Тафономия Большого Якоря-1 и методы исследований.

Важнейшей тафономической особенностью Большого Якоря-1, выделяющей его из общего ряда археологических памятников, является

хорошая сохранность костных остатков. На большей части археологических памятников Нижнего Витима (на Верхнем Витиме повсеместно) за исключением Авдеихи и Инвалидного III кость не сохранилась в силу особенностей осадконакопления в долине Витима.

На Большом Якоре-1 костные остатки сохранились в отложениях 4-12 культурных горизонтов. Костные остатки не сохранились в горизонтах ЗА, ЗБ, ЗВ, входящих в пачку слоистых песков и легких суглинков, формировавшихся в режиме затухания пойменного цикла накопления аллювия. Объяснение этому феномену может быть найдено, если принять во внимание специфику деятельности в этих горизонтах и достаточно длительное экспонирование костных остатков на поверхности. Как уже упоминалось выше, общим элементом тафономии всех культурных горизонтов является приуроченность остатков деятельности к подошве вмещающих прослоек, без какой-либо дисперсии культурных остатков. Культурные остатки всегда располагаются на одной горизонтали на контакте тёмной (вмещающей) и светлой прослойки песка или лёгкого суглинка. Эффекта втаптывания культурных остатков в подстилающие отложения, а также перемещения культурных остатков по вертикали корневой или биогенной деятельностью в данном случае не наблюдается. Заселение данного участка суши и разворачивание на ней деятельности происходило в период осушенности участка в межсезонья - либо весна, либо поздняя осень - начало зимы. Интересной деталью является приуроченность весенних культурных горизонтов к более мощным (до 25 см) вмещающим прослойкам, а зимних - к тонким прослойкам мощностью от 2 до 3 см, Какого-либо объяснения данный факт пока не получил.

Костные остатки были определены по видовому составу, а также минимальному количеству добытых особей. Видовые определения и подсчёт

количества особей делались узкими специалистами по отдельным группам - орнитологами, ихтиологами, териологами. Во всяком удобном случае производились наблюдения за половой структурой выборки. При анализе фрагментированных костных остатков использовалось аппликативное тестирование, которое позволило существенно увеличить число определимых диагностичных костных фрагментов и получить дополнительные данные по тафономии и распределению костных остатков по площади стоянки. Для учёта потреблённой биомассы на стоянке нами были проведены подсчёты максимально добытой биомассы (табл. 10). На площади самой стоянки было потреблено в пищу, конечно же, меньшее количество добытого мяса, в связи с тем, что части туш животных уносились за пределы стойбища. Данный вывод подтверждается анализом костных фрагментов, учётом принадлежности их к той или иной части туши (табл,10), Поскольку в культурных горизонтах присутствуют совершенно определённые части скелетов, мы вправе предположить, что на стоянке была употреблена имена та мышечная масса, которая соответствует данной кости. Детальные данные по весу отдельных частей туши были получены нами по лесному подвиду северного оленя и относятся, к сожалению, лишь к одному сезону - весне (табл.7). Данные из литературных источников относятся к доместицированной форме северного оленя, который близок к тундровому подвиду Европейского Севера, и получены при использовании несколько другой методики разделки туши, которая является, в большей степени, промышленной. В приведённых таблицах нами был сделан перерасчёт для создания единой картины морфометрии частей туши домашнего и дикого подвидов северного оленя, исходя из особенностей разделки, фиксируемой в горизонтах Большого Якоря (табл.7) (Инешин, Клементьев, 2005). Для получения полной картины по всей потреблённой и заготовленной на стоянке биомассе необходимо подобное исследование и по другим видам охотничьей добычи, таким, например, как бизон, лошадь, благородный олень, лось, овцебык.

сложно, а в отношении других видов перечня охотничьей добычи древних охотников, такие исследования находятся лишь в самом начале накопления данных (табл. 12).

Как уже отмечалось ранее, добычей древних охотников Большого Якоря становились вполне зрелые полноценные особи северного оленя в возрасте 2-3 лет и (реже) молодняк 1-1,5 лет, а в весеннем 5 культурном горизонте выявлено и половое предпочтение - самки (Инешин, Клементьев, Мартынович и др., 2004). Последнее обстоятельство находит объяснение в том, что весной именно самки максимально сохраняют жирность и калорийность мяса, сохраняя перед отёлом жир в мышечной массе и осуществляя весеннюю миграцию небольшими группами, в отличие от одиночно мигрирующих самцов. Тем самым весной самки северного оленя представляли наиболее удобный в добыче массовый и ценный по питательным качествам пищевой ресурс.

