РИМЪ.

Римскія учрежденія начинаютъ развитіе свое съ того пункта, котораго не обошелъ пи одинъ, народъ въ мірѣ. По словамъ Іеринга, въ Римѣ «право и религія были близнецами, кото­рые провели первое время жизни въ тѣсной связи, поддержи­вая и дополняя другъ друга».

- 47 -

но придерживать въ своихъ рукахъ юридическое знаніе^,. Помпоній начинаетъ сходнымъ замѣчаніемъ древнѣйшую исторйо римскаго права. Вотъ почему, за-долго до XII таблицъ, уста­новилось такое отношеніе, что только знатный и свѣдущій че­ловѣкъ (патронъ) могъ защищать на судѣ несвѣдущихъ—слу­жилыхъ и даже неслужилыхъ—людей. Необходимость постоян­но увеличивала толпы кліентовъ новыми людьми изъ среды сво­бодныхъ плебеевъ. Безправная независимость была предпочтена подчиненному положенію, которое ограждалось вліятельнымъ па­тронатомъ. При такихъ условіяхъ, не мокъ возникнуть въ на­родѣ особый классъ защитниковъ. Аристократія и судебный патронатъ слишкомъ сильно срослись между собою. Патриціи на-столько же воины и крупные землевладѣльцы, на-сколько правовѣды и адвокаты.

судьбы для Рима¹.

tИ такъ, римская адвокатура находится въ исторической свя­зи съ судебнымъ патронатомъ патриціевъ,/которые во многомъ напоминаютъ эвпатридовъ. Но греческая адвокатура весьма, ма­ло похожа на римскую, по замѣчанію компетентнаго судьи, 11,11- церона. Откуда же это различіе ?

Не разъ было замѣчено, что учрежденія грековъ и римлянъ тѣмъ ближе между собою, чѣмъ древнѣе ихъ исторія. Положе­ніе это возведено на степень истины одною изъ лучшихъ мо­нографій, которыя когда-либо издавались въ Германіи'. Но любопытенъ и не менѣе очевиденъ тотъ фактъ, что сходство греко-римскихъ учрежденій (быть можетъ, результатъ обще­арійскаго происхожденія) не доходитъ до закопа. XII таблицъ. Аѳинское и римское общества Ѵ-го столѣтія до P. X. пред­ставляются намъ совершеннымъ контрастомъ. Вт. то время, какъ Периклъ сдерживалъ изящною рѣчью своею аоииянъ, въ Римѣ безъискусственно и сурово говорили съ народомъ децемвиры. Греки Ѵ-го столѣтія слушали уже разсужденія о томъ, что «правда и законъ придуманы для порабощенія людей». Римля­не съ религіознымъ уваженіемъ относились къ таблицамъ, въ которыхъ только-что дана была первая и желанная «правда» народу. Греки засѣдали въ многочисленныхъ дикастеріяхъ, гдѣ самъ народъ судилъ важнѣйшія гражданскія и уголовныя дѣ­ла, безъ участія презираемыхъ юристовъ.

деніемъ actions sacramenti, коллегія жрецовъ, т. е. спеціаль­ныхъ юристовъ^,. Въ Греціи, народные суды враждебны юри­дической техникѣ и формализму. Въ процессѣ изгнана симво­лика религіознаго періода. Судьи рѣшаютъ дѣла чаще по со­вѣсти, чѣмъ но закону. Въ судоговореніи избѣгаютъ юридиче­ской діалектики. Многочисленные и разнообразные иски не имѣютъ строго-спеціальнаго характера. Дѣло о подлогѣ можно начать въ тѣхъ-же выраженіяхъ, какія употреблены для иска о гра­бежѣ. Деньги, вносимыя при началѣ дѣла, идутъ въ государ­ственную кассу. Въ Римѣ, Ѵ-го столѣтія, на судахъ господ­ствуетъ система, при которой участь иска зависитъ отъ каж­дой буквы въ формулѣ, предписанной закономъ (uti lingua nun- cupassit etc.). Судебный взносъ (Sacrainentum) берутъ жрецы.* Процессъ переполненъ символическихъ дѣйствій {manuum соп- sertio, vindicatio). Не прежде VII столѣтія, встрѣчаются на­смѣшки надъ глыбами земли, которыя замѣняли на судѣ древ­ній обрядъ (Jediictio) въ тяжбахъ о недвижимомъ имуществѣ. Но Цицеронъ, скептикъ въ рѣчи за Мурену, охотно вводитъ въ другія свои произведенія филологическіе остатки обветша­лой юридической символики ’. Діалектика правовѣдовъ строго спеціальна и чужда всякаго вліянія риторовъ. Судоговореніе не подымалось еще до уровня блестящаго краснорѣчія въ позднѣй­шую эпоху. Въ разговорахъ своихъ объ ораторѣ, Цицеронъ съ

¹ Ihering, Geist d. г. К. I. 262. Nach den Berichten spiiteren Referenten w3rc in den ersten Jahrhunderten der Republik die Kenntniss, Fortbildnng und Handhabung des Ciyilrechtes ausschliss- Iich bei jenenι Collegium gewesen etc.

² Cic,, pro Mur. 12.—De orat. 1. 10. Nisi hie in tuo regno es- seιnus, non IuIissein multisque praeeisseuι, qui aut interdicto tecum Contenderent, aut Cxjuremanuinconsertum vocarent»...

Изъ предыдущаго очерка ясно, почему устройство адвока­туры сдѣлалось очереднымъ вопросомъ законодательства. Дру­гія причины должны были, въ свою очередь, привлечь въ эту сторону вниманіе императоровъ. Власть, которая захватила все, , чтб вѣдали консулы, трибуны и преторы, не могла оставить

на прежнемъ осповпніи вліятельную профессію^Преслѣдуя цѣли политической централизаціи, правительство естественно пришло къ мысли о дисциплинарномъ устройствѣ адвокатуры/Но но одни такія соображенія господствовали въ цезарскихъ совѣтахъ. Въ составѣ послѣднихъ находились правовѣды, которые иначе смотрѣли на адвокатуру. Для Ульпіана, Павла и другихъ ю- ристовъ, учрежденіе это, не смотря на временное приниженіе свое, было необходимо какъ составная часть правильно-устро­еннаго правосудія.

Такимъ образомъ, подъ вліяніемъ различныхъ причинъ, об­наружилась потребность въ регламентаціи, и ее начали импе­раторы съ возстановленій цинціева закона. Августъ безусловно запретилъ брать гонораръ. Неронъ (какъ говоритъ, расходясь съ Светоніемъ, Тацитъ) подтвердилъ такое запрещеніе. При

¹Ср. Digest, lib. 1. De reqαirendis reis.—Ibidem. 48, til. I, 13,

5. Non relatione crimiemm, fed innocentia reus ρurgetur etc.

Клавдіѣ, доносчикъ Суилій нарушилъ законъ, взявши громад­ную плату съ обѣихъ сторонъ, что привело кліента къ само­убійству. Дѣло это взволновало Римъ, не исключая сенаторовъ. Между ними нашлись энергическіе порицатели продажности ад­вокатовъ; въ рѣчахъ, на сенатскомъ судѣ, затронуты были о- пасные примѣры республиканской доблести. У Тацита очень живо разсказанъ любопытный процессъ этотъ и приведена, рѣчь Суилія, который защищалъ себя въ присутствіи Клавдія. Суи­лій развивалъ положеніе, что «адвокатура не могла остаться безмездною, какъ только обратилась въ свободную профессію».

Однако-же мѣра Клавдія не остановила злоупотребленій. Ха­рактеры, описанные Плиніемъ и Тацитомъ, не подчинялись пра­виламъ объ умѣренности. Обходъ закона оказался нетруденъ. Плату въ десять тысячъ сестерцій стали брать за каждое от­дѣльное дѣйствіе въ процессѣ. При такомъ аналитическомъ спо­собѣ, могла получаться тройная, четверная и даже высшая сум­ма. Вѣроятно, подобная причина подготовила сенатское поста- » новленіе при Траянѣ; вызвано же было это предписаніе, под­твердившее законъ клавдіевъ, полымъ скандаломъ. Адвокатъ Номинатъ взялъ впередъ весь гонораръ (10 тысячъ сестер­цій), но не явился защищать своихъ кліентовъ (обывателей

^, Ann. XI. 6, 7. Capiendis pecuniis posuil nιι*dum usque ad de па (millia) sestertia, quern egressi repetundarum Ienerentur.

7*

— IOO —

Виченцы)’. При разборѣ дѣла ua судѣ оказалось, что защит­никъ измѣнилъ своему долгу изъ страха предъ могуществен­нымъ противникомъ ^.

