Футуристка
Пятнадцатилетнюю маму отправили в санаторий подлечить вегето-сосудистую дистонию. (Она была так на нее, дистонию, зла, что, учась в университете, записалась в общество «Знание» - читать лекции по ЖЭКам и заводам, чтобы коленки, по крайней мере, трястись перестали и голос не дрожал.
Хотя мыслей об учительской работе тогда не было и в помине - чур меня, чур!)А в санатории том - одни старички да старушки. Мало того - в местной библиотеке ничего, кроме двенадцати томов Маяковского, нету!
Пришлось все двенадцать прочитать...
Вернулась из санатория совершенной футуристкой. Стала приставать ко всем подряд со стихами Маяковского. Бабушка стирает - она читает, брат паяет - она читает.
И вот восьмой класс. По программе начался Пушкин. Лирика и «Евгений Онегин». И мама сразу невзлюбила Пушкина.
Она даже спорила с одной девочкой на страницах стенгазеты, кто лучше - Пушкин или Маяковский. Школа напряженно следила за этим поединком. Все девчонки, конечно, были на стороне Пушкина: «Маяковский - грубиян!»
Мама снова была одна против всех!
А любовь к Пушкину пришла к ней даже не на филфаке университета, а только когда она стала сама преподавать литературу. Потому что только теперь ей стало нужно по-настоящему вникать в текст...
М
арсианская жажда
Моя прабабушка (мамина бабушка) закончила бестужевские курсы, а потом стала сельской учительницей. В старости она поселилась у дочери (из всех своих одиннадцати детей она выбрала именно ее) - маминой мамы.
Мама рассказывает такой типичный для их тогдашней жизни эпизод: «Представь, на кухне сидит совсем старенькая и больная бабушка. Ноги уже не ходят, а глаза по-прежнему живые-преживые!
Мне шестнадцать лет. Я только что пришла из школы, но не успела переодеться.
Так и стою перед бабушкой в школьной форме и с томиком Маяковского в руках.- Ну, бабушка, ты нарочно так говоришь... Ну прочитай вот это: «Вы смотрите устрицей из раковин вещей...» Ты что, не понимаешь, что это гениально... ГЕНИАЛЬНО! Так еще никто не писал!.. «Эй вы, небо, снимите шляпу! Я иду! Глухо. Вселенная спит, положив на лапу с клещами звезд огромное ухо...» Как кирпичом по башке!.. Ты ничего не понимаешь!.. Ну, а вот это прочитай...
Я почти кричу. Шея у меня, как ты понимаешь, в красных пятнах. Я сую бабушке под нос раскрытый томик. Она брезгливо отворачивается:
- Гера, я уже читала все это. Это не стихи, это эквилибристика! Мне не хочется смотреть на эти лесенки, лесенки, ступеньки, ступеньки... И не собираюсь я ломать голову над каждой строчкой!.. Нет, пусть он будет... Один из многих, кто пытается брюки одеть через голову, и у него это даже неплохо получается... Но великий - это уж слишком! Великий поэт у нас один - Пушкин! Мне смешно: как это Пушкин мог устареть?! И мне страшно, что ты, Герка, как попугай повторяешь всякие глупости... А сама ведь толком и не читала...
- Я все поняла, бабушка... Ты, бабушка, просто ненавидишь революцию...
Мы смотрим друг на дружку в упор. Еще немного - и в пылу спора бабушка вскочит на свои парализованные ноги. Еще немного - и гражданская война на территории отдельно взятой семьи».
...Теперь я знаю, откуда «марсианская жажда» в моей крови.
Скучно, старуха!
- Па, у меня пятерка за диктант и по геометрии!
- Ты хоть разочек схлопочи двойку, а Мань? Порадуй родителей. А то все пять да пять... Скучно же, старуха!
Народные приметы.
1) Если папа, придя с работы, поет каватину Руслана из оперы «Руслан и Людмила», то значит ему удалось просто объяснить сложную тему, или его ребята хорошо написали какую-нибудь работу, или он сходу решил задачку, которую ему подсунули на переменке - и у него хорошее настроение.
«Време-ен от ве-ечной те-емноты
Быть мо-ожет, нет и мне-е спасенья...»
2) Если ты слышишь мрачный папин баритон, который изображает того же Руслана:
«О поле, по-о-оле,
Кто тебя усеял
Мертвыми телами?
Кто-о-о на тебе со славой пал?..» - то это значит, что папе пришлось мыть пол в квартире.
3) Если папа поет «На холмах Грузии лежит ночная мгла», - то он в лирическом настроении. К нему лучше не подходить - начнет разговоры за жизнь.
Затем последует Мандельштам. У меня дыхание перехватывает от его строчек, ритмов, слов, речи. Но только не в папином исполнении! И вообще ни в чьем. Кто бы ни читал стихи - так и прет романтизм. А Мандельштам - это совсем другое, ни на что не похожее. Мое. И никто на него не имеет права.
4) Если папа начинает читать наизусть первую главу «Евгения Онегина», то значит, нам еще очень долго карабкаться на эту гору, спускаться по сыпучке, плыть до ближайшей бухты, пробираться на лыжах по девственному снегу или продираться сквозь колючки по дремучему лесу...
Целая пушкиниана!