Особым аспектом нашей работы является выяснение способов и методов разделки туш животных. Для сравнения нами были взяты хорошо описанные и изученные особенности разделки туш белого медведя и северного оленя на стоянке каменного века (7930±40 - 8050±70) на острове Жохова (Питулько, Каспаров, 1998). Ниже приводится совокупный анализ принципов расчленения туши северного оленя, которые справедливы для каждого культурного горизонта, в которых встречены костные остатки этого вида (рис.60).

Среди костных остатков R. tarandus в коллекции Большого Якоря доминируют фрагменты рогов, нижней челюсти, изолированные зубы, фрагменты дистальных отделов конечностей (метаподий и фаланг’). По этим материалам отчётливо видно, что снятие шкуры с убитого животного происходило по тем же принципам, что и у современных северных народов - на пястных и плюсневых костях в области проксимальных эпифизов сохранились поперечные следы надрезов, оставленных узким лезвием каменных ножей (рис.63), Далее отчленялись голова и автоподии. Отчленение головы происходило по первому или второму позвонку путём разбивания его массивными рубящими орудиями, которые представлены в материалах

памятника.

плечевые, тазовые кости или их фрагменты в материалах этих культурных горизонтов отсутствуют. Кости предплечья представлены локтевым отростком, фрагментами диафиза лучевой кости. От костей задней конечности есть обломки суставных отделов бедра й голени. По нашим наблюдениям, передняя конечность, как более легкая, не расчленялась, а уносилась за пределы стоянки целиком, как и ребра с грудиной и позвонками. Шейный отдел, также довольно тяжелый, вероятно разделялся, но непосредственных свидетельств мы этому не находим, ввиду полного отсутствия костей этого отдела скелета. Задний же отдел туши (довольно тяжелый) приходилось расчленять в области суставных соединений путём их разрушений, именно поэтому на стоянке оставались фрагменты разбитых суставов (головка бедра, коленная чашечка, кости голеностопного сустава), образовавшиеся в результате операций разбития костей при расчленении (табл.60-А). При этом способе разделки отсутствуют диафизарные части костей, которые вместе с мышечной массой уносились за пределы стоянки. В данном случае мы видим существенные отличия в способах разделки от описанного на Жоховской стоянке, где представлена практически большая часть элементов скелета (Питулько, Каспаров, 1998), за исключением позвонков (рис.бО-В). Но особенно существенные различия наблюдаются в объёмах потреблённой на стоянке биомассы и отдельных частей туши (Питулько, Каспаров, 1998). Если на стоянке на о.Жохова потреблялась на месте передняя часть туши северного оленя и белого медведя, то на Большом Якоре, за отдельными исключениями потреблялись нижние части конечностей и головы.

Исходя из анализа состава костных остатков, определения сезона гибели особей, планиграфических и палеомагнитных характеристик, можно констатировать, что Большой Якорь являлся кратковременным охотничьим лагерем, а не базовой стоянкой. Такого типа стоянки могли возникать вследствие существования модели освоения территории принципом «кочующих разведчиков», подобно модели, описанной Дж.

значительные расстояния, дополнительно подтверждается описанным ниже фактом транспортировки экзотических пород каменного сырья из внутренних районов Патомского нагорья в Байкальское (и наоборот) и даже в районы Витимского плоскогорья (верхнее течение Витима) (Инешин, Ревенко, Секерин, 1998; Ветров, Инешин и др., 2000).

Этот вывод подтверждается и анализом количества потреблённого на стоянке биоресурса. Проведённый анализ объёмов заготовленной и потреблённой на стоянке биомассы по тушам северного оленя, как наиболее детально изученного вида, своеобразного индикатора, выявили следующую устойчивую картину - на самой стоянке Большой Якорь (в культурных горизонтах 4Б,5А,5,6,7,8,9) потреблялось от 28,6 % до 26,7% (табл.10,11), т.е. меньшая часть туши. Причём в это количество были включены и такие части туши, которые не документируются вещественными культурными остатками (ливер, кровь, желудок и др.). Если вычесть из приведённых цифр вес этих составляющих, то процент потребленной на стоянке биомассы ещё уменьшится до примерно 16%. Анализ костных остатков по другим видам (бизон, снежный баран, лось, благородный олень) позволяет утверждать, что подобная картина соотношений справедлива и для них.