Черта эта любопытна. Въ вей читается знаменіе времени. Развращенные адвокаты берутся за дѣла пзъ нечистаго жела­нія захватить задатокъ. Но рабское чувство предъ вліятель­ными людьми гонитъ ихъ отъ состязанія. При этомъ, невольно обращеніе къ прежнему порядку, когда адвокаты, взявши день­ги, не боялись по-крайней-мѣрѣ говорить противъ преторовъ, консуловъ и тріумвировъ. Снова историческій разсказъ Плинія сходится съ адвокатскими типами сатириковъ. «У меня тяжба съ Бальбомъ»—говоритъ устами Марціала кліентъ, въ безу­спѣшныхъ попыткахъ найдтп себѣ защитника, — «но ты по же­лаешь оскорбить моего противника. Сосѣдъ нарушилъ неприкос­новенность моего владѣнія; по ты страшишься идти противъ цезарскаго отпущенника. Раба моего незаконно удерживаетъ и скрываетъ Каронія. Но ты отвѣчаешь: опа — вдова, богата, стара, бездѣтна. Нѣтъ, думаю я, трудно дѣлать дѣло подне­вольному: не рабъ, а свободный человѣкъ долженъ быть моимъ защитникомъ!».—

Прослѣдимъ теперь до VI столѣтія судьбу законодательства объ адвокатскомъ гонорарѣ. Такса императоровъ Клавдія и Траяна ( 10,000 сестерціи= IOO солидовъ = 500 р. с.) под­тверждена Александромъ Северомъ ’. Ни въ одномъ постапов- левіи пѣтъ болѣе - яснаго указанія на положеніе тогдашней ад-

• вокатуры, какъ регламентированной профессіи. Рескриптъ им­ператорскій причисляетъ се къ ('.свободнымъ занятіямъ» (§9),

^, PliniiSec. Episl. V. 4.

² Плииііі называетъ этого страшнаго соперника: Vir praetorius Solers.

³ Dig. I. 50. 13. Licila аиіеш quanlilas intelligilur pro singulis causis usque ad centum aureos etc.

IOl

на-равнѣ съ искусствомъ медиковъ, риторовъ и грамматиковъ. Адвокатамъ дано право иска, ио запрещены условія о про­центахъ съ цѣнности выигранной тяжбы (Societatein futuri епіо- Unncnti). Запрещеніе повторяется относительно добавочной пла­ты къ гонорару въ видѣ преміи за выигранное дѣло (раіпіа- riuιn), если вся сумма, въ сложности съ гонораромъ, превы- шаетъ законную таксу, а также, когда условіе о преміи заклю­чено до окончанія тяжбы (suspensa Iite)*. Наслѣдники адво­ката, умершаго до окончанія тяжбы, пе обязаны возвращать гонораръ кліенту (§ 13). Статья эта имѣетъ значеніе приви­легіи. Но главный интересъ ея въ гомъ, что указывается пра­вило: брать гонораръ до окончанія дѣла^[68]. При отсутствіи о- предѣленнаго условія, споръ разбирается единоличною властью намѣстника провинціи. (Потому-то вопросъ о гонорарѣ въ ди- гестахъ помѣщается подъ рубрикою «о чрезвычайномъ порядкѣ судопроизводства»). Въ такомъ случаѣ, размѣръ гонорара о- предѣляется судьею — по важности дѣла, по способностямъ и тру­ду защитника, но не выходя изъ законной таксы.

Отсюда слѣдуетъ, что, въ началѣ Ш-го столѣтія, император­скіе чиновники получили власть уменьшать, по своему усмотрѣ­нію, адвокатскую плату. Не видно у адвоката права апелли­ровать на рѣшеніе намѣстника. Но любопытно, что законода­тельство предписываетъ судьѣ руководствоваться, между про­чимъ, «обычаями адвокатовъ» (Consuetudine fori). Съ одпой стороны, такое повелѣніе есть вѣрный признакъ, что въ об-

— 102 —

ществѣ опредѣленнѣе обозначилось отдѣльное сословіе. Съ дру­гой стороны, законъ обнаруживаетъ волю императора признать, въ извѣстной степени, автономическія правила адвокатовъ о го­норарѣ. Дѣйствительно, исторія считаетъ время Александра Севера лучшимъ періодомъ въ судьбахъ адвокатуры послѣ Ав­густа. И въ настоящемъ случаѣ, законодательство вѣрно отра­зило дѣйствительность. Послѣдняя черта еще ярче выставляет­ся въ предпочтеніи теоретическихъ занятій правомъ предъ ад­вокатурой[******************][††††††††††††††††††]. Нельзя было иначе глядѣть на дѣло, когда теорія имѣла своимъ представителемъ Ульпіана, а практика перепол­нялась людьми, которые продолжали повторять, въ меныпихъ размѣрахъ, адвокатскія преступленія Суилія и Номинята².

Законодательство ІІІ-го столѣтія съ такою полнотою исчерпа­ло вопросъ о гонорарѣ, что послѣдующія мѣры только подтвер­ждали, точнѣе выражали, а въ немногихъ случаяхъ видоизмѣня­ли постановленія Северовъ. Такимъ характеромъ отличаются указы императоровъ Константина, Констанція, Валентинівна, Валента, Ѳеодосія П-го, Аркадія и Гонорія.- Въ 315-мъ го­ду находимъ мы приказаніе: немедленно судить и подвергать наказаніямъ коронныхъ адвокатовъ за незаконные ихъ поборы. Рескриптъ 326 года специфически опредѣляетъ карательную мѣру за нарушеніе таксы. (Исключеніе изъ адвокатскаго спи­ска — другой признакъ зачатковъ коллегіальнаго устройства и дисциплины). Указъ 344-го года изображаетъ, въ энергиче­скихъ выраженіяхъ, ненасытную жадность «схоластиковъ» (такъ

103

пазывали тогда адвокатовъ, единственныхъ представителей пра­вовѣдѣнія послѣ паденія науки) и снова опредѣляетъ кара­тельныя мѣры¹. Но уставъ 368-го года, данный для адвока­товъ города Рима, любопытнѣе всѣхъ исчисленныхъ законовъ. Валентиніанъ безусловно запрещаетъ какія бы то ни было со­глашенія съ кліентомъ о платѣ. Это — поворотъ къ законамъ Цинція и Августа, которые однако-же смягчаются разрѣшеніемъ «безпрекословно брать такую плату, какую заблагоразсудятъ давать кліенты». Оба положенія отступаютъ отъ законодатель­ства Александра Севера.

Еще значительнѣе рознь въ слѣдующемъ: титулованнымъ и почетнымъ лицамъ (honorati), которыя примутъ на себя обя­занность защитниковъ, безусловно запрещено возмездіе. Здѣсь императорскій указъ примѣняетъ, безъ всякой уступки, основ­ное начало цинціева закона. Трудно объяснить оригинальную попытку самовластнаго императора воскресить аристократическій патронатъ свободнаго Рима. Духъ времени, нравы общества, положеніе адвокатуры, государственное устройство: все это ма­ло отвѣчало историческому романтизму Валентиніава. Адвока­тура , подчиненная чиновникамъ, не ладила съ преданіями о патриціяхъ. Лучше всего доказываетъ это статья устава (6), во которой приказано добровольнымъ и титулованнымъ адвока­тамъ стоять во время защиты'¹. Такимъ образомъ, съ одной стороны, приравнивали ихъ къ обыкновеннымъ защитникамъ; съ другой стороны, лишали гонорара, т. е. — единственной выгоды, которую могла доставить профессія, ври упадкѣ политическаго и общественнаго значенія адвокатуры. Подобное сочетаніе не мог­ло замѣнить болѣе разумныхъ мѣръ Ш-го и начала ІѴ-го столѣ-

104

тій, когда правительство, опираясь на обычаи форума, стара­лось согласить, посредствомъ законныхъ обезпеченій, взаимные интересы адвокатовъ и кліентовъ¹.

Такса императора Клавдія, отмѣненная на-время Діокле­тіаномъ, который предписалъ плату въ 250 денаріевъ, оста­лась нормальною для гонорара но дпгестамъ. Вотъ почему мож­но считать заслугою Юстиніана, что въ сводъ его внесена си­стема III - го столѣтія, дополненная постановленіями Аркадія, Гонорія и Ѳеодосія (422 и 449) о привилегіи (pecul. quasi Castronsis) для имуществъ, пріобрѣтаемыхъ трудомъ адвокатовъ. Исполненіе этихъ закоповъ обезпечено карательными мѣрами, которыя также вошли въ кодексъ и въ дигесты^?. Вмѣстѣ съ послѣдними, распространились постановленія объ адвокатскомъ гонорарѣ въ западной Европѣ, гдѣ оказали извѣстное вліяніе на соотвѣтственныя учрежденія у германе - романскихъ народовъ.

