Человек — его природа и его место в мире

В отличие от Шелера и Плеснера, подчиняющих человека теории живого и вследствие этого определяющих дух, в одном случае, а в дру­гом— эксцентрическую позициональность как особые признаки чело­века, Гелен считает эти попытки развить учение о ступенях живого с помощью понятий души и духа малообещающими22.

С помощью действия преодолевается недостаточность, определяю­щая для природы человека. Для защиты своего тезиса Гелен обращает­ся к размышлениям Гердера23. Подобные мысли можно найти и у Ниц­ше. Здесь человек означается24 как «самое неудавшееся животное»25. Его недостаточное по сравнению с животными оснащение превращает его в «рискующее» существо. Его конститутивная недостаточность по сравнению с животными может быть преодолена только в действии. Тем самым морфологически недостаточная ситуация компенсируется и используется для совершенствования26. В процессе действия чело­век отчуждает, овеществляет и институализирует себя; опосредование и отчуждение неизбежны при этом. Как «рискующее существо» чело­век нуждается в культурной и институциональной надежности, а так­же в самостабилизации и дисциплинировании. «Действование, пред­полагая освобождение от инстинктов и избыток влечения, под биоло­гическим давлением конфигурируется в растущую опосредованность и символическую нагруженность. Растущая косвенность и динамиче­ское перераспределение влечений подводят поведение человека под за­кон разгрузки и гарантируют вместе с функциональной способностью институций надежность действия»27.

Согласно Гелену, характер человеческой недостаточности обуслов­лен особым биологическим положением: неотения и внеутробная вес­на (extrauterines Fruehjahr), редукция инстинктов / избыток влече­ния и открытость к миру, разгрузка и институция — центральные антропологические понятия.

Неотения: Ссылаясь на Луи Болька28, который на основе срав­нения морфологии новорожденных обезьяны и детей и их различно­го развития в более позднем возрасте приходит к тезису о сохране­нии эмбриональной стадии у человека, Гелен развивает убеждение, что все течение человеческой жизни можно рассматривать как замед-

44

Парадигмы антропологии

ленное развитие. Исключительно длительное детство, растянувшийся подростковый период, долгое время старения — все это может служить в качестве аргументов. В то время как, согласно гипотезе Геккеля, он­тогенез следует за филогенезом, то есть индивидуальный человек про­ходит in nuce историю человечества, гипотеза неотении указывает на то, что как раз ранние стадии человеческого развития не могут прохо­дить быстро. По сравнению с приматами, у человека многое в развитии в онтогенезе и в филогенезе начинается лишь очень поздно. Поэтому характеристикой человека является не столько быстрота, сколько мед­ленность его развития. В филогенезе это верно даже для оснащения органов, о котором Гелен предполагает, что оно сохраняет признаки, которые для других приматов уже давно позади. Вместе с Больком Гелен размещает расстройства функций в эндокринной системе, эти расстройства объясняют различное развитие людей. Это допущение имеет то преимущество, что оно не вступает в конфликт с данными, что между людьми и другими приматами существует значительное соответствие с точки зрения биохимии.

Конечно, тезис о неотении имеет некоторую пояснительную цен­ность, но его не стоит переоценивать. Целый ряд характеристик че­ловеческой морфологии ни в коей мере не подлежат замедлению раз­вития. Гелен, например, указывает на то, что пропорции туловища к конечностям у обезьян гораздо больше соответствуют эмбриональным состояниям, чем у человека29. Особенно ускорено у человека развитие ног. Между тем у некоторых животных, и даже у растений, можно об­наружить подобные задержки в развитии, так что на основе процессов замедления едва ли можно говорить об особом месте человека.

Внеутробшя весна: Следующий аргумент в обосновании особого места человека Гелен получает из исследований Адольфа Портмана, посвященных беременности, рождению и первому году жизни человека и других приматов31. Портман проводит различие между птенцовы­ми и выводковыми и пытается доказать, что человек по сравнению с обоими занимает особое место. К птенцовым относятся насекомоядные и грызуны. Продолжительность их беременности коротка; в каждом помете на свет появляются много детенышей. Они безволосы, их глаза и уши закрыты; им нельзя оставлять своего «гнезда» и они не могут сами прокормить себя. Поэтому они во всех отношениях зависят от помощи своих родителей. Иначе дело обстоит у выводковых, к кото-

Глава 2. Философская антропология

45

рым Портман относит копытных, китов и обезьян. Их детеныши уже в чреве матери заканчивают стадию птенцовых. Продолжительность беременности у них больше, а число приплода значительно меньше. Новорожденные детеныши могут слышать и видеть, самостоятельно двигаться и уже очень скоро вступать во взаимодействие с матерью. Например, жеребята и слонята могут уже спустя небольшое время сто­ять и бегать.