Предельная утилизация всех полезных пищевых составляющих (костный мозг, в т.ч. из мелких костей, малоценные в пищевом отношении мелкие виды), в материалах культурных горизонтов стоянки Большого Якоря, свидетельствует о крайне напряжённой пищевой диете, о стрессовой пищевой ситуации в коллективах древних охотников.. Таким образом, подводя итог, можно констатировать, что на стоянке утилизировались мягкие ткани головы (по крайней мере, рострального отдела), мандибула, мягкие ткани нижних частей конечностей (метаподий и фаланги), костный мозг и, по всей видимости, ливер (сердце, печень, лёгкие, почки и др.). В костных остатках фиксируются способы разделки туши, которая подвергалась разделке на стоянке на удобные для переноски части, в т.ч. транспортировались позвоночник, верхняя часть конечностей, шейный отдел, ребра и таз.

Такое положение находит вполне логичное объяснение - на месте съедалось только то, что неэффективно было транспортировать и запасать впрок. По материалам наблюдений этнографов до сих пор ливер является особо лакомым продуктом, который поедается на месте забоя самим охотником в качестве «поощрительного приза», хотя этот обычай может иметь и другие объяснительные мотивы (Binford, 1978). Интересной особенностью структуры культурных горизонтов Большого Якоря, подтверждающей это предположение являются очаги, обложенные уплощёнными валунами (Инешин и др., 2004). По данным палеомагиитных исследований эти валуны помещались в костёр на стадии его прогорания и нагревались, как правило, однократно только до температуры 250 - 350°С, после чего они не передвигались, т.е. костёр после данной процедуры не возобновлялся (табл.27,58). Очаги такого типа присутствуют как в тех культурных горизонтах, в которых костные остатки минимальны (4, 4В, 4А), так и в тех горизонтах, которые насыщены каменными изделиями и костными остатками (5, 6, 7, 8, 9) (Инешин и др., 2004). Если предположить, что минимальная по культурным остаткам деятельностная ситуация (потребление только мягких тканей - ливера и, соответственно, не связанных с этим стадий изготовления и утилизации каменных орудий), выражается в планиграфической картине и минимальном орудийном наборе. Следуя этой логике, в культурных горизонтах, в которых присутствуют очаги с обкладкой, можно было бы предположить их функциональное использование для приготовления не транспортируемых мягких частей туши - ливера. Описанная выше модель разделки и утилизации охотничьей добычи в культурных горизонтах Большого Якоря справедлива для большинства слоёв, однако имеются и некоторые отличия в 7 к.г. В этом горизонте определены кости овцебыка от передней конечности, а также апплицированы фрагменты диафиза бедра овцебыка, т.е. фрагменты, свидетельствующие о достаточно полной утилизации лопатки (плечевая, лучевая) и стегна, а также головы и автоподиев, фрагменты отдельных позвонков и рёбер. Это может объясняться особой ситуацией, возникшей при обитании человека в это время. Хочется

отметить, что именно в этом горизонте заготовлено и потреблено наибольшее количество мясного ресурса (табл.11). Но подобная картина отмечается только для одного вида - овцебыков, что .может свидетельствовать об особенностях охотничьей стратегии, когда человек охотился иа не мигрирующие виды, а на виды, обитавшие в широкой долине Витима и придолинных невысоких горах. Отвлекаясь несколько в сторону, можно заметить, что ещё одной примечательной особенностью овцебыков на Большом Якоре, является их достаточно частое присутствие в осеннее-зимних слоях (б, 7, 9) и отсутствие в весенних (табл.З). В этом случае распределение остатков овцебыков в культурных горизонтах стоянки совпадает с распределением костей снежного барана (табл.3,9) и частично, лошади, что также не является случайным, Мы интерпретируем данный факт как отражение изменений в ландшафтно­климатической среде, в которой тундро-степные ассоциации с твёрдыми грунтами стали заменяться лесотундрой с хорошо развитыми таёжными сегментами. Такие изменения фиксируются с уровня 5 культурного горизонта, приводя в 4Б горизонте к появлению уже таких видов-индикаторов таёжной обстановки, как соболь. Судя по видам животных, промысловой эксплуатации подвергались все существовавшие типы ландшафтов, размещенные в пределах оперативного охотничьего доступа со стоянки - от водораздела до днищ долин Витима и Большого Якоря. В непосредственной близости от стоянки возможен был рыболовный промысел щуки и окуня по старицам и протокам на реке. Лошадь, бизон и овцебык, характеризующие собой открытый степной ландшафт с включениями тундровых пятен, могли добываться по долине Витима. Лось, благородный олень, волк, заяц свидетельствуют об освоении людьми и редколесных ландшафтов, которые развивались по склонам долин притоков Витима. Северный олень и снежный баран, как впрочем, и благородный олень, могли быть добыты в пределах водораздельных или близких к водораздельным тундровым или альпийским типам ландшафтов.

