Великое Минойское извержение и Эгейский мир

Крит был заселён в VII тысячелетии до н.э. народом неолитической культу­ры, вероятно, приплывшим из Малой Азии. Позднее их могли дополнить выход­цы из Северной Африки и материковой Греции [Молчанов, 1980].

/В первые века III тысячелетия до н.э. осуществляется переход к бронзовому веку и складывается своеобразная культура, названная А. Эвансом минойской по имени легендарного царя Миноса, правившего страной согласно древнегре­ческим мифам (некоторые историки полагают, что Минос - фамилия правящей династии или титул типа египетского фараона). А. Эванс [Evans, 1902, 1930, 1935] выделил в этой культуре три периода: раннеминойский (ЕМ, около 2800-1900 гг.), среднеминойский (ММ, 1900-1700 гг.) и позднеминойский (LM, 1700-1100 гг. до н.э.). Каждый из периодов был разделён на фазы.

Тип раннеминойских жилищ, унаследованный от неолита, претерпел услож­нение. Дома стали больше, иногда двух- и трёхэтажными; появились световые ко­лодцы. Вместе с тем существенного социального неравенства в характере постро­ек не отмечается. Об этом же свидетельствуют обширные родовые захоронения в виде округлых построек диаметром около 10 м, где столетиями хоронили пред­ставителей одного клана. Такое сооружение было обнаружено, например, в Мир- тосе возле поселения, существовавшего примерно с 2600 по 2200 гг. до н.э.

В среднеминойский период появляются дворцовые комплексы, обнаружен­ные в Кноссе, Фесте, Маллии, Закросе и других местах. Каждый из таких двор­цов - это множество помещений, парадных, жилых, культовых и хозяйствен­ных, включая мастерские ремесленников и разнообразные кладовые.

Многочисленные поступления продуктов питания и других изделий населе­ния, натуральная оплата труда ремесленников, строительные и другие повинно­сти, международная меновая торговля излишками продовольствия и ремеслен­ных изделий требовали строгого учета ранжированной армией чиновников. Не­обходимость учёта привела к возникновению письменности. Она проделала обычный для подобных культур путь от рисунков конкретных предметов (пик­

тограмм) к словесным иероглифическим изображениям определённых предме­тов и понятий, и, наконец, ограниченному набору слоговых знаков - силлабо- грамм, использовавших лишь первый слог прежнего словесного символа.

Этот набор, по-видимому, содержал не более 60-70 символов, что объясня­лось особенностями минойского языка, пока не отождествлённого ни с одним известным языком: в минойском языке существовали лишь слоги, состоявшие из гласных или согласных с последующими гласными, но отсутствовали сдвоен­ные согласные или слоги с согласной на конце [Молчанов, 1980]. Постепенное упрощение написания привело к распространению преимущественно слогового линейного письма А, хотя до конца среднеминойского периода с ним сосущест­вовало иероглифическое словесно-слоговое письмо, представленное, например, текстом так называемого фестского диска.

Таким образом, на рубеже ранне- и среднеминойского периодов на Крите сложилось раннеклассовое общество, в котором богатая правящая верхушка пользовалась продуктами труда земледельцев и ремесленников. Не следует ду­мать, что такая эксплуатация непременно была принудительной. Сложившиеся на Крите раннегосударственные объединения скорее всего имели теократиче­ский характер, т.е.

До конца среднеминойского периода государственные объединения, груп­пировавшиеся вокруг дворцов, вероятно, оставались независимыми друг от дру­га. На это могут указывать найденные археологами остатки сторожевых башен и постов на подступах к дворцам и крепостные стены вокруг дворцового комп­лекса в Маллии. Косвенным свидетельством в пользу независимости может быть и фестский диск, если верна его интерпретация как коллективного дого­вора между разными правителями Крита [Молчанов, 1980].

Насколько позволяет судить точность датирования, большинство извест­ных среднеминойских дворцов были разрушены одновременно, вероятно, ката­строфическим землетрясением. На их месте были возведены дворцы позднеми- нойского периода, ещё более величественные. Выделяется Кносский дворец, правители которого в начале позднеминойского периода (LM-IA), по-видимому, подчинили себе остальных критских правителей. Об этом свидетельствует сеть дорог, созданных на всей обитаемой территории острова.

