Иные документы как источники доказательств: понятие, виды и их значение в доказывании по уголовному делу

Для того, чтобы определиться с иным документом как источником доказательств, надо разобраться с понятием, сущностью и юридическим значением самого документа. Отметим, что документ как средство фиксации какого-либо события давно и прочно вошел в нашу жизнь.

Современное энциклопедическое значение документа таково, что под ним понимается и деловая бумага, подтверждающая какой-нибудь факт или право на что-нибудь (расходные документы, проездной документ, документ об образовании); и удостоверение, официальная бумага, свидетельствующие о личности предъявителя; и письменное свидетельство о каких-нибудь исторических событиях, фактах (например, древнерусские грамоты^[106]); и как деловая бумага, служащая доказательством чего-нибудь, подтверждающая право на что-нибудь; письменное официальное удостоверение, свидетельствующее о личности предъявителя; и как акт, письменное свидетельство о каких-нибудь событиях, фактах; постановление, решение и т.п.^[107]; и как различные виды актов, имеющих юридическое значение (учредительные документы, завещание в установленной законом форме); и документ, удостоверяющий личность, а также определенные права (например, пенсионное удостоверение, водительские права); и письменное свидетельство о каких-либо исторических событиях, фактах; и как материальный носитель данных (бумага, кино и фотопленка, магнитная лента, перфокарта и т.д.) с записанной на нем информацией, предназначенный для ее передачи во времени и пространстве.

Согласно определению Т.Ф. Ефремова, в русском языке первоначальное значение данного термина определялось как «письменное удостоверительное свидетельство», что констатировало его исключительно юридический смысл, то есть документ был необходим для определения или подтверждения какого-либо правового факта или события.

При рассмотрении ранних определений документа можно легко просмотреть не только его юридическое, но и доказательственное значение. Так, например, в энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона указано следующее: «В тесном смысле под документом разумеют преимущественно бумаги, способные служить письменными доказательствами юридических отношений и событий»^[108]. Об этом же говорит и Ф.Ф. Павленко, предлагающий определять документ как: «1. всякую бумагу, составленную законным порядком и могущую служить доказательством прав на что-нибудь или выполнение каких-либо обязанностей; 2. вообще всякое письменное доказательство»^[109].

Проанализировав вышеуказанные понятия, мы можем сделать вывод о том, что ранее под документом понимали бумагу, содержащую информацию о фактах или событиях, имеющих какое-то значение в конкретном случае. Впоследствии подобное значение документа на длительное время закрепилось в историографическом и юридическом смысле. Позднее к данному значению слова добавились и другие виды документов: бытовые, а также публицистические. Данный факт подтвердил выход за пределы определения «документ», а также то, что указанный термин вышел за рамки области права и стал распространяться на другие сферы человеческой деятельности. Постепенное возникновение государственных институтов органов власти приводило к росту численности и разновидности документов.

На современном этапе развития законодательной системы России можно выделить несколько основных определений документа, которые, приведены в действующем законодательстве.

Так, Федеральный закон «О библиотечном деле» в статье 1 содержал определение документа, под которым понимался «материальный объект с зафиксированной на нем информацией в виде текста, звукозаписи или изображения, предназначенный для передачи во времени и пространстве в целях хранения и общественного использования»^[110].

В научной литературе предложено много вариантов определений «документ» и признаков документа^[113]. Отметим, что сравнение приведенных выше редакций определения документа позволяет заметить, что к существенным признакам документа добавилось наличие реквизитов, позволяющих его идентифицировать, а также то, что информация на материальном носителе может быть зафиксирована в любой форме.

Федеральный закон «Об информации, информатизации и защите информации»^[114] содержит понятие «электронный документ» (это документированная информация, представленная в электронной форме, то есть в виде, пригодном для восприятия человеком с использованием электронных вычислительных машин, а также для передачи по информационно-телекоммуникационным сетям или обработки в информационных системах (п.11.1 ст.2)) и «документированная информация» (зафиксированная на материальном носителе путем документирования информация с реквизитами, позволяющими определить такую информацию или в установленных законодательством Российской Федерации случаях ее материальный носитель).