Определения сезонов обитания стоянки сделаны по ростовым структурам зубов млекопитающих, ставших добычей древних охотников (определения Г.А.

Клевезаль, Институт биологии развития РАН) (Клевезаль, 1988). До сих пор суждения о сезонности обитания на стоянке строились на логических умозаключениях, опирающихся на встречаемость в одном контексте различных видов, или присутствия в материалах костных остатков определённых частей скелета животных, по стёртости зубов. В последующем эти данные сравнивались с наблюдениями этно-археологов, взятыми из рецептных ситуаций наблюдаемой действительности. Чаще всего привлекаются наблюдения Л.Р.Бинфорда (см. например: Васильев, 1996, Бар-Оз, Адлер и др,, 2002). Такой приём вряд ли может быть признан приемлемым в ситуации, когда данные о сезонности и возрасте животных могут быть получены непосредственно из самого источника, не прибегая к опосредованным логическим процедурам рассуждений, хотя в ряде случаев такой приём может быть и вполне уместен в качестве вспомогательного. Уходя в сторону, можно заметить, что результаты таких рассуждений бывают ошибочными, но это уже предмет особого исследования.

В последующем, методика Г.А.Клевезаль была применена и к костным остаткам рыб - позвонки, жаберные крышки (определения М.С.Губина, Институт Биологии Иркутского госуниверситета) и дала положительные результаты (Губин, Инешин; 1990), Результаты применения данной методики в изучении археологических остатков, без преувеличения, имеют поистине революционное значение в понимании деятельностных процессов, сформировавших культурные остатки. Данный метод, к сожалению, редко применяющийся в археологических исследованиях, позволяет с максимально возможной на сегодняшний день точностью (2-3 месяца) определить время смерти животного и продолжительность его жизни, а отсюда и время охоты. Ни один из применяющихся способов расчёта сезона смерти и возраста особи не позволяет с такой точностью и достоверностью судить об этих характеристиках. Полученные таким методом совокупные результаты по всем особям всех видов, которые были добыты человеком и утилизированы на стоянке, имеют принципиальное значение для понимания того, в какие сроки

осуществлялась трудовая деятельность на стоянке и какова сезонная специфика этой деятельности (Губин, Инешин; 1990). Развитие данного метода в последнее время позволяет делать и очень тонкие наблюдения не только о времени роста самой особи, но и об условиях её питания, здоровья. Подобные наблюдения по мере их накопления могут быть с успехом интегрированы в палеоэкологической модели. Тем более, что костные остатки гораздо лучше сохраняются, чем древесные, и почти повсеместно сопровождают остатки человеческой деятельности. Информативная значимость результатов изучения ростовых структур в зубах млекопитающих приближается по значению и возможностям к изучению годовых колец роста в древесине. В будущем при широком применении данной методики в изучении палеоэкологии можно будет говорить о появлении нового научного направления - дентоиндикации. Результаты тестирования ростовых структур зубов млекопитающих представлены в таблице 3.

Восстановить периодичность возникновения паводковых явлений, приводивших к быстрому захоронению культурных остатков в настоящий момент достаточно сложно, но по сохранности костных остатков, анатомическому положению таких хрупких остатков, как кости рыб, наличию золы в очагах и др., можно предположить, что люди посещали данное место как раз накануне паводка. Таким образом, оставленные ими отходы жизнедеятельности не экспонировались долго на дневной поверхности и не подвергались значительному деструктивному воздействию природных факторов (развеивание, смыв, утилизация животными костных остатков). В пользу этого говорят и результаты изучения костных остатков с точки зрения перимортальных процессов, которое проводил К.Дж.Тернер II, Исследование перимортальных процессов, которые проводились на выборке в 263 экз. с 4 по 7 к.г. (2% от всей массы костных- остатков) позволило получить, помимо тафономических характеристик по каждому из культурных горизонтов, интересные наблюдения по утилизации добычи, способах разделки и возможному присутствию отдельных представителей фауны (возможно собаки

