Что более помогало римлянам в обретении новых владений, судьба или доблесть
М
ногие, и в том числе Плутарх, весьма почтенный писатель, склонялись к мнению, что римскому народу помогала обзавестись новыми землями больше фортуна, нежели доблесть. И среди прочих соображений, которые приводит Плутарх, такое: судя по верованиям римлян, они относили все свои победы на счет судьбы и построили Фортуне больше храмов, чем всем остальным богам.
По-видимому, к этому мнению присоединяется Ливий, потому что редко кто из римлян говорит у него о доблести, не упоминая при этом о Фортуне. Но я никак не могу с этим согласиться и признать правильным подобное мнение. Ибо если доселе не существовало республики, которая добилась бы таких же успехов, как Рим, то ведь не было и республик, обладающих для этого столь же пригодным устройством, как Римская. Своими приобретениями она обязана доблестному войску, а сохране-нием приобретенного — своему первому законодателю, который определил для нее подходящий образ и порядок действий, как будет подробнее рассказано в наших рассуждениях. Говорят, что римский народ, благодаря своей удачливости, а отнюдь не доблести, никогда не вел двух серьезных войн в одно и то же время; война с латинами началась не то что после разгрома самнитов, но даже и в защиту последних; с тосканцами они сразились только тогда, когда уже подчинили себе латинов и постоянными удара~ ми обессилили самнитов; но если бы двое этих противников су- мели объединить свои еще свежие силы, это, без сомнения, как дегко себе представить, привело бы к крушению Римской республики. Но как бы то ни было, римлянам никогда не приходилось сражаться с двумя могущественными противниками в одно л то же время; напротив, всегда казалось, что когда разгоралась одна война, вторая затихала, или при угасании одной начиналась вторая. Это хорошо заметно, если рассмотреть по порядку войны, которые они вели: если не говорить о тех, что случились до захвата Рима французами, очевидно, что пока его жители сражались с эквами и вольсками и пока эти народы были в силе, никто другой Риму не угрожал. После усмирения двух вышеназванных вспыхнула война против самнитов, хотя еще до ее окончания против римлян восстали латинские народы; во время этого мятежа самниты были союзниками Рима и своим войском помогли римлянам укротить латинскую дерзость. После усмирения латинов война в Самниуме возобновилась. После многих поражений, нанесенных самнитам, и уничтожения их сил началась война с тосканцами, а по ее окончании самниты поднялись снова вследствие • прихода в Италию Пирра. Последний был отброшен и отступил в Грецию, но тут началась первая война против карфагенян; не успела она закончиться, как все французы по эту и по ту сторону Альп соединились в заговоре против римлян, и тогда произошло превеликое избиение на пространстве между Популонией и Пизой, там, где ныне находится башня Святого Винцента. После этой войны в течение двадцати лет римляне не вели больших войн; они сражались только с лигурийцами и с остатками французов в Ломбардии. Так продолжалось до Второй Карфагенской войны, которая разоряла Италию на протяжении шестнадцати лет. Римляне вышли из нее с великой славой и приступили к Македонской войне, а затем пришел черед войны с Антиохом в Азии. После этой победы во всем мире не оставалось государей или республик, которые могли бы противостоять римской силе, даже все вместе взятые.Но если хорошенько рассмотреть ход этих войн и образ действий римлян до названного времени, то можно заметить, что *Фоме удач эти войны сопровождались великими проявлениями ^блести и благоразумия. Так что кто захочет отыскать причину их удачливости, определит ее с легкостью, ибо нет никакого со-мнения, что когда какой-либо государь или народ приобретет такой вес среди других государей или народов, что они сами по себе не отважатся на него напасть, то ему не нужно будет опасаться нападения соседей, разве что они будут к этому вынуждены; таким образом, во власти этой державы будет избрать себе противника самой, а остальных утихомирить другими средствами. Преклоняясь перед ее силой и усыпленные ее ухищрениями, они легко успокоятся, прочие же властители, не имеющие непосредственного общения с первыми, посчитают угрозу отдаленной и не относящейся к ним.
В этом заблуждении они будут пребывать, пока пожар не приблизится к их владениям. Чтобы погасить его, им останется только уповать на собственные силы, которых будет недостаточно, ибо противник тем временем неимоверно усилится. Я не буду распространяться о том, что самнитьгбезучаст- но наблюдали, как римский народ расправляется с вольсками и эквами; чтобы не быть многословным, ограничусь карфагенянами, которые к моменту, когда римляне столкнулись с самнитами и тосканцами, приобрели уже великое могущество и влияние, захватив всю Африку, удерживая Сардинию и Сицилию и установив свое владычество над частью Испании. Благодаря этому могуществу и удаленности границ от Рима карфагеняне никогда и не помышляли о войне с ним, о помощи самнитам или тосканцам; напротив, они вступили с римлянами в сношения и искали их союза, как будто бы события развивались им на пользу. Кар-фагеняне заметили свою ошибку только тогда, когда римляне, покорив все народы, живущие между ними и карфагенянами, ста-ли оспаривать право последних на территорию в Испании и на Сицилии. Так же, как карфагеняне, рассуждали французы, а по-том Филипп, царь Македонии, и Антиох. Все они полагали, пока римский народ был занят другим противником, что этот послед-ний осилит римлян или что у них достанет времени, чтобы защи-титься в случае войны или мира. Таким образом, я полагаю, что удача, сопутствующая римлянам, была бы на стороне всех госу дарей, которые поступали бы, как они, и обладали такой же доб-лестью.Цо этому случаю следовало бы остановиться на способе, использовавшемся римским народом для внедрения в чужие страды, но мы подробно говорили об этом в нашем трактате о владениях государей, этот предмет рассмотрен там со всех сторон. Ска- ^у лишь кратко, что римляне всегда старались иметь в новых провинциях побольше друзей, которые проторили бы им дорогу пли открыли в них дверь, а также помогли удержать. Так, благодаря капуанцам они вошли в Самниум, благодаря жителям Ка- мерина — в Тоскану, благодаря мамертинцам — в Сицилию, жителям Сагунта — в Испанию, с помощью Массиниссы они вошли в Африку, этолийцев — в Грецию, Эвмена и других князей — в Азию, а благодаря жителям Массилии и эдуям — во Францию. Во время своих походов и завоеваний провинций, а также при их удержании у римлян никогда не было недостатка в подобной поддержке. И те народы, которые последуют их примеру, будут зависеть гораздо меньше от прихотей судьбы, чем плохие подражатели. А чтобы всякий мог убедиться, насколько доблесть важнее для завоевания новых владений, чем милость судьбы, мы рассмотрим в следующей главе, каковы были народы, с которыми довелось сражаться римлянам, и сколь упорно они защищали свою свободу.