Резюме и система

Теперь мы можем обозреть весь пройденный нами путь и зафиксировать его в немногих тезисах.

1. Мыслимость всякой вещи предполагает, что она есть нечто одно, отличное от всего другого.

2. В определении предмета мысли как единичности подвижного покоя самотождест­венного различия можно выделить каждую из входящих в нее категорий и в ее свете рассматривать всю эту единичность. Единичность подвижного покоя самотождественного различия, - рассмотренная как единичность, есть понятие, или смысл, точнее же и первоначальнее - эйдос; та же единичность, рассмотренная как самотождественное различие, есть топос или, говоря грубее (оттенки этого понятия нас сейчас не интересуют), геометрическая фигура; рассмотренная как "подвижной покой, есть множество (в смысле "МепдепІеИге"²²) или, говоря грубее, число.

3. Эйдос (т. е. смысл, фигура и число) требует для своего определения отличия от иного, т.е. не-эйдетического, равно как и отождествления с ним. Рассматриваемый в отличии от иного, он дает вышеупомянутые три смысловые категории. Рассматриваемый в отождествлении с ним, он дает становление, где как раз одно и иное диалектически сплетены в одно неразрывное целое. Становление есть иное и потому держится исключительно на счет самого смысла. Становление есть становление смысла, или - становление понятия, фигуры, числа. Становящаяся единичность есть величина; становящееся самотождественное различие есть пространство; становящийся подвижной покой есть время.

4. Вся эта структура понятия, фигуры и числа, или - величины, пространства и времени, как чисто логическое опрєдєлєниє смысла вещи, может заново соотноситься со всем тем, что окружает вещь как целое, со всем алогическим, что не есть логос вещи и что ее как бы окружает, играя роль фона и определяющей границы.

5. Художественная выраженность понятия и

величины есть поэтическая форма;

художественная выраженность фигуры и пространства есть живописная форма; художественная выраженность числа и времени есть музыкальная форма.

6. Стало быть, в музыкальной форме

содержится по крайней мере три слоя: 1) число, которое есть единичность подвижного покоя самотождественного различия, рaссмотpeннaя как подвижной покой; 2) время, которое есть

единичность подвижного покоя самотождест­венного различия, данная в аспекте алогического становления и рaссмотpeннaя как подвижной покой; 3) выражение времени, которое есть единичность подвижного покоя самотождест­венного различия, данная в аспекте алогического становления и рaссмотpeннaя как подвижной покой, причем вся эта структура опять соотносится с инобытием, материально определяясь им и получая от него для себя как бы смысловую картинность в виде новой сконструированности.

7. Отсюда делается понятной вся многосторонняя зависимость, существующая между музыкальным и математическим предметом. К чертам несомненного сходства надо отнести следующее: 1) то, что оба они относятся не к физико-физиолого-психологической сфере, но - к чисто смысловой и суть те или иные чисто смысловые же модификации смысла; 2) в

частности, музыка, как выражение алогического становления, имеет ближайшее отношение к математическому анализу, трактующему в понятии числа также только его функционально-становящуюся стихию, его составляемость и рaзлaгaeмость на сплошно становящиеся, взаимопроникнутые, неотделимые друг от друга, бесконечно малые приращения; 3) там и здесь, в математике и в музыке, в основе лежит чистое число - последний предмет и опора их устремлений, первичное зерно и скрепа всех их конструкций.

8. С другой стороны, близость и даже тождество музыки и математики в разных отношениях не должно заставлять нас игнорировать все то огромное различие, которое существует между этими двумя совершенно разнородными областями человеческого творчества.

рассматривается только в своем

алогически-инобытийном качестве. Такое

конструирование предмета, когда и его выражение берется только с алогичес- ки-инобытийной стороны, мы называем гилетическим, и оно имеет свои твердые законы, точно выводимые путем введения алогического момента из категорий самого смысла. Напротив того, математический предмет выражается на основе фиксирования чисто логических, смысловых, вне-выразительных моментов; математика заинтepeсовaнa не в том, чтобы дать гилетическую, аноэтическую логику смысла и чтобы нарисовать картину алогического становления числа алогическими же средствами, но чтобы дать чисто логическую структуру числа, как в его логической, так и в его алогической данности.

9. Далее, необходимо отметить, что 2) математика конструирует как самое число вне его выражения, так и алогически-становящееся число вне его выражения, так и выражение чисел всех типов, рассматривая это выражение чисто логически же, но не выразительно. Музыка же конструирует только выраженные числа, и притом числа не сами по себе, взятые в своей отвлеченной логичности, но обязательно числа, пєрєшєдшиє, в результате алогического определения, во время.

10. Далее, музыка, как искусство, необходимым образом конструирует 3) интеллигентную стихию смысла и 4) дает не просто выражение смысла, но художественное выражение смысла (в чем оно заключается, это - другой вопрос). Мaтeмaтикa же конструирует числа вне их интеллигенции и вне художественности.

11. Имея точную руководящую нить к получению музыкального предмета как аноэтически, инобытийно-алогически становяще­гося выражения (или жизни) чисел, как числовой инаковости (беря последнюю в ее чистейшей природе, без всякого постороннего привнесения), мы можем диалектически вывести, в более развитой форме, все главные основоположения музыкального предмета, или музыкальной формы.

подвижной покой. След., музыкальный предмет, по той же причине, есть слитно-взаимо- проникнутое тождество текучих, или

последовательных, различенностей. 3) Число есть единичность, нечто, сущее. Музыка есть слитно-взаимопроникнутое тождество бытия и не-бытия, логического и алогического.

4) Моменты интеллигенции, в аспекте своего алогического ознаменования, дают - музыку как некое суждение, субъект которого сплошно и неразличимо течет в своей алогической гуще, что значит, что он вопреки всякому "закону

основания" сам основывается на себе и есть сам для себя и норма и основание. Он - интеллигентная самообоснованность. 5) Отсюда, далее, для второго момента интеллигенции мы получаем слитость и взаимопроникнутость субъекта действия с результатом и объектом своего действия, что дает слитость себя с собою в смысле действия и что заставляет его быть для себя и действием, причиной, и результатом, опричиненным. Он борется с самим собою; он есть, след., сллошно-неразличимое

самопротивоборство. 6) И наконец, для третьего момента мы находим слитость и взаимопроникнутость субъекта как такового с объектом как таковым, в порядке общего алогически и аноэтически нарастающего, бесформенного множества сплошных слитостей. Тут музыкальный предмет абсолютно сливается с самим собою, и в своем самообосновании и в своем самопротивоборстве, прeвpaщaясь в чистую выразительность и предметность чистого чувства.

12. Краткая феноменолого-диалектическая формула музыкального предмета, отсюда, такова. Музыка есть 1) единичность 2) подвижного покоя 3) самотождественного различия, 4) данная в аспекте алогического становления и 5) рассмот­ренная как подвижной покой последнего, 6) порождающая 7) сплошно-текучее неразли­чимое множество 8) как некое единство, 9) в результате чего получается чистая выраженность (или соотнесенность с алогически-инобытийными моментами) 10) самообоснованного 11) взаимо­противоборства 12) себя с самим собою. Еще короче: Музыка есть а) чисто-алогически выраженная (6-8) предметность (9) жизни (4-5) чисел (1-3), данных в аспекте чистой интеллигенции (10-12). Заметим, что тут еще не указывается специфически художественный момент музыки, который нет нужды рассматривать специально в музыкальной эстетике, так как это - общая проблема всех искусств вообще²³.