А.В. Жарова, проводя глубокий анализ практики использования электронных документов, приходит к выводу, что законодательство допускает возможность вольно рассматривать реквизиты для данных документов.

Федеральный закон «Об электронной подписи»^[115] не содержит понятие электронный документ, но использует словосочетание «информация в электронной форме», а в ст. 6 содержит условия признания электронных документов, подписанных электронной подписью, равнозначными документам на бумажном носителе, подписанным собственноручной подписью^[116].

Анализ содержащихся в вышеуказанных нормативно-правовых актах определений понятия «документ» позволяет прийти к выводу, что любой материальный носитель, на котором зафиксирована в любой форме информация в виде текста, звукозаписи, изображения и (или) их сочетания, может быть признан документом. Для этого требуется, чтобы материальный носитель был предназначен для передачи информации во времени и в пространстве в целях общественного использования и хранения, а также нанести (занести) на него реквизиты, позволяющие его идентифицировать. Соответственно, фактически любой предмет может быть признан документом и в процессуальном смысле, особенно если учесть, что информация, содержащаяся в нем, будет использоваться в общественных целях, а именно, в целях отправления правосудия. Соответственно, понятие «документ», данное в Федеральном Законе «Об обязательном экземпляре документов», является общим и подлежит применению в других законах, а также во всех случаях, когда такая необходимость возникает.

Таким образом, все научные дискуссии о документе как таковом в рамках отраслевой науки теряют смысл, поскольку его определение дано в Федеральном законе «Об обязательном экземпляре документов». Действующее уголовно-процессуальное законодательство России тоже исходит из вышесказанного, а в необходимых случаях приводит лишь видовую характеристику документа. Так законодатель поступил, указав в ст.84 УПК РФ, что «документы могут содержать сведения, зафиксированные как в письменном, так и ином виде.

Попытки выработать определение понятия «документ» для целей отраслевой уголовно-процессуальной науки должны основываться на признаках документа, данного в Федеральном законе. Особенность документа в уголовно-процессуальном смысле состоит в его специфическом содержательном наполнении и специфическом порядке признания в качестве документа-доказательства. Процессуальный документ тоже должен быть материальным носителем (бумага, диск, пленка, аудио,-видеофайл). Высказанные слова, если они не были зафиксированы на бумаге или с использованием технических средств, документом быть не могут, как не могут быть документом чистый лист бумаги, чистый диск, чистая фото, кинопленка и т.д. Для того, чтобы эти предметы были признаны документом, требуется, чтобы на них была зафиксирована информация, которая и имеет уголовно-процессуальное значение. При этом, сама информация может иметь любое содержание (о погоде, о проезде, о состоянии здоровья, о посещении врача, о пребывании в отделе полиции и проч.), однако важно, чтобы она имела значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию.

Следующий признак документа - наличие реквизитов, позволяющих идентифицировать материальный носитель с его содержанием, определяет главную особенность документа в целом и уголовно-процессуального документа в частности. Если документ имеет соответствующие реквизиты (подпись, печать, дата, место выдачи и др.), то он не нуждается в признании его как документа, так как он сам по себе таковым уже является. А для признания его процессуальным документом его необходимо «доработать» посредством принятия другого документа (постановления следователя), которым документу дополнительно придается сила процессуального документа, т.е., имеющего значение для установления одного из обстоятельств, указанных в ст.

Обращаясь к понятию иного документа в уголовном процессе, следует отметить, что он может не обладать реквизитами, не являться документом в собственном смысле слова. Однако наличие у него такого свойства, как способность установить интересующее следствие обстоятельства, делает необходимым вынесение процессуального решения о признании его документом в рамках конкретного уголовного дела.

