А. Закон Контрольного совета № 10
Закон Контрольного совета № 10 гласит:
«В- целях осуществления Московской декларации от 30 октября 1943 года, Лондонского соглашения от 8 ав-густа 1945 года и Устава Международного военного трибунала и в целях установления в Германии единообразных принципов судебного преследования военных и других подобных преступников, за исключением лиц, против которых ведется преследование Международным военным трибуналом, Контрольный совет постановляет следующее:
Статья I
Московская декларация от 30 октября 1943 года «Об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства» и Лондонское соглашение от 8 августа 1945 года «О судебном преследовании и наказании главных военных преступников европейских стран оси» составляют неотъемлемую часть этого закона.
Присоединение к постановлению Лондонского соглашения любой из Объединенных Наций, согласно статье 5 этого соглашения, не дает права такой нации участвовать или вмешиваться в проведение настоящего закона в пределах сферы, на которую распространяется компетенция Контрольного совета в Германии.Статья II
Следующие действия признаются преступными:
а) Преступления против мира. Вторжение в другие страны и ведение агрессивных войн в нарушение международных законов и договоров, включая (но не ограничиваясь этим): планирование и подготовку войны, развязывание или ведение агрессивной войны или войны с нарушением международных договоров, соглашений и обязательств или участие в общем плане или заговоре для выполнения какого-либо из вышеуказанных действий.
Военные преступления. Зверства или вра-ждебные действия против лиц или имущества, представ-ляющие нарушение законов и обычаев войны, включая, в частности (но не ограничиваясь этим): убийство, же-стокое обращение, увод в рабство или увод для каких- либо других целей гражданского населения с оккупиро-ванной территории или применение рабского труда на самой оккупированной территории, а также убийство или жестокое обращение с военнопленными, с находящимися в море, убийство заложников, ограбление общественной и частной собственности, умышленное разрушение городов и деревень и опустошение, не оправдываемое военной необходимостью.
Преступления против человечности.
Зверства и враждебные действия, включая (но не огра-ничиваясь этим): убийства, истребление, обращение в рабство, высылка, заключение в тюрьмы, пытки, изнаси-лование или другие бесчеловечные действия, совершае-мые против любого гражданского населения, преследование на политической, расовой или религиозной почве независимо от того, были ли эти преступления совершены в нарушение законов страны или нет.Принадлежность к определенным категориям преступной группы или организации, объявленной преступной Международным военным трибуналом.
Любое лицо, независимо от его национальности и должности, которую оно занимало, считается совершившим преступление, как это было определено в параграфе 1 данной статьи, в том случае, если оно было:
основным участником или
соучастником в совершении какого-либо из этих преступлений, отдавая приказ или подстрекая к престу-плению;
давало согласие на участие в нем;
участвовало в разработке планов или мероприятий, повлекших за собой совершенные преступления;
принадлежало к организации или группе, которые, участвовали в совершении преступлений;
или (со ссылкой на параграф 1 «а»), если занимало высокий политический, гражданский или военный (включая генеральный штаб) пост в Германии или у стран ей союзных, совоюющих или сателлитов или занимало высокие посты в финансовой, промышленной или экономической жизни в любой из этих стран» .
В приговоре Международного военного трибунала говорится:
«Юрисдикция Трибунала определена Соглашением и Уставом, и преступления, подлежащие юрисдикции Трибунала и влекущие за собой индивидуальную ответственность, изложены в статье 6.
Правовые нормы, вытекающие из Устава, являются руководящими и обязательными для Трибунала.
Создание Устава являлось осуществлением суверенных законодательных прав тех стран, перед которыми безоговорочно капитулировала Германская империя, и несомненное право этих стран осуществлять законодательные функции для оккупированных территорий признано всем цивилизованным миром.
Устав не является произвольным осуществлением власти со стороны побе-дивших народов, но с точки зрения Трибунала, как это будет показано, он является выражением международ-ного права, которое уже существовало ко времени его создания, и в этом смысле сам является вкладом в меж-дународное право.Подписавшиеся державы создали этот Трибунал, определили закон, который он должен был применить, и разработали процедуру для правильного проведения этого судебного процесса; сделав это, они сделали совместно то, что любая из них могла сделать в отдельно- сти, так как нет никакого сомнения в том, что любая страна имеет право таким образом создать специальные суды для применения закона. Что же касается организации судебного процесса, то все, что имеют право требовать подсудимые,— это справедливого суда на основании фактов и закона.
