2. КОММУМИСТИЧКСКАЯ СИРАВКДЛИВОСТЬ

Если справедливость и неуничтожима, и желательна, как будет вы­глядеть её марксистская версия? Обычно полагают, что марксизм эга­литарен, даже более чем либерализм, — гораздо левее последнего.

• В (.равнении с обширной литературой о справедливости, созданной анали­тическими марксистами, литературы по марксистской теории демократии до­вольно мало. Важное исключение см.: [Gilbert 1480,1991).

232

IV. Марксизм

благо наименее обеспеченных. Марксистскую справедливость отличает от ролзовской не степень предлагаемого уравнения ресурсов, но скорее форма, в какой оно должно произойти. Ролз полагает, что равенство ресурсов должно принять форму уравнивания частной собственности, имеющейся у каждого. Для Маркса же «теория коммунистов может быть рсэюмиронана одним предложением: уничтожение частной собственно­сти-. Частное владение позволительно в сфере «личной собственности», такой, как одежда, домашние принадлежности и предметы, которые мы используем для домашнего досуга и развлечений. Но для марксизма ■фундаментально важно», что «нет никакого морального права на част­ное владение и управление производительными ресурсами* (см. |Geras 19Я9; 255]; ср. [Cohen 1988:298]). Уравнивание производительных ресур­сов должно принять форму обобществления средств производства, так чтобы каждый имел равное участие в принятии коллективных решений о размещении производственных активов, осуществляемом на уровне либо отдельных предприятий, либо экономического планирования в стране в целом.

Почему равенство должно принять вид равного доступа к обще­ственным ресурсам, а не равного распределения частных ресурсов? Одной из причин может быть то. что идея Ролза о «собственнической демократии» может быть на практике нежизнеспособна. В современных экономиках может оказаться невозможным уравнять производитель­ные ресурсы иначе чем через обобществление собственности. Как писал Энгельс, -буржуазия... не могла превратить эти ограниченные средства производства в мощные производительные силы, не превращая их из средств производства, применяемых отдельными лицами, в обществен­ные средства производства, применяемые лишь совместно массой лю­дей». Но при капитализме эти «обобществлённые средства производ­ства» -по-прежнему оставались средствами производства н продуктами отдельных лиц». Решение этого противоречия может произойти -только таким путём, что общество открыто и не прибегая ни к каким окольным путям возьмёт в своё владение производительные силы, переросшие всякий другой способ управления ими, кроме общественного» [Магх, Engels 1968:413.414.423; Маркс, Энгельс т. 20: 273.274,283).

Для Энгельса необходимость обобществления собственности не основывается на какой-то особой теории справедливости, но просто на неспособности представить себе какое"-то иное средство для уравни­вания ресурсов в современной индустриальной экономике. Некоторые марксисты также возражают на эмпирических основаниях против ис­ходной посылки Ролза о том, что неравенство, возникающее на основе рыночных обменов и хорошо упорядоченном обществе, будет выгодным менее обеспеченным. Если это не так, и если механизмы перераспреде-

233

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

лснин но сноси сути уязвимы для политического давления, то мы могли бы принять социализм на основе «принципа большей вероятности» (см. ISchweickart 1978:11,23; DiQuattro 1983:68-69; Clark. Gintis 1978: 3221).

В силу этих и других оснований некоторые критики заключают, что идея Ролза о собственнической демократии является «в лучшем случае фантазией» (см.

В то время как эти возражения по поводу жизнеспособности эгали­тарного частнособственнического режима составляют большую часть левой критики теории Ролза — и большую часть каждодневных дис­куссий между либеральными эгалитаристами и социалистами, — суще­ствуют и более теоретические возражения против самой идеи частной собственности. Согласно многим марксистам, частная собственность на средства производства должна быть отменена, потому что она порож­дает отношения наёмного труда, которые по своей сути несправедливы. Одни марксисты утверждают, что наёмный труд по своей сути является эксплуататорским, другие — что он по своей сути приводит к отчуж­дению. С любой из этих точек зрения, справедливость обеспечивается только отменой частной собственности, даже если ролзовская собствен­ническая демократия жизнеспособна на практике.

а. Эксплуатация

Образцовым примером несправедливости для марксистов является эксплуатация, а в нашем обществе эксплуатация рабочего капиталистом Фундаментальным пороком либеральной справедливости, по мнению марксистов, является то, что она дозволяет продолжение этой эксплуа­тации, поскольку допускает продажу и покупку труда. Действительно ли либеральная справедливость позволяет одним эксплуатировать дру­гих? Это, конечно, зависит от того, как мы определяем эксплуатацию.

ен

IV. Марксизм

ное использование другого человека в своих целях-. Поэтому любая теория справедливости имеет свою собственную теорию эксплуатации, так как любая теория описывает допустимые и недопустимые способы получения блага от других. В теории Ролза, например, талантливый че­ловек нечестно пользуется неталантливыми, если использует их слабую переговорную позицию, чтобы получить неравную долю ресурсов, не оправданную принципом различия. Однако получение выгоды одним от найма других уже не будет эксплуатагорским, если это работает на наи­большее благо наименее обеспеченных. Если мы убеждены в справедли­вости теории Ролза, то будем отрицать, что она допускает эксплуатацию, поскольку принять теорию справедливости отчасти означает принять ее критерий для суждения о том, когда другими нечестно пользуются.

Марксисты, однако, оперируют более техническим определением экс­плуатации. В этом техническом употреблении эксплуатация относится к конкретному явлению, когда капиталист извлекает больше стоимости из труда рабочего (в виде производимых продуктов), чем платит рабо­чему в обмен за его труд (в виде заработной платы). Согласно класси­ческой марксистской теории капиталисты нанимают рабочих только тогда, когда они могут извлечь эту «прибавочную стоимость», тем са­мым эксплуататорская передача прибавочной стоимости от рабочего к капиталисту заложена во всех отношениях найма. Иногда говорят, что это техническое определение эксплуатации представляет скорее науч­ный, чем нравственный интерес. Так, о факте, что капиталист извлекает прибавочную стоимость, утверждается, что он объясняет, как возможны прибыли в конкурентной экономике, и что это утверждение само по себе не подразумевает, что извлекать прибавочную стоимость неправильно. Однако большинство марксистов принимают извлечение прибавочной стоимости в качестве свидетельства эксплуатации и даже как образцо­вый пример несправедливости.

Имеет ли марксистское понимание эксплуатации моральное значе­ние, т.е. включает ли оно нечестное использование других? Традицион­ный аргумент в пользу того, что техническая эксплуатация несправедли­ва, развертывается следующим образом (по (Cohen 1988:214]):

1. Труд и только труд создаёт стоимость.

2. Капиталист получает часть стоимости продукта. Следовательно:

3. Работник получает стоимости меньше, чем создаёт.

4. Капиталист получает часть стоимости, создаваемой работником. Следовательно:

5. Работник эксплуатируется капиталистом.

В этом аргументе есть несколько пробелов. Посылка 1 является, мяг­ко говоря, спорной. Многие марксисты пытались обосновать её.апелли-

235

Уилл Кимликл. Современная политическая философия

рун к трудовой теории стоимости, в соответствии с которой стоимость произведённою предмета определяется количеством труда, необходи­мым для его производства. Но, как указывает Коэн, трудовая теория стоимости вообще-то противоречит посылке i, ибо трудовая теория говорит о том, что стоимость предмета детерминирована количеством труда, ныне требующегося для его производства, а не тем, сколько труда было действительно вложено в его производство. Если технология из­меняется так, что предмет теперь можно произвести, вложив половину ранее требовавшегося труда, то трудовая теория стоимости утверждает, ЧТО стоимость объекта сокращается наполовину, даже несмотря на то что количество труда, воплощённое в уже произведённом предмете, не меняется. Реальный труд, затраченный рабочим, не имеет отношения к делу, если верна трудовая теория стоимости.

С моральной точки зрения значимо не то, что рабочие создают стои­мость, но то, что -они создают то, что имеет стоимость... Обвинение в эксплуатации выдвигается не в связи с тем, что капиталист присваивает часть производимой рабочим стоимости, но с тем, что он присваивает часть стоимости того, что производит рабочий» (см. (Cohen 1988: 228]). Создание изделий, имеющих стоимость,отлично от создания стоимости этих изделий, и именно первое действительно значимо для обвинения в эксплуатации.

1. Работник является единственным человеком, создающим продукт труда, гот, который имеет стоимость.

2. Капиталист получает часть стоимости продукта. Следовательно:

3. Работник получает стоимости меньше, чем стоимость создаваемо­го им.

А. Капиталист получает часть стоимости того, что создаёт работник. Следовательно:

5. Работник эксплуатируется капиталистом.

Эта модифицированная версия марксистского аргумента приводит к заключению, что отношения наёмного труда по своей сути являют­ся эксплуататорскими. Но неясно, является ли присутствующая здесь эксплуатация несправедливостью. Во-первых, нет ничего несправед­ливого в добровольном труде для других. Поэтому большинство марк­систов добавляют условие, что рабочий должен быть принуждён рабо­тать на капиталистов. Поскольку рабочие вообще не имеют каких-либо

236

-

iv. Марксизм

средств производства и могут заработать на жизнь, только работая на капиталиста-собственника (хотя и необязательно на какого-то конкрет­ного капиталиста), большая часть отношений наёмного труда подпадает под это условие (см. [Reiman 1987: 3; ilolmstrom 1977:358]).