Таким образом, информация на материальном носителе получает силу документа и одновременно обретает два его недостающих признака - предназначение для передачи во времени и в пространстве (информация, содержащаяся на материальном носителе может быть передана в рамках производства по делу от следователя прокурору, от прокурора суд, от суда первой инстанции в суд апелляционный, кассационный, надзорный и т.д.) и цель общественного использования и хранения (которая определяется необходимостью и возможностью его использования для отправления правосудия, хранения носителя информации при уголовном деле в течение всего срока его хранения).

В некоторых случаях, указанных в п.п. 1, 2, 3 ч. 1 ст. 81 УПК РФ, такие документы признаются вещественными доказательствами и приобщаются к материалам уголовного дела (ч. 4 ст. 84 УПК РФ)^[117]. Однако не все документы могут быть отнесены к вещественным доказательствам, как это утверждается М. Бекетовым^[118], а только те, которые обладают признаком документа в собственном смысле слова и на которых сохранились следы преступления (отпечаток пальца, следы подделки, жировые или другие пятна и др.), либо иная информация о совершенном преступлении (например, акт ревизионной комиссии).

В науке многие авторы неоднократно обращались к определению документа, выступающего в качестве доказательства по уголовному делу^[119]. Считаем достаточным сослаться на определение, выработанное еще в 1965 году С.П. Голубятниковым. В своей диссертации автор под документом в уголовно-процессуальном смысле признавал каждый предмет, на котором с помощью слов или иных общедоступных обозначений любым способом зафиксированы сведения о фактах, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела^[120]. Мы бы дополнили это определение указанием на то, что решением уполномоченного лица данный предмет должен быть признан документом-доказательством, так как других способов появления его в уголовном деле нет. Нет такого указания и в определении документа, приведенном в Доктринальной модели уголовно-процессуального доказательственного права А.С. Александрова^[121]. Документ авторы Доктринальной модели определяют как «доказательство, если он содержит фактические данные, необходимые для установления доказываемых фактов по уголовному делу». А в остальном указанное определение отражает все признаки документа, перечисленные в Федеральном законе «Об обязательном экземпляре документов», и даже несколько адаптировано под нужды уголовного процесса путем внесения в него криминалистической и уголовно-процессуальной терминологии. Этот же прием используется и П.С. Пастуховым при выведении понятия «документ», но с излишней, на наш взгляд, детализацией средств фиксации информации («... применением кодов, шифров, автоматической (машинной) регистрации,.). Предлагая дополнить УПК РФ нормой «Документы, имеющие доказательственное значение», П.С. Пастухов допускает возможность отнесения к таковым любых носителей информации, «.полученных, истребованных или представленных в порядке, установленном настоящим Кодексом или иными нормативными актами, не противоречащими общему смыслу настоящего Кодекса»^[122].

Если целесообразность при определенных условиях признания любого документа доказательством оправдана, то не понятно, как будут определять следователь, прокурор или суд, противоречат или нет документы «общему смыслу настоящего Кодекса»? И в чем выражается этот смысл? Полагаем, что это излишние, не влияющие на сущность процессуального документа признаки. Вынесение постановления о признании документа доказательством или документом-вещественным доказательством само по себе говорит о процессуальном значении данного документа для этого уголовного дела, так и о его соответствии «общему смыслу настоящего Кодекса».

Таким образом, при определении документа в уголовнопроцессуальной науке следует придерживаться той дефиниции, которая закреплена в Федеральном законе «Об обязательном экземпляре документов».

Разобравшись с процессуальным документом как таковым, приступим к рассмотрению иного документа как доказательства по уголовному делу.

В научной литературе предложены различные варианты определения категории «иной документ». По мнению В.А. Камышина, понятие «иные документы» не может быть использовано для обозначения данного вида доказательств в уголовном процессе, а наиболее точным его определением является название «доказательство по свободному усмотрению» ^[123]. С этим мнением соглашается и О.В. Агибалова^[124].