Устав определяет планирование или ведение агрессивной войны и войны в нарушение международных договоров как преступление, и поэтому, строго говоря, нет необходимости рассматривать вопрос о том, являлось ли ведение агрессивной войны преступлением до заключения Лондонского соглашения и если являлось таковым, то в какой степени.
Однако, учитывая большое значение затронутых пра-вовых вопросов, Трибунал полностью заслушал доводы обвинения и защиты и выразил свое мнение по этому вопросу.
От имени подсудимых защита настаивала на том, что основным принципом как международного, так и внутригосударственного права являлось то, что преступление не может караться, если ранее не существовало соответствующего закона: Nullum crimen sine lege, nulla poena sine lege *.
Далее говорилось, что наказания ex post facto несовместимы с законами цивилизованных, наций, что ни одно суверенное государство не объявило агрессивную войну преступлением в то время, когда были совершены эти якобы преступные действия, ни один статут не дал определения агрессивной войны, не было установлено никакой кары за ее ведение и что не было создано ни-какого суда для преследования и наказания наруши-телей.
Прежде всего следует заметить, что принцип Nullum crimen sine lege...
не означает ограничения суверенности, а лишь является общим принципом правосудия. Совершенно очевидно, что неправильным является утверждение о несправедливости наказания тех, кто вопреки договорам и гарантиям напал без предупреждения на соседние государства. При таких условиях нападающий должен знать, что он совершает неправое дело, и не только не будет несправедливостью наказать его, но, напротив, будет несправедливо оставить безнаказанным совершенное им зло.Занимая те посты, которые они занимали в прави-тельстве Германии, подсудимые или по крайней мере часть из них должны были знать о договорах, подписан-ных Германией и объявляющих вне закона обращение к войне для урегулирования международных споров; они должны были знать, что они действовали вопреки международному праву, когда совершенно преднамерен-но осуществляли свои замыслы агрессии и вторжения. Если рассматривать этот вопрос только в свете настоя-щего дела, то можно сделать вывод, что этот принцип при данных обстоятельствах неприменим.
Правильность этой точки зрения в той степени, в которой это касается агрессивной войны, в значительной степени подтверждается при рассмотрении состояния международного права в 1939 году.
Общий договор об отказе от войны от 27 августа 1928 года, более известный как Парижский пакт, или пакт Бриана — Келлога, к началу войны в 1939 году связал обязательствами 63 страны, включая Германию, Италию и Японию. В преамбуле подписавшиеся стороны объявили, что они, «глубоко осознавая свой торжествен-ный долг содействовать благополучию человеческого рода, убеждеъы в том, что настало время, когда должен произойти искренний отказ от войны как от инструмента национальной политики, с тем чтобы мирные и друже-ственные отношения, существующие сейчас между их народами, были сохранены навсегда... все изменения в отношениях между странами производить лишь при по-мощи мирных средств... объединив тем самым цивили-зованные государства мира в общем отказе от войны как от инструмента их национальной политики...»
Первые две статьи гласят:
«Статья I.
Высокие договаривающиеся стороны торжественно заявляют от имени своих народов, что они осуждают обращение к войне для разрешения международных споров и отказываются от нее как от инструмента национальной политики в своих отношениях друг с другом.СтатьяII. Высокие договаривающиеся стороны соглашаются на том, что урегулирование или разреше-ние всех споров и конфликтов, какого бы характера или происхождения они ни были, которые могут возникнуть между ними, никогда не будет осуществляться при по-мощи каких-либо других средств, кроме мирных».
Встает вопрос о том, каковы были правовые послед-ствия этого пакта. Государства, подписавшие пакт или присоединившиеся к нему, безоговорочно осудили ис-пользование войны как инструмента политики в будущем и категорически отвергли ее. После подписания пакта любая нация, прибегающая к войне как к инструменту национальной политики, становится нарушителем этого пакта.
По мнению Трибунала, торжественный отказ от войны как от инструмента национальной политики с необходимостью предполагает, что такая война является беззаконной в соответствии с международным правом и что те, кто планирует такую войну с ее неизбежными и ужасными последствиями, действуя таким образом, совершают преступление.
Война для разрешения международных противоречий, предпринятая в качестве инструмента национальной политики, с очевидностью включает агрессивную войну. Следовательно, подобная война в соответствии с пактом является незаконной войной. Как заявил в 1932 году г-н Генри JI. Стимсон, бывший тогда государственным секретарем Соединенных Штатов, «стороны, подписавшие пакт Бриана — Келлога, отказались от войны между государствами. Это значит, что она стала практически почти во всем мире... беззаконным действием. С этого времени государства, вступившие в вооруженный кон-фликт, оба или одно из них, должны были быть названы нарушителями этого закона, установленного общим до-говором. Мы объявляем их нарушителями закона».