в 5,6,7 к.г.), кости которых, кстати сказать, отсутствуют в коллекции (табл.З). В состав выборки были включены пригодные для этого типа анализа костные фрагменты, размеры которых были не менее 2,5 см и которые несли на себе следы тех или иных перимортальных нарушений. Для этого исследования использовалась оригинальная авторская методика, изложенная в ряде публикаций (Тернер, Оводов и др.2001).

Между 7 (12380+250 л.н. - ГИН-6467) и 8 (12630+230 л.н. - ГИЫ-6468), а также между 4Б (11740+120 л.н. - ГИН-6462) и 4В (не позднее 12050+120 л.н. - ГЙН-8472) культурными горизонтами фиксируются две генерации морозобойных трещин, причем верхняя, более мощная разрывает культуровмещающие отложения на глубину до 2 м. Как упоминалось выше по тексту, культурные остатки деформированных горизонтов в единичных случаях попадали в заполнение трещин, при этом у стенок самих трещин они занимали наклонное или вертикальное положение. Прослойки у трещин деформировались и подвертывались вверх, либо вниз.

Сама человеческая деятельность также явилась определенным тафономическим фактором, нашедшим отражение в избирательном присутствии видов животных, частей их скелетов, характере их утилизации. Практически все костные остатки расщеплены в ходе пищевого либо производственного употребления. Значительная часть их подверглась воздействию огня в очагах.

Из всех костных остатков только остатки мелких землеройных грызунов, обнаруженные в составе костных остатков, вероятно, прямо не связаны с деятельностью обитателей стоянки и не могут быть отнесены к числу собственно культурных остатков. Однако и эти определенные виды грызунов, найденные в 5, 6, 7, 8 к.г., могут быть привлечены в качестве контрастных индикаторов ландшафтно-климатической обстановки финального плейстоцена окрестностей самой стоянки. При промывке культуросодержащих отложений через сито с ячейкой 1x1 мм нами были обнаружены и извлечены частицы копролитов грызунов, что также может быть истолковано, как дополнительное

свидетельство инситности костных остатков и их приуроченности ко времени обживання стоянки человеком.

Отдельные расщепленные на стоянке фрагменты костей млекопитающих несут следы погрызов мелкими хищниками (собаки или песца), оставленных либо в период обитания стоянки, либо после её оставления человеком перед погребением культурных остатков речным аллювием.

В составе совокупной фаунистической коллекции Большого Якоря 1 определены 26 видов животных (табл. 3,4). Из них 8 видов землеройных грызунов, 2 вида Lagomorpha (заяц, лемминг), 3 вида хищников (волк, песец, соболь), 1 вид копытных (лошадь), 6 видов парнокопытных (северный олень, благородный олень, лось, бизон, овцебык, снежный баран), 3 вида птиц (тундряная куропатка, белая куропатка, чирок), 2 вида рыб (щука, окунь).

Наиболее многочисленны на памятнике костные остатки зайца, по морфологии скелета сходного с зайцем-беляком. Среди костей зайца целыми сохранились только отдельные метаподиальные кости и позвонки. Основная масса костей разрушена, встречаются остатки практически всех крупных костей посткраниального скелета и черепа. Из черепных костей сохранились фрагменты нижних и верхних челюстей с зубами. Также много изолированных зубов. Позвонки встречены единично. Атлант (1 шейный позвонок) сохранился лучше, от эпистрофея (2 шейный позвонок) найдены лишь передние части с зубовидным отростком. Кости конечностей фрагментированы. От лопаток сохранились дистальные фрагменты с суставной впадиной. Среди фрагментов плечевых костей также преобладают нижние блоки. Фрагменты лучевой и локтевой костей, наоборот, представлены проксимальными фрагментами; они чаще встречаются вместе (суставная часть) в одном субквадрате (20x20 см), иногда с довольно крупными диафизарными частями. Из крупных костей задней конечности наиболее хорошую сохранность имеют диафизы большеберцовых костей. Они представлены верхней частью без проксимального конца кости, Нижние концы голени также довольно часто расколоты. От бедренной кости встречены главным образом проксимальные