Римское законодательство не вдругъ оставило тотъ взглядъ, что адвокаты — частные люди, которые по собственной волѣ служатъ своимъ согражданамъ, отстаивая интересы ихъ на су­дѣ. Въ III-мъ столѣтіи, адвокатура, какъ видно это изъ постановленій о гонорарѣ, не считалась еще службой (militia togatorum), а была добровольною профессіей. Но, обративши серьезное вниманіе на гонораръ, законодательство не могло ^[71][72]

105

обойдти другіе, не менѣе существенные пункты. Между ними едва-ли не первое мѣсто принадлежало вопросу: кто имѣетъ право быть адвокатомъ? Выше указанъ первый, нерѣшительный отвѣтъ на вопросъ этотъ въ республиканскомъ періодѣ. При­ведены слова Плинія о томъ, какъ безпорядочна была адво­катура первыхъ временъ имперіи. При Неронѣ, толпу голод­ныхъ и бездарныхъ практиковъ выгоняли изъ форума собаками, нарочно пріученными къ подобной травлѣ, какъ говоритъ объ этомъ самъ учптель императора *. При Антонинахъ и Алексан­дрѣ Северѣ, правовѣды приняли иныя мѣры. Согласпо ихъ по­литикѣ, адвокатура, не обращаясь въ чиновную монополію, должна была сосредоточиться въ болѣе ограниченномъ кружкѣ достойныхъ и способныхъ лицъ. Правительство не желало да­вать патенты; по опредѣлило общія условія, при которыхъ каждый гражданинъ могъ быть защитникомъ. Вотъ почему, не касаясь вопросовъ объ испытаніяхъ и присягѣ, по установляя законнаго числа адвокатовъ, законодательная власть начертала систему правилъ о ходатайствѣ. Искусная рука Ульпіана при­вела къ немногочисленнымъ и яснымъ положеніямъ частные слу­чаи, которые долго не поддавались точному опредѣленію. Уста­новлены безусловныя и относительныя запрещенія ’. Основаніемъ для тѣхъ и другихъ принята: несоверіпеннолѣтіе, женскій полъ, физическіе недостатки, порочная жизнь и потеря гражданской чести. Съ адвокатствомъ не совмѣстимы унизительныя занятія (гаерство, возмездное гладіаторство)’.

Гораздо позже объявлены препятствіемъ иновѣріе и ерети-

— 106 —

чество. Но въ законодательствѣ П-го и ІІІ-го столѣтій начи­наетъ опредѣляться мысль, что слѣдуетъ избѣгать соединенія вліятельныхъ должностей съ адвокатскою обязанностію. Въ кон­цѣ 1-го столѣтія консулы и другіе сановники адвокатствуютъ на судахъ имперіи. Только Плиній младшій (I. 23. IV, 17) сильно высказывается противъ вредныхъ послѣдствій такого по­рядка. Однако - же мнѣніе его — чисто личное и не находитъ себѣ опоры ни въ обычаѣ, ни въ формальномъ законѣ. Лишь въ отрывкахъ изъ Ульпіана читаются слѣдующія правила: пре­тору должно устранять себя отъ дѣлъ, по которымъ былъ онъ адвокатомъ; разборъ ихъ нужно передавать другому сановнику; во, по окончаніи служебнаго срока, не возбраняется защищать предъ преемникомъ тѣ самыя дѣла, для которыхъ бывшій пре­торъ выдавалъ формулу'. Отсюда начинается рядъ постанов­леній, гдѣ развиваютъ и примѣняютъ къ частнымъ случаямъ начало несовмѣстимости адвокатуры съ посторонними занятія­ми ^[73][74]. Въ 394 году, Аркадій и Гонорій запрещаютъ « сословію адвокатовъ » (corpus togatorum) административныя должности въ провинціяхъ, но подтверждается «разрѣшеніе» императо­ровъ Граціана, Валентинівна и Валента относительно куріаль­ной службы въ муниципіяхъ. Кодексъ Ѳеодосія принялъ одну изъ статей устава, даннаго въ ѴІ-мъ столѣтіи адвокатамъ Ри­ма, и подтвердилъ, въ формѣ рѣшительнаго и общаго запре­щенія, ученое мнѣніе Ульпіана объ адвокатствѣ преторовъ’. Нельзя было исполнять обязанности и судьи и адвоката но одному дѣлу. Но комментарій Готофреда приходитъ къ совер­шенно вѣрному заключенію, что въ другихъ дѣлахъ судья могъ

— 107 —

быть защитникомъ, и ва-оборотъ'. Въ послѣднемъ случаѣ, когда адвокатъ отвлекался отъ своихъ прямыхъ обязанностей, сдѣ­ланы такія ограниченія: соединеніе адвокатуры съ судебнымъ разборомъ дѣлъ дозволяется лишь въ томъ судѣ, гдѣ защит­никъ ведетъ єною практику; всякія другія занятія и должно­сти воспрещаются. То и другое закрѣплено штрафомъ въ 50 фунтовъ золота.

Указъ этотъ вышелъ въ 439 году. Изъ него ясно, что за­конодательство шире прежняго понимало задачу свою относи­тельно адвокатуры. Строгая карательная мѣра охраняетъ вы­дѣленіе защитниковъ въ особый классъ, который начинаютъ пріурочивать къ опредѣленнымъ судамъ въ имперіи. Адвокаты сложились въ сословіе и коллегіи, предназначенныя къ обще­ственной службѣ по указанію правительства. Такой выводъ под­тверждается смысломъ дальнѣйшихъ постановленій, гдѣ, по ви­димому, допущено уклоненіе отъ начала обособленія. Указъ 442 года разрѣшаетъ адвокатамъ занимать губернаторскія мѣста въ провинціяхъ, но поясняетъ, что адвокатъ, честно выполнившій службу, можетъ возвратиться къ прежнему своему занятію. Какъ привилегія, дается такому почетному лицу право адвокат­ствовать во всѣхъ судахъ имперіи^[75][76]. Логика событій и пере­мѣнъ въ государственномъ управленіи, отъ половины IV до по­ловины VI столѣтія, могла только усилитъ указанныя нами стремленія законодательной политики императоровъ. Вотъ по­чему, въ сводѣ Юстиніана, опредѣлено безусловное отдѣленіе судейскихъ обязанностей отъ адвокатуры ^[77]. Разсмотрѣнныя по-

108

становленія также имѣютъ историческій интересъ для судьбы этого учрежденія у ново-европейскихъ народовъ.

Пятое столѣтіе особенно богато постановленіями, которыя на­стойчиво продолжали дѣло регламентаціи. Императоръ Левъ о- братилъ вниманіе на происхожденіе и познанія тѣхъ лицъ, ко­торыя готовили себя къ адвокатурѣ. Еще въ 440 году, Ѳео­досій освободилъ защитниковъ съ ихъ потомствомъ отъ «во­енной службы и другихъ, болѣе низкихъ, занятій», по выра­женію законодателя'. Указомъ 460 года, вмѣнено губернато­рамъ и защитникамъ городовъ (муниципій) въ обязанность: про­изводить точныя разслѣдованія о происхожденіи и занятіяхъ претендентовъ на званіе адвоката. Установленъ спеціальный эк­заменъ, и годность «кандидата въ адвокаты» (такъ можно уже выразиться въ настоящемъ мѣстѣ изслѣдованія) удостовѣряется присягою испытателей. Тотъ-же императоръ, но нѣсколькими годами позже, объявилъ православную каѳолическую вѣру не­обходимымъ условіемъ для адвокатовъ. Въ силу этого распоря­женія, закрылся доступъ къ профессіи для язычниковъ, евре­евъ и еретиковъ многочисленныхъ сектъ, волновавшихъ въ ту пору христіанскую церковь.

Принятіе въ адвокатское «сословіе», какъ выражаются за­конодатели съ конца IV вѣка, стало зависѣть въ провинціяхъ отъ правителей или губернаторовъ (praesid.es), а въ столицахъ отъ городскихъ и другихъ префектовъ. Подобное полномочіе предсѣдателей судебныхъ инстанцій совершенно логично выте- nant, neulrum rite peragant», говоритъ законодатель. Ср. Rey, Des institutions judic. d^,Λngl. compar. avec се I Ie de Ia France etc. Замѣчанія (p. 173. Nota 2) о неудобствѣ и злоупотребленіяхъ отъ соединенія различныхъ обязанностей на судахъ въ Испаніи, ко­ролевствѣ Сардинскомъ и въ Англіи. (182).

^,...А Cobortisvel alterius vilioris Conditionis nexibus cum Iibe- ris quandocumque genitis.

109

каетъ изъ перемѣнъ въ судоустройствѣ и процессѣ, на кото­рыя указано выше. Oo временъ Діоклетіана и Константина, не­льзя было передать въ иныя руки дисциплину надъ адвокатами. Производство слѣдствія, обвиненіе, судъ и выполненіе приго­вора перешли къ «ректорамъ» многочисленныхъ провинцій въ четырехъ префектурахъ. Отсюда понятно, почему мнѣніе Ульпіана объ отношеніяхъ проконсула къ адвокатамъ сдѣлалось корен­нымъ правиломъ въ императорскомъ законодательствѣ *. Все­сильные администраторы стали могущественно вліять на адво­катуру. Губернаторская власть опредѣляла всю судьбу защит­никовъ, отъ первыхъ до послѣднихъ минутъ ихъ дѣятельности. Ректоръ производилъ дознаніе, о которомъ сказано выше. Рек­торъ наблюдалъ за строгостью экзамена. Другими словами, отъ • ректора зависѣло: принять или непринять извѣстное лицо въ со­ставъ адвокатовъ.