Является ли вынужденная передача прибавочной стоимости эксплу­ататорской в повседневном значении этого слова? Это одновременно и слишком слабое, и слишком сильное утверждение. Оно слишком слабо, так как исключает из сферы эксплуатации наёмный труд, не являющий­ся, в строгом смысле, вынужденным. Если, к примеру,существует систе­ма социальной защиты, гарантирующая всем минимальный доход, то не имеющие собственности могут поддерживать своё существование (и только) с помощью государства всеобщего благосостояния, не будучи вынужденными работать на капиталиста. Но мы можем по-прежнему пожелать сказать, что рабочие эксплуатируются. Пока не имеющим соб­ственности, чтобы выживать, не требуется работать на капиталиста, но чтобы жить достойно, работать на капиталиста будет для них един­ственным выходом, то может показаться нечестным, что они должны отдавать прибавочную стоимость капиталисту, чтобы обеспечить себе приличную жизнь. Может показаться, что эти люди «принуждаются» работать на капиталиста, так как альтернативы в некотором смысле не­приемлемы или неразумны. Но, как мы увидим, важен вопрос не о том, действительно ли рабочие принуждаются работать на капиталиста, но о том, является ли нечестным неравный доступ к ресурсам, который «за­ставляет» рабочих принимать эту передачу прибавочной стоимости.

Определение эксплуатации как принудительной передачи приба­вочного труда также является слишком сильным, ибо есть множество случаев правомерной принудительной передачи прибавочной стоимо­сти. Что если рабочие, как подмастерья, должны работать на других в течение пяти лет, но затем могут сами стать капиталистами (или масте­рами)? Согласно Джеффри Рейману, это эксплуатация: «мы заботимся о рабочих, вынужденных продавать свою рабочую силу, потому что по­нимаем, что этим их заставляют работать без оплаты, И мы заботимся о том, как долго рабочих заставляют работать без оплаты, потому что мы переживаем за людей, которых заставляют работать без оплаты за любой период времени» (Reiman 1987: 36]. Но это неубедительно. Если все рабочие могут стать капиталистами, и если все капиталисты начи­нают как рабочие, то на протяжении всего жизненного пути людей нет неравенства. Как и в случае с подмастерьями, бывает время, когда им приходится «вкалывать» (см. [Cohen 1988: 261 п. 9]). Настаивать на том, что принудительная передача прибавочной стоимости является экс­плуататорской независимо от того, как это укладывается в более ши­рокую систему распределительной справедливости, лишает обвинение

237

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

в эксплуатации всей его нравственной силы. Это проявление какого-то фетишизма относительно владения своим трудом. Это даже проявление либертарианской озабоченности собственностью на себя:

Марксисты говорят, что капиталисты крадут рабочее время у трудящихся. Но украсть у кою то можно только то. что правомерно принадлежит ему. Марксист­ская критика капиталистической несправедливости тем самым подразумевает, что рабочий — законный собственник своего рабочего времени: он. и никто другой, им ее I право решать, что он будет с ним делась... Поэтому марксистское у твержденис о том. что капиталист эксплуатирует рабочего, зависит от положе­ния, что люди являются иконными обладателями споих сил. [Действительно], если, как это делают марксисты, присвоение рабочей» нремени как таковою, т.е. в его наиболее общей форме, принимается как образец несправедливости, то невозможно избежать утверждения чего-то вроде принципа собственности на себя (Cohen 1990а: .366. у69]

В соответствии с определением Рсймана такое понимание эксплуа­тации заимствовано либертарианством, поскольку обязательное нало­гообложение для поддержки детей или людей со слабым здоровьем тоже считается эксплуатацией. Если мы заставляем рабочих платить налоги для поддержки людей со слабым здоровьем, то мы заставляем их рабо­тать без оплаты".

В своём первоначальном изложении марксистского аргумента об экс­плуатации Коэн отрицал, что он предполагает собственность людей на

" Реймаи отрицает.ч1о обязательная помощь инвалидам является эксплуататор­ской, поскольку ее можно рассматривать как страховку, покупаемую каждым, и 1н*чит. как «косвенный возврат индивидам труда, равного им вложенному и тем самым не и меняющею базовый распределительный принцип- о том, что никого не заставляют работать на другого |Reiman 1989: 312 п. 12]. Но >то явно не со­ответствует действительности по отношению ко многим получателям такой по­мощи — например, инвалидам от рождения. Холмстроы. которая, как и Реймаи. определяет эксплуатацию как «принудительный, неоплачиваемый, добавочный труд- [Molmttrom 1977: 358]. пишет, что поддержка людей со слабым здоровьем не есть эксплуатация, так как здесь ■прибавочный продукт под контролем тех, кто его производит. 11ет непрои.1водящего КМ СО, который присваивает то. что произвели рабочие. Рабочие не потребляют ею целиком, но контролируют ею как класс- libido 363|. Но тот факт, что рабочие контратируют его как класс, нс показывает, что рабочие как индивиды не принуждаются передавать при­бавочный продукт. Что если я. как отдельный рабочий, возражаю против того, что рабочий класс в целом решает делать с прибавочным продуктом? Могу ли я настоять на получении всей стоимости проимедённого мной? Если нет и если я должен работать для того, чтобы зарабатывать на жизнь, то, но определению Ненси Хол метром, меня «вепдуатируют. Более того, что если существуют конети -туционные гарантии прав на социальное обеспечение, согласно которым закон требует от рабочих поддерживать слабых здоровьем? Тогда, в соответствии с ее определением, рабочий класс в целом эксплуатируется, поскольку он юридиче­ски не контролирует весь прибавочный продукт

238

iv. Марксизм

продукты своего груда: -Можно полагать, что капиталист эксплуатирует рабочего, присваивая часть стоимости того, что производит рабочий, не обязательно считая при этом.что вся эта стоимость должна идти рабочему. Можно придерживаться принципа распределения по потребностям, при­бавляя, что капиталист эксплуатирует рабочего потому, что его потребно­сти не есть основание, по которому он получает часть стоимости того, что производит рабочий- [Cohen 1988: 230 п. 37]. Но каково тогда основание утверждать, что капиталист эксплуатирует рабочего9. Если мы примем по­сылку о том, что капиталист не испытывает потребности в произведён­ном предмете и поэтому не имеет законного права на него, то согласно принципу потребностей из этого не следует, что рабочий имеет какое-то право на этот предмет. Наибольшая потребность может оказаться у треть­ей стороны (например, у ребёнка), и тогда этот ребенок единственный имеет законные притязания на данный предмет. Если капиталист, тем не менее, присваивает предмет, то он несправедливо обращается с ребёнком, а не с рабочим. Действительно, если рабочий присваивает предмет, то он тоже несправедливо обращается с ребёнком. Когда нарушается принцип потребностей, людьми, с которыми несправедливо обращаются, являются обладатели потребностей, а не производители.

Более того, а что если капиталист действительно имеет потребность в прибавочной стоимости? Допустим, он обладает слабым здоровьем и ему повезло в том, что он унаследовал много акций компании. Коэн подразумевает, что это всё равно эксплуатация, ибо «его потребности не есть основание, по которому он получает часть стоимости того, что производит рабочий-. Таким основанием скорее является его собствен­ность на средства производства. Но и потребности рабочего также не являются основанием, по которому он получает произведённый им про­дукт. Основанием скорее является то, что он производит этот предмет. Тогда кого эксплуатирует капиталист? Никого, ибо согласно принципу потребностей никто другой не имеет законных прав на ресурсы. Более того, почему потребности не могут быть основанием для получения ка­питалистом прибавочной стоимости? Что если государство, желая не оставлять поддержку слабых здоровьем превратностям повседневной политики, наделяет их капиталом, из которого они могут извлекать по­стоянную финансовую поддержку? Распределение капитала в пользу сла­бых здоровьем могло бы на самом деле быть очень хорошим способом реализации принципа потребностей (ср. [Cotien 1990й: 369-371; Arneson 1981: 206-208]). Как только мы отбросим требование о собственности на себя, присвоение прибавочного труда, по существу, не является в ка­честве такового эксплуататорским — всё зависит от того, как конкрет­ная трансакция вписывается в более широкую схему распределительной справедливости.

239

Уилл Кимликл. Современная политическая философия

Есть еще одна проблема с аргументом об эксплуатации. Как насчет тех, кого принуждают не продавать свой труд? Замужним женщинам за­прещалось и запрещается работать по найму по многих странах. Поэто­му они не эксплуатируются. Напротив, они защищены от эксплуатации, и. действительно, многие люди указывают на это,защищая дискримина­цию полов. Но если замужним женщинам в этих странах выплачивают небольшие пособия, на что идёт часть государственных налогов, то они становятся эксплуататорами согласно марксистскому аргументу, так как часть дохода каждого рабочего принудительным образом забирается и отдаётся в их распоряжение. Но было бы ошибочным рассматривать женщин в этих обстоятельствах как получающих выгоду от эксплуата­ции. Они страдают от несправедливости большей, чем капиталистиче­ская эксплуатация, и одной из первых задач феминистских движений было достижение равного доступа женщин к рынку наёмного труда12. Или рассмотрим безработных, которые имеют гарантированное зако­ном право на наёмную работу, но не могут её найти. Они тоже не экс­плуатируются согласно марксистскому определению, поскольку не про­изводят никакой прибавочной стоимости, которую мог бы присвоить капиталист. А если государство облагает рабочих налогом для выплат безработным, то последние становятся эксплуататорами. Тем не менее они находятся в худшем положении, чем те, кому удалось вступить в от­ношения найма (см. [Roemer 1982b: 297; 1988: 134-1351).

