 или 75.
Цейтцлер: Я это еще уточню, наизусть я этих цифр не помню. В такую погоду следует считаться с вероятными потерями от 10 до 20 танков в день.
Фюрер: Теперь я хочу обсудить положение на других фронтах. В конце совещания мы еще вернемся к этому вопросу.
Цейтцлер: Здесь в общем ничего нового. Итальянцам вчера все же удалось пробить брешь шириной в 1200 метров. После этого они предприняли ночной переход сюда, прибыли в 10 часов и могут принять меры, если здесь что-либо произойдет. Видимо, обстановка более или менее спокойная. Если сегодня в первой половине дня противник здесь начнет атаковать, то расположение полка на этом участке окажется очень кстати. Здесь противник продолжал наступление, здесь он вчера прощупывал нашу оборону, сегодня утром проявлял активность вот здесь" На этом участке ему удалось несколько продвинуться. В связи с этим командование группы армий быстро приняло самостоятельные меры, перебросило сюда один полк 385-й дивизии и передало этой дивизии вот тот небольшой участок, так что высвободилась дивизия «Коссерия». Я считаю это решение правильным.— На том участке име-ли место атаки лишь малыми силами. Западнее пункта Свобода противник в результате атаки захватил небольшую территорию, но положение уже восстановлено. Впечатление таково, что он здесь еще не впол- не готов к активным действиям. Возможно, что эти действия вообще имеют целью лишь сковать наши силы. Но там, где стоят итальянцы, никогда нельзя ручаться за благоприятный исход дела. Противник может предпринять тактический удар малыми силами и все-таки добиться успеха.
Фюрер: Здесь его отбросили по всему фронту?
Цейтцлер: Только в этом пункте. Сюда брошен один полк 385-й дивизии, и 385-я приняла этот участок.
Фюрер: А ведь здесь крутой скат.
Цейтцлер: Так точно, тут, собственно, местность танконедоступная. Но о появлении здесь танков противника и не докладывают.
Фюрер: Если бы у нас было 14 дней в запасе, то те соединения уже были бы на месте. Я хотел передать эти танки итальянцам. Ведь иначе получается не что иное, как потеря 14 суток. Но, с другой стороны, еще три немецких дивизии на этот участок... Знаете, пока железная дорога не станет работать лучше, обеспечить питание войск на этом фронте будет трудно.
Цейтцлер: Да, уже сейчас положение с подвозом становится несколько напряженным. У нас еще тогда было тяжело со снабжением. Теперь наши воинские железнодорожные эшелоны стоят здесь. Собственно говоря, нам приходится вместе с генерал-квартирмейстером каждый вечер что-то придумывать, чтобы проталкивать эти эшелоны по назначению.
Фюрер: Эта ветка готова?
Цейтцлер: Да, железная дорога готова.
Фюрер: Полностью готова?
Цейтцлер: Так точно.
Фюрер: До этого конечного пункта?
Цейтцлер: Так точно, ее уже используют. Есть, правда, мелкие недоделки — полотно еще не полностью покрыто щебнем. Но из нее выжимается все, что возможно. Я включил в некоторые расписания, предусматривающие транспортировку войск, твердый график прохождения эшелонов снабжения. Они заполняют часть пропускной способности дороги.
Фюрер: Если учесть все опасные моменты, то по-прежнему в особенно угрожаемом положении находится участок, занимаемый итальянцами. Это — наш самый слабый союзник, а в то же время на некоторых участках здесь почти ничего нет в глубине. Сюда мы уж как-нибудь вклиним бригаду Щульте, чтобы удержаться хотя бы на том участке. Это будет некоторым заслоном. Но если итальянцы отступят под натиском одной только пехоты противника, действующей без танков, если они отступят несмотря на отличное, казалось бы, оснащение колоссальным количеством артиллерии, то придется и мне стать пессимистом. Как дела у дивизии «Коссерия»?
Цейтцлер: Насколько мне известно, в ее составе шесть батальонов.
Йодль: Это — нормальная дивизия, только недавно прибывшая на данный участок. Она еще не была в бою.
Фюрер: А «Кунеенце»?
Йодль: Это — горная дивизия.
Хойзингер: Вот здесь три горных дивизии.
Фюрер: Эти, наверное, лучше. А «Челере»?
Йодль: «Челере», «Торино» и «Пасубио» — бгары-е дивизии. Дивизия «3 марта» укомплектована членами фашистской партии.
Цейтцлер: Существуют дивизии «3 января» и «3 марта».
Йодль: Это — фашистские дивизии.