Вотъ почему не обошли губернаторскихъ рукъ юрисдикція и дисциплинарная власть надъ тѣми адвокатами, которые допу­щены къ профессіи. Ректоры, проконсулы, викаріи, августаль- ные и преторіанскіе префекты единолично разбирали и рѣшали дѣла о преступленіяхъ и проступкахъ адвокатовъ, приговаривая къ штрафамъ, временному и даже всегдашнему запрещенію прак­тики, съ исключеніемъ изъ списковъ^[78][79]. По отрывкамъ изъ Па- Iiuiiiaua видно, что не всякое запрещеніе имѣло силу за пре-

по

дѣлами провинціи. Лишь адвокатъ, наказанный за «безчестный» поступокъ, устранялся отъ судебной практики въ цѣлой импе­ріи. Для тѣхъ, кто осуждался на пять лѣтъ, право защищать кліентовъ возстановлялось по истеченіи этого срока. Еще со временъ императора Гадріана, который понималъ вредъ отъ юліевыхъ законовъ, допущено правило, что адвокатъ, возвра­щенный изъ ссылки, долженъ быть немедленно возстановляемъ во всѣхъ нравахъ своихъ. Важнѣйшими нарушеніями адвокат­скихъ обязанностей издавна считалось: несоблюденіе закона о гонорарѣ, а также измѣна кліентамъ'. За послѣднее преступ­леніе, еще преторскій эдиктъ назначилъ чрезвычайный судъ надъ виновнымъ. Мнѣніе юристовъ (Macer_yL. 2. Publ. judic.), принятое Юстиніаномъ въ пандекты, соединило съ этилъ пре­ступленіемъ потерю гражданской чести. Отсюда ясно, какія по­слѣдствія имѣетъ, въ подобномъ случаѣ, осудительный приго­воръ надъ адвокатомъ.

Но вообще, императорское законодательство содержитъ не­много прямыхъ опредѣленій по вопросу о противу законныхъ и безнравственныхъ дѣйствіяхъ защитниковъ. Систему адвокат­скихъ преступленій и проступковъ въ сводѣ приходится попол­нять съ помощью косвенныхъ заключеній. Зная, въ чемъ со­стоятъ обязанности защитника по отношенію къ суду, кліен­тамъ и противникамъ, можно сдѣлать выводъ о свойствѣ нѣко­торыхъ нарушеній. По указаніямъ Плинія (II, XI; III, IX; X, XX), оффиціальная защита сдѣлалась общеупотребительной еще въ первомъ вѣкѣ имперіи. Иногда личное назначеніе по выбору судьи замѣнялось жребіемъ. Во П-мъ и Ш-мъ столѣті­яхъ, установленіе это поддерживаютъ авторитетомъ своихъ мнѣ­ній ученые правовѣды. Въ комментаріяхъ на эдикте и въ раз-

¹ Digest. 47. Т. lδ. fr. 1. § 1. Praevaricator est quasi Barica- tor, qui diversauι partem adjuvat, prυdita causa sua etc.

Ill

сужденіяхъ объ обязанностяхъ проконсуловъ или префектовъ, высказываются Ульпіаномъ человѣколюбивыя и философскія мы­сли. Предписывается предсѣдателямъ высшихъ областныхъ су­довъ строго соблюдать полное равенство между тяжущимися и подсудимыми *. Знатность, богатство и подкупъ вліятельныхъ сторонъ но должны нарушать очереди и ослаблять средствъ къ защитѣ по дѣламъ бѣдныхъ людей, которые или вовсе не на­ходятъ, или находятъ, но плохихъ, адвокатовъ. Потому слѣ­дуетъ назначать защитниковъ и для тѣхъ, кто, нуждаясь въ адвокатѣ, не проситъ объ немъ проконсула. «Нельзя допустить, говорятъ юристы, чтобы кто-либо страдалъ отъ могущества не­равныхъ противниковъ. Борьба съ подобнымъ зломъ составля­етъ священную обязанность» ^[80][81][82].

Сильные и возвышенные мотивы этихъ мнѣній даютъ осно­ваніе предполагать, что раньше IV, V и VI столѣтій была о- предѣлена мѣра дисциплинарнаго взысканія съ адвоката, кото­рый незаконно уклонялся отъ защиты по назначенію. Во вся­комъ случаѣ, указы IV столѣтія не провозгласили новаго на­чала, предписавши наблюдать за равномѣрнымъ распредѣленіемъ адвокатовъ между тяжущимися и подсудимыми. Въ опасеніи позднѣйшихъ законодателей, что богатый гонораръ притянетъ къ себѣ болѣе сильное дарованіе, повторяется человѣчная и вмѣстѣ практическая мысль Ульпіана. Наказаніе защитника (за­прещеніемъ практики, съ исключеніемъ изъ списковъ) за не­основательный отказъ съ точностью опредѣлено въ постановле­ніяхъ Валентиніана и Валента, откуда перешло въ сводъ Юсти­ніана. Адвокатамъ предоставлена апелляція на приговоръ пред­сѣдателя ^s.

— 112 —

Изъ устава для римскихъ адвокатовъ при Валсптипіанѣ и Валентѣ, оказывается несомнѣннымъ, что въ IV столѣтіи на­казывали адвокатовъ за злыя рѣчи и оскорбительныя выходки на судѣ *. Неудивительно, если то-жѳ предписаніе находится въ кодексѣ Юстиніана. Соображенія, которыя представлены по во­просу о наказаніи за отказъ отъ оффиціальнаго назначенія, мо­гутъ быть приложены къ спекуляціямъ покупкою исковыхъ H тяжебныхъ претензій. Еще *нъ III столѣтіи, дѣйствія эти при­знаны противными обязанностямъ адвоката и достоинству про­фессіи ^[83][84][85]. Къ IV столѣтію и къ тому - же памятнику законода­тельства, гдѣ злорѣчіе вмѣняется въ проступокъ адвокату, от­носится первое, извѣстное намъ, запрещеніе злоумышленныхъ и корыстныхъ проволочекъ тяжбы’.

Приведенныя постановленія исчерпываютъ весь отдѣлъ уго­ловныхъ и дисциплинарныхъ опредѣленій законодательства объ адвокатахъ. За предѣлами, которые попытались мы установить въ настоящемъ мѣстѣ изслѣдованія, начинается сфера общихъ преступленій. Но тамъ виновные караются съ иными цѣлями и по другимъ основаніямъ, не имѣющимъ отношенія къ профессіи.

Остается — нѣсколько замѣчаніи объ отвѣтственности адвока­товъ передъ кліентами за ошибки и другія упущенія во время защиты. И въ этомъ вопросѣ, исходнымъ пунктомъ законода­тельнаго движенія окажутся послѣдніе годы процвѣтанія пра­вовѣдѣнія. Императоръ Александръ Северъ (228 года) про­возгласилъ начало, которое должно было съ незапамятныхъ вре­менъ существовать въ судебной практикѣ. Рѣчь адвоката, про­изнесенная въ присутствіи сторонъ (или повѣренныхъ), равпо-

— из —

сильна собственнымъ словамъ тяжущагося. Отсюда, въ 239 г., императоръ Гадріанъ вывелъ заключеніе, что «ошибка адво­ката не должна вредить судебной истинѣ»¹. Въ концѣ того- же столѣтія, Діоклетіанъ и Максимиліанъ подтвердили неточно выраженное правило. Въ началѣ IV столѣтія (320), сознаніе такого недостатка привело къ поясненію, что «ошибка не вре­дитъ, когда оговорена главною стороною»¹. Съ этимъ суще­ственнымъ дополненіемъ законі, принятъ въ составъ ееодосіева кодекса, а еще позже закончено важпое законоположеніе. При­знано такое раздѣленіе труда, что судья исправлялъ юридиче­скую, а стороны (пли ихъ повѣренный) охраняли фактиче­скую часть отъ погрѣшностей адвокатовъ³. Таковъ истори­ческій ходъ правила, принятаго въ адвокатуру ново - европей­скихъ народовъ. Здравомысліе и простота римскаго опредѣленія обезпечили за нимъ общее признаніе. Нельзя было, при словес­номъ и гласномъ судѣ, точнѣе разрѣшить вопросъ, значеніе котораго для профессіи угадано еще въ греческой адвокатурѣ.

Въ коренныхъ свойствахъ цѣлаго процесса и защиты лежитъ объясненіе—почему римское законодательство оставило въ сто­ронѣ вопросы объ адвокатской небрежности и объ умышленномъ нанесеніи вреда кліенту? Адвокатъ былъ ораторомъ за тяжу­щагося или подсудимаго, но не ему принадлежало веденіе всей тяжбы (dominium litis). Изъ отдаленнаго времени перешло въ императорскіе суды раздѣленіе труда между юристами, прини­мавшими участіе въ процессѣ^{[86][87][88][89]}. Адвокатъ всегда говорилъ въ присутствіи главной стороны или ея повѣреннаго. Возлѣ за-

щитника находились перѣдко правовѣды, которые подготовляли юридическую часть дѣла, на-подобіс атторнеевъ въ Англіи пли стряпчихъ во Фрапціи. Иногда окружали адвоката подсказчики, о которыхъ говорено выше; значитъ, кромѣ главнаго иитерсс- сента въ дѣлѣ, обычай п законъ поставили цѣлый рядъ лицъ, которыя могли и должны были заглаживать вредныя послѣд­ствія отъ ошибокъ или небрежности адвокатовъ. Словесный и публичный судъ присяжныхъ въ нрсторскпхъ инстанціяхъ от­личался простотою и несложностью дѣлопроизводства. IIe было письменныхъ документовъ, многочисленныхъ сроковъ и запу­танныхъ тонкостей закрытаго слѣдственнаго процесса, при ко­торомъ особенно возможны вольные и невольные проступки за­щитниковъ. Оттого законодательство, разрѣшивъ одинъ вопросъ, вытекавшій изъ сущности судопроизводства, не имѣло надобно­сти предусматривать и опредѣлятъ многочисленные виды небреж­ности и другихъ упущеній со стороны адвокатовъ. Подтверж­деніемъ этому служатъ, въ качествѣ контраста, подробныя по­становленія о повѣренныхъ'. Въ Римѣ уставъ всегда вызывался потребностями; законодательное правило диктовалось данными юридическими отношеніями, а не на-оборотъ (ex jure rogula fiat).