Эти примеры подводят к тому, что есть более глубокая несправедли­вость, лежащая в основе эксплуатации. — а именно неравный доступ к средствам производства. Лишённые прав женщины, безработные, на­ёмные работники — все они в нашем обществе страдают от этой не­справедливости, в то время как капиталисты получают выгоду от неё. Эксплуатация рабочих капиталистами есть лишь одна форма, которую может принять эта распределительная несправедливость. Подчинённое положение женщин и положение безработных являются другими фор­мами и, судя по борьбе людей за получение наёмной работы, возможно, более губительными. Для тех, кто лишён доступа к собственности, быть вынужденным продавать свой труд может быть лучше, чем быть вынуж­денным не продавать (женщины) или не иметь возможности продавать (безработные) свой труд, или кое-как перебиваться криминальной дея­тельностью, попрошайничеством, или жить с той земли, которая остаёт­ся общей собственностью (Марксов «люмпен-пролетариат»).

Что-то здесь неправильно. Теория эксплуатации должна была обеспе­чить радикальную критику капитализма. Но в её стандартном ниде она

" Интересную попытку так переработать Марксову концепцию эксплуатации, основанную на идее прибавочной стоимости, чтобы она была применима -неоплачиваемым видам деятельности женщин,см. (Bubeck 19-95:ch.2).

240

IV. Марксизм

пренебрегает многими из тех, кому хуже всего при капитализме, и даже препятствует действиям, необходимым для помощи им (например, со­циальная помощь детям, безработным и больным). Если теория эксплуа­тации собирается уделить должное внимание этим группам, она должна отказаться от узкой концентрации на передаче прибавочной стоимости и вместо этого исследовать более широкую схему распределения, в кото­рой происходит эта передача. Это главная цель работ Джона Рёмера по проблемам эксплуатации. Он определяет эксплуатацию не как передачу прибавочной стоимости, но как неравный доступ к средствам произ­водства. С его точки зрения, эксплуатируется кто-то или нет, зависит от того,было ли бы ему лучше в гипотетической ситуации распределитель­ного равенства, т.е. если бы он вышел из отношений найма со своим тру­дом и долей внешних ресурсов на душу населения. Если рассматривать различные группы в экономике как игроков в игре, правила которой определяются существующими отношениями собственности, то группа эксплуатируема, если её членам было бы лучше, если бы они прекрати­ли играть в эту игру, ушли со своей долей внешних ресурсов на душу населения и качали собственную Hipy. Согласно Рсмеру, и занятым, и безработным трудящимся было бы лучше, если бы они вышли из капи­талистической игры, и потому они являются эксплуатируемыми.

Эксплуатация в техническом смысле слова — передача прибавочной стоимости — играет в теории Рёмера только ограниченную роль. Это одно из наиболее распространённых следствий распределительной не­справедливости при капитализме, но не представляет самостоятельного интереса в отрыве от этого неравенства. Это «плохо, только когда яв­ляется следствием несправедливого, неравного распределения средств производства» [Roemer 1988: 130]. Передача прибавочной стоимости оправдана, когда она не запятнана распределительным неравенством, или когда помогает компенсировать это неравенство. Например, санк­ционированная государством поддержка безработных или лишённых прав женщин уменьшает, а не создаёт эксплуатацию, ибо помогает ис­править «потерн, понесённые (ими) вследствие неравного первона­чальною распределения собственности» [Roemer 1988: 134|. Для Рёме­ра -нравственный императив» теории эксплуатации не в том, чтобы устранить передачу прибавочной стоимости, "о в том, чтобы «отменить неравное владение отчуждаемыми средствами производства» (Roemer 1982(7-, 305; 1982с 280].

По мнению Коэна, теория Рёмера делает марксистов «более последо­вательными эгалитаристами» [Cohen 1990л: 382]. Но рёмеровское по­нимание эксплуатации всё-таки рассматривает обязательную поддерж­ку больных (или детей) как эксплуатацию, ибо это даёт им больше, чем

241

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

они могли бы обеспечить себе с их долей ресурсов на душу населения". Неравенства, порождённые неравными природными способностями, не относятся к отношениям эксплуатации, так что рёмеровский «нрав­ственный императив- всё-таки менее эгалитарен, чем те теории, которые стремятся компенсировать природные недостатки. Определяя эксплуа­тацию как следствие неравного распределения внешних ресурсов, Рёмер строит свою теорию, «не прибегая к радикальной эгалитарной посылке об отрицании собственности на себя- [Roemer 1988:168].

Ремер выражает симпатию к теориям, делающим такой радикальный шаг, таким, как теории Ролза и Дворкииа. И сам он утверждает, что пере­ход от социализма к коммунизму должен включать устранение неравно­го владения ресурсами, связанного с различиями в природной одарён­ности. По его мнению, неравенства, связанные с различиями от природы данных талантах, могут рассматриваться как форма «социалистической эксплуатации-, т.е. как форма эксплуатации, которая продолжает су­ществовать при социализме, но будет уничтожена при коммунизме. Но лично одобряя правомерность ограничения собственности на себя во имя исправления неравенств, связанных с различиями в природных способностях, он одновременно заявляет, что это особый вопрос, отлич­ный от традиционного марксистского понимания эксплуатации рабочих при капитализме, в котором предполагается, что люди имеют право на плоды своего труда [Roemer 1982с: 282-283; 1982b: 301-302]. Марксист­ская теория эксплуатации работает с «более консервативной* посылкой о том, что люди имеют права собственности на себя, так что равенство ресурсов нс должно включать какого-либо требования компенсации за неравную одарённость (Roemer 1988:160; ср. 1982а: ch. 7-8].

Арнсон даётсходн ую трактовку эксплуатации.Как и Рёмер.он утверж­дает, что суждения о «неправомерной эксплуатации» требуют сравнения с гипотетическим равным распределением, хотя его концепция равного распределения предотвращает различия, возникающие из-за неравной природной одарённости, так же как из-за неравных внешних ресурсов. Арнсон полагает, что большинство рабочих при капитализме эксплуати­руются согласно этому тесту, ибо они страдают от незаслуженного нера-

" Ремер пытается избежать этого следствия, добавляя «условие доминирова­ния» I Roemer 1982л 237|. или требование, чтобы не было никаких -потреби­тельских жстерналий* (то есть рабочие не должны получать никакого удоволь­ствия от помощи инвалидам) (Roemer 19*9: 259] Но все это введено ad hoc. поскольку не салимо с -нравственным императивом-, который ои определяет как основу теории эксплуатации (как ои это признает в (Roemer 1982т: 277я|. Действительно, зто кажется вызывающими вопросы попытками отмежеваться от лнбертарного содержания теории эксплуатации и блокировать утверждения либертарианцев о том. что государство благосостояния является эксплуататор­ским (см. (Bertram 1988:126-127]).

242

IV. Марксизм

венства либо в материальных ценностях, либо в талантах, что позволяет другим использовать их в своих целях [Arneson 1981:208]. Как и у Рёме­ра, в теории Арнсона передача прибавочной стоимости является произ­водной. Передача прибавочной стоимости неправомерна, если является результатом неравного распределения, но правомерна, если возникает независимо от него, или используется для компенсации незаслуженных неравенств в богатстве или природной одарённости. Поэтому обяза­тельная поддержка безработных правомерна, как и поддержка слабых здоровьем. Однако ббльшая часть прибавочной стоимости при капита­лизме забирается у рабочих неправомерно, поскольку она оказывается в руках тех, кто выигрывает от неравного распределения талантов и бо­гатства. Поэтому капитализм является эксплуататорским, хотя и в силу более сложных причин, чем те, которые предполагаются первоначаль­ным марксистским аргументом об эксплуатации.

Это более убедительная трактовка эксплуатации. Сосредоточивая внимание на более широкой схеме распределения, а не просто на обмене, осуществляющемся в рамках отношений наёмного труда, Рёмер и Арн-сон избегают обеих проблем подхода Реймана. Их подходы позволяют сказать, что рабочие в государстве всеобщего благосостояния могут экс­плуатироваться независимо от того, -принуждаются" они работать на капиталистов или нет, так как они лишены равного доступа к средствам производства. Их концепции также позволяют рассматривать случаи распределительной несправедливости, имеющие место за пределами от­ношений найма, как, например, несправедливость невозможности или несвободы найти работу, поскольку всё это тоже включает лишение рав­ного доступа к ресурсам1*.