Представляется бесспорным то, что «иные документы» «придают системе доказательств полноту и завершенность, позволяя наряду с другими доказательствами вовлекать в уголовные дела любую информацию, имеющую доказательственное значение»^[125]. Однако вряд ли уместно называть «иные документы» «доказательствами по свободному усмотрению» или «документами, выполненными свободным текстом»^[126]. Свобода усмотрения в части признания иного документа доказательством законодателем сведена к минимуму. В ч. 1 ст. 74 УПК РФ указано, что они допускаются в качестве доказательств, если изложенные в них сведения имеют значение для установления предмета доказывания. На это обращал внимание и Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 28.05.2013 № 723-О^[127]. Следовательно, свобода усмотрения при признании доказательством иных документов заключается в решении вопроса о том, имеют ли они значение для установления предмета доказывания. Если на этот вопрос может быть дан положительный ответ, то следователь, дознаватель или суд обязаны придать им силу доказательства и процессуального документа.

Отсутствие единства мнений о сущности иного документа как доказательства в уголовном судопроизводстве вызвано, как нам представляется, ущербностью самой формулировки «иной документ» в п. 6 ч.2 ст.74 и ст.84 УПК РФ. Если обратиться к УПК других государств, то, например, в УПК Республики Казахстан этот вид доказательства сформулирован просто как «документ» (ст.120 УПК РК) ^[128], что значительно облегчает понимание этого вида доказательства. В УПК Азербайджана при перечислении видов доказательств, принимаемых в уголовном процессе, используется словосочетание «другие документы» (ст.124 пункт 2.5 УПК РА), а в названии статьи 135 используется слово «документы». Вместе с тем, в ч.1 ст.135 УПК РА дается определение официального документа «составленного по установленной законодательством форме, в котором лицо своей подписью подтверждает обстоятельства, известные ему по должности или выполняемой работе»^[129].

В УПК Республики Беларусь используется более широкая формулировка «иные документы и другие носители информации» (ст.100 УПК РБ). Модельный уголовно-процессуальный кодекс СНГ называет их «иные документы, в том числе официальные».

А.Г. Маркелов считает, что использование слова «иные» при определении документов обусловлено необходимостью их ограничения от сведений, полученных процессуальным способом, то есть в ходе проведения следственных или судебных действий. А появление иных документов в уголовном деле, считает он, как правило, характеризуется тем, что они появляются уже в готовом виде и не требуют процессуальной доработки^[130].

Полагаем, что далеко не всегда возможно появление в уголовном деле иного документа без процессуальной «доработки». Нередко, когда для его появления в уголовном деле, тем более для его использования в качестве доказательства, потребуется принятие иногда нескольких процессуальных решений, придающих законную силу получению и использованию такого документа в качестве доказательства (составление и направление запроса, составление протокола изъятия, приобщения к материалам дела, признания вещественным доказательством). Как неоднократно отмечал Конституционный Суд России, «иные документы используются для установления обстоятельств уголовного дела с соблюдением требований норм, определяющих порядок собирания, проверки и оценки доказательств в уголовном судопроизводстве, в частности статей 75, 86, 87, 88, 234, 235 данного кодекса»^[131]. В качестве иных выступают и документы, в которых отражены результаты проведенных по данному делу оперативно-розыскных мероприятий. Однако, как разъяснил Конституционный Суд РФ, результаты оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований закона об ОРД, могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем, а именно на основе соответствующих норм УПК РФ^[132].

Нередко документ в уголовном деле появляется как вещественное доказательство. Но, для того, чтобы документ стал вещественным доказательством, необходимо принятие или составление следующих процессуальных документов: а) документа, в котором отражен факт обнаружения соответствующего объекта (например, протоколы осмотра места происшествия, обыска, выемки, в ряде случаев - иных следственных действий); б) протокола осмотра данного предмета, в котором отражаются его основные свойства и индивидуализирующие объект особенности; в) постановления следователя о признании конкретного объекта вещественным доказательством и о приобщении его к материалам уголовного дела.

Эти процессуальные действия, конечно, не меняют ни сути, ни формы самого документа, но пригодным к использованию в уголовном судопроизводстве он может стать только в случае придания ему дополнительного статуса, статуса документа, имеющего уголовнопроцессуальное значение, посредством составления уполномоченным лицом соответствующего постановления.