Однако утверждают, что пакт прямо не квалифицирует такие войны как преступление и не учреждает судов для того, чтобы преследовать тех, кто ведет подобные войны.
В такой же мере это относится к законам войны, изложенным в Гаагской конвенции.Гаагская конвенция 1907 года запретила обращение к некоторым методам ведения войны. Сюда входили бесчеловечное обращение с военнопленными, применение отравленного оружия, неправильное использование флага о перемирии и другие действия подобного рода. Многие из этих запрещений были введены в силу задолго до подписания конвенции. Но начиная с 1907 года они стали безусловными преступлениями, наказуемым^ как нарушение правил ведения войны. Тем не менее Гаагская конвенция нигде не определяет такие действия как преступные, она также не предусматривает никакого наказания и не говорит ничего об учреждении суда, с тем чтобы судить и наказывать нарушителей. В течение долгих лет в прошлом военные трибуналы, однако, су-дили и карали отдельных лиц, виновных в нарушении правил ведения войны на суше, установленных этой кон-венцией.
По мнению Трибунала, те, кто ведет агрессивные войны, совершают действия, которые являются столь же незаконными и гораздо более серьезными, чем простое нарушение одного из правил Гаагской конвенции.
При толковании формулировок пакта следует помнить, что международное право не является продуктом международного законодательства и что такие между-народные соглашения, как Парижский пакт, должны рассматривать общие принципы, а не формальные вопросы процедуры. Законы ведения войны можно обнаружить не только в договорах, но и в обычаях, и в практике государств, которые постепенно получили всеобщее признание, и в общих принципах правосудия, применявшихся юристами и практиковавшихся в военных судах. Это право не является неизменным, но путем постоянного приспособления оно применяется к нуждам изменяющегося мира. В действительности во многих случаях договоры лишь выражают и определяют для большей формальной точности принципы уже суще-ствующего права.
Та точка зрения, которой придерживается Трибунал в отношении правильного толкования пакта, подкрепляется историей международных отношений, предшествовавших этому пакту. В 1923 году Лига Наций предложила проект договора о взаимопомощи. В статье I этого договора было объявлено, что «агрессивная война является международным преступлением» и что догова-ривающиеся стороны «согласились на том, что ни одна из них не будет виновна в его совершении». Этот проект договора был представлен 29 государствам, и около по-ловины из них высказались в пользу принятия этого тек-ста. Основное возражение, очевидно, заключается скорее в трудностй определения тех актов, которые должны составить агрессию, нежели в каких-либо сомнениях в самом факте преступности агрессивной войны. В преамбуле протокола Лиги Наций от 1924 года о мирном урегулировании международных споров («Женевский протокол») после слов «признавая солидарность членов международного сообщества», объявляется, что «агрессивная война представляет собой нарушение этой солидарности и является международным преступлением». Далее там объявляется, что договаривающиеся стороны «полны желания облегчить полное применение системы, преду-смотренной в статуте Лиги Наций, для мирного урегу-лирования споров между государствами и для обеспе-чения проведения борьбы с совершением международ-ных преступлений». Этот протокол был рекомендован членами Лиги Наций в единодушной резолюции, приня-той на ассамблее 48 членов Лиги Наций. В число этих членов входили Италия и Япония, но Германия в то время не была членом Лиги Наций.
Хотя этот протокол никогда не был ратифицирован, он был подписан руководящими государственными деятелями мира, представлявшими подавляющее большинство цивилизованных государств и народов, и может рассматриваться как убедительное доказательство намерения заклеймить агрессивную войну как международное преступление.
На заседании Ассамблеи Лиги Наций 24 сентября 1927 года все присутствовавшие делегации (включая германскую, итальянскую и японскую) единогласно приняли декларацию об агрессивных войнах. В преамбуле этой декларации было заявлено:
«Ассамблея, признавая солидарность, объединяющую сообщество народов, вдохновленная горячим желанием поддержать общий мир, убежденная в том, что агрессивная война никогда не может служить средством урегулирования международных споров и вследствие этого является международным преступлением...»
В единогласно принятой на шестой Гаванской конференции 18 февраля 1928 года резолюции двадцать одна американская республика заявила, что «агрессивная война является международным преступлением против рода человеческого».