К сожалению, это более привлекательный подход именно потому, что он отбрасывает всё, что было отличительного в первоначальном марк­систском подходе к эксплуатации. Новый подход отличается от перво­начального в трёх важных отношениях. Во-первых, идея эксплуатации теперь выводится из более важного и широкого принципа распредели­тельного неравенства. Для того чтобы знать,что такое эксплуатация, нам нужно сначала знать, на что люди имеют право в силу прав собственно­сти на себя и на внешние ресурсы. И как только мы сделаем эти лежа­щие в основе теории принципы явными, становится понятным, что экс­плуатация — это всего лишь один из многих видов распределительной

"Как отмечает Арнсон. это понимание, почему имплуатания лопеленною д бедности рабочего несправедлива, также объясняет, почему нельзя дозволять капиталисту закрыть свою фабрику, обрекая рабочего на голод | Arneson 1993d: 2м]. в противоположность лому, согласно традиционному марксистскому пониманию эксплуатации, получается, что вплетен фабрики, эакрывшив. ее. более никого не эксплуатирует.

243

Уилл Кимликл. Современная политическая философия

несправедливости, а не образцовый пример несправедливости. К сожа­лению, марксисты остаются склонными преувеличивать нравственную важность эксплуатации. Рёмер. например, расширяет пределы эксплуа­тации так, что она у него покрывает все виды распределительной не­справедливости". Как уже отмечалось, это позволяет ему рассматривать участь безработных так же, как и наемных работников. Но называть оба случая эксплуатацией означает вносить путаницу. Здравый смысл гово­рит нам, что эксплуатация требует некоторого прямого взаимодействия между эксплуататором и эксплуатируемым, в котором первый нечест­ным образом использует последнего, а это обычно неверно в отношении безработных. Ими нечестным образом пренебрегают или исключают, но необязательно нечестным образом пользуются, капиталисты могут не получать никакой выгоды от их участи. Сказать, что все виды неспра­ведливости суть разновидности эксплуатации означает не достичь по­нимания, но потерять смысл слова1*.

Более того, предпринятое Рёмером приравнивание затемняет соот­ношение между равенством и эксплуатацией. Он утверждает, что раз­личные формы неравенства (нечестное преимущество, исключение, пренебрежение) все являются частными случаями более широкой кате-

"Сходным обратом, Ban Парийс расширяет понятие эксплуатации так,чтобы оно включало случаи неравенства между богатыми и бедными странами (что ом натыкает • эксплуатацией гражданства») и даже случаи неравенства между имеющими работу и безработными (что он называет ■эксплуатацией работы-) (Van Рал» 1995:143-147. Ш-1М).

'* Рёмер местами отходит от этого приравнивания несправедливости и эксплу* втации. Для того чтобы соответствовать нашему повседневному пониманию тою, что эксплуатация предусматривает использование одним в своих интере­сах другого, он добавляет следующее условие; не только эксплуатируемой труп • пе должно быть лучше, если она уйдет и) отношений найма со своими талан­тами и долей ресурсов на душу населения, но и эксплуататорам должно быть хуже, если эксплуатируемые уйдут со своими имеющимися ресурсами (Roemer 1982b: 285| Там, тде это добавочное условие не соблюдается.с группами, кото­рым откатано в равном доступе к ресурсам, -обращаются в марксистском по ннмании нечестно», но они не 'эксплуатируются',так как другие не пользуют­ся ими (-они могут исчезнуть со сцены и доход других не изменится- [Roemer 1982fr: 292|). Но. как он признает, это добавочное условие по-прежнему не мо­жет уловить смысл нашего интуитивного понимании того, что такое-нечестно пользоваться- (Roemer 19820: 304 п. 12; ср. Elster I982d: 366 369|. в следующей своей вните Ремер возвращается к своему первоначальному определению экс­плуатации как -потери, испытываемой личностью вследствие неравного пер вичного распределения собственности- (Roemer 1988:1 Я|. иекависимо от того, происходит ли эта потеря вследствие того, что личность нечестно используют. Поэтому человек капиталистически эксплуатируется в том случае, -если бы он выиграл от эгалитарною перераспределения отчуждаемых общественных средств производства. (Roemer 1988: 135]. и безработные согласно этому тесту эксплуатируются так же. как и наемные работники.

244

IV. Марксизм

гории эксплуатации. Но точнее противоположное — эксплуатация есть один из многих видов неравенства, которые все оцениваются исходя из более глубокого и широкого принципа равенства. В теории Рёмера этот глубокий принцип равенства выражается в "нравственном императиве» уравнять доступ к ресурсам. Эксплуатация более не составляет мораль­ный фундамент его теории.

Кроме того, более широкая теория справедливости, в которую вхо­ди! и эксплуатация, становится всё ближе к ролзовской теории справед­ливости. Первоначальный марксистский аргумент гласил, что рабочие имеют право на продукт их труда, и именно принудительное лишение их этого права делает капитализм несправедливым. Но большинство марксистов нашего времени пытаются избежать этой либертарианской посылки, поскольку (в числе других причин) она делает помощь ижди­венцам нравственно сомнительной. И чем более они пытаются усвоить каше повседневное представление о том, что не всякая техническая эксплуатация несправедлива, тем более они апеллируют к ролзовским принципам равенства. В то время как марксистскую риторику эксплуа­тации считают более радикальной, чем представления о справедливо­сти либерального эгалитаризма, «марксистское осуждение несправедли­вости капитализма не так уж отличается от заключений, достигнутых вроде бы менее радикальными сегодняшними теориями в политической философии, хотя они и выражаются не на таком колоритном языке, как марксистский- [Roemer 1988: 5|. Например, марксистская теория экс­плуатации Арнсона апеллирует к тому же принципу чувствительности к стремлениям, нечувствительности к природным способностям распре­деления, который лежит в основе теории Дворкина. В своих новых фор­мах марксистская теория эксплуатации, как представляется, применяет либерально-эгалитарные принципы,а не соперничаете ними.

И наконец, это новое понимание эксплуатации отказывается от того, что было raison d'etre первоначального марксистского аргумента об экс­плуатации — а именно, от утверждения, что наёмному труду внутренне присуща несправедливость. Ибо, если тест на несправедливость эксплуа­тации состоит в том,есть ли незаслуженные неравенства, то тогда некото­рые отношения найма не являются эксплуататорскими. Есть два «чистых пут- к установлению отношений наёмного труда. Во-первых, как мы видели, наделение немощных капиталом может компенсировать неравен­ство в природных способностях и тем самым приблизить нас к распре­делению, нечувствительному к природным способностям. Во-вторых, не­равенство в собственности на средства производства может возникнуть среди людей с одинаковыми природными способностями, если у них раз­ные предпочтения по поводу инвестиций или риска. В примере с тенни­систом и садовницей, который я использовал в главе 2. теннисист желал немедленно использовать свои ресурсы на потребление в виде устройства

245

Уилл Кимлика.Современная политическая философия

теннисного корта,!» то время как садовница инвестировала свои ресурсы в производство, в виде овощного огорода (см. гл. 2 § 4 наст. изд.). Это было правомерно, как я уже показывал, даже несмотря на то что теннисист в ко­нечном итоге стал работать на садовницу (или любого другого обладателя средств производства), потому что это проходит «тест на зависть». Каж­дая сторона была свободна делать свой выбор, как и другая, но ни одна сторона не желала образа жизни другой, потому что у каждой были свои предпочтения относительно работы и отдыха. Сходным образом, садов­ница могла получить больше средств, пойдя на больший риск, в го время как теннисист, имевший ту же возможность, предпочёл меньший, но не связанный с риском доход. Различные акты выбора относительно досуга и риска могут привести легитимным и свободным от зависти путем к не­равному владению средствами производства. Когда предпочтения людей не отличаются по ним параметрам или такие отличия менее важны для людей,чем общее желание участвовать в демократическом управлении на своём рабочем месте, тогда скорее всего будет поддерживаться система равной собственности на производственные активы. Но ввести полный запрет на наёмный труд было бы произвольным нарушением требования справедливого распределения, чувствительного к стремлениям17.

" Пол Уоррен утверждает, что даже если существуют -чистые пути- к установ­лению отношений наемного груда, все равно было бы допустимо запретить их как захллуататорскж, поскольку наниматель обладает неравной властью ■ эта отношениях и получает ОТ них неигчкюринонадьно много Даже если неравен­ство ресурсов между нанимателем и наемиым работником легитимно (то есть является следствием добровольных актов выбора), было бы неверно позволить нанимателю пользоваться преимуществами легитимного неравенства таким не легитимным путем [Warren 1997|. Но утверждениям Уоррена получается так. что потребность иметь работу является как бы неожиданным и нежелагельнымслед-сгвием (добровольного) неравенства ресурсов.от которого (следе. 1вия) потенци­альный работник нуждается в защите. Это ошибочно Fx hypotheia. обе стороны имели одни и ют же набор возможностей, включая возможность стать намина гелем ияи совладельцем, предпринимая необходимый выбор относительно сбе­режений, инвес тиций и риска. Ьулущий работник еде лая мной кмбор. поскольку имел другие цели в жшии. mими»но, и юм числе больший досуг, потребление или бе «опасность, зная, что это потребует от него работать на Других. Решение Ст>П работником было частью сделанною им выбора, которому он отдал пред­почтение перед другими возможностями, включая возможность стать нанимате­лем. Другими словами, решении относительно работы уже являются фактором в тесте на зависть. В любом случае, в либеральном обществе люди свободны вступать В отношения неравной ива.па и неравного возматраждсиия — вей-ствительио. многие (большинство*) формы ассоциаций до некоторой степени на этом основаны Не существует требования, чтобы организации в либеральном обществе (церкви, благотворительные организации, политические партии) были устроены с целью либо уравнять власть всех членов, либо вознаграждать людей по затраченному ими труду Важно, чтобы люди осуществляли выбор, в какие от­ношения им вступать с позиции равных ресурсов, а это присутствует в -чистом пути, к установлению отношений наемного труда.