Следует согласиться с А.Г. Маркеловым и другими авторами^[133] в том, что выделение иных документов в качестве самостоятельного источника доказательств обусловлено тем, что они в большинстве случаев составляются не лицами, осуществляющими уголовное судопроизводство, и в большинстве своем для других целей. В этом смысле иные документы (паспорт, охотничий билет, свидетельство о рождении и др.), имеющие реквизиты, которые позволяют их идентифицировать, готовы для выполнения своего предназначения - передать информацию «во времени и в пространстве в целях общественного использования и хранения». Это документы в собственном смысле слова, они составлены или изготовлены в рамках административных регламентов и процедур субъектами, наделенными соответствующими полномочиями и несущими ответственность.

Этим обусловлены встречающиеся в научной литературе утверждения о том, что авторами документов, используемых в доказывании в качестве иных документов, как правило, выступают должностные лица, а также руководители учреждений, организаций и предприятий^[134]. С такими суждениями можно было бы согласиться, если бы речь шла только о документах, представляемых в ответ на запросы следователя (например, характеристика по месту жительства, написанная председателем ТСЖ в ответ на запрос). А.З. Бецукова правильно считает, что документы, исходящие от предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц и граждан, сведения на материальных носителях (документы) являются доказательствами, если имеют значение для уголовного дела^[135]. Но вряд ли следователь будет делать запросы на документы, которые не имеют значение для дела. Вместе с тем, если речь идет об иных документах в широком смысле слова, то наравне с официальными документами они включают в себя и любые другие документы, в том числе и те, которые признаются вещественными доказательствами, но не являются официальными документами. Даже если говорить о документах в собственном смысле слова, субъектами их составления тоже могут быть не только должностные лица, но и граждане (например, доверенности, расписки, договоры и др.). Поэтому считать документ ненадлежащим доказательством, если он исходил от некомпетентного органа, должностного лица, ненадлежащего гражданина не верно.

С другой стороны, использование для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию (например, паспорта, для установления возраста лица), в подлинности которого есть сомнения, недопустимо. В подобных случаях требуется установление органа, выдавшего такой документ, и должностного лица, поставившего подпись. Такие документы действительно должны исходить от соответствующего органа и уполномоченного лица. Подделка подобного документа преследуется по закону, а использование его как доказательств в уголовном процессе искажает суть правосудия.

При характеристике иного документа как доказательства следует опираться на то определение доказательства, которое дано законодателем в ч. 1 ст. 74 УПК РФ. В частности, необходимо иметь в виду, что доказательством по уголовному делу являются любые сведения, если они позволяют установить наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию.

В названии и содержании второго параграфа диссертации В.О. Агибаловой говорится о том, что иные документы формируются^[136]. Полагаем, что иные документы не могут формироваться. Они уже сформированы, и для признания их в качестве доказательств от следователя требуется вынести решение, определяющее процессуальное положение документа. Соответственно, формируются не сами иные документы, а доказательства, состоящие из иных документов. В тех случаях, когда документы запрашиваются (например, характеристика), они изготавливаются или составляются, но не формируются.

Из ч. 2 ст. 74 УПК РФ видно, что законодатель разделяет документы уголовного судопроизводства на три основные группы: 1) протоколы следственных действий; 2) протоколы судебных заседаний; 3) иные документы. Соответственно, к числу иных относятся любые документы, кроме тех, что перечислены в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, то есть, кроме заключений, протоколов и вещественных доказательств. Такое понимание иного документа соответствует этимологии слова «иной», означающий «другой, отличающийся от этого; некоторый, какой-нибудь, какой-то»^[137]. Как и другие документы, перечисленные в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, иные документы предназначены для передачи информации, представляющей интерес органам дознания, предварительного следствия и суда. Проводя аналогию между протоколами следственных действий и судебных заседаний и иными документами, мы должны отметить, что данные документы действительно схожи по способу запечатления, сохранения и передаче сведений. Но протоколы и иные документы отличаются по таким критериям, как время, порядок, условия их составления, содержание, предназначение и др.