Фюрер: Они выведены в резерв или находятся в боях?
Иодль: Эти дивизии составляют резерв, а сюда они выставили запасные батальоны.
Цейтцлер: 27-я танковая дивизия тоже укомплектована не полностью. Ее силами тоже много не сделаешь. На карте положение выглядит лучше, чем в действительности.
Фюрер: Я теперь обдумываю следующее. Здесь у нас ничего не остается. Если противник нанесет здесь удар, то держать его будет нечем.
Цейтцлер: Сюда можно передвинуть разве что один полк 306-й дивизии. Это — единственный выход. Штаб группы армий предложил перевести сюда к югу одну боевую группу силой до полка. Тогда завтра здесь было бы хоть жое-что, а на этот участок нужно было бы перебросить вот тот полк.
Фюрер: А сколько танков у 17-й танковой дивизии?
Цейтцлер: У нее тоже мало: 58. И все — с короткоствольным орудием.,
Фюрер: От них нет никакого толку, особенно в такой обстановке. Самое большее, на что они способны,— это стрелять кумулятивными снарядами.
Цейтцлер: 11-я дивизия имеет 30 танков с длинноствольной пушкой.
Фюрер: Короткоствольная годится только против пехоты, а против танков «Т-34» разве что при использовании кумулятивных снарядов. Сколько у той дивизии танков с короткоствольным орудием?
Цейтцлер: Всего с короткоствольным орудием 19 единиц обраьца «Т-IV» и 29 единиц «Т-ІІІ».
Фюрер-. Конечно, кумулятивные снаряды она использовать может, но в наступлении на том участке может сыграть серьезную роль только 11-я танковая дивизия.
цейтцлер: Так точно. Но ее-то, по мнению командующего группой армий, теперь вывести из боя невозможно. Я уже тоже было обрадо-вался, что 11-я более или менее свободна. Ее можно было бы перебросить через, этот мост.
Фюрер: Теперь ее сюда вообще перебросить невозможно. Если мы лишимся этой штуки, то будет потерян и мост через Дон при впадении Чира, у пункта Рычков.
Цейтцлер: Трудно сказать, как пойдет дело сегодня. Здесь три-четы- ре километра. Тут показаны танки 14-й танковой дивизии. Тут — часть 14-й танковой с некоторым отрывом от главных сил, а здесь — та группа.
Фюрер: Когда вообще прибывает бригада Шульте?
Хойзингер: Она на подходе. Первый эшелон прибудет сегодня.
Фюрер: В какой район?
Хойзингер: Его подтянут до Миллерово, а отсюда — несколько к северу.
Фюрер: А куда попадет мой комендантский батальон?
Цейтцлер: На участок 17-й танковой дивизии. Он следует по тому же маршруту, что и бригада Шульте.
Хойзингер: Если все пройдет по плану, то к 18-му переброска завершится.
Фюрер: Теперь нам, конечно, нечего выставить вот здесь. Или, может быть, если позволит обстановка, подтянуть сюда эту бригаду и этот батальон?
Йодль: Да, подтянуть их в полосу 11-й или 17-й танковой дивизии.
Фюрер: Чтобы создать здесь подвижной резерв. Нужно это продумать. У этого батальона по крайней мере оружие современное. Можно было бы еще кое-что проделать: придать вот это— 17-й танковой и тем самым усилить ее, а то ведь иначе с 17-й много не спросишь. Вот я еще думал, можно при случае 17-ю оставить здесь, а ту новую, сосредоточенную в этдм районе усиленную бригаду выставить в этот рай- он. У нее 21 танк. Во всяком случае она обладает некоторой маневренностью и могла бы принять участие в боях на этом участке.
Цейтцлер: Впечатление таково, что в данный момент здесь особой опасности нет, что она наступит лишь через некоторое время.
Фюрер: Противник подтянет силы молниеносно. Он нанесет внезапный удар, а у нас здесь ничего нет. То, что значится,— не более, чем иллюзия. Конечно, можно сказать так: возьмем сюда один полк 306-й. Но это и так необходимо. Это — лишь минимум. А теми силами, которые здесь есть, удержать фронт определенно не удастся. Так, может быть, все же перевести сюда 17-ю, чтобы высвободить 11-ю... Каково вообще состояние 11-й танковой дивизии?