Люди не подходят ни к птенцовым, ни к выводковым. Хотя чело­век на основе вышеназванных признаков относится собственно к вы­водковым, новорожденные младенцы подобны во многом птенцовым. Только спустя год (внеутробную весну) человек достигает состояния развития, которое выводковые получили уже при рождении. Собствен­но говоря, беременность у человека должна была бы протекать суще­ственно дольше. Поэтому Портман и Гелен считают человека особым случаем и называют его «вторичным птенцовым». Гелен выводит из этого, что человек в значительной мере зависит от воспитания и со­циализации, то есть от опосредования культурой, без которой он был бы нежизнеспособен. Эта ранняя беспомощность ведет к переплетению соматического и психического, индивидуального и социального разви­тии.

о-э

вития человеческого мышления , подтвердили центральное значение для онтогенеза ранней внеутробной фазы развития. Однако попытка Гелена привлечь концепт внеутробной весны для защиты своего тези­са о недостаточности человеческого существа и использовать его для обоснования биологически особого места человека вызывает сомнение. Редукция инстинктов и избыток влечения: По мнению Гелена, ха­рактер человека как «недостаточного существа» обусловлен не только неотенией и внеутробной весной, но также и редукцией инстинктов и избытком влечения. Рудиментарная оформленность инстинктов, кото­рая имела центральное значение также для размышлений Шелера и Плеснера, имеет многочисленные последствия. У человека она прояв­ляется в непроизвольных движениях при приеме пищи (сосание, гры-зение, икота), в сексуальности (половые сношения, рождение, «детская схема») и в реакциях на внезапные опасные ситуации (паника, убега­ние и т. д.). В остальном нет никакой врожденной связи между побуж­дением и определенными объектами и движениями. Хотя человек и ре­агирует на ключевые раздражения, вызывающие у него чувство, что нужно что-то сделать, но все же он может противостоять этому чув­ству. Человеческое поведение характеризуется зазором, зиянием (хиа-

46

Парадигмы антропологии

тусом) между влечениями и вызванными ими реакциями, которое поз­воляет дистанцироваться от побуждения и сказать «нет». Эту потерю инстинктивного управления Гелен интерпретирует как доказательство его тезиса о человеке как «недостаточном существе» и как предпосыл­ку для обучения, имеющего центральное значение в жизни человека. Однако и другие приматы учатся больше, чем об этом подозревал Ге­лен. В современных исследованиях приматов тому найдены многочис­ленные доказательства34. Есть значительные различия между груп­пами обезьян одного вида в зависимости от обжитого ими биотопа, их можно объяснить на основе процессов обучения.

Избыток влечений: Гелен исходит не из нескольких влечений, а из одного выделенного влечения. Оно у человека не подразделяется на специфические влечения как у животных, у которых влечения свя­заны с различными функциями, такими как питание и продолжение рода. Оно пронизывает все сферы деятельности человека и связано с другими побуждениями, например, с агрессивностью и стремлени­ем к власти и к доминированию. В отличие от сексуального влече­ния животных человеческая сексуальность не подчиняется сезонным ритмам. Она длительна по времени и артикулируется в продолжитель­ном стремлении, сопровождающемся неутолимой потребностью. Гелен

Глава 2. Философская антропология

47

описывает сексуальность как «почти неисчерпаемую однонаправлен­ную энергию» и говорит о «потенциальной захваченности сексуаль­ным стимулом решительно всех видов человеческой деятельности»38.