24б

iv. Марксизм

Ничто из этого не оправдывает существующее неравенство в соб­ственности на средства производства. Маркс презирал тех, кто настаи­вал» что капиталисты приобрели свою собственность благодаря чест­ным сбережениям, и продолжал утверждать, что в накоплении капитала •большую роль играют завоевание, порабощение, разбой, — одним сло­вом, насилие- (см. [Магх 1977с: 873-876,926; Маркс, Энгельс т. 23: 726]; ср. (Roemer 1988: 58-59)). Несправедливость первоначального накопле­ния подрывает аргумент о риске, ибо даже если капиталисты и готовы идти на риск со своим капиталом, это (с точки зрения нравственности) не их капитал, которым они рискуют. Возможно, рабочие были бы го­товы идти на такой же риск, как и капиталисты, если у них было бы чем рисковать. В любом случае, «невозможно серьёзно утверждать, что в жизни рабочего меньше риска, чем у капиталиста. Рабочим угрожает риск профессиональных болезней,безработицы и обнищания после вы­хода на пенсию, с чем не сталкиваются капиталисты и менеджеры- (см. (Roemer 1988:66]). Так что ни усилия, ни готовность идти на риск не мо­гут оправдать существующего неравенства (см. [Roemer 1982&: 308]; ср. [Nozick 1974:254-255; Нозик 2008:315-316]). Но тот факт, что историче­ски капитализм вырос из неоправданного неравенства, не доказывает, что наёмный труд не мог бы возникнуть легитимно в рамках, например, такого режима, как ролзовская -собственническая демократия-. Дей­ствительно, если бы люди были хорошо информированы о последстви­ях их выбора, а их различные предпочтения формировались в условиях справедливости, то-данный аргумент кажется почти неопровержимым-(Elster 1983д: 294|,в.

N Попытку РеМера опровергнуть лот аргумент см. |Roemer 1988: 149-156]. Его основное возражение я том, что даже если мы уравняем ресурсы, различия в об­ладании капиталом, которые возникнут в результате сделаниоео людьми выбора, в большой мере будут отражать сохраняющееся влияние прошлой несправед­ливости. Те. кто родились в бедных семьях, не будут обучены навыкам риска и -отложенного удовольствия», которые передаются в богатых семьях. Рамичные предпочтения относительно работы и досуга иг оправдывают различий в обла­дании средствами производства, так как эти предпочтения сами сформирова­лись в условиях несправедливости [Коетст 1988:62-63,152-153; 1985ft: 52). Это верное замечание - люди полностью ответственны за свой выбор, только когда их предпочтения формируются в условиях справедливости (ср. |Rawt* 1979: 14; Лгпемзп 1981: 205; Scanlon 1988: 18?-201|). Но это вряд ли оправдывает полное запрещение частной собственности. Это говорит о том. что для одного или двух поколений мы должны учитывать и. возможно, компенсировать это влияние Возможно, следует реализовать программу позитивной дискриминации для того, чтобы поощрить в прежде неблагополучных группы приобретение и пере­дачу по наследству соответствующих предрасположенное тей Это не подрывает общий принцип о том. что различные стремления могут легитимно привести к различиям в собственности на средства производства.

247

Уилл Кимликл. Современная политическая философия

Таким образом, частная собственность не обязательно должна быть эксплуататорской. Марксисты любят заявлять, что эксплуатация невоз­можна при социализме, так как производители контролируют произво­димый ими продукт (см., напр.: [Holmstrom 1977: 353]). Но с точки зре­ния нового подхода к рассмотрению эксплуатации недостаточно того, что люди имеют равный доступ к общественным ресурсам в виде голоса на демократически управляемом, находящемся в собственности рабо­чих предприятии. Всё зависит от того, что люди демократически решают делать со своими ресурсами. Допустим, предприятие, коллектин которо­го постоянно разделён на две группы — большинство, которое, подобно садовнице, предпочитает доход отдыху, и меньшинство, которое, подоб­но теннисисту, предпочитает отдых доходу. Если большинство побежда­ет при принятии всех решений и меньшинству не позволяется обратить их социалистическое право равного доступа к общественным ресурсам в либеральное право на обладание равными индивидуальными ресур­сами (например, продав свою долю в фирме), то с меньшинством будут обращаться нечестно. Они, согласно подходу Рёмера — Арнсона, будут эксплуатироваться, поскольку им было бы лучше уйти с их долей ресур­сов на одного работника |Arneson 1981:226; Geras 1989: 257].

Озабоченность эксплуатацией, следовательно, не оправдывает пред­почтения обобществления средств производства их уравнительному распределению. Уравнивание ресурсов может быть неэксплуататорским, даже если некоторые люди работают на других, и обобществление ре­сурсов может быть эксплуататорским, даже если каждый работает на себя. Здесь важно то, чтобы люди имели тот вид доступа к ресурсам, который позволяет им принимать любые решения относительно рабо­ты, отдыха и риска, которые лучше всего способствуют их жизненным целям. Возможно, такой вид самодетерминации лучше всего достигает­ся в смешанном обществе, соединяющем частную собственность, обще­ственную собстемность и рабочую демократию, так как каждая форма собственности создаёт определённый набор возможностей для выбора, пока блокированы другие (см. [Lindblom 1977: ch. 24; Линдблом 2005: гл. 24; Goodin 1981: 91-92; Weale 1982: 61-621). Всё это в основном эмпири­ческие вопросы, и от них нельзя загодя отделаться с помощью огульных обвинений в эксплуатации.

б. Потребности

Досихпорн мало что сказал об утверждении Маркса, что распределе­ние при коммунизме будет основано на принципе -каждому по потреб­ностям". Действительно, уже говорилось, что этот принцип несовместим с традиционным марксистским пониманием эксплуатации, которое ис-

248

iv. Марксизм

ключаст принудительную передачу прибавочного труда от рабочих к остальным. Но что можно сказать о нём как таковом, как принципе спра-ведлииости? Из проведённого уже анализа Марксовой концепции следу­ет, что он скорее всего не думал о нём как о принципе справедливости. Учитывая его расчёт на достижение в будущем изобилия, «каждому по потребностям" есть не принцип распределения ограниченных ресурсов, но просто описание того, что происходит при коммунизме — люди бе­рут то, в чём нуждаются, из имеющихся в изобилии ресурсов (см. (Wood 1979:291-292; Cohen 199061: ср. [Geras 1989:263]).

Однако сегодня большинство марксистов не разделяют оптимизм Маркса относительно изобилия и вместо это обращаются к принципу потребностей как к распределительному принципу. Наиболее правдопо­добное понимание этого принципа, рассматриваемого таким образом, состоит в том, что это принцип равного удовлетворения потребностей, поскольку Маркс предлагает его как решение проблем -дефектов- прин­ципа вклада. Эти дефекты, как мы видели, выражаются в неравенстве, возникающем в силу различных потребностей людей (см. [Elster 1983а: 2%; 1983: 231-232)). Является ли это привлекательным принципом? Он не очень привлекателен, если потребности понимаются как простые ма­териальные нужды. Социалистическое государство, обеспечивающее только элементарные материальные потребности людей, вряд ли будет шагом вперёд по сравнению с программами социального обеспечения некоторых западных демократий. Однако марксисты интерпретируют понятие -потребности" значительно шире. Действительно, для Маркса потребности людей отличаются «безграничной и гибкой природой», так что заключают в себе «богатую индивидуальность, всестороннюю в про­изводстве и потреблении- [Магх 1977с: 1068; 1973: 325]. Поэтому слово «потребности» здесь используется как синоним термина «интересы», которые включают и материальные нужды, и разнообразные блага, вос­принимаемые людьми как стоящие того, чтобы их иметь. Понятые таким образом потребности охватывают и желания, и стремления, и поэтому принцип потребностей «наиболее правомерно понимать как принцип равного благосостояния» (Elster 1983а: 296], а не как принцип равного удовлетворения потребностей в каком-то более ограниченном смысле.