Цейтцлер: 11-я хороша, она вела бой очень умело, уничтожила очень много танков противника. Всего в ней пять батальонов — один сильный и четыре — средней силы. Кроме того: 29 противотанковых орудий среднего калибра, шесть легких батарей, три батареи тяжелых орудий. Маневренность обеспечена на 100 процентов. Топлива у нее три с половиной заправки из расчета одна заправка на 100 километров пути. Кроме того, в ее составе семь танков «Т-ІІІ» с короткоствольным орудием, ЗО «Т-ІІІ» с длинноствольным, пять «Т-IV» с длинноствольным — всего же 45 танков. По шкале боеспособности — категория вторая.
Фюрер: Нужно теперь проделать еще кое-что — мне это пришло в голову в результате предшествующих размышлений. Определяя степень боеспособности, следует различать две вещи, а именно боеспособность как таковую и состояние соединения. Боеспособность и состояние — совершенно различные понятия.
Шмундт: Последнее упоминание касалось как раз состояния.
Фюрер: А то может получиться так: дивизия хорошо дралась, понесла потери, а теперь ее характеризуют как второстепенное соединение только за то, что оиа проявила храбрость в бою; другая же дивизия находилась в обороне, а ее оценивают как хорошую, потому что у нее еще полный штат. Нужно различать состояние и боевой опыт.
Цейтцлер: Кюхлер при своих докладах рассуждает примерно в таком же духе. Получив от него характеристику полицейской дивизии, я должен был задать ему вопрос, каким путем он пришел к сделанным выводам. В ответ он мне прислал вот это.
(Представление документа)
Фюрер: Четвертая категория. А нужно выводить ту оценку, которая отражает состояние соединения в его основе, поведение войск в целом и уровень командования ими. Только это дает правильную общую картину. Управление соединением и его действия в бою, характер его внутренней силы, и лишь в дополнение к этому — состояние укомплектованности; если этого не учитывать, то картина теряется. К слову сказать, у меня мнение такое: если уровень укомплектованности данного соединения в настоящий момент низок, но зато в смысле боевого духа око находится на высоте и имеет крепкое командование, то мне такие войска все же больше по душе, чем те, укомплектованность которых высока, а боевой дух низок. Вот, смотрите: эти [итальянские] ЕОйска хорошо укомплектованы; они еще не були в бою. Но я бы с величайшим удовольствием променял их на наши — пусть потрепанные, но зато крепкие по боевому духу дивизии, даже если по численному составу они бы достигали всего 30 процентов от итальянских. Вот в чем главное, вот чем нужно руководствоваться.— Эта дивизия, значит, хороша. А здесь во всех случаях мы имеем три дивизии: 297-ю, 29-ю и 3-ю. Эти три дивизии тоже можно использовать для того дела.
Цейтцлер: Мне кажется, что главное — удержаться здесь в ближайшие дни, если противник выйдет в тот район. Эти части идут навстречу. А через два-три дня сюда кое-что подтянется.
Фюрер: Теперь мы, конечно, все же создадим здесь коридор. Если вообще дело удастся, то коридор будет. Но ясно и то, что во всем этом деле не обойдется без кризиса. Однако и у противника есть трудности: он перебрасывает сюда силы, не имея поблизости никаких железных дорог.
Цейтцлер: Он теперь ездит по этой железной дороге до сих пор. На этом выступе у него ведь всегда отмечались локомотивы. Я еще удивлялся, как быстро он здесь маневрировал.
Фюрер: Эти несколько мостов по ту сторону авиации следовало бы, пожалуй, разбомбить. Кристиан! Эту последнюю дорогу надо разбомбите во что бы то ни стало. Чтобы противник здесь не ездил. В целом я пришел к такому выводу, Цейтцлер. Ни при каких условиях нельзя уходить из Сталинграда. Снова нам его взять не удастся. А мы знаем, что это значит. Начать какую-то внезапную операцию я тоже не в состоянии. К сожалению, время упущено. Дело пошло бы быстрее, если бы так долго не задерживались под Воронежем. Тогда, наверное, можно было бы провернуть эту штуку одним махом. Но смешно воображать, что это удастся проделать вторично, если сейчас отойти и оставить там всю технику и имущество. При отходе войска не смогут забрать с собой все. Конский состав истощен, и вообще у них нег средств тяги. Одну лошадь другой не накормишь. Если бы это были русские, я бы сказал: один русский сожрет другого. Но чтобы одна кляча питалась мясом другой, этого не бывает. Ничего не поделаешь. Значит, все останется на месте. Нельзя сказать и того, что через день- другой положение изменится. Мол, дайте мне куль овса, и все будет в порядке. Нет, через два дня кони лучше не станут. И все, что нельзя утащить механической тягой, там на месте и останется. А ведь там, скажем, много тяжелых мортир. И все это мы потеряем.