Но съ IV столѣтія, формулярная система (ordo Judicioruin) замѣнена была чрезвычайнымъ порядкомъ (extra-ord і nar іа со- gnitio). Выше показано, что въ тотъ - же моментъ обнаружился поворотъ къ письменному и закрытому судопроизводству. Си­стема апелляцій усложнила сроки и затруднила техникой преж­нюю простоту процесса. Тогда положеніе адвоката на судѣ долж­но было подвергнуться существеннымъ измѣненіямъ. При упад­кѣ правовѣдѣнія, неоткуда было призывать помощниковъ, кото­рые раздѣляли бы трудъ. Значитъ, адвокату, не ограничиваясь судебнымъ ораторствомъ, приходилось брать на себя подгото-

* Arg. 1. 13. с. Mandali 4. 35. Л procuratore dolunι el onnιenι culpam praeslandum esse juris auctorilale manifesto declarator.

вптслыіую работу древняго юрисконсульта. (Есть положительныя свѣдѣнія, что, къ копцу ІѴ-го вѣка, въ гражданскомъ процес­сѣ задача адвоката сводилась къ юридическому анализу дѣла и къ словопренію съ противникомъ, безъ защитительной рѣчи (Peroratio)¹JA отсюда было естественно отступленіе на прак­тикѣ отъ прежняго различія между ораторомъ (patronus) и по­вѣреннымъ (procurator). Неодолимая сила коренныхъ измѣне­ній въ процессѣ произвела такую форму защиты, которая при­ближалась къ роли присяжнаго повѣреннаго./

По этилъ соображеніямъ, имѣемъ мы право заключить, что, въ отдѣльныхъ случаяхъ, императорскіе судьи должны были примѣнять къ защитникамъ, по аналогіи, правила объ отвѣт­ственности повѣренныхъ. Тогда, кромѣ ошибки (исправляемой, въ извѣстный срокъ, судьею или самимъ тяжущимся), адвокатъ могъ отвѣчать за всякій вредъ, происшедшій, по его винѣ, для кліентовъ ^{[90][91][92][93][94][95][96][97]}. Позволительно думать, что мѣры императора Юсти- піана клонились къ усиленію отвѣтственности адвокатовъ; сто­итъ припомнить формулу присяги, которую должны были да­вать защитники передъ каждымъ дѣломъ^[98]. Они клялись надъ евангеліемъ: «употребляя честныя средства, отстаивать, всею сплою своихъ способностей и званій, законные и справедливые интересы кліентовъ». Торжественное обѣщаніе «не упускатьпи одного дозволеннаго средства» равносильно юридическому обя­зательству, со всѣми вынудительнымн послѣдствіями ЭТОГО OT-

пошенія. Во всякомъ случаѣ, можно допустить, что въ визан­тійскомъ періодѣ римское законодательство благопріятствовало возможно большему расширенію гражданскаго взысканія за по­грѣшности адвокатовъ (по правиламъ: dolus, culpa и даже culpa Ievis). Упущеніе со стороны защитника, который связанъ крѣп­кою гараптіей присяги, не могло быть приравнено къ простой сло­весной ошибкѣ адвоката предъ республиканскимъ преторомъ.

Постановленіе Юстиніана объ адвокатской присягѣ имѣетъ еще другой интересъ въ исторіи учрежденія. Формула клятвы, которую давалъ защитпикъ, показываетъ, какъ рѣшенъ былъ коренной вопросъ: какую практику считать честною и дозво­ленною для адвоката? Вмѣняя въ обязанность отказываться отъ «дурныхъ дѣлъ», послѣ принятія и даже послѣ начатія защи­ты (Certamine precedente), императорскій законъ сталъ на у- ровень самыхъ строгихъ моралистовъ Съ одной стороны, Юсти­ніанъ подходитъ къ пемногимъ языческимъ писателямъ, кото­рые высказывали убѣжденіе, что «нельзя защищать дурное дѣ­ло». Съ другой стороны, императоръ начинаетъ собою рядъ христіанскихъ мыслителей, которые идутъ длинною вереницею до казуистовъ, богослововъ и многихъ писателей новѣйшаго вре­мени. Повелѣніе императора такъ-же безусловно, какъ силло­гистическое изреченіе объ адвокатской практикѣ въ книгѣ сред­не-вѣковаго доктора Ѳомы Аквината. Коль-скоро дѣло оказы­вается лживымъ, безчестнымъ и безнадежнымъ (penitus despe- rata), адвокатъ долженъ оставлять его ipso jure, не отвѣчая ни въ какихъ убыткахъ предъ кліентомъ. Нѣтъ права у дру­гихъ защитниковъ браться за процессъ, отмѣченный основатель­нымъ отказомъ перваго адвоката ^[99][100].

И такъ, законодательство YI-ro столѣтія установило нача­ло, по которому адвокатъ не только имѣетъ право, но обязанъ тщательно взвѣшивать предлагаемое дѣло. Ясно, что въ ко­дексѣ Юстиніана находится твердая историческая онора для обычаевъ адвокатуры во многихъ государствахъ новаго міра. Опираясь на формулу Юстиніана, легко было вывести такое за­ключеніе: рабочая комната адвоката есть частный трибуналъ, гдѣ защитѣ предпосылается строгій разборъ дѣла. Въ связи съ установленіемъ защиты по назначенію судей, такое правило даетъ разумное руководство для профессіи, которая должна со­гласовать собственное достоинство съ интересами кліентовъ. Послѣднюю цѣль несомнѣнно преслѣдуетъ еще одно предписа­ніе въ кодексѣ Юстиніана. Кто принялъ дѣло по убѣжденію въ его честности и справедливости, тотъ обязанъ довести свою защиту до копца. Въ противномъ случаѣ, одни законныя пре­пятствія снимаютъ отвѣтственность съ адвоката'.

Кромѣ этихъ законовъ, важныхъ для правилъ адвокатской профессіи, къ ѴІ-му столѣтію принадлежатъ многія другія по­становленія. Съ 521-го года, правители провинціи должны бы­ли наблюдать за неотлучнымъ пребываніемъ адвокатовъ при из­вѣстныхъ судахъ самовольные отъѣзды безъ отпуска влекли за собою потерю всѣхъ адвокатскихъ правъ и преимуществъ. Юсти­ніанъ дополнилъ и точнѣе выразилъ это правило, опредѣливши, что лишь двухлѣтнее отсутствіе при отпускѣ и пятилѣтнее — безъ отпуска имѣютъ тѣ послѣдствія, которыя установлены им­ператоромъ Юстиномъ^[101]. Интересъ этихъ законовъ заключается въ основномъ взглядѣ, что званіе адвоката должно соедипять-

ся съ дѣйствительнымъ отправленіемъ профессіи. (C^ri>подоб­ными понятіями и правилами будемъ мы имѣть дѣло въ исто pin ново-европейской адвокатуры).

Строгая мѣра Юстиніана заключается словами откуда видно, что въ ту пору окончательно установился обычай вести переч­невый списокъ или таблицу адвокатовъ. Съ половины V сто­лѣтія, встрѣчаются императорскія постановленія объ опредѣ­ленномъ числѣ защитниковъ при различныхъ инстанціяхъ. Пре­фектуры Иллиріи п Востока надѣляются крупною цифрою 150 адвокатовъ^[102][103]. По - видимому, такой многочисленный списокъ оставался нормою для высшихъ судовъ въ провинціяхъ и въ самыхъ столицахъ. По - крайней - мѣрѣ, къ концу V столѣтія,’ императоръ Зеионъ подтвердилъ приведенный нами законъ Ѳеодосія объ адвокатскомъ штатѣ для Иллиріи. Но можно сдѣлать слѣдующее замѣчаніе: адвокаты многочисленнѣе въ высшихъ, чѣмъ въ низшихъ инстанціяхъ; — сословіе защит­никовъ многолюднѣе въ восточныхъ, чѣмъ въ западныхъ про­винціяхъ. Причины такого различія находятся подъ-рукою. Изъ нихъ одна свойственна всѣмъ вѣкамъ и народамъ: это — притягательная сила большихъ центровъ, гдѣ сосредоточился весь блескъ цивилизаціи. Немногіе провинціальные города мо­гли спорить съ Римомъ, подобно Берн ту, славою юридическихъ школъ своихъ. Другія причины были чисто временныя и мѣст­ныя. Въ столицы и въ резиденціи префектовъ апелляціонный порядокъ привлекалъ всѣ важнѣйшія дѣла, отчего происходило увеличеніе и безъ того богатой практики. Есть основаніе за­ключать, что императоры начали раздачу адвокатскихъ принц- ■ легій съ префекторіалыіыхъ и другихъ высшихъ судовъ. Въ предыдущемъ изложеніи не разъ было замѣчено объ особых'ь

уставахъ для сословія защитниковъ въ Римѣ, гдѣ Валѳнтиніапъ желалъ возстановить слабое подобіе безвозмезднаго патроната. Неудачная мѣра IV столѣтія во всякомъ случаѣ показываетъ, что, въ метрополіи, почетныя лица добровольно принимали па себя защиту подсудимыхъ. Изъ совокупности этихъ признаковъ слѣдуетъ выводъ, что столичная адвокатура находилась въ наиболѣе выгодномъ положеніи. Соперничество было слишкомъ неравно для городовъ второстепенныхъ и провинціальныхъ. Ilpn подобныхъ условіяхъ понятенъ тотъ приливъ адвокатовъ къ немногимъ главнымъ пунктамъ, о которомъ свидѣтельству­ютъ самые памятники законодательства ^,.