Избыток влечений получается из неотении. Энергия влечения, со­гласно Бьютендейку, из-за замедленного развития человека наталки­вается на еще несформированную моторику и сексуальность ребенка. В длительной фазе развития ребенка и подростка этот избыток со­единяется с многочисленными ненаправленными к цели действиями, как, например, игровое поведение и удовлетворение любопытства. Это влечет, по Гелену, «биологически парадоксальное поведение». «Потен­циал влечения, освобожденный от моделей прямого удовлетворения потребностей, может привести к тому, что мы поставим на карту на­шу жизнь. Избыточная энергия выводит нас за пределы целей само­сохранения. Без этой способности люди никогда бы не открыли новых горизонтов. Человек — существо рискующее, но он также... существо, ищущее риск»39. На основании такой ситуации возникает необходи­мость принуждения к формированию и доместикации. Из-за зазора (хиатуса) между возбуждением и реакцией возможны и необходимы контроль и управление избытком влечений. Они осуществляются с по­мощью созданных и опосредованных культурой образов, служащих тому, чтобы развивалась и формировалась структура человеческих потребностей, и ведущих к тому, что происходит удовлетворение по­требностей посредством образов. Тем самым дело доходит до расту­щей опосредованности человеческого поведения. Наряду с образами в этом процессе важную роль играет язык. Побуждения переформиру­ются с помощью языка. Внутреннее структурировано в соответствии с языком; возникает грамматика внутреннего. Кажется, что необходимо наделить внутреннее языком. «Человек, не добившийся обращенного к миру и долгосрочного оформления потребностей и интересов, под давлением сиюминутного избытка влечений дегенерирует в самораз­рушительных маниях»40. С возникновением внутри структурирован­ного в воображаемом в соответствии с языком внешнего мира грани­цы между внешним и внутренним становятся прозрачны. Происходит обогащение и дифференциация человеческих восприятий. В поздних

48

Парадигмы антропологии

произведениях Гелен модифицировал свое понимание монистического характера человеческого побуждения41.

Открытость к миру: Также как Шелер и Плеснер, Гелен исхо­дит из того, что, в отличие от связанности животных с окружающей средой, человек открыт миру.

В отличие от животных он не обладает специализированными орга­нами, а органически неспециализирован. Это относится к его органам, к значительному отсутствию волосяного покрова, что позволяет че­ловеку жить в холодных и в жарких регионах, а также к связанной с этим более сильной чувствительности кожи и к большим возмож­ностям мимического выражения. Мозг, согласно Гелену, также не яв­ляется специализированным органом, так как без соответствующего морфологического базиса он не мог бы развиться42. В историко-эво-люционной перспективе прямохождение возникает много раньше, чем активное развитие мозга, который всего лишь полмиллиона лет на­зад заметно превысил размеры мозга других приматов. Гелен считает мозг «парадоксальным органом», «так как мозг вместе с руками сде­лал излишним специализацию органов»43. Поэтому Гелен соглашается с Конрадом Лоренцом, который называет человека «специалистом по неспециализированному бытию»44. Так как между окружающей сре­дой и специализацией органов есть соответствие, то верно и обратное. Так как у человека нет специального вида окружающей среды, то у него нет и специализированных органов. Эта точка зрения восходит к достижениям Икскюля о том, что животных нельзя рассматривать независимо от окружающей их среды, с которой они связаны целым рядом функций45. Для животных есть только факторы, важные для их выживания. Это верно как для их восприятия и поведения, так и для мира, который животные принимают во внимание, и мира, в кото­ром они действуют. Икскюль переносит эти рассуждения на человека и показывает, что человек также воспринимает свой мир перспективно. Так, например, лесничий видит лес иначе, чем человек, прогуливаю­щийся на отдыхе. Но в отличие от животного человек может воспри­нимать различные виды окружающей среды и при этом менять свою перспективу. Поэтому человек не связан окружающей средой, а от­крыт миру; он живет не в замкнутом круге функций, а в открытом круге действия. В отличие от Шелера, который нашел обоснование от­крытости человека миру в духе, Гелен считает человека результатом его биологически недостаточной конституции. На место окружающей среды животного у человека вступает культура, которую человек сам должен создать с помощью языка и работы. Поскольку человеку не

Глава 2. Философская антропология

49

предзадано, как и какие ему создавать культурные конфигурации, он открыт миру. Открытость миру ограничивается конституционными, историческими и культурными условиями46. Если действия человека ведут к разрушению природы, то открытость миру превращается в свою противоположность47.

