<<
>>

Аргументация и истина

Развиваемое в данной работе понимание аргумента­ции не предполагает непременной логической правиль­ности рассуждения, реализуемого в аргументационном тексте. Более того, как тезис, так и основания аргумен­тации могут оказаться ложными.

При этом и ложность предложений, утверждаемых в ходе аргументации, и логическая неправильность рассуждения могут быть как результатом ошибки аргументатора, так и резуль­татом его сознательного стремления ввести реципиента в заблуждение. Таким образом, мы говорим о честной или нечестной, правильной или неправильной, истин­ной или ложной, действенной или недейственной аргу­ментации.

Столь широкое понимание аргументации является достаточнораспространенным(см., например: 162;184), однако не общепризнанным. Существует влиятельный подход, наделяющий статусом аргументации лишь та­кие способы воздействия на взгляды и поведение чело­века, которые осуществляются путем логически пра­вильного рассуждения, имеющего истинные посылки и тезис. Предполагается также, что аргументатор честен (он не выдает за истину то, что считает ложью) и что де­ятельность его успешна (см.: 23; 25). Нужно признать, что подход этот имеет свои основания. Прежде всего, он соответствует ситуациям повседневного употребления слова «аргументация» и родственных с ним слов. Когда человек приводит веские, убедительные доводы в под­держку своей позиции, мы говорим: «Это аргумента­ция», «Это аргументы», имея в виду, что человек этот логичен, последователен и опирается на положения, ко­торые представляются нам истинными. B противопо­ложной ситуации, когда доводы оцениваются нами как ложные или неприемлемые, манера рассуждения - как логически непоследовательная, когда мы не верим в честность и добросовестность говорящего, мы заявляем: «Это не аргументация», «Это не аргумент».

Положительная эмоционально-ценностная нагру- женность термина «аргументация» в русском языке оп­ределяется традиционными представлениями о том, что честный, ставящий перед собой благородные цели, интеллектуально развитый человек стремится к истин­ности и логической правильности своей аргументации.

Стремление это оправданно как в моральном отноше­нии, так и в конечном счете прагматически. Вместе с тем понять норму, задание, идеал как минимальную характеристику реальной аргументации - значит сте­реть различие между онтологией и деонтологией. По­добный шаг неправомерен теоретически и несет в себе некоторые опасности на практике. Нельзя не учиты­вать, что абсолютная честность, истинность, правиль­ность и успешность - это черты идеала аргументации, к которому можно стремиться, но которому далеко не всегда соответствует реальная аргументация. Требова­ния истинности, правильности, честности не выполня­ются по разным причинам, например в силу способнос­ти человека ошибаться, добросовестного заблуждения или преднамеренного обмана. Трактовка аргументации как безусловно «положительного» феномена влечет за собой отказ в праве называться аргументацией построе­ниям, которые ошибочны или представляют собой по­пытки сознательно ввести реципиента в заблуждение. Такого рода случаи иногда называют ложной ритори­кой, софистикой, эклектикой, противопоставляя их ар­гументации, которая всегда истинна, честна и логичес­ки правильна.

Представляется все же предпочтительной более ши­рокая трактовка аргументации, когда истинность и ложность, честность и обман, приемлемость и неприем­лемость рассматриваются не как характеристики двух разных феноменов - аргументации и не-аргументации, а как характеристики одного и того же - аргументации. Это дает возможность исследовать разновидности аргу­ментации (приближающиеся к идеалу или противоре­чащие ему) как проявления одной фундаментальной способности человека к воздействию на другого челове­ка (или на себя самого) с использованием рассуждений.

B «Начертании логики» А.С.Лубкина, написанном в начале XIX века, идеал аргументации как «способа co- общать познание истины другим» задает соответствую­щую «методу», излагаемую автором в следующих вы­ражениях: «Итак, намеревающийся убедить другого, или, что будет то же, научить, должен: 1) тщательно об­думать свою материю, собрать все относящиеся к ней мысли и испытать порознь силу доводов; 2) сообразить все сие, расположить и привести в пристойный поря­док, смотря по надобности обстоятельств и по личным свойствам того, кого убедить намерен, ибо благоразу­мие требует, чтоб людям различных характеров раз­личным образом и предлагаема была истина; 3) во вре­мя самого действия иметь возможную терпеливость, выслушивать вопросы другого, кому предлагает, и да­вать на них обдуманные и удовлетворительные ответы, смотреть, чтоб он все предлагаемое понимал ясно и чтоб более сам собою по поводу его слов научался, нежели от него был научаем; 4) соблюдать возможную скром­ность, дабы не воспрепятствовать вниманию слушаю­щего, почему избегать всех колких выражений, кото­рые могут привести в замешательство, стыд и огорче­ние слушающего, а по сей причине иногда и непрямые доказательства распоряжать так, чтоб слушающий сам собою при его руководстве делал заключения оных» (76, с.

115-116).