Зло отъ неравнаго соперничества провинціальныхъ адвока­товъ съ первопрестольными усилилось подъ вліяніемъ политиче­скихъ событіи. Борьба варваровъ съ Римомъ началась на окраинахъ имперіи. Особенно страдали западныя и югозапад- ііыл провинціи, гдѣ, какъ извѣстно, хозяйничалъ вандалъ Ген- зерихъ. Все это достаточно объясняетъ, почему матрикулы или списки, изъ 30, 40, даже 50 адвокатовъ на востокѣ, ума­ляются до бѣдной цифры 1G, а иногда 4-хъ защитниковъ на западѣ. Послѣ погрома отъ германскихъ шаекъ, сами импера­торы отмѣняли иногда законы объ адвокатскихъ привилегіяхъ, допуская вольную защиту во всѣхъ судахъ, кромѣ высшихъ инстанцій.

IIo не менѣе очевидецъ такой фактъ: при отсутствіи чрезвы­чайныхъ смутъ, которыя нарушали обычный ходъ дѣлъ, адво­катскій списокъ находился въ полномъ распоряженіи префек­товъ, викаріевъ и другихъ сановниковъ, надѣленныхъ юрисдик­цією. Какова бы ни была численность адвокатовъ—150 или

4 человѣка — въ таблицу вносились лишь тѣ имена, который одобрены начальствомъ. Существенная черта эта представляетъ собою полнѣйшее противорѣчіе вѣковымъ правиламъ наиболѣе замѣчательной адвокатуры въ западной Европѣ ’.

Въ 460 году, у императора Льва съ особенною ясностью обнаружилось стремленіе: сдѣлать адвокатовъ классомъ служи­лыхъ людей, устранивши всякій противовѣсъ съ пхъ стороны для дисциплинарной власти судей и правителей. І£ъ этой цѣли приспособлено довольно стройное распредѣленіе «сословія» въ отдѣльныхъ обществахъ, или коллегіяхъ, при каждомъ судѣ. Появились разряды адвокатовъ штатныхъ (Statuti) и сверх­штатныхъ (Supernumerarii). Между первыми соблюдалось стар­шинство по первенству внесенія въ списокъ. Одни штатные имѣли право па защиту дѣлъ породъ префектомъ. По-видимому, господствовало правило о пожизненномъ пребываніи штатнаго адвоката въ спискѣ. Изъ штатныхъ адвокатовъ ставились «ко­ронные защитники» (advocati Asci), права и обязанности кото­рыхъ опредѣлены еще Ульпіаномъ ?. Первый между штатными назывался, съ V столѣтія, старшиною (примасомъ), пли де­каномъ. Сверхштатные (изъ молодыхъ адвокатовъ, удовлетво­рившихъ испытанію) пользовались практикою при сановникахъ, которые стояли ниже префекта (отъ викаріевъ до обыкновен­ныхъ правителей провинцій, rectores)^[104]. Но повсюду отдается предпочтеніе штатнымъ предъ сверхштатными. Даже въ по­слѣднемъ разрядѣ есть отличія: первенство принадлежитъ сы­новьямъ штатныхъ адвокатовъ. Любопытное правило это под-

тверждено императорами Львомъ и Антеміемъ, въ 469 году. Тогда-же написалъ надутою византійскою латынью панегирикъ адвокатурѣ, о которомъ съ одинаковою любовью говорятъ соби­ратели закоповъ и писатели отъ Петра Дефонтена и Гильома Дюрантія до новѣйшаго времени.

Законодательство, давшее такой полный уставъ преемникамъ вольной адвокатуры Катона и Цицерона, должно было поза­ботиться о привилегіяхъ. Правительство ясно высказываетъ подобный принципъ и, дѣйствуя послѣдовательно, хочетъ озо­лотить почетными преимуществами крѣпкій строй адвокатской коллегіи’. Объ установленіи одной изъ привилегій (poclιl. quasi Castrensis, дайной въ 422 году) сказано выше, въ связи съ за­конами о гонорарѣ. Въ 440 году, императоръ Ѳеодосій даетъ почетный титулъ (comes) короннымъ адвокатамъ и подтверж­даетъ привилегію (pecul. quasi Castrensis). Въ 469 году, им­ператоры Левъ и Антемій возстановляютъ право частной прак­тики для бывшихъ адвокатовъ короны. Указомъ 472 года, по­четныя преимущества и жалованье послѣднихъ предоставляются простымъ адвокатамъ иллирійской префектуры. Дѣти пользу­ются, въ точеніе года, жалованьемъ умершихъ родителей. Въ 496 году, по прошенію самихъ адвокатовъ азіатскихъ провин­цій, раздаются имъ: «за честность и рачительность въ отно­шеніи кліентовъ», почетные титулы. Жалованье, которое полу­чали, кромѣ коронныхъ защитниковъ, простые адвокаты нѣко­торыхъ провинціи, положено въ значительныхъ размѣрахъ (600 червонцевъ) старшинѣ или декану. Дѣти его временно поль­зовались полнымъ окладомъ, по началу приравненія дробныхъ частей года къ цѣлому.

‘ De adv. divers, judicιun: Laudabile vitaeque Iiominurn necessa- rium advocationis ofliciuuι principaliler praenιiis oportet remune- rari etc.

— 122 —

V.

Теперь намъ ясенъ результатъ долгой исторической жизни знаменитаго учрежденія. Отъ закона XII таблицъ до юстиніа­нова свода, адвокатура прошла рядомъ послѣдовательныхъ из­мѣненій. Въ первые вѣка по основаніи Рима, но могла воз­никнуть адвокатская профессія, потому что ее замѣняла собою аристократическая привилегія патроновъ. Развитіе демократіи извлекло судебную защиту изъ рукъ могущественныхъ монопо­листовъ. дПаденіс патроната, водвореніе законности, раснростра- ^,ноніе юридическихъ знаній, послѣ изданія таблицъ и формулъ, создали адвокатуру. >Въ республиканскомъ государствѣ съ силь­ною политическою жизнью, съ гласнымъ и словеснымъ судомъ присяжныхъ, учрежденіе это сдѣлалось доступнымъ для талан­товъ изъ цѣлаго народа. Простые граждане, «новые люди», обезсмертили римскую трибуну. Именитые члены республикан­скаго общества не Находили лучшей пробы для дарованій. LtJb теченіе многихъ вѣковъ, адвокатура оставалась свободною про­фессіею — возмездною для большинства, безденежною для мень­шинства защитниковъ. Плата первыхъ заключалась въ гоно­рарѣ. Вознагражденіемъ послѣднихъ служила тога консульская?/ Предъ концомъ республики, промышленное направленіе пре­обладало въ рядахъ защитниковъ. Они не дали корпоратив­наго устройства независимому своему сословію. На первой ми­нутѣ зарождающагося самоустроевія застигла адвокатуру гибель республики. Вся власть сосредоточилась у цезарей, которые на­дѣли, въ лицѣ Діоклетіана и Константина, діадему восточныхъ самодержцевъ. (Когда адвокатура обратилась — сначала въ регла­ментированное занятіе, а за-тѣмъ въ государственную долж­ность.') Сословіе защитниковъ стало разрядомъ служилыхъ лю-J дей. !Судебные ораторы составили, по выраженію императоровъ

Льва и Антемія, «милицію», которая была правительственнымъ орудіемъ для извѣстныхъ цѣлей '. Право защищать сограждант. отъ ошибокъ судебной власти, отъ посягательствъ и злоупотреб­леній, откуда бы ии исходили послѣднія, сдѣлалось опять при­вилегіей, какъ было до законовъ XII таблицъ. Но мѣсто па-/ триціевъ заняли чиновники, которые состояли на жалованьи в передавали монопольное право свое, какъ источникъ кормленія, ближайшему потомству. Съ извѣстными оговорками, можно при­мѣнить въ настоящемъ случаѣ замѣчаніе Викб о періодическомъ возвращеніи сходныхъ событій въ исторіи.