Разгрузка: В конституции человека центральную роль играет раз­грузка (Entlastung). С ее помощью восприятия и движения становят­ся координированными. Формируются способы поведения; если они оправдывают себя, то их активно натренировывают и они, автома­тизируясь, совершаются без особого внимания и рефлексии. В таких процессах развиваются навыки, гарантирующие безопасность. Возни­кают манеры, обеспечивающие надежность поведения48. Только буд­ни, разгруженные благодаря навыкам и рутине, освобождают чело­века для продуктивных действий49. Если бы не было разгрузки, то человек из-за своего сильного возбуждения был бы постоянно связан своими влечениями и только в ограниченной степени способен к дру­гим действиям. Разгрузку берут на себя также техника и институции. Техника представляет собой замену органов и разгружает человека от его повседневного противостояния природе. Институции сообщают ему структуры порядка и защищают от неопределенности. Они фиксируют навыки, устанавливают непрерывность и заботятся об удачном исходе коллективных процессов. Они разгружают человека от наплыва воз­буждения и от требований избыточного влечения. Наряду с институ­циями и техникой в разгрузку человека свой вклад вносит искусство. Искусство способствует развитию эстетической позиции, базирующей­ся на разгруженном отношении к миру.

Эти процессы ведут к уклонению от телесных напряжений, создают дистанцию и протекают неосознанно. Разгруженное поведение таит в себе опасность, что оно закоснеет в привычках и рутине.

Учение об институциях: Наиболее оспариваемая часть трудов Ге­лена по антропологии — его учение об институциях. По его мнению, в институциях действия закрепляются на длительный срок, что ком­пенсирует недостаточность человека. Институции дают внешнюю и внутреннюю опору, с помощью которой, с одной стороны, можно спра­виться с угрозой внешнего мира, с другой стороны, контролировать обусловленные влечением раздражения и ненадежность внутреннего мира. Тем самым институции становятся гарантом стабильности и на­дежности. По Гелену, современность страдает тем, что вследствие рас­тущих индивидуализации и субъективации институции теряют свою структурирующую и управляющую силу. «Культура субъективности

50

Парадигмы антропологии

по своей сути нестабилизируема, она должна умереть в массовом эфе­мерном избыточном производстве»50. Институции стабилизируют со­общества, материализуя их «ведущие идеи». Это происходит вне ин­тенций индивидов, их рациональных решений и правового контроля. Институции, поставив общественные структуры также вне демокра­тического контроля, разгружают тем самым общество. Задача инсти­туций, которые Гелен сначала, называл «руководящими системами», объяснять мир, формировать действие и обеспечивать людям надеж­ность. Среди них особенная роль во временной непрерывности соци­альной стабильности общества отводится государству. Потеря государ­ством и институциями значения ведет к тому, что индивиды все мень­ше формируются ими, а институции и государство оказываются среди суперструктур, возникающих в процессе глобализации, и организаций, которые ничем не обязаны, подобно институциям, нормативным веду­щим идеям.

В размышлениях Гелена отсутствует критическая оценка институ­ций с их претензией на подчинение и организацию индивида, которая принимала бы во внимание исторические изменения. Соответственно, в этом учении об институциях нет легитимации демократических про­цессов.

Гелен устанавливает жесткие внеисторические структуру и функ­цию институтов, что соответствует его концепции nocmucmopuu. Со­гласно этой концепции, хотя и есть количественный прогресс во многих областях человеческой жизни, но он не ведет к действительным инно­вациям в культуре и обществе. Скорее обнаруживается типическая для своего времени культурная кристаллизация, которая является причи­ной того, что в искусстве не возникает ничего по-настоящему нового. С помощью понятия nocmucmopuu, восходящего к лекциям Кожева о Гегеле, обозначается не конец времени или человека, а также не ко­нец исторических событий. Подразумевается только, что больше нет и не будет никаких действительно культурных инноваций, никаких но­вых политических систем или идей, с помощью которых отдельный человек мог бы оказывать влияние на суперструктуры современности. Политическое действие — это «по своему глубинному смыслу консер­вативная попытка, шанс контроля, чтобы убедиться в метагуманном процессе, который как раз уже освободился от этого контроля»51.

Глава 2. Философская антропология

51