Например, протоколы следственных действий и судебных заседаний могут составляться только после возбуждения уголовного дела (исключением являются протоколы осмотра места происшествия, осмотра документов и предметов, осмотра трупа, получения образцов для сравнительного исследования, а в не терпящих отлагательства случаях и освидетельствования, которые могли быть составлены и до возбуждения уголовного дела (ч.2 ст.176, ч.4 ст.178, ч.1 ст.179, ч.2 ст.184, ч.1 ст.202 УПК РФ)). Иные документы могут быть составлены как до возбуждения уголовного дела, так и на любой стадии уголовного судопроизводства, вплоть до вынесения приговора или иного решения суда - например, свидетельство о рождении ребенка, которое должно учитываться как смягчающее обстоятельство (п. «г» ч.1 ст.61 УК РФ). А несвоевременное представление этого документа в суд само по себе не означает, что свидетельство о рождении как иной документ не имел или потерял доказательственное значение.

Если протоколы - это всегда письменные документы, то иными документами могут быть и письменные, и любые другие материальные объекты, которые содержат в себе информацию, выраженную общепонятными знаками (например, CD-диск или другой накопитель электронной информации). Это создает определенные сложности отделения документов от вещественных доказательств. С.И. Кувычков считает, что деление вещественных доказательств на виды проводится для определения их доказательственных свойств и роли в событии преступления^[138]. А по мнению М.Е. Кравченко, «определение связи материальных предметов с событием преступления позволяет отграничить вещественные доказательства от иных документов, образцов для сравнительного исследования»^[139]. Критически оценивая положения ч. 2 ст. 84 УПК РФ, устанавливающие, что документы могут содержать сведения, закрепленные как в письменном, так и в ином виде, автор считает, что такая законодательная формулировка иных документов «делает разграничение их с вещественными доказательствами весьма условным».

Полагаем, что рассматриваемое положение нужно понимать в связке с положениями других частей данной статьи, в частности, частями 2 и 4, где законодатель четко определил, что те документы, которые обладают признаками, указанными в ч. 1 ст. 81 УПК РФ, признаются вещественными доказательствами. Это значит, что вещественным доказательством признаются любые документы, которые: а) служили орудием совершения преступления; б) служили средством совершения преступления; в) сохранили на себе следы преступления; г) изготовлены незаконно; д) служат средством для обнаружения преступления; е) служат для установления обстоятельств уголовного дела; ж) на которые были направлены преступные действия.

О доказательственной и процессуальной сущности электронной информации в юридической литературе высказаны различные суждения. В основном, научная дискуссия разворачивается вокруг вопроса об отнесении/не отнесении к вещественным доказательствам или к иным документам представленной в файлах на электронных носителях информации, в частности, фонограмм^[140]. Основательно этот вопрос

исследован и описан в диссертации С.И. Кувычкова. Выводы автора о двойственной сущности таких доказательств (как вещественных доказательств и как документов) заслуживают поддержки^[141].

Приводя признаки, отличающие вещественное доказательство от иного документа, М.Е. Кравченко, ссылаясь на исследования Д.В. Овсянникова, А.И. Садовского, Л.Д. Кокорева и Н.П. Кузнецова^[142], пишет, что у

вещественных доказательств и иных документов одинаковый материальный источник образования^[143] (что небесспорно), различный режим

процессуального закрепления, хранения и реализации.

Полагаем, что главным признаком, определяющим их сущностное отличие, является то, что одни документы (например, паспорт, акт ревизионной комиссии, акт аудиторской проверки) используются в доказывании исключительно как документы, а другие - как носители следов преступления. Документы-доказательства и документы-вещественные доказательства отличаются наличием или отсутствием на них следов преступления. Первые, как правило, предназначены для совершения преступления, сокрытия следов преступления или устанавливают какой-либо имеющий процессуальное значение факт (возраст, семейное положение, образование и др.). Вторые - документы-вещественные доказательства, - сохранили на себе следы преступления (следы крови, отпечатки пальцев, следы подделки и др.).