Какъ смотрѣть на подобный исходъ для римской адвокату­ры? Слѣдуетъ ли хвалить умиротвореніе форума правительствен­ною дисциплиной, или позволительно произнести иное сужденіе? Извѣстно, какія причины вызвали постановленія о гонорарѣ, объ отношеніяхъ къ кліентамъ, о преступленіяхъ и проступкахъ адвокатовъ и проч. Нужно было ввести уставъ и порядокъ въ профессію, нравственное паденіе которой обозначилось съ та­кою яркостію въ послѣдніе годы республики. Учрежденіе, ко­торое на-всегда осталось необходимою частью въ системѣ пра­восудія, нс могло долѣе опираться ла обычай н незапамятное преданіе. Выше было показано, какъ понимали адвокатуру зна­менитые юристы ІІ-го и ІІІ-го столѣтій. Все, что есть вѣрнаго и возвышеннаго въ постановленіяхъ о судебной защитѣ, при­мыкает ь къ періоду У.іыііана, Модостппа и др. правовѣдовъ. IIo п для этихі>друзей адвокатуры извѣстная дисциплина, какъ разумное и умѣренное осуществленіе идеи порядка, была нуж­на па пользу самого учрежденія. Можно пожалѣть, что ие всѣ императоры смотрѣли па дѣло суда п защиты подобно Траяну, Антонину, Пію и Александру Северу². Если апелляція, дону-

^, Militant namзащиту; всеобщая исторія законодательствъ и сравнительное на­родовѣдѣніе опровергаютъ ихъ на развитіи простѣйшихъ учреж­деній семейнаго права. Тѣмъ законнѣе избѣгать такого взгляда, касаясь учрежденія, которое можно назвать своеобразнымъ пло­домъ богатой и утонченной гражданственности.

До сихъ норъ господствуетъ мнѣніе, что адвокатура, невоз­можная при деспотизмѣ, непремѣнно появится во всемъ блескѣ, гдѣ только водворится политическая свобода. « Каково госу­дарство, такова адвокатура» — утверждаютъ многіе почтенные прагматики. Судьбы греческой адвокатуры требуютъ иѣкоторых'ь оговорокъ для этого, въ большинствѣ случаевъ, вѣрнаго поло­женія. Демократія и полная публичность народнаго суда не создали такого института судебной защиты, какого бы можно было ожидать отъ стройныхъ республиканскихъ учрежденій въ Аѳинахъ. Безсиліе однихъ судей разъяснять, съ различныхъ сторонъ, каждое дѣло и необходимость для этой цѣли адвока­товъ оказались ясными для грековъ лишь въ послѣднія мину­ты ихъ гражданственности. Потому-то можно сказать, не по­грѣшая противъ истины, что римлянамъ нечего было заимство­вать изъ Греціи, — л что адвокатура, требуетъ для себя весь­ма трудныхъ сочетаній. Политическая свобода, гласный и сло­весный судъ, сложное законодательство, юридическія способно­сти народа, сильное хозяйственное и торговое развитіе съ не­избѣжнымъ столкновеніемъ имущественныхъ интересовъ, умѣнье примирить общій порядокъ съ независимостью отдѣльныхъ лицъ: такія условія, кромѣ многихъ другихъ, представляютъ удобную среду для адвокатуры. Выше было указано, что значительная доля ихъ существовала въ лучшую пору республиканскаго Рима. IIe говоря о востокѣ, отношеніе гражданъ къ государству въ Римѣ указываетъ на большее признаніе автономіи отдѣльныхъ лицъ, чѣмъ въ Греціи. Съ увеличившеюся важностью частныхъ интересовъ, возвысилось значеніе способовъ къ ихъ защитѣ.

Возникла настоятельная потребность создать и усовершить ад­вокатуру. И здѣсь-то юридическій геній квиритовъ подсказалъ тѣ средства къ устроенію судебной защиты, которыя упуще­ны изъ виду, отъ Солона и Платона до Аристотеля, всѣми законодателями и мыслителями Греціи.

Ha-сколько удалось Риму выполнить эту важную задачу,— должно быть видно изъ предыдущаго изложенія. Достоинства и недостатки римской адвокатуры не изглаживаются отъ срав­ненія съ соотвѣтственными учрежденіями у другихъ иародовъ. Трудно отрицать творческую силу римлянъ, наблюдая, какъ слаба идея и до-чего неправильны формы судебной защиты въ прочихъ обществахъ древняго міра. Не легко однако-же признать римскихъ адвокатовъ и устройство ихъ безупречными образцами для потомства. Нравственная крѣпость многихъ пра­вилъ не выкупаетъ частыхъ нарушеній морали въ дѣйстви­тельности. Вѣрность юридическаго анализа при законодатель­номъ построеніи нѣкоторыхъ отдѣльныхъ частей не закрываетъ недостатка учрежденій, какъ одного цѣлаго.

/По странной игрѣ исторіи, жизнь римской адвокатуры про­текла главнымъ образомъ между двумя крайностями — неогра­ниченною свободою и безпредѣльною регламентаціею.уДо Ци­церона, не замѣтно никакой ассоціаціи между защитниками; они не знаютъ надъ собою иной сдержки, кромѣ общихъ законовъ государства и немногихъ правилъ своей профессія. За Цицеро­номъ и послѣ паденія республики, сейчасъ-же совершается пе­реходъ къ такому порядку, что, по словамъ Тацита, адвокаты нс смѣютъ произнести ни единаго слова безъ разрѣшенія цезарскаго чиновника. Скоро промелькнулъ свѣтлый промежутокъ Антониновъ и Северовъ. Отъ конца ІѴ-го дополовины Ѵ-го столѣтія, впол­нѣ готово учрежденіе, охарактеризованное выше: коллегіи изъ служилыхъ защитниковъ, безъ всякихъ признаковъ внутрен­ней независимости.

Здѣсь - то, въ отсутствіи средней мѣры между двумя край­ностями, скрывается главный корень многихъ слабостей и по­роковъ римской адвокатуры. Есть, въ настоящее время, но мало людей, которые отстаиваютъ такую теорію: по ихъ мнѣ­нію, выдѣленіе профессіи защитниковъ установляетъ привиле­гію, а потому несогласно съ прогрессивнымъ устройствомъ государства. Сильное общество изъ адвокатовъ еще болѣе на­рушаетъ строгое равенство гражданъ передъ закономъ и сво­боду труда. Значитъ, лучше всего откинуть излишнюю заботу объ устройствѣ спеціальныхъ защитниковъ. Пусть каждый, кто не умѣетъ отстоять себя, поручаетъ это дѣло любому изъ со­гражданъ. Да и для самихъ защитниковъ (изъ частныхъ лю­дей) выгоднѣе освободиться отъ корпоративныхъ связей, стѣ­сняющихъ дорогое и неотчуждаемое право личной свободы.

Но есть и другія мнѣнія. Въ нихъ развивается противопо­ложное воззрѣніе, очень близкое къ отрицательному взгляду па адвокатуру у казуистовъ, бюрократовъ и иныхъ доктринеровъ. Логика ихъ такова: сословіе, которое держится кляузой, ко­рыстью, лицемѣрною фразой, не должно имѣть никакой само­стоятельности. Регламентація и строгій надзоръ правительства — единственныя средства устроить защиту, полезную для всего общества.

Даже одна исторія древней и особенно римской адвокату­ры можетъ вызвать нѣсколько соображеній для оцѣнки двухъ противопоставленныхъ мнѣній. Порядокъ, по которому защита поручается первому, кто способенъ произпести нѣсколько яс­ныхъ словъ, совпадаетъ съ патріархальнымъ состояніемъ об­щества. Такъ было у евреевъ., грековъ и у самыхъ римлянъ, когда Библія, Ливій п другіе источники выводятъ передъ на­ми защитниковъ изъ « князей земли », пзъ родичей или друзей. Въ ту пору не возникали вопросы о спеціальной годности- ад­вокатовъ. Простота господствовала въ юридическихъ отноше-

— - 135 —

піяхъ. Но примѣры Греціи и Рима доказываютъ, что подобный порядокъ не могъ удержаться при первомъ поступательномъ движеніи гражданственности. Усложненіе умственныхъ, государ­ственныхъ и всѣхъ другихъ интересовъ произвело соотвѣт­ственное измѣненіе въ законодательствѣ и въ судебныхъ учреж­деніяхъ. Явилось обособленіе труда въ самыхъ различныхъ от­расляхъ, и никакія препятствія не могли отстранить того-же явленія въ области правосудія. Неправильная форма аѳинской адвокатуры, какъ показано выше, произошла отъ борьбы запре­щенія съ могущественною потребностію въ спеціалистахъ защиты. У римлянъ нс было подобныхъ задержекъ. Отсюда республикан­ская адвокатура въ Римѣ представляетъ иное зрѣлище, чѣмъ въ Аѳинахъ.