головки, фрагменты дистального эпифиза и, реже, верхние части диафиза костей. Безымянных (тазовых) костей мало. Из костей заплюсны хорошо сохранились пяточные и таранные кости, в большинстве целые. Метаподиальных костей мало, их не удалось поделить на передние и задние, так же как и фаланги. Иногда (2 случая) на диафизарных частях костей встречаются аккуратные, округлой формы отверстия; они явно искусственного происхождения. В целом, состав остатков скелетных элементов (присутствие суставов лопаток, элементов плеча, локтя, луча, таза, бедра, т.е. костей от мясной части тушки) позволяет предположить, что тушки зверьков полностью утилизировались на месте. Особенности сохранности костей предплечья и голени, возможно, говорят о том, что со зверьков шкурки снимались каким-то особым способом.

По количеству костных остатков и числу особей в составе охотничьей добычи северный олень (Rangifer tarandus) следует за зайцем на втором месте. Среди остатков северного оленя, как уже упоминалось, доминируют фрагменты рогов, нижней челюсти, изолированные зубы, фрагменты дистальных отделов конечностей (метаподии, фаланг)(табл.6О-А).

Напротив, костные остатки крупных оленей - лося, благородного оленя (Alces aloes, Cervus elaphiis) на памятнике немногочисленны. Основная масса их остатков также представлена фрагментами рогов, черепов и изолированными зубами.

Среди остатков полорогих определены фрагменты костей зубра (Bison sp,), сибирского овцебыка (Ovibos pallantis), снежного барана (Ovis nivicola) и неопределимые остатки полорогих (Bovidae gen. indet.).

Остатки полорогих представлены также, как и оленьи, фрагментами дистальных костей конечностей и изолированными зубами. Остатков снежного барана немного, ыо встречены они почти во всех нижних культурных горизонтах, кроме 4Б, 4В, 5А и 5. Это в основном дистальные фрагменты метаподии и фрагменты нижних челюстей.

Наиболее многочисленны среди хищников остатки песца, это третий (по количеству костных остатков и особей) вид на памятнике. Все кости этого вида принадлежат взрослым животным. В материалах культурных горизонтов представлены все части скелета.

Для всех видов, за исключением землеройных грызунов, определено минимально возможное количество особей. Как уже упоминалось, по ростовым структурам зубов некоторых видов млекопитающих и рыб определен возраст особи и сезон их гибели. Для определения характеристик возраста особи и сезона её гибели использовались все пригодные для этого материалы всех видов и особей (табл.5,6). В идеальной ситуации необходимо определение этих параметров у всех без исключения особей и всех видов по каждому культурному горизонту, хотя, надо признать, сохранность культурных остатков не позволяет их получить в необходимом объёме. Определения были получены по зубам северного оленя для 8 к.г., по зубам лося и позвонкам щуки и окуня для 7 к.г., по зубам лося и северного оленя для 6 к.г. Для 5 культурного горизонта определения получены по зубам песца и северного оленя, для 4Б к. г. определения получены также по зубам песца и северного оленя (табл. ), 4Б и 5 культурные горизонты были определены как стоянки весеннего времени года.. 6, 7 и 8 горизонты - как принадлежащие поздней осени - началу зимы (табл.6,13). ¹

Ценность изучаемого палеонтологического комплекса состоит ещё и в том, что все палеонтологические материалы принадлежат относительно узкому хронологическому интервалу 11.5-12.6 л.н., и в масштабе геологического времени их можно считать практически синхронными. Помимо этого, ценность заключается ещё и в том, что вследствие погребения костных остатков в отдельных, быстро накапливавшихся аллювиальных прослойках, фиксируются различные по сезонам, по деятельностной направленности наборы видов, которые отражают микровременные климатические изменения в дискретном виде. Данные такого типа мы не можем получить из археологических объектов, погребённых в рыхлых осадках другого генезиса и типа.

Наиболее представительными в палеонтологическом отношении являются 5, 6, 7, 8 и 9 культурные горизонты. Такой характер

репрезентативности костных остатков обусловлен деятельностной спецификой. Верхние 4, 4А, 4Б, 4В и нижние 10, 11, 12 горизонты представляют собой малочисленные культурные остатки, сконцентрированные вокруг единичных очагов или рассеянные по площади стоянки. Малочисленность зооархеологических материалов здесь имеет те же причины, что и скудность орудийного набора в этих комплексах. В значительной степени этим же (кратковременностью обитания, узкой функциональной направленностью) объясняется и малая их видовая представительность в сравнении с богатыми находками 5-9 к.г.