Цейтцлер: У нас там колоссальное количество артиллерии резерва главного командования сухопутных войск.
Фюрер: То, что мы там оставим, возместить невозможно. Если бросить там все эти материальные ценности, то вообще пропадет смысл военной кампании. Воображать, что мы еще раз выйдем на этот рубеж,— безумие. Сейчас, зимой, мы можем создать имеющимися силами заслон продвижению противника. Но у него в руках железная дорога, по которой он может осуществлять подвоз всего необходимого. Когда же реки вскроются, противник получит еще и такой транспортный путь, как Волга. Он понимает, сколь это важно. Итак, выйти сюда вновь нам больше не удастся. Поэтому и уходить отсюда нельзя. И кроме того, здесь пролито слишком много крови. Если мы будем исходить из этого положения как незыблемого, то можно сказать и другое: на внутренних участках фронта я займусь приведением наших дел в порядок только весной, когда начнется паводок; ведь всю эту область заливает вода. Придет время — и притом на много недель — когда абсолютно вся эта территория будет полностью затоплена. Эти луга имеют, видимо, ширину в 20—30 километров, на юге еще больше. А на возвышенностях образуются острова. И даже вблизи городов не видно никаких полей —• одни острова, да еще отдельные кусты. Все остальное весною затопляется.
Кранке: Особенно во время ледохода.
Фюрер: Вот тогда и можно заняться приведением в порядок всех прочих дел. Кстати, вода и артиллерию вытеснит из низин. Никаких забот у наших войск здесь не будет. Но главное — удержаться на Волге. Только, конечно, надо во что бы то ни стало восстановить здесь положение. Если захватить этот участок, то возникнет мешок, который я сравнил бы с харьковским. Да, именно такого рода мешок возникнет на этом участке. Ведь и харьковский мешок простирался почти до Краснодара,
Хойзингер: Тогда линия фронта проходила вот сюда, к югу, затем шла сюда и вот до сих пор.
Фюрер: Это, пожалуй, несколько больше. Но все же ситуация напоминает тогдашнюю. Единственное преимущество противника перед нами —наличие у него железной дороги. Правда, и у нас строится одна железная дорога в этом направлении — туда, где стоят итальянцы. Но она еще только строится. Наступление противника ее не задело?
Цейтцлер: Нет-нет, эту оно не задело. Я как раз хотел на завтра пригласить одного железнодорожника, а также генерал-квартирмейсте- ра, чтобы обсудить с ними этот вопрос.
Кристиан: Тогда, под Харьковом, у противника было много трудностей благодаря тому, что мы разрушили мосты. Он и на этот раз построил очень много мостов. А тогда разрушенные мосты вызвали колоссальные заторы.
Фюрер: Общее впечатление от тогдашней обстановки определяется тем, что нам в первый момент казалось невозможным осущестйить окружение всей этой махины. В общем я бы в данном случае бросил сюда группу немецких соединений с целью нанести удар в этом направлении, к северу, и покончить с этой историей. Следующий решающий удар можно было бы нанести сюда. Но осуществим ли он — с ответом на этот вопрос придется повременить. Возможно, что ничего и не выйдет, поскольку противник, видимо, будет готов к такому маневру, и нам не останется ничего другого, кроме осуществления главными силами ранее запланированного удара, чтобы затем остановиться на этом рубеже и ожидать, какие действия он предпримет в окружении. Вообще он будет ждать с нашей стороны двустороннего охвата. Но сможем ли мы его провести — это еще вопрос. С переброской войск на этот участок фронта можно будет в конечном счете справиться — при условии, что мы доведем железную дорогу сюда, чтобы снабжать эти войска. Здесь можно будет сколотить несколько танковых групп. Думаю, первое, что надо сделать, это — прорвать фронт здесь, а затем повторить прежний удар. Если в этом направлении продвинуться дальше, то противник вынужден будет оттянуть свои силы из затягивающегося мешка. Тогда и будет видно, можно ли наступать дальше в этом направлении. Вряд ли удастся достигнуть большего. Но ожидать он будет, конечно, охвата с двух флангов. Сначала он будет ждать нашего наступления здесь. Поэтому я считал бы правильным нанести сначала удар с юга на север, чтобы взломать оборону на всю глубину, проделать ряд брешей на этих участках, и лишь затем продолжать наступление на восток. Но это, разумеется, музыка будущего... «Lagcbesprechungen im Fiihrerhauptquartier>. Miinchen, 1964, S. 71—72, 74—85.