Например, предсмертная записка, оставленная на месте самоубийства и указывающая на виновного в доведении до самоубийства (ст. 110 УК РФ), является вещественным доказательством. Такая записка, не будучи по своей сущности документом, обретает признаки процессуального документа в рамках данного уголовного дела посредством вынесения постановления следователя о признании ее в качестве вещественного доказательства. Такая предсмертная записка не может быть повторена, в отличие от других документов. Без постановления следователя о признании вещественным доказательством записка ничего из себя не представляет, точно так же, как и постановление следователя без записки. Только вместе они обретают силу процессуального документа. С другой стороны, акт ревизионной комиссии или паспорт гражданина обладают признаками документа изначально, они могут быть изготовлены неоднократно, то есть, повторимы. Соответственно, паспорт является документом с момента его изготовления и подписания владельцем. Но процессуальным документом паспорт может стать в случае его признания вещественным доказательством и приобщения к материалам уголовного дела. Предсмертная записка не является документом в собственном смысле слова, но ей может быть придана сила процессуального документа путем вынесения соответствующего постановления следователя (о признании предсмертной записки документом - вещественным доказательством). Следовательно, процессуальным документом является любой документ, который постановлением следователя приобщен к материалам уголовного дела и обладает признаками доказательства.

Для определения природы документа-доказательства и его отличия от документа - вещественного доказательства необходимо отталкиваться от обратного и исключить те документы, которые могут быть доказательствами с момента их изготовления в соответствии с ч. 1 ст. 81 УПК РФ. Сам по себе документ может выступать в качестве вещественного доказательства, если:

а) он служил орудием или иным средством совершения преступления (например, рецепт в случае его незаконной выдачи (ст. 233 УК РФ))^[144];

б) он сохранил на себе следы преступления (например, подделка рецепта);

в) на него были направлены преступные действия (например, похищение у гражданина паспорта или другого важного личного документа (ч.2 ст.325 УК РФ);

г) он является средством для обнаружения преступления (например, акт аудиторской проверки, акт камеральной проверки и др.);

д) он является средством установления обстоятельств уголовного дела (например, документы, подтверждающие характер и размер вреда, причиненного преступлением (п.4 ч.1 ст.73 УПК РФ)).

Все другие бумажные носители информации, фигурирующие в деле, обретают силу доказательства и, соответственно, документа, только после вынесения следователем постановления о признании их в качестве документов-доказательств или документов-вещественных доказательств.

Так, по одному из уголовных дел был признан вещественным доказательством и приобщен к материалам дела протокол объяснения, полученного должностным лицом органа дознания от очевидца преступления. Данное доказательство было положено в основу обвинительного приговора, а суд апелляционной инстанции согласился с таким решением. Отказывая в принятии к рассмотрению жалобы, Конституционный Суд РФ отметил, что «протокол с объяснениями может рассматриваться лишь в качестве источника требующих подтверждения фактов и сам по себе не может служить объективным средством для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела, а потому, по смыслу уголовно-процессуального закона ... не является вещественным доказательством, если сам не служил средством совершения преступления или не сохранил на себе следы преступления. Иное приводило бы к отступлению от установленного порядка доказывания по уголовному делу»^[145].

Конституционный Суд указал на необходимость соблюдения процессуальной формы придания документу значения доказательства, то есть его получения в результате процессуальных действий. Документы, полученные в результате непроцессуальных действий, являются не доказательствами, а «лишь сведениями об источниках, которые могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем ...».