В финальнопалеолитических культурных горизонтах археологического памятника Большой Якорь-1 выявлены остатки животных (табл.З), характерных для поздненеплейстоценового комплекса фауны Восточной Сибири (Вангенгейм, 1977). По присутствию тех или иных видов в различных культурных горизонтах можно сделать ряд выводов палеоэкологического характера. Ниже приводится краткая экологическая характеристика видов крупных млекопитающих, остатки которых обнаружены на памятнике.

Песец - типичный обитатель бугристой, возвышенной тундры, и отчасти лесотундры. В низменной тундре многолетняя мерзлота и заболоченность грунта препятствуют рытью иор. На зиму заходит в северную тайгу и - южнее - по долинам рек и безлесым горным хребтам (Новиков, 1956).

В современную эпоху волк {Cams lupus L.) имеет циркумполярный ареал в Евразии и Северной Америке, встречаясь от приморских низменностей до альпийского пояса гор. Можно лишь отметить избегание им таежных закрытых биотопов, где высота снежного покрова выше 40 см, что затрудняет его охоту (Соколов, Россолимо, 1985).

Соболь - индикаторный таёжный вид (Кулик, 1972). В настоящее время в северных частях ареала (Камчатка, Якутия, Северное Забайкалье) населяет преимущественно лиственничную тайгу (Новиков, 1956).

Лошадь. Единственный костный фрагмент лошади в 8 культурном горизонте все-таки указывает на её присутствие в это время в окрестностях Большого Якоря-1. Максимальная глубина снежного покрова, при которой лошади могут добывать корм - 30 см (Вангенгейм, 1977). Современные дикие лошади - обитатели открытых пространств (Гептнер и др., 1961),

Благородный олень ограничен в своем распространении на север глубиной снежного покрова около 50 см (Гептнер и др., 1961). Основу пищевого рациона составляют лиственно-веточные корма. В позднем неоппейстоцене Cervus elaphus был распространен дальше на север, чем в современную эпоху, и представлял собой, по-видимому, специфическую форму открытых пространств (Белолюбский, Боескоров, 1997).

Лось (сохатый) легко переносит многоснежье. Питается травянистыми растениями, листьями, ветвями и корой древесных пород, вообще состав пищи очень разнообразен. У него ходульный тип конечностей, приспособленных для передвижения по глубокому рыхлому снегу (до 80 см). И.Л, Кулик (1972) относит его к таежным животным, хотя ряд авторов считает, что для обитания лосей пригодны различные типы растительности, включая интразональные (Гептнер и др., 1961).

Снежный баран - обитатель альпийских высокогорий. Лесистых мест и зарослей кедрового стланика бараны избегают (Медведев, 2001). Ограничение глубины снежного покрова для добывания корма - 15-20 см.

Северный олень обитает в тундрах, лесотундре и подзоне таежных лесов; в полосу смешанных лесов он не выходит. Наиболее оптимальные условия для жизни - в тундре (летом), лесотундре и в горных районах, выше границы леса, т.е. более-менее открытые пространства. Тяготение северного оленя к относительно открытому ландшафту - одна из наиболее характерных черт его экологии (Гептнер и др., 1961, Монтоиен, 1986).

Сибирский овцебык по аналогии с современным овцебыком, по- видимому, мог добывать корм из-под снега глубиной не более 15-20 см. Современный овцебык длительных кочевок не совершает, поскольку способен

экономно использовать подножный корм. Даже в конце зимы овцебыки остаются хорошо упитанными (Шпанский, 2003).

Бизон (зубр). Фрагментарность остатков не позволяет отнести их к степной или лесной форме этого животного. Среди рецентных видов этого рода имеются обитатели открытых пространств (бизон прерий США) и лесных обстановок (европейский зубр, лесной бизон Канады). В любом случае, обитание данного вида в окрестностях Большого Якоря, может свидетельствовать о наличии обширных площадей поймы, занятой разнотравьем.