К сожалению, если принять это расширительное истолкование принципа потребностей, он больше не будет давать нам определённых указаний, как распределять ресурсы. Похоже, марксисты думают, что принцип потребностей даёт ответ на вопрос о том, что означает уде­лять равное внимание интересам людей. Но как только мы расширяем понятие «потребности» так, чтобы оно включало все наши интересы, и отказываемся от допущения о возможности изобилия, то утверждение, что распределение должно быть по потребностям, — не ответ на этот

249

Уилл Кимликл. Современная политическая философия

вопрос, но просто другая его формулировка. Оно ничего не говорит нам о том. как обслуживать различные имеющиеся у нас интересы. Напри­мер, если потребности в минимальном смысле не имеют отношения к ныбору.то потребности и марксистском значении оказываются на обеих сторонах разделительной линии «выбор — условия». Удовлетворяет ли данная доля ресурсов чьи-то потребности зависит поэтому от того, на­сколько дорогостоящи его потребности, что, в свою очередь, зависит и от условий жизни этого человека, и от его выбора. Должны ли мы давать дополнительные ресурсы лицам с дорогостоящими потребностями? И если да, то должны ли мы потратить все наши ресурсы на страдающих серьёзными физическими недостатками? Следует ли различать дорого­стоящие потребности, являющиеся результатом выбора человека и не являющиеся таковыми? Всё это вопросы, на которых сосредоточивают внимание Ролз и Дворкин, ибо без ответа на них любая теория справед­ливости неполна. Но марксисты в целом не объяснили, как принцип по­требностей взвешивает интересы людей.

Когда марксисты придают некоторое содержание принципу по­требностей, чаще всего их разногласия с либеральным эгалитаризмом касаются утверждения о том, что люди ответственны за стоимость их выбора, и поэтому распределение должно быть чувствительным к стрем­лениям. Некоторые марксисты полностью отвергают это утверждение на тех основаниях, что выбор людей есть продукт их материальных или культурных условий, так что люди не несут ответственности за свой вы­бор (см., напр.: (Roemer 1985а: 178-179; 1986а: 107,109; 1988:62-63)). По мнению Ливина, отрицание ответственности индивидов за свой выбор «предполагает значительно более радикальное понимание того, что зна­чит обращаться с людьми как с равными», чем то, которое содержится в теории Дворкина [Levine 1989: 51 п. 25]. Но неясно, что особенно ради­кального (или привлекательного) в отрицании ответственности. Прежде всего есть несоответствие между отрицанием индивидуальной ответ­ственности и нашей приверженностью демократии. Если люди не несут ответственности за свои предпочтения, почему мы должны уважать эти предпочтения как их законный вклад в демократический процесс, и по­чему мы должны считать людей способными к рациональной аргумен­тации и дискуссии? Возникает «прагматическая непоследовательность» при рассмотрении людей как ответственных акторов в демократической теории, но не как ответственных акторов в теории справедливости (см. [Elster 1992: 239]).

Более того, требование к одним людям субсидировать дорогостоя­щие вкусы других просто нечестно, с чем согласятся многие марксисты. Как пишет Арнсон: «Рассмотрим двух человек, каждый из которых име­ет потребности в сфере искусства, но один осознаёт затраты и учится

250

iv. Марксизм

удовлетворять свои потребности минимальными затратами (акварель, рисунок пером), в то время как другой не думает о затратах и развивает свои творческие способности, реализовать которые можно только пу­тём непомерных затрат (огромные мраморные скульптуры, глубоковод­ная фотография). Далеко не очевидно, что "каждому по потребностям" будет подходящим принципом распределения ограниченных ресурсов для этих художников» (Arneson 1981: 215). Для того чтобы иметь дело с дорогостоящим выбором, принцип потребностей нуждается в неко­торых инструкциях относительно того, что является «разумными» по­требностями, чтобы «людям можно было сказать на ранних стадиях формирования их потребностей, что общество не будет финансировать все виды дорогостоящих вкусов» (см. (Elster 1983а: 298; Geras 1989:264]). Согласно Арнсону, необходимость такой социальной нормы отражает •туманность лозунга Маркса», но не «ставит под сомнение его основную нравственную идею» (Arneson 1981: 215]. Но на самом деле это совер­шенно иное понимание принципа потребностей, поскольку оно велит людям приспосабливать свои потребности к преде у шествующим нор­мам распределения, в то время как принцип потребностей в обычном понимании требует, чтобы мы приспособили распределение к предсу-ществующим потребностям людей (см. (Elster 1983л: 298|).

Следует ли рассматривать это требование чувствительности к стрем­лениям как ограничение принципа потребностей или как его развитие, ответ на этот вопрос позволит установить, в какой степени марксистское равенство идентично теории равенства ресурсов Дворкина (см. (Elster 1983а: 298 п. 65|)19. Или, если оно всё-таки другое, марксисты не говорят

' Некоторые социалисты,принимающие принцип распределенин,чувствитель­ного к стремлениям, тем не менее заботятся об ограничении порождаемых при этим видов неравенства. Например, некоторые утверждают, что большие раз­личия в доходах будут нарушать самоуважение (см. (Nielsen 1978: 230: Daniels 1975л: 273-277; Doppelt 1981: 259-307; Kcat 1982: 68-70]; ср. (Rawls 1971: 107; DiQuatlro l983:59-60-.Guimann 1980:135-138)) или подорвут условия, необхо­димые для развития чувства справедливости (см. (Clark. Gintis 1978: 315-316)) или чувства солидарности (см. [Crocker 1977: 263)). Я сомневаюсь, что все эти проблемы возникнут в связи с различиями в доходах, которые проходят тест на зависть (как большие ресурсы других нарушают моё самоуважение, когда они связаны со стилем жизни, которого я не желал и добровольно отверг?). Некото­рые заявляют, что большие различия в доходах подорвут равенство политиче­ского влияния, необходимое для демократии, или создадут неравные возмож­ности для детей (см. [Nielsen 1985: 297-298]). Всё это серьёзные основания для беспокойства, но Ролз н Дворкин видят их и соглашаются, что они наклады­вают ограничении на легитимное неравенство (относительно политического равенства см. [Rawls 1971: 225-226; Dworkin 1988); относительно неравенства возможностей см. [Rawls 1971: 73]). Подробнее о взглядах социалистов на чув­ствительность к стремлениям см. [Nielsen 1985: 293-302; ЕЫег 1985: 231-232; 524; 1992:237-240; Levine 1988:53; 1999).

251

Уилл Кимлика.Современная политическая философия

нам, чем оно отличается, ибо остаётся неясным, как измерять стоимость человеческого выбора. Что, например, играет роль аукциона Дворкина? Марксисты традиционно возражают против рыночных механизмов. Но если люди должны быть ответственны за стоимость их выбора, то что-то вроде рынка требуется для того, чтобы измерять альтернативные издерж­ки. (См. [Nove 1983: ch. 1) о том, как марксистская враждебность к рынку, соединённая с допущением возможности изобилия, помешала марксистам выработать сколько-нибудь связную идею альтернативных издержек.)

Меньше споров вызывает утверждение о том. что справедливое рас­пределение должно быть нечувствительно к природным способностям. Принцип потребностей «разрывает все связи между количеством благ, получаемых человеком от экономики, и "случайными с нравственной точки зрения" генетическими и социальными факторами, которые опре­деляют его способность вносить свой вклад в эту экономику» [Arneson 1981: 215-216]. Требования принципа потребностей здесь яснее, так как он был «разработан специально для учёта подобных случаев» (см. [Elsler 1983а: 298]). Но даже здесь принцип потребностей неполон, ибо он не говорит нам, что делать, когда невозможно полностью компенсировать природные недостатки. Как показано в главе 2, невозможно уравнять условия для человека с серьёзной умственной отсталостью и нежела­тельно направлять на это все ресурсы. Это привело Дворкина к разра­ботке его системы гипотетического страхования. Но в марксистской ли­тературе сегодня нет подобного решения этой проблемы и даже схожего признания того, что это проблема. Недостаточно сказать, что принцип потребностей компенсирует неравные условия. Нам надо знать, как это сделать, и какой ценой. До тех пор, пока на эти вопросы не будет ответов, невозможно сказать, выдерживает ли принцип потребностей сравнение с либеральными теориями равенства, и если да, то в чём.

а. Отчуждение

Итак, в отношении принципов эксплуатации и потребностей мож­но отметить постепенную конвергенцию марксистских и либерально-эгалитарных теорий справедливости. Как пишет Рёмер, «границы между

Кэрснс утверждает, что главное различно между социалне ими и либералами свя­зано не с принципом потребностей, но с другой половиной знаменитого лозунга Маркса (-от каждого по способностям, каждому по потребностям-). Кэренс вос­принимает ее как налагающую на людей обязанность вносить свой вклад, обязан­ность -хорошо использовать- свои способности, в то время как либералы думают, что это может поработить одаренных людей, заставляя их делать что-то. что у них хорошо получается,но что они не любят (Carens 1986:41 -5). я не думаю, что боль­шинство марксистов действительно разделяют интерпретацию Кэренса, но это важный вопрос, который заслужиметболыието обсуждения.

2?2

IV. Марксизм

сегодняшним аналитическим марксизмом и сегодняшней леволибераль-ной политической философией неопределённы. Это означает, что у них есть общее ядро» [Roemer (ed.) \986b: 200]. Однако существует и совер­шенно иная линия марксистской мысли, которая более явно отличается от либерального эгалитаризма. Согласно Стивену Лькжсу, марксистская критика капитализма основывается не только на «кантианской» озабо­ченности эксплуатацией, но н на «персрекционистской» озабоченности отчуждением (Ukes 1985: 87; ср. Miller 1989: 52-54)20. В то время как кантианская линия подчёркивает, что частная собственность низводит некоторых людей (рабочих) до уровня средств для блага других (капи­талистов), пер4*екц ион истекая линия подчёркивает, что частная соб­ственность препятствует развитию наших самых важных способностей. С перфекционистской точки зрения проблема частной собственности не просто в том, что в ней заложена эксплуатация, ибо даже те, кто по­лучают выгоду от эксплуатации, отчуждены от своих сущностных чело­веческих сил. Этот аргумент от отчуждения кажется более многообеща­ющим для обоснования запрета на частную собственность, поскольку если уравнивание частной собственности устраняет эксплуатацию, то отчуждение может превратить такое уравнивание только во всеобщее.