Этим обусловлены особенности хранения вещественных доказательств, которые в силу громоздкости или иных причин не могут храниться при уголовном деле, в том числе большие партии товаров. Такие предметы фотографируются или снимаются на видео- или кинопленку, по возможности опечатываются и по решению дознавателя, следователя передаются на хранение, а к материалам уголовного дела приобщается документ о месте нахождения такого вещественного доказательства. Соответственно, в силу прямого указания законодателя в п. «а» ч. 2 ст. 82 УПК РФ, документом является постановление следователя о передаче такого имущества на хранение, а в случае уничтожения такого вещественного доказательства на основании решения суда документом - доказательством^[146] об уничтожении вещественного доказательства будет само решение суда (п. 10.1 ч. 2 ст. 29 УПК РФ)^[147], а также акт исполнения судебного решения. Это значит, что уничтоженное вещественное доказательство заменено документом, подтверждающим как сам факт существования и уничтожения, так и факт наличия у уничтоженного предмета признаков и свойств доказательства.

Можно согласиться с В.О. Агибаловой, которая, обобщив имеющиеся в науке суждения о юридической природе документа, приходит к выводу о том, что процессуальными документами могут быть любые носители информации, имеющие значение по делу, зафиксированные надлежащим образом^[148], то есть постановлением следователя.

Таким образом, можно сделать вывод о двойственности процессуальной природы иного документа: как документа в собственном смысле слова, и как документа-вещественного доказательства, то есть, вещи материального мира, содержащего сведения, имеющие значение для установления обстоятельств, указанных в ст. 73 УПК РФ. Этот смысл заложен в положениях ч. 2 ст. 84 УПК РФ, где говорится, что «документы могут содержать сведения, зафиксированные как в письменном, так и в ином виде». Под иным видом фиксации понимаются «... материалы фото- и киносъемки, аудио- и видеозаписи и иные носители информации, полученные, истребованные или представленные.». Документы на носителях информации, требующие для воспроизведения специального оборудования, также являются документами в уголовно-процессуальном смысле. Поэтому законодатель, например, в ч. 8 ст. 186 УПК РФ, установил требование, что такие носители информации признаются вещественными доказательствами, приобщаются к материалам дела и хранятся при уголовном деле. А применительно к иным документам в п. 5 ч. 4 ст. 81 определено, что документы, являющиеся вещественными доказательствами, остаются при уголовном деле в течение всего срока хранения последнего либо передаются заинтересованным лицам по их ходатайству.

Судебная практика, признавая, например, CD-диски с записью переговоров, вещественными доказательствами, правильно называет их документами.

Так, рассматривая решение Колпинского городского суда^[149] об уничтожении приобщенного к материалам уголовного дела в ходе предварительного следствия CD-диска с аудиозаписью разговора К.Ю. и Б.Ю., который хранится при уголовном деле, судебная коллегия городского Суда г. Санкт-Петербурга указала, что «...в соответствии с положениями ч.2 ст. 84 УПК РФ, CD-диск с аудиозаписью разговора К.Ю. и Б.Ю. относится к документам, и . приобщается к материалам уголовного дела и хранится в течение всего срока его хранения». Признавая обоснованными доводы кассационного представления о нарушении уголовно-процессуального закона при решении вопроса судом об уничтожении CD-диска с аудиозаписью, судебная коллегия постановила в этой части приговор отменить, а решение данного вопроса передать на новое судебное рассмотрение в порядке ст. 397 УПК РФ»^[150].

Таким образом, иной документ как доказательство представляет собой любой материальный носитель с зафиксированной на нем в любой форме информацией, предназначенной для передачи во времени и в пространстве в целях использования в уголовном судопроизводстве. Законодательное положение о том, что иной документ является доказательством, только если в нем имеются сведения, имеющие значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, говорит о том, что он должен содержать доказательства, то есть быть источником доказательства. Соответственно, в ином документе именно его содержание является источником доказательства. Любой предмет фактически может быть признан документом в процессуальном смысле в случае, если информация, содержащаяся в нем, будет использоваться в общественных целях, а именно в целях отправления правосудия. Соответственно, понятие «документ», данное в Федеральном законе «Об обязательном экземпляре документов», является общим и подлежит применению в других законах, а также во всех случаях, когда такая необходимость возникает.