Великолепие Кносского дворца - не только в его размерах. Здесь нашли во­площение многие технические и культурные достижения минойской цивилиза­ции. Освещение и вентиляция помещений дворца обеспечивались световыми колодцами, окнами, лоджиями и террасами, на которые выходили внутренние покои. Кровля залов и лоджий поддерживалась колоннами. Были созданы водо­провод и система канализации, обеспечивавшая сток бассейнов, ванн и туале­тов. Залы, переходы и покои дворца были украшены великолепными фресками с реалистичными картинами природы, растительными и животными орнамен­тами, сценами религиозной и светской жизни обитателей дворца.

Своеобразно знаменитая фреско игры с быком. По-видимому, она было от­ражением религиозного культа. Религия пронизывала все сферы жизни. Нас­колько позволяют судить археологические находки, главным объектом религи­озного поклонения было великая богиня - мать-прородительницо, влодычицо, божество плодородия. Известна оно и в грозном обличье Горгоны с волосами в виде извивающихся змей. Но главным воплощением разрушительных сил при­роды - землетрясений, штормов, цунами, представлявших большую и часто на­поминавшую о себе опосность для жителей Крита, вероятно, было мужское бо­жество, воплощавшееся в образе могучего и свирепого быко. Отражением его культа были не только упомянутая фреска, но и многие архитектурные детали. Но некоторых минойских печатях бог-бык изображён в виде человека с бычь­ей головой [Андреев, 1989], что вызывает в памяти древнегреческий миф о Ми­нотавре.

Найдены несомненные признаки человеческих жертвоприношений, а П.М. Уоррен обнаружил в подвале здания к северо-западу от Кноссо доже сви­детельство ритуального конниболизмо. Жертвами были дети и молодые люди. Совершались ли подобные ритуалы лишь ввиду призноков надвигающейся ка­тастрофы или были более обычными «превентивными» мерами, неясно. Архео­логи Я. и Э. Сокеллоракис обнаружили под обломками святилища в Аменоспи- лии в нескольких километрах к югу от Кносса связанную жертву и жрецов, при­готовившихся к жертвоприношению. Все они погибли при катастрофическом землетрясении, возможно, именно том, которое непосредственно предшество­вало Великому Минойскому извержению. Я. и Э. Сакелларакис склоняются к первой точке зрения, тогда как П.М. Уоррен считает вполне допустимой вто­рую. Кок бы то ни было, подобный ритуал вновь воскрешает миф о Минотав­ре, согласно которому он пожирол молодых людей, поставлявшихся Афинами Миносу в качестве дони.

Дань, которую должны были платить Афины, ставит вопрос о взаимоотно­шениях Кносской державы с другими обитателями Эгейского мира. Влияние минойской культуры распространялось на многие острова Эгейского региона. Оно выявляется археологическими находками на Кикладах, Мелосе, Фере, Ко­се, Родосе и Кипре, а также на малоазиатском побережье вблизи Милето, ло­кальные культуры которых без труда коррелируют с минойской культурой. Значительные следы минойского влияния видны и в микенской культуре мате­риковой Греции этого периодо.

Начиная по меньшей мере со стеджемuжойской эпохи критский флот осуще­ствлял регулярное сообщение и торговлю со странами Эгейского региона и Во­сточным Средиземноморьем и поддерживал сеть минойских торговых постов и поселений на этих территориях. Едва ли это осуществлялось повсеместно без военного давления. Древнегреческий историк Фукидид (V в. до н.э.) писал, что Минос «приобрел господство над большей частью нынешнего Эллинского мо­ря. Он стол владыкой Кикладских островов и первым основателем колоний на большинстве из них, а, изгнав карийцев, поставил там правителями своих сыно­вей. Он же начал и истреблять морских разбойников, чтобы увеличить свои до­ходы, насколько это было в его силах» [Удивительные эгейские царство, 1997].

Торговые контакты Минойской державы распространялись ещё шире, вплоть до Месопотамии и Пиренеев. Важнейшими торговыми партнёрами Кри­та были госудорства сирийско-финикийского побережья и Египет. Крит экспор­тировал продукты питания и прежде всего оливковое мосло, а также керамику, благовония, ювелирные и другие ремесленные изделия и, вероятно, лес. Соот­ветственно на Крит поступали медь и олово (вероятно, в основном с Кипра и не­

которых Эгейских островов), ценные породы камня (с островов Эгейского мо­ря и Пелопоннеса), пурпур и слоновая кость (из Сирии), золото, серебро, але­бастр, льняные ткани и ювелирные украшения (из Египта).