Все эти выражения мнений, так же как и другие, которые могли бы быть процитированы, сделанные столь торжественно, усиливают то значение, которое Трибунал придает Парижскому пакту и которое заключается в том, что обращение к агрессивной войне является не только беззаконным, но и преступным. Запрещение ведения агрессивной войны, которого требует совесть мира, находит свое выражение в серии пактов и договоров, на которые Трибунал только что ссылался.
Также необходимо помнить, что статья 227 Версальского договора предусматривала создание специального трибунала, состоявшего из представителей пяти союзных и присоединившихся к ним держав, находившихся в состоянии войны с Германией во время первой мировой войны, для судебного преследования бывшего императора Германии «за грубейшие нарушения в области меж-дународной морали и несоблюдение святости до-говоров».
Назначение этого процесса, как было заявлено, заключалось в том, чтобы «реабилитировать торжественные обязательства международных соглашений и действенность международной морали». В статье 228 Версальского договора германское правительство ясно признало право союзных держав «привлекать к суду международных трибуналов лиц, обвиняемых в том, что они совершали действия в нарушение законов и обычаев ведения войны».
Утверждалось, что международное право рассматри-вает лишь действия суверенных государств, не устанав-ливая наказания для отдельных лиц, и далее утвержда-лось, что там, где рассматриваемое действие являлось действием, совершенным государством, то лица, которые практически осуществили это, не несут личной ответственности, а стоят под защитой доктрины о суверенности государства.
По мнению Трибунала, оба эти утверждения должны быть отвергнуты. Уже давно было признано, что международное право налагает долг и обязанности на отдельных лиц так же, как и на государства.
В имевшем не так давно место деле «Экс Парте Кви- рин» (1942, 317-США), разбиравшемся в Верховном суде Соединенных Штатов, обвиняемым вменялась в вину высадка на территории Соединенных Штатов во время войны с целью шпионажа и диверсий. Покойный главный судья Стоун, выступая от имени суда, заявил:
«С самого начала своего существования данный суд применял законы ведения войны, как включающие в себя ту часть международного права, которая предписывает статус, права и обязанности вражеских государств, а также их отдельных представителей во время войны».
Он представил далее целый список дел, разбиравшихся в судах, где отдельные лица обвинялись в нарушении международного права, и в особенности законов ведения войны.
Можно было бы процитировать еще целый ряд других авторитетных источников, но сказанного достаточно, для того чтобы показать, что за нарушение международного права могут быть наказаны и отдельные лица.
Преступления против международного права совершаются людьми, а не абстрактными категориями, и только путем наказания отдельных лиц, совершающих такие преступления, могут быть соблюдены установления международного права.
Положения статьи 228 Версальского договора, уже упоминавшиеся выше, иллюстрируют и подтверждают эту точку зрения по вопросу об индивидуальной ответственности. Принцип международного права, который при определенных обстоятельствах защищает представителя государства, не может быть применен к действиям, которые осуждаются как преступные согласно международному праву. Исполнители этих действий не могут прикрываться своим должностным положением, чтобы избежать наказания в надлежащем порядке.
Статья 7 Устава с определенностью гласит:
«Должностное положение подсудимых, их положение в качестве глав государств или ответственных чиновников различных правительственных ведомств не должно рассматриваться как основание к освобождению от ответственности или смягчению наказания».
С другой стороны, самая сущность Устава заключается в том, что отдельные лица имеют международные обязательства, которые превышают национальный долг повиновения, наложенный отдельным государством.
Тот, кто нарушает законы ведения войны, не может остаться безнаказанным на основании того, что он дей-ствует в соответствии с распоряжениями государства, если государство* давая свою санкцию на подобные действия, выходит за пределы своей компетенции, предоставляемой ему согласно международному праву.
От имени большинства подсудимых утверждалось, что в своей деятельности они руководствовались приказами Гитлера и поэтому не могут нести ответственности за действия, совершенные ими во исполнение этих приказов. Устав специально предусматривает в статье 8: «Тот факт, что подсудимый действовал по распоряжению правительства или приказу начальника, не освобождает его от ответственности, но может рассматриваться как довод для смягчения наказания...»
Положения этой статьи соответствуют законам всех наций. То, что солдат убивал или подвергал пыткам по приказу, в нарушение международных законов ведения войны, никогда не рассматривалось как защитительный довод против обвинений в подобных жестоких действиях. Как это предусмотрено указанной статьей Устава, сам факт наличия приказа может быть выставлен лишь в качестве смягчающего вину обстоятельства при назначении наказания. Подлинным критерием в этом отношении, который содержится в той или иной степени в форму-лировках в уголовном праве большинства государств, является не факт наличия приказа, а вопрос о том, был ли практически возможен моральный выбор» .