И такъ, адвокатура, какъ отдѣльная профессія, есть прямое и необходимое послѣдствіе прогресса. Усилившаяся трудность адвокатской обязанности ставитъ на первомъ планѣ вопросъ о способностяхъ. А съ этимъ требованіемъ неразрывно связана провѣрка нравственнаго и умственнаго ценза. Вотъ почему со­временная профессія защитниковъ имѣетъ полное основаніе опе­реться на такое правило: адвокатура можетъ быть открыта лишь для того, кто признанъ способнымъ, по строгому и осмотри­тельному рѣшенію спеціалистовъ. Подобное ограниченіе безу­словной свободы до сихъ поръ вполнѣ удовлетворяетъ закон­нымъ интересамъ общежитія. Важное правило это очень рано пачали понимать въ римской адвокатурѣ. Но практическое при­ложеніе его встрѣтило препятствіе въ недостаточной организа­ціи и слабомъ общеніи между защитниками республиканскаго періода. Что касается временъ имперіи, то здѣсь, какъ видно изъ предыдущаго, закрѣпощеніе ораторовъ передало въ руки ад­министраціи весь надзоръ за адвокатскою таблицею.

Вообще, изъ цѣлой римской исторіи можио выводить такое заключеніе: самостоятельное устройство, съ крѣпкою связью и

самоуправленіемъ въ сословіи защитниковъ, полезно и даже не­обходимо для адвокатуры. Отсутствіемъ внутренней дисциплины въ значительной степени объясняются открытые подкупы судей, фальшивыя завѣщанія Гортензія и многія другія излишества въ республиканскомъ періодѣ. Не менѣе поучительны судьбы адво­катуры при императорахъ. Строгость внѣшней дисциплины и правительственныхъ мѣръ не уменьшила зла, а только ослабила судебную силу защиты. Вотъ почему, при законодательномъ у- строеніи института, слѣдуетъ принимать въ соображеніе, кромѣ юридической, общественную и политическую сторону вопроса. Указываютъ на медицинскую профессію и выставляютъ неор­ганизованность ея примѣромъ для адвокатовъ. Но уподобленіе одного занятія другому не можетъ идти далѣе общаго мѣста о врачеваніи юридическихъ болѣзней. Медики имѣютъ дѣло съ безотвѣтною физическою природой человѣка. Адвокатъ на каж­домъ шагу встрѣчаетъ общественное зло, которое почти всегда связано съ эгоистическими интересами отдѣльныхъ лицъ, цѣ­лыхъ классовъ и корпорацій. Отказъ отъ защиты подобныхъ ин­тересовъ значительно облегчается, когда адвокатъ имѣетъ за со­бою многочисленное, сильное и независимое общество изъ людей одного занятія. Если же своя воля или необходимость отдастъ въ руки дѣло, опасное для безкорыстія или достоинства за­щитника, — и тогда товарищамъ ближе и удобнѣе узнать: на сколько устоялъ адвокатъ противъ искушенія? Съ другой сто­роны, судебная защита незначительнаго кліента можетъ быть ведена противъ могущественнаго истца или преступника. Адво­катъ оспариваетъ иногда притязанія казны; нападаетъ на дѣй­ствія административныхъ чиновниковъ. Онъ находится, при со­временномъ порядкѣ судопроизводства, въ неминуемомъ столк­новеніи съ вліятельными Органами публичнаго обвиненія. Нако­нецъ, передъ защитникомъ высится сильно - устроенное и мно- говластпоѳ сословіе судей. Однимъ словомъ, вся дѣятельность

адвоката представляетъ собою борьбу, если не «противъ», то «посреди» объединенныхъ силъ и могущественныхъ вліяній. Не­нужно чрезмѣрныхъ усилій воображенія, не требуется особыхъ историческихъ знаній, чтобы понять, до какой напряженности можетъ доходить подобная борьба. Спрашивается: выгодно ли и здѣсь адвокату опереться на крѣпкій союзъ изъ товарищей по занятію? Полезно ли обществу имѣть независимыхъ защит­никовъ для устраненія возможныхъ ошибокъ на судѣ и злоупо­требленій въ администраціи? Отрицаніе законно лишь при глу­бокомъ убѣжденіи, что неравенство между органами судопроиз­водства лучше всего обезпечиваетъ правосудіе въ образованныхъ государствахъ.

Изъ примѣровъ римской исторіи не менѣе очевиденъ другой выводъ. Своеволіе республиканскихъ защитниковъ и безполезные указы IV, V и VI столѣтій доказываютъ, что достоинство ад­вокатуры настоятельно требуетъ строгаго суда равныхъ равными за проступки противъ адвокатской нравственности. Оставить безнаказанными скандалы, описанные древними сатириками и другими писателями, значило бы погубить честь и обществен­ное значеніе сословія. Полномочіе для судебной власти и ад­министраціи вмѣшиваться въ жизнь сословія, за стѣнами три­буналовъ, нарушаетъ коренныя начала адвокатуры и вообще не достигаетъ цѣли. Крайній перевѣсъ чиновниковъ развелъ мар- целлиновскихъ защитниковъ-паразитовъ въ римскомъ обществѣ. Сходная причина вызвала не менѣе отрицательныя явленія, го­раздо позже, во многихъ земляхъ западной Европы. По всѣмъ этимъ соображеніямъ, строгій и дѣйствительный судъ надъ без­нравственностію адвокатовъ возможенъ только для товарищей. Но отправленіе такого правосудія немыслимо безъ соединенія въ отдѣльное, независимое общество. Пользу подобнаго порядка убѣдительнѣе докажетъ исторія адвокатуры у нѣкоторыхъ на­родовъ германо-романской отрасли.

Наконецъ, устройство, которое допускаетъ крѣпкую связь между защитниками, представляетъ ту. выгоду, что сближаетъ людей одного дѣла. Обмѣнъ мыслей, знаній и опыта даетъ бла­годѣтельные результаты для различныхъ поколѣній адвокатовъ. Въ Римѣ можно наблюдать нѣчто подобное, когда открытая и вольная жизнь форума собрала къ одному средоточію лучшихъ юристовъ и ораторовъ. Имперія уничтожила форумъ, во многомъ успѣшно замѣнявшій современную конференцію, съ ея серьезнымъ толкованіемъ адвокатскихъ обязанностей, съ оживленными и ча­сто возвышенными преніями о различныхъ вопросахъ частпаго и публичнаго права. Тогда, не смотря на строгую дисциплину, упала рабочая сила адвокатуры. Вялое прозябаніе подневольныхъ коллегій IV, V и VI столѣтій не представило никакой замѣны тому, что явственно изъ образцовыхъ разсужденій Тацита и Цицерона.

Такимъ образомъ даже изученіе древней (особенно римской адвокатуры) проливаетъ извѣстный свѣтъ на вопросы, которые имѣютъ практическое значеніе для настоящаго времени. Не при­нимая па себя законодательной роли, исторія уясняетъ много­вѣчный опытъ, а нерѣдко — вѣковыя ошибки у первенцевъ гра­жданственности. Бъ этомъ — заслуга, достоинство и привлека­тельность всеобъемлющей науки. Въ настоящемъ случаѣ, примѣ­ры Греціи и Рима сильно колеблютъ крайнія мнѣнія, одинако­во вредныя для успѣха адвокатуры. Учрежденіе это до спхъ поръ нуждается въ твердомъ и правильномъ устройствѣ, кото­рое должно быть ограждено отъ всякихъ постороннихъ втор­женій. Въ подобномъ порядкѣ главнымъ образомъ заключается сущность свободной, или независимой, адвокатуры. Нужно мно­го измѣненій въ цѣлой гражданственности, прежде чѣмъ устра­нить особую профессію съ тою внутреннею дисциплиной, ббль- шая крѣпость которой могла бы сдѣлать образцовымъ учреж­деніемъ адвокатуру республиканскаго Рима. Полнѣйшая поли-

тическая терпимость, глубокое знакомство образованныхъ граж­данъ съ крайне-упрощеннымъ законодательствомъ, свобода ассо­ціацій во всѣхъ отрасляхъ труда: такія условія, не говоря о многихъ другихъ, способны облегчать переходъ къ вольной ад­вокатурѣ. Но, по многимъ признакамъ, достиженіе подобной цѣ­ли на-долго останется предметомъ честныхъ утопій. «Отбитъ найдти государство, гдѣ никто не грѣшитъ, и тогда адвокаты окажутся столь-же излишними для невиннаго, какъ врачи для вѣчно-здороваго народа», замѣчаетъ Тацитъ.—Съ другой сто­роны, требуется не малое приниженіе современной гражданствен­ности, чтобы прилагать къ устройству адвокатуры теорію, раз­битую примѣромъ рпмско - византійскихъ законовъ и учрежденій.

³ Ср. Второзаконіе. 17, 8—13. 19, 17.

'Ср, Исходъ. 23, 1, 6, 8, 9. См. Священныя книги ветхаго за­вѣта. С.-Птб. 1868. «Не внимаіі пустому слуху, ие давай руки твоей нечестивому, чтобы быть свидѣтелемъ неправды... Не суди превратно тяжбы бѣднаго твоего... Даровъ не принимай; ибо дары слѣпыми дѣлаютъ зрячихъ, и превращаютъ дѣло праваго. При­шельца не обижай... Вы знаете душу пришельца, потому что сами были иришельцами въ землѣ египетской». Ср. Второзако­ніе. 1; 16, 17.

¹ De errore advocatorum. Фактическую невѣрность исправляетъ главная сторона. Юридическую — судья, не подвергая адвоката отвѣтственности.

¹ Ilethor. I. |.§ 12. Ed. Didol.