Перфекционистские аргументы, одним из примеров которых являет­ся Марксов аргумент об отчуждении, утверждают, что ресурсы долж­ны распределяться таким образом, чтобы способствовать «реализации отличительно человеческих возможностей и совершенств» и препят­ствовать тем образам жизни, в которых эти совершенства отсутствуют (см. [Lukes 1985: 87]). Такие теории являются «персрекционистскими», поскольку они утверждают, что некоторые образы жизни воплощают ■совершенство» человека, и им следует способствовать, в то время как менее ценные образы жизни должны быть наказуемы. Этим они отли­чаются от либеральных или либертарианских теорий, которые не пыта­ются поощрять какие-либо конкретные образы жизни, но скорее остав­ляют индивидам свободу использовать их ресурсы так, как они считают наиболее ценным. Я буду анализировать противоположность между либеральными и перфекционистскими теориями в следующей главе, но сейчас вкратце рассмотрю то, как марксистский иерфекционизм может обосновать запрет частной собственности.

«к

* Льюке также различает 'утилитаристскую* линию в мысли Маркса, но я оставляю это в стороне, отчасти потому, что мы уже рассматривали утилита­ризм, отчасти потому, что она имеет меньшее влияние на современны! марк­систов, чем кантианская и перфекционистекая. Ьолсе того, я сомневаюсь, что в мысли Маркса была утилитаристская пиния. Он отвергал идею о том. что че­ловеку может повредить то обстоятельство, что он увеличит общее благо (см IMuirAy 197J: 217-201; носр [Allen 1973; Bcenkerl 198Ц).

253

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

Любой перфекционистский аргумент должен объяснить, что такое «отличительно человеческие совершенства» и как должно быть органи­зовано распределение ресурсов, чтобы им способствовать. В марксист­ском варианте утверждается, что нашим отличительным совершенством является способность к свободному творческому совместному произ­водству. Производить так, что эта способность подавляется, означает быть «отчуждённым- от нашей подлинной «родовой сущности-. Поэто­му, доказывают марксистские перфекционисты, ресурсы в коммунисти­ческом обществе должны распределяться так, чтобы поощрять людей достигать самореализации через совместное производство. Распределе­ние может по-прежнему управляться принципом потребностей, но для перфекционистов принцип потребностей касается не всех потребно­стей. Он предполагает «некоторый отбор тех интересов людей, которые наиболее полно выражают идеал совместных, творческих и продуктив­ных видов деятельности и удовольствий» (Campbell 1983: 138; ср. Elster 1985: 522).

Как следует способствовать этому идеалу? Марксисты утвержда­ют, что лучше всего его можно достичь через отмену наёмного труда и обобществление средств производства. Наёмный труд отчуждает нас от нашей важнейшей способности, потому что превращает рабочую силу всего лишь в товар, распоряжение которым находится не под контро­лем рабочего. Более того, для многих рабочих при капитализме приме­нение рабочей силы является бездумным и не приносящим какой-либо внутренней удовлетворённости. Обобществление средств производства обеспечивает то, что каждый получает веское слово относительно того, как будет организована его жизнь на работе, и позволяет ему так орга­низовать производство, чтобы увеличить приносимую трудом внутрен­нюю удовлет иорённость, а не прибыли капиталиста. Капитализм сводит нашу жизненную деятельность к средству, и мы терпим это. чтобы обе­спечить себе скромный достаток, но социализм возвратит труду его пол­ноправное место как цели в себе, «первой жизненной необходимости» (или, точнее, социализм впервые в истории сделает возможным, чтобы труд занял такое полноправное место).

Итак, в этом состоит перфекцион истекая аргументация в пользу от­мены частной собственности на средства производства. Как следует отне­стись к ней? Поставленные перед выбором между приносящим, по своей внутренней сути, удовлетворение трудом и не приносящим его, по своей внутренней сути, большинство людей отдадут предпочтение творческой совместной работе. Существует огромное количество свидетельств того, что большинство рабочих при капитализме хотели бы, чтобы их работа приносила больше удовлетворения. «Деградация труда», которую капи­тализм навязал многим людям, есть отвратительное, бессовестное огра-

254

IV. Марксизм

ничение их способности развивать свой человеческий потенциал (см. [Schwartz 1982: 636-638: Doppelt 1981]). Либералы пытаются решать эту проблему, различая правомерные и неправомерные типы найма. Но, с точки зрения марксистов, любые отношения найма основаны на отчужде­нии, поскольку рабочий теряет контроль над своей рабочей силой и про­дуктами труда. Наёмный труд может быть не эксплуататорским, если обе стороны начинали с равной доли ресурсов, но он приносит отчуждение, и мы можем устранить это отчуждение, обобществив производственные ресурсы, а не уравняв частную собственность.

Конечно, неотчуждённый труд лучше, чем отчуждённый, однако он не ■вляется единственной ценностью. Я могу ценить неотчуждённый труд, но еще больше ценить другие вещи, например, свой досуг. Я могу предпо­честь и фу в теннис неотчуждённому производству. Я должен участвовать в каком-то производительном труде, чтобы обеспечить себе ресурсы, не­обходимые для тенниса и, при прочих равных условиях, я предпочёл бы, чтобы это был неотчуждённмй труд. Но все прочие условия не всегда рав­ны. Наиболее эергфектинный способ производить товары может оставить мало места для творчества или сотрудничества (например, конвейерное производство). Если это так, то участие в неотчуждённом труде может потребовать большего времени, чем я готов потратить. Например, если я могу получить ресурсы, в которых нуждаюсь, либо с помощью двух ча­сов отчуждённого труда в день, либо четырёх часов неотчуждённого, два лишних часа тенниса могут перевесить два часа отчуждения. Тогда вопрос не в том, предпочитаю ли я нсотчуждённый труд отчуждённому, но пред­почитаю ли я досуг настолько, что ради него пойду на отчуждённый труд. Возможности неотчуждённого труда «не очень похожи на манну небес­ную. Нужно затратить ресурсы, чтобы создать эти возможности, что озна­чает, что некоторые другие блага будут менее доступны-, как, например, отдых (см. (Arneson 1987: 544 п. 38])".

" Сам Маркс однажды сказал, что ■ царство свободы на самом деле начинается там. где заканчивается труд, обусловленный необходимостью и внешней целесо­образностью; оно лежит но своей природе за пределами собственно материаль­ного производства- (Marx 1981:958-959}. Это не является его обычным взглядом на данную проблему и не разделяется большинством современных марксистов (см., напр.: Cohen 1978:323-325). но. конечно, верно, что ■развитие человеческих сил как цель в себе- может происходить и-вне производства, и «ничто в природе вещей не препятствует сфере досуга стать главной ареной для того всесторонне го развития личности, которое Маркс столь высоко ценил- (Arneson 1987: 526).

Даже если мы примем «тот упор на производство как арену самореализации, на карту поставлены и другие ценности, помимо •иеотчуждеиности-. Марксмстм утверждают, что ценность производства лежит в -развитии человеческих сия как цели в себе». Ко некоторые люди думают, что ценность производительно­го труда в том, что он вносит вклад в деятельность ортанизацни, эффективно

255

Уилл Кимлика. Современная политическая философия

Потребление — ещё одно благо, которое может войти в конфликт с не-отчуждённым производством. Некоторые люди наслаждаются потребле­нием большого разнообразия благ и услуг, от еды до оперы и компьюте­ров. Согласие выполнять отчуждённый труд в обмен на более высокую зарплату может позволить им расширить сферу желаемого ими потребле­ния. Пели мы запретим отчуждённый труд, мы ликвидируем их отчуж­дение, но также сделаем для них более затруднительным то потребление, которое они действительно ценят. Марксистские перфекцион исты обыч­но не беспокоятся о возможном уменьшении потребления материальных благ. Они рассматривают озабоченность людей потреблением как сим­птом патологии вещизма, порождённого капитализмом, так что пере­ход к социализму «будет связан с большим культурным сдвигом от по­требления к производству как главной сфере самореализации человека» [Arneson 1987: 525,528]. Но действительно ли патологично заботиться об увеличении своего потребления? Синдром «угнаться за Джонсами» мо­жет быть примером такой патологии, ибо стремление обзавестись такими статусными благами часто иррационально. Но это неверно в отношении многих желаний к большему потреблению. Нет ничего патологического в желании любителя музыки приобрести дорогое стереооборудование, и готовности выполнять для этого нетворческую работу. Поэтому при ком­мунизме нет оснований для того, чтобы «исключать или клеймить тех, кто предпочитает пассивные удовольствия потребления» активным удоволь­ствиям производства (см. (Elster 1985:522]).

Неотчуждённый труд также может войти в конфликт с семейными и дружескими отношениями. Я могу стремиться к неполной занятости, позволяющей мне оставаться как можно больше времени с детьми, или, возможно, сезонную работу, чтобы проводить часть года с друзьями или родственниками. Как замечает Элстер, марксистский акцент на само­реализации в труде может соперничать со спонтанными личными от­ношениями, ибо «у самореализации есть тенденция расширяться на всё имеющееся время... [а это] угрожает и потреблению, и дружбе» [Elster 1986: 101].

обслуживающей жизненные потребности. Для таких -ориентированных на служение» рабочих демократия на рабочем месте будет -расточительным са­моублажением-, ставящим благо рабочего на первое место перед теми, для кото ОН работает [Arneson 1987: 525). Перфекцион исты утверждают, что работа на­полнена смыслом только тогда, когда существует рабочая демократия [Nielsen 1978: 239; Schwartz 1982: 644]. Но что неправильного в том, чтобы больше за­ботиться о том. что делается, чем о том, как оно делается? Есть множество благ, которые приносит труд (Арнесон перечисляет 17), свободное развитие способ­ностей трудящегося есть лишь одно из них, и различные блага лучше всего реа­лизуются при разных системах собственности и организации труда. Так что нет простой корреляции между обобществлением средств производства и увели­чением ценности нашей производственной деятельности.

256

IV. Марксизм

Вопрос не в том, хорош ли неотчуждённый труд, но в том. является ли он первостепенным благом — благом, необходимым для любой достой­ной жизни, перевешивающим ценность всех соперничающих благ. Я не вижу никаких оснований думать, что неотчуждённый труд является та­ким благом. Аргументация самого Маркса в пользу этого утверждения крайне неубедительна. Он доказывал, что свободное коллективное про­изводство есть наше отличительное человеческое совершенство, потому что это то, что отделяет нас от других видов животных — это то, что определяет нас как людей. Но этот аргумент «от отличительного свой­ства вида- является поп sequilur. Вопрос о том, что является наилучшим в жизни человека, это не вопрос «биологической классификации. Это вопрос моральной философии. И нам совсем не поможет в ответе на него, если мы решим искать единственную, простую характеристику, которой нет у других видов, и которая была бы этим отличительным свойством- [Midgley 1978:204]. Превознесение коллективной производ­ственной деятельности -есть одна из моральных позиций, и её преиму­щества перед другими должны доказываться; её нельзя принять лишь на основе грубого метода таксономии- (Midgley 1978: 204]. То, имеют ли животные такую же способность к производительному труду как и люди, не имеет отношения к вопросу о ценности этой способности в нашей жизни. Нет никакого основания полагать, что нашими самыми важными способностями являются те, которые больше всего отличают нас от других животных.

В сосредоточении на производительном труде есть также сексист-ский элемент. Рассмотрим утверждение Маркса: поскольку рабочие от-чуждены от их «родовой жизни» (то есть от «труда, жизнедеятельно­сти, самой производственной жизни»), постольку «человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций — при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае ещё расположась у себя в жилище, украшая себя и т.д., — а в своих че­ловеческих функциях он чувствует себя только лишь животным» [Marx 1977а: 66; Маркс, Энгельс т. 42:564]. Но почему производство есть более «человеческая функция», чем воспроизводство (например, растить де­тей)? Она может быть не столь отличительно человеческой в том смыс­ле, что другие животные тоже осуществляют воспроизводство. Но это просто показывает, насколько неуместен этот критерий, ибо семейная жизнь, несомненно, так же важна для человечества, как и производство. Маркс соединял глубокую чувствительность к историческим измене­ниям в преимущественно мужской сфере производственной жизни с почти полной нечувствительностью к историческим вариациям в пре­имущественно женской сфере репродуктивной жизни, которую он рас­сматривал как по своей сути природную, не отличительно человеческую

257

Уилл Кимликл. Современная политическая философ

(см. Haggar 1983: ch. 4; O'Brien 1981:168-184]). Любая теория, надеюш ся инкорпорировать опыт женщин, должна будет поставить под воп превознесение производительного труда.

Есть много ценностей, которые могут соперничать с неотчужд. ным производством, такие, как -телесное и умственное здоровье, р витке когнитивных способностей, некоторых черт характера и эмоц. игра, секс, дружба, любовь, искусство, религия» (см. [Brown 1986: 1* ср. (Cohen 1988: 137-146)). Некоторые люди будут рассматривать п| изводительный труд как -первую жизненную потребность», но друв нет. Запрет на отчуждённый труд, поэтому, будет давать некотор! людям нечестные привилегии перед другими. Как пишет Арнсон, о; ждествление социализма с каким-то конкретным видением достоим жизни «превозносит одну конкретную категорию блага, внутреннв удовлетворённость работой, и произвольно отдаёт предпочтение это. благу и тем людям, что одобряют его перед другими равно желательн ми благами и одинаково мудрыми поклонниками других благ» [Ames 1987: 525; ср. Arneson 1993д: 292-2%]). Учитывая то, что люди при да! разную ценность труду, «различное отчуждение труда при исходном п ложении равных возможностей и честного деления активов может зн чительно увеличить благосостояние и качество жизни людей». Поэт му «перфекционистское оправдание неотчуждения кажется далёким ■ жизни» (см. [Roemer 1985b: 52]).

Не все марксисты, подчёркивающие расцвет неотчуждённого прои водства при коммунизме, являются перфекционистами. Некоторые i провозглашающих конец отчуждения марксистов просто делают пре, сказание о том, что люди будут делать со своими равными ресурсами,) давая перфекционистских указаний, как распределять эти ресурсы. Он предсказывают, что люди будут ценить неотчуждённый труд настол! ко высоко, что никогда не примут лучшего досуга или семейной ЖИЭН в качестве компенсации за отчуждение. Однако, если это предсказан): окажется ложным, не будет никаких оснований вмешиваться в выбо-людей, запрещая отчуждение. Неясно, являются ли замечания Маркса о отчуждении предсказаниями или перфекционистскими инструкциям (см. [Arneson 1987:521)). Энгельс, однако, был антиперфекционистом.п-крайней мерс в вопросе о сексуальных отношениях. Обсуждая природ сексуальных отношений при коммунизме, он писал о том, что стары патриархальные отношения прекратятся,

Но что прилет на смену? Это определится, когда вырастет новое поколение поколение мужчин, которым никогда ■ жизни не придется покупать женщин* N деньги или за другие социальные средства власти, и поколение женщин, ко торым никогда не придётся ни отдаваться мужчине из каких-либо других по буждсний. кроме подлинной любви, ни отказываться от близости с любнмыь мужчиной hi боязни экономических последствий. Когда эти люди почв«1ся.онк

25Й

iv. Марксизм

отбросят ко леем чертям то. что согласно нынешним представлениям им пола­гается делать; они будут знать сами, как им поступать, и сами выработают со­ответственно этому своё общественное мнение о поступках каждого в отдель-ности. — и точка [Engels 1972:145; Маркс, Энгельс т. 21:85).

Равное распределение ресурсов обеспечивает то. что эксплуататорские отношения не возникнут, но не существует правильной социалистической модели личных отношений, которая должна поощряться или навязывать­ся. Но почему экономические отношения также не могут быть оставлены свободному выбору людей с позиции материального равенства? Следует подождать и увидеть, что люди этого «нового поколения» предпочтут де­лать со своей жизнью и способностями, и хотя они могут предпочесть нс-отчуждённый труд, нет никаких оснований для того, чтобы идти на пер­фекцион истское вмешательство с целью достижения этого результата.

Опять же, ничто из этого не оправдывает существующее распределе­ние осмысленной работы. Я утверждал, что люди должны быть свободны пожертвовать качеством рабочей жизни во имя других ценностей, таких, как лучший досуг. Однако при капитализме обладатели наилучшей рабо­ты обычно также имеют и лучшее потребление и досуг, тогда как те, у кого плохая работа, часто не получают компенсирующего улучшения досуга или потребления. Но решение не в том, чтобы дать каждому наилучшую возможную работу за счёт улучшенного досуга, так как некоторые люди предпочли бы лучший досуг. Как пишет Арнсон, «ключевое возражение социалистов против капиталистического рынка заключается в том, что у людей, не по своей вине имеющих меньше ресурсов, чем другие, нет чест­ных шансов удовлетворить свои предпочтения. Решение этой проблемы нс в том, чтобы сделать привилегированными чьи-либо предпочтения [например, предпочтение труда отдыху), но попытаться улучшить рас­пределение ресурсов, которые индивиды приносят для обмена на рынок». Поэтому для Дворкина свободное от зависти рыночное распределение •является одной из сторон социалистических устремлений, а не соперни -чающей доктриной» (Arneson 1987:537,533].

Это возвращает нас к «кантианской» линии в марксистской мысли, которая оставляет индивидам свободу самим решать, что стоит делать с их честной долей ресурсов. И, как мы видели, это ведёт к ряду вопросов о честном распределении, которые не рассматривались марксистами. Пока они этого нс сделают, трудно сказать, даёт ли марксизм иное по­нимание справедливости, чем друг неполитические традиции.