Эти соображения относятся также и к закону Контрольного совета № 10. Та же самая инстанция, которая разработала Лондонское соглашение, приняла и закон Контрольного совета. По этому поводу третий военный трибунал, судивший гитлеровских юристов, замечает:
«Нельзя сказать, что суд, который обязан своим существованием и своей компетенцией исключительно положениям определенного закона, может начать судебное разбирательство, а затем, выполняя свои судебные функции, может заявить, что этот законодательный акт, на основании которого он создан, недействителен. Мы не можем и не должны выходить за рамки Устава, за исключением тех случаев, когда речь идет о способах толкования».
Устав и закон Контрольного совета № 10 не являются произвольным осуществлением власти, а «выражением международного права, которое уже существовало ко времени его создания, и в этом смысле сам является вкладом в международное право».(Подчеркнуто пятым трибуналом.См. выше, приговор Международного воен-ного трибунала.) Для ученых-юристов, вероятно, представит интерес, что этот общий принцип находит подтверждение в следующей цитате из труда Гроция, написанного в 16'25 году:
«Нужно также учитывать, что цари и обладатели равных с ними прав имеют право требовать наложения наказания не только за преступные действия против них самих и их подданных, но и за такие, которые не касаются их в частности, но нарушают — в чьем угодно лице — право естественное и право народов» Ч
Сошлемся также на статью в «Манчестер гардиан» от 28 сентября 1948 года, в которой описывается судебный процесс против рыцаря Петера фон Хагенбаха, состоявшийся в Брейзахе в 1474 году. Преступления, в которых он обвинялся, соответствовали преступлениям против человечности в современном смысле. Он был осужден.
Но эти цитаты представляют только научный интерес и приводятся лишь для того, чтобы показать законность приговора Международного военного трибунала. Мы считаем абсолютно правильной мысль о том, что выше-упомянутый основной закон только разъяснил, развил и применил международное обычное право.
Такая правовая конструкция лишает всякой основы нападки на упомянутый закон тех, кто утверждает, будто в данном случае речь идет о законе ex post facto.
Наше мнение подтверждается и приговором, вынесенным на процессе № 7 (Соединенные Штаты против Вильгельма Листа и других ). На стр. 10 434 английского протокола процесса говорится:
«Мы приходим к выводу, что уже существовавшее доныне международное право объявляет преступными действия, инкриминируемые подсудимым и упомянутые в законе Контрольного совета № 10,— как в соответствии с договорным международным правом, так и в силу законов и обычаев ведения сухопутной войны, принявших форму общепризнанного, обязательного для воюющих сторон обычного права. Все, что выходит за рамки этого существующего международного права, является применением силы, но не права. Правда, суды, которые были бы облечены властью рассматривать такие дела, раньше не создавались, и не были установлены наказа-ния за совершенные преступления. Однако это не лишает их законности. Простое запрещение указанных действий не имеет устрашающего влияния, если за них, как за преступления, не будет угрожать наказание».
Многие вопросы, которые пришлось разрешать Меж-дународному военному трибуналу, возникли и во время разбора настоящего дела. Речь идет о тех же самых преступных приказах, действиях и методах; только на скамье подсудимых находятся другие лица. Гитлер был центром ряда гигантских концентрических кругов влия-ния, которое распространялось все шире и коснулось каждого, кто жил в Германии. Обвиняемые по этому делу стоят лишь на одну-две ступени ниже Геринга, Кейтеля, Иодля, Деница и Редера, являвшихся подсудимыми на процессе в Международном военном трибунале. Значительная часть доказательств, представленных на данном процессе, уже фигурировала во время судебного разбирательства в Международном военном трибунале.
В. связи с этим совершенно очевидно, насколько важен приговор, вынесенный на том процессе, для правовых проблем, которые должны были решаться в ходе данного процесса.
Приговор Международного военного трибунала содержит подробное описание истории прихода Гитлера к власти, разработки планов агрессии и их осуществления, жестокостей и преступлений, совершенных против воен-нослужащих вооруженных сил и гражданского населения тех стран, с которыми Германия вела войну. Так как эти общие положения находят новое подтверждение в документах данного процесса, нам придется еще неоднократно подробно цитировать или по крайней мере упоминать о приговоре Международного военного трибунала.