Два века спустя в работе Л.А.Бобровой «Рекламопо­добная аргументация» обобщаются характеристики современной практики аргументации, ориентирован­ной на широкую аудиторию, противоречащие класси­ческим идеалам и логическим нормам. «Вместо честно­го обсуждения проблемы, выявления и учета всех мне­ний, - пишет Л.А.Боброва, - вместо ориентации на об­щественную пользу ставится одна цель - навязать опре­деленное мнение. Как правило, это мнение «работает» в пользу некоторой группы, о которой общественность ничего не знает. Более того, очень часто это мнение да­же во вред самой общественности» (21, с. 382). Л.А.Боброва обращает внимание на такие приемы «рекламоподобной» аргументации, как тенденциозный подбор доводов для «продвигаемого» тезиса, ограниче­ние информации о мнениях, несовпадающих с этим те­зисом, атака на несогласных, стремление их дискреди­тировать или объявить разногласия несущественными, не заслуживающими внимания.

Проникновение рыночных ценностей в различные сферы жизни не только меняет реальный эпистемичес- кий статус обсуждений, формально ориентированных на выяснение истины, но и усиливает культурную зна­чимость принципиально иного типа диалога - перего­воров.

Д.Вэльтон выделяет переговоры в качестве одного из фундаментальных типов диалога (наряду с убеждением и исследованием). Это принципиально иной тип диало­га, практически иррелевантный классическому идеалу аргументации. Переговоры понимаются как диалог, где целью выступает корыстный интерес участников, а методом - заключение соглашения-сделки. He удиви­тельно, что заключение соглашения-сделки не претен­дует на выяснение сути дела. Переговоры не предпола­гают приверженности истине или строгим логическим доказательствам. Этот тип диалога основывается на со­ображениях выгоды, и от его участников не следует ожидать нейтральности и объективности, равно как и ориентации на исследование истины. «В переговорах на карту ставятся не мнения о том, что является истин­ным, и не уверенность относительно того, что является вероятным, - хороший переговорщик может даже пре­небречь подобными вещами.

Согласие с какими-либо утверждениями, высказанное в процессе заключения сделки, не влечет за собой обязательств в смысле, ха­рактерном для диалога-убеждения, но является пред­метом обмена, которым можно пожертвовать ради вы­годы» (186, р. 8). B ситуации переговоров выигрыш од­ного участника может означать проигрыш другого. Во­обще же этот тип диалога правомерно рассматривать как форму «торговли уступками» к удовлетворению всех участвующих сторон.

Подобная трактовка переговоров как особого аргу­ментационного диалога является свидетельством (и от­нюдь не единственным) признания на теоретическом уровне «рыночного» подхода к практике аргументации и в рефлексии над этой практикой. «Рыночный» под­ход к аргументации, развивавшийся на протяжении XX века и особенно интенсивно в последние его десяти­летия, сегодня составляет серьезную конкуренцию классическим трактовкам аргументации. Привержен­цы такого подхода, как правило, не пытаются опровер­гать правомерность классических норм аргументации в общем виде. Они просто утверждают неприменимость таких норм к диалогу типа переговоров или вовсе остав­ляют их без внимания.

Примечательно, что некоторые авторы склонны рас­сматривать элементы гносеологического подхода к аргу­ментации как признак «отсталости» переговорщика, ко­торая со временем должна быть преодолена. Яркий при­мер подобной позиции представлен в описании «русского стиля переговоров» Х.Кимурой. Характеризуя различие в понимании феномена «согласия в принципе» между за­падными и российскими участниками международных переговоров, Х.Кимура отмечает, что если для первых «согласие в принципе» означает готовность к рассмотре­нию деталей, то для вторых оно может быть не связано с практическими действиями вообще, но означает лишь некую общую точку зрения, из которой, в зависимости OT меняющихся условий, могут быть сделаны совершенно противоположные выводы (см.: 169, р. 79-80). Можно допустить, что есть основания рассматривать высказыва­ния об истинности или вероятности общих положений, безотносительные к практическим целям участников ди­алога (и вполне соответствующие классическому идеалу аргументации), как роскошь, неуместную в переговор­ном процессе.

Показательно все же, что японский автор квалифицирует такие высказывания именно как прояв­ления дефектов ментальности, несовместимых с «запад­ными» стандартами ведения переговоров.

Следует признать обоснованной позицию тех авто­ров, которые ставят проблему рассмотрения правил ар­гументации и правил переговоров как частных случаев более общих норм человеческого взаимодействия. K числу таких исследователей относится К.Провис (182), подчеркивающий, что, в отличие от аргументации, не­обходимость в которой возникает, когда обнаружива­ются противоположные мнения, переговоры имеют де­ло с противоположными целями и интересами. B про­цессе переговоров или заключения сделки происходит обмен уступками и тактическое использование силы, что считается недопустимым в процессе убеждения пу­тем аргументации. Вместе с тем К.Провис обращает внимание на ситуации, когда трудно провести четкое разграничение между аргументацией и сделкой - нап­ример, если цель переговоров связана с публичным одобрением или принятием.

2.4.3.

<< | >>
Источник: Алексеев А.П.. Философский текст: идеи, аргументация, образы.- М.,2006. — 328 с.. 2006

Еще по теме Аргументация и истина: