Несловесное мышление: расширение смысла (предисловие)
Проблематика не-словесного мышления занимает значительное место в философии сознания. Полнота любой теории сознания во многом зависит от объяснения отношения между мышлением и языком тела, а также от понимания того, какую роль играют несловесные акты в передаче знаний.
Мысль о том, что истина может быть открыта внутреннему взору - субъективным ментальным состояниям, — до своей артикуляции, афористически сформулировал Святой Августин: «Я знаю, что такое пространство и время до тех пор, пока меня об этом не спрашивают». Знание, на которое указывает Богослов, принадлежит к сфере «ума и очей сердечных», роль которой (сферы) долго считали несопоставимо низкой по сравнению с «умом и очами мысленными». Современное методологическое сознание все чаше стало указывать на ощутимость «границ» разума при решении целого ряда проблем. Вместе с критикой рационалистичес- ки-ориентированной парадигмы начался ренессанс идеи телесности: «сознание спаяно с телом», — отмечает М.Мерло-Понти; а в семиотической метафоре Умберто Эко «языку тела» отведена роль основания энциклопедического словаря мира, поскольку длительное время «тело» служило чуть ли не единственным способом, благодаря которому человеку удавалось «прочитывать» мир, приспосабливаться к миру и выживать.Внешние несловесные мыслительные акты, с которых мы начинаем анализ, нас интересуют как особый язык. Знаково-символический характер и интерсубъективная природа несловесного языка предопределила смысловую многозначность, глубину содержания, неформальные и неоднозначные способы трансляции. В глазах рационально-ориентированного сознания такое качество языка тела оценивается как его недостаток, в то время с феноменологической точки зрения именно это качество позволяет выражать самые
3
«тонкие» смыслы, недоступные порой вербальному языку. Смысл «сказанного* с помощью жеста - тон, взгляды, вздохи - сопровождающие речь, составляют 80 % информации.
Стремление понять коммуникативный характер поведения человека выдвигает проблематику языка тела, «телесности.на передний план.
Об интересе к «философии тела» ■ языку жестов, пара- лингвистической и экстралингвистической системе знаков - свидетельствует фронт исследований: с одной стороны, язык тела изучает ряд фундаментальных наук, таких как философия, психология, психолингвистика, нейролингвистика, коммуникативная психология, и др., а с другой, специально для его изучения созданы специальные области исследования. К их числу принадлежит кинесика, изучающая общую моторику самых разных частей тела, связанных с разнообразными эмоциональными реакциями человека (получено, например, более 20000 описаний выражения лица); на основе изучения частоты и силы жестикуляции делаются попытки разработать своеобразные «словари» телодвижений, которые характерны для разных национальных культур1; фонология - принадлежит к разделу лингвистики, в котором изучается взаимосвязь смысловой и звуковой компонент языка, в частности исследуется то влияние, которое оказывают на восприятие тембр, высота, темп и другие голосовые параметры; проксемика - специальная область, в которой исследуется зависимость между нормами общения и пространственно-временной организацией общения; акусфера изучает влияние шума и тишины на сознание и подсознание людей, а сигетика — один из разделов последней - занимается разработкой технологий, служащих для оформления окружающего звукового пространства: «демократия шума» — один из ее «продуктов». Как мы видим, интерес к результатам изучения языка тела не только теоретический, но и чисто практический — широкое применение находит также в криминалистике, судебной медицине, театре и т.д.
Понимание несловесных мыслительных актов не исчерпывается языком жестов - собственно «бессловесными» актами, служащими смысловым эквивалентом слова. Существуют также внутренние несловесные акты, роль которых предопределена их местом в структуре речемыслительной деятельности.
Здесь и объект и субъект мысли, соединенные в одном акте, не нуждаются во внешней коммуникативной ситуации; до своего «выхода на поверхность» мысль актуализируется во внутренней речи.Смысл несловесности раскрывается также при обращении к структурам человеческого опыта, к рефлексивным формам сознания, к совокупному опыту Я и другого, к опыту совместной духовной работы, к структурам сознания, участвующими в передаче знаний, к структурам практического интеллекта и др. Такой взгляд на несловесные мыслительные акты является определяющим в обращении к проблемам внутренней жизни человека, перманентно привлекательной для научно-философскую мысли.
Между тем нам не ясны ни механизмы, порождающие такой внутренний опыт, ни способы их артикуляции. В самом деле, какими путями формируются «аристократические манеры», «дух семьи», «профессиональная тайна», «честь мундира», «сердечные тайны», которые порождают оценки, мотивы действий и поступков и др. До сих пор не сложились развернутые концепции об институте наставничества, о механизмах традиции. Весь этот внутренний опыт мы относим к сфере несловесности, расширяя тем самым исходное представление до коллективных его форм. В этом случае термин «несловесность» характеризует уже не «бессилие» найти соответствующие слова, не сам факт их прямого отсутствия, а более сложные когнитивные акты, связанные с формированием и развитием знаний.
Новые исследования телесности ведут к необходимости уточнения некоторых положений относительно неявного, не артикулированного знания, знания, основанного на практическом интеллекте. Отсюда проблематика рацио- пального обоснования знания, знания, соответствующего норме - центральная для классической эпистемологии, как бы отходит для нас на второй план. И наоборот появляется исследовательский интерес к чувственно-практическому познанию, к внутреннему опыту и др. Представление об опытном знании тем самым существенно расширяется, обогащается новыми смыслами. Полагаем, что качественность и немагематизируемость внутреннего опыта, основанного на несловесных мыслительных актах, не является преградой на пути достоверного знания о реальности.
Ныне в самых разных сферах познания растет понимание того, что успешная трансляция знаний предполагает не одни только рациональные средства, но и строится на основе телесных способов передачи, на разного рода умениях, сформированных в телесном опыте. Умение - это качественный прием, идеология которого строится на отказе от нормативной стратегии, на замене другой тактикой, построенной на иных принципах. К их пониманию можно подойти, основываясь на таком круге понятий, как субъективное восприятие, взаимосогласованный опыт, структуры совместного существования, единое смысловое пространство и др. О новом повороте к проблематике «телесных умений» можно судить по стремлению пересмотреть прогнозы в системе образования. Необходимость такого пересмотра вызвана новым взглядом на пути интенсификации труда. Ранее на основе прогнозирования научно-технического развития такой путь связывали лишь с экстенсивным продвижением новых технологий. Ныне начинает осознаваться необходимость и внекомпьютерной инструментальной базы труда и соответствующей кадровой политики в сфере образования (шведский опыт).Таким образом, появление ряда новых аспектов исследования, а также новых дисциплин, изучающих язык жестов, взаимосвязь сознания и телесности, свидетельствует о расширении пространства изучения несловесности.
Понимание значимости человеческой телесности выразилась в появлении самых разнообразных направлений исследования, составивших даже отдельную нишу «фило- ft софию телесности». Сюда примыкает проблематика и об онтологической двойственности человека (соотношение души и тела), и о пространстве телесного бытия, и о значении телесности в жизни человека и др. Столь широко понимаемая несловесность стала результатом исследований, проведенных в лингвистике, психолингвистике, коммуникативной психологии, философии, психопоэтике и в других областях знания. Однако и поныне «глубинные уровни речепроизводства все же не доступны для объективного наблюдения»2. Помимо указанного нами будет широко привлечен и другой источник аргументации — литературное наследие.
В идеях, высказанных «избранными» поэтами и деятелями культуры, мы усматриваем не одну историческую ценность или «украшение текста», а средство, с помощью которого мы надеемся реконструировать возможности несловесного языка. Владея «тайнослухом» и «тайнозрением»3, эта когорта людей обладает умением «выводить на поверхность» самые тонкие струны человеческой души.Специально оговоримся о том, чего нет в нашей книге из проблематики философии «сознание-тело»: мы не будем затрагивать классическую проблематику «сознание-мозг» (ментальное — физическое); мы не касаемся онтологического аспекта проблемы «душа-тело», со всем его кругом проблем (об абсолютной интимности, о переживаниях собственной телесности, о душевной боли, сексуальных чувствах, психических наклонностях и др.).
В книгу вошли мои работы последних лет, в которых сделана попытка рассмотреть разные формы несловесного мышления, где я также обсуждаю вопросы о выборе стратегий, построенных на разных моделях генерализации, об основаниях догматизма. Предшествующие исследования переплелись с новыми темами неведомым даже для меня самой образом. Роль практического сознания, основанного на телесности, сголь фундаментальна, что дает ключ к новому пониманию ряда традиционных проблем. Мы попытались покишть эту связь, существующую часто в неявном виде и потому не всегда доступную для полной артикуляции и использования каузальных средств обоснования. Дальнейшая работа над темой предполагает обоснование ряда выдвинутых тезисов.
Тематика всей книги строится вокруг несловесного мышления, роль которого в коммуникативных актах одна из первостепенных. Работа состоит из трех разделов. В первом анализируются язык тела, внутренняя речь и внутренний опыт; во втором разделе поднимаются вопросы реконструкции несловесности; в третьем — рассматриваются аксиологические аспекты проблемы.