Таким образом, в начале позднеминойского периода (эпоха LM-IA) сформи­ровалась мощная Минойская держава, не только объединившая под властью кносских правителей весь Крит, но и распространявшая свое влияние и, вероят­но, административную власть на значительную часть Эгейского региона и ахей­ских городов-государств материковой Греции.

Господство и влияние кносских правителей, видимые проявления сложив­шегося образа жизни сохранялись и в последующую эпоху LM-IB. Именно к этому времени относятся свидетельства дипломатических контактов Миной- ской державы и Египта как равноправных партнеров, обнаруженные на изобра­жениях времени правления фараона Тутмоса III (1504—1450 гг. до н.э.), и указа­ния на деловые отношения с Кефтиу (так египтяне называли минойцев) в запи­сях примерно 1500 г. до н.э.

Но внезапно Минойская держава рухнула. Во всех дворцах и крупных посе­лениях Крита обнаружены следы разрушения, разгрома и пожара, датируемые 1470-1450 гг. до н.э. На Крите утверждается господство ахейцев. Из всех разру­шенных дворцов лишь Кносс был восстановлен и использовался новыми хозяе­вами. Это было завоевание, которому, по мнению некоторых исследователей, предшествовали внутренние раздоры, восстание угнетённого населения или сильное землетрясение. Смена власти была настолько существенной, что изме­нился даже язык дворцовых записей. Завоеватели пользовались линейным письмом В, которое, как выяснилось [Ventris, Chadwick, 1973], явилось приспо­соблением прежней письменности для передачи архаичного греческого (ахей­ского) языка.

Греки-ахейцы вторглись на территорию Греции с севера в конце III тысяче­летия до н.э., существенно потеснив и частично истребив прежних обитателей — пеласгов, возможно, родственных минойцам [Андреев, 1989]. На базе местных культур эпохи энеолита и ранней бронзы и под сильным влиянием минойской цивилизации ахейцы сформировали своеобразную микенскую культуру. Её раз­витие наиболее исследовано в Микенах - крупнейшем и типичном поселении этой культуры, где постепенно сложилось примитивное государство во главе с царским родом, резко обособленным от основной массы населения. Рост соци­ального неравенства фиксируется сравнением инвентаря погребений относи­тельно скромных ранних царских могил «круга Б» (самые ранние из них дати­руются второй половиной XVII в. до н.э.) с открытыми Г. Шлиманом богатыми «шахтными гробницами» XVI в. до н.э. [Андреев, 1989].

Микенская культура достигла наивысшего расцвета в XV в., когда она охва­тила весь Пелопоннес, Центральную Грецию и значительную часть Северной Греции (Фессалии). Однако и в эту эпоху и позднее, после крушения Минойской державы, микенские города-государства, по-видимому, не объединялись адми-

нистратовно и доже враждовали друг с другом. Об этом свидетельствуют серь­ёзные укрепления городов и следы их разрушений, далеко не всегда связанных с землетрясениями. Вместе с тем они могли объединяться перед лицом общего враго, кок это было во время Троянской войны (в первой половине XIII в., сог­ласно археологическим данным, отождествляющим «гомеровскую» Трою со слоем Троя Vila), когда союзным охейским войском предводительствовал царь Микен Агамемнон. Возможно, победа нод минойцоми было достигнута такими же союзными усилиями.

С розгромом Минойской державы охейцы распространили свою власть на весь Эгейский регион и перехватили прежние торговые контакты минойцев. В своей захватнической политике они пошли дальше, развязав Троянскую вой­ну зо влияние но западе Малой Азии. В одном из поздних документов Хеттско- го царства XIII в. до н.э. Аххияво (одно из ахейских государств но западе Малой Азии или островах) поставлено в один ряд с сильнейшими державами той эпохи [Андреев, 1989].

Господство микенцев в Кносском дворце закончилось около 1380 г. до н.э., когда дворец погиб в пожаре. Неясно, было ли это результатом землетрясения, внутренних раздоров или очередного вторжения с материка. Оно знаменовало окончательную гибель минойской культуры, после которой Крит стал перифе­рией Греко-Эгейского миро. Одноко охейское владычество продолжалось, и но­вые влостители доже участвовали в Троянской войне но стороне греков.

Прежние исследователи минойской цивилизации дотировали Великое Минойское извержение первой половиной XV в. до н.э. и полагали, что оно явилось непосредственной причиной крушения Минойской державы, вызвав массовую гибель населения, разрушения, гибель флото и тем самым сделав Крит лёгкой добычей для охейских завоевателей [Marinatos, І0б0]. Это мне­ние получило широкое распространение и в российской литературе [Андре­ев, 1989; Милоновский, 1988, 1996; Резонов, 1972, 1988]. Позднее, однако, вы­яснилось, что извержение и непосредственно предшествовавшее ему сильное землетрясение произошли раньше падения Минойской державы и отделено от него эпохой LM-IB, которая доже по последнему варианту «низкой» хроно­логии (она представляется ном более реальной, чем «высокая») продолжа­лось 50-100 лет [Warren, 1990]. Можно ли говорить в током случае о коком бы то ни было влиянии этой природной катастрофы но судьбу минойской циви­лизации? Ном кажется, что можно.

В результате катастрофы погиб город Акротери на подвлостной Кноссу Фере, о он был важным портом на трассах морских сообщений минойцев. Были разрушены поселения на Косе и Родосе, и есть достаточно убедительные свиде­тельство того, что в Трионде на Родосе были многочисленные жертвы, населе­ние существенно сократилось и восстановленный город вплоть до ахейских за­воеваний так и не достиг прежних размеров [Marketou, 1990]. Тем самым осла­бели форпосты минойцев на пути в Восточное Средиземноморье.

Обнаружены следы пеплопада и значительных сейсмических разрушений в разных частях самого Крито. Это не могло не сопровождаться гибелью людей как непосредственно в результате катастрофы, ток и от её косвенных последст­вий в виде падежо скота. Вероятно, пострадал и минойский флот от возможно­го цунами. В разрушенном Кносском дворце ток и не была восстановлена вплоть до вторжения охейцев (и, тем более, позднее) знаменитая канализацион­ная системо. Всё это указывает на то, что экономика Минойской державы и, ве­роятно, численность населения существенно постродали от Великой Минойской катастрофы.

Продолжение в таких условиях прежней экспансионистской политики, со­держание поселений и постов на обширной подвластной территории, не прекра­щавшаяся в течение десятилетий война с ахейцами-микенцами привели в конеч­ном счёте к истощению Минойской державы и определили исход войны в поль­зу её противников. Их вторжение было жестоким и разрушительным для ми­нойской цивилизации. После этого удара она так и не возродилась, но оставила заметный след в культуре завоевателей и через них оказала влияние на культу­ру классической античной Греции. Таким образом, хотя Великая Минойская ка­тастрофа и не явилась непосредственной причиной гибели цивилизации, она по­влияла на её последующее крушение в сочетании с политическими и социаль­ными причинами.

В заключение хотелось бы прокомментировать распространённое мнение о том, что сведения о Великом Минойском извержении послужили основой для легенды Платона о гибели Атлантиды, содержащейся в его диалогах «Тимей и Критий». Впервые идею, что Атлантида могла находиться в Эгейском море, вы­сказал Л.С. Берг [1928]. Позднее её конкретно отождествили с Санторином или Минойской державой в целом, а гибель связали с Великим Минойским изверже­нием [Marinatos, 1939; Резанов, 1972, 1988; Милановский, 1988, 1996]. В тексте Платона можно найти достаточно параллелей для такого сопоставления, хотя он относил гибель Атлантиды к гораздо более древним, исторически неоправ­данным временам. Это и свидетельства высокого уровня цивилизации, и указа­ния на многолетнюю войну с греками, и описание кольцевого устройства цент­ралього города-порта, в котором усматривается сходство с кальдерой Санто- рина, и наконец само описание природной катастрофы, постигшей Атлантиду. Всё это делает отождествление гибели Атлантиды с Великим Минойским из­вержением вполне обоснованным.