Американский суслик, вид, .который не добывался человеком, и его остатки попали в культурные горизонты, по-видимому, естественным путём, В ряде случаев фиксировались случаи обнаружения костных остатков в анатомическом порядке в норах в положении лёжа на спине. Наличие данного вида может маркировать наличие открытых остепнёниых или облугованных пространств. Интересной деталью в этологии вида является связанность ареалов обитания суслика с определённым состоянием травостоя, который не должен превышать некоего максимума, который может поддерживаться крупными копытными, выедающими значительную часть травостоя, или поддерживающие её на определённом уровне. Эту функцию в данном временном интервале могли выполнять бизон, лошадь, овцебык.

Финал позднего плейстоцена, по мнению большинства исследователей палеоклиматов (Кинд, 1974, Лазуков и др.,1981, Величко,1973, Хотинский, 1977 и др.), представленный этапами бёллииг-аллерёд (кокоревским-конощельским похолоданием/потеплением) в интервале 13000 - 10500 л.н. характеризуется резкими сменами относительно коротких периодов похолоданий и потеплений на фоне общей аридизации и похолодания климата. В стратиграфическом разрезе Большого Якоря I читаются следы двух криогенных генераций, возраст которых укладывается в интервал 11,7-12,0 и 12,4-12,6 т.л.н. Резкие высотные амплитуды в Байкало-Патомском нагорье, присутствие горно-долинных ледников в относительной близости от стоянки в пределах 40-45 км (Инешин,

2003), по всей видимости, диктовали особенности высотной поясности и мозаичности ландшафтов. Причём, исходя из контекста культурных горизонтов Большого Якоря, сегменты ландшафтной мозаики были максимально плотными, и переход из одного сегмента в другой был незначительным по масштабу расстояний. В материалах по фауне из культурных горизонтов мы находим этому подтверждение: на стоянке, расположенной в пойменном луговом открытом ландшафте отмечены остатки видов, обитающих в различных ландшафтах.

Группу обитателей открытых ландшафтов составляют снежный баран, сибирский овцебык, северный олень, лошадь, песец, суслик, сурок. Сюда же может быть отнесён и волк. Обитатели лесов, чередующихся с открытыми пространствами - благородный олень, бизон и волк. По костным остаткам до сих пор не удалось установить, с какой формой бизонов - лесной или степной мы имеем дело. Третья группа - это виды, приспособленные к обитанию в тайге - лось и соболь. Из последней группы только соболь ограничен типично таежными ландшафтами. Лось может обитать также в пойменных лесах и в лесных «островах» в степи (Биология и использование лося, 1986). Индикаторами ландшафта непосредственно стоянки выступают грызуны, свидетельствующие о развитии на данном местонахождении открытого остепнённого пространства в криоаридной климатической обстановке. Наличие щуки в культурных отложениях говорит о функционировании в это время водотока, делящегося на протоки, изобилующего островами со старицами с режимом прогреваемых водоёмов.

Эти данные хорошо ■ согласуются с палеоэкологическими реконструкциями, выполненными для сопредельных регионов Якутии (Алексеева 1988), Прибайкалья, содержащими представления о существовании в это время безлесных или редколесных ландшафтов.

Физико-географическое окружение стоянки представляет собой сочетание трех структурных элементов: долины Витима, долины ручья Большой Якорь и прилегающего горного массива борта долины с резким

превышением высот водораздела над урезом реки не менее 400 - 500 м. на отрезке не более 1,5 км. Выделенные типы ландшафтов могут быть распределены среди этих трех элементов следующим образом. Долина Витима представляла собой сочетание степных, лесостепных, пойменно-луговых ландшафтов. Долина ручья Б.Якорь распределена между таежными, лесостепными, лесотундровыми участками ландшафтов. Борта долин Витима и Большого Якоря имели высотный характер распространения ландшафтов: горная тундра - субальпийские стации.

Последующая проблематизация этой совокупной характеристики должна заключаться, на наш взгляд, в поиске методов оценки вариабельности погоризонтной палеонтологической и палеоэкологической характеристик. Является ли наличная палеонтологическая коллекция выборкой-результатом продолжительности, удачливости, сезонности древней охоты, или вместе с тем она отражает также реальные изменения, происходившие в животном мире и в ландшафтно-климатической обстановке, связанные с резкими климатическими колебаниями и общей тенденцией к потеплению рубежа плейстоцен-голоцена?

Как уже упоминалось, для уточнения представлений о природно- климатической ситуации в рамках Байкальского нагорья нами была проделана работа по датировке и определению границ древних оледенений. Особое внимание было уделено границам оледенения на момент существования стоянки человека в устье рч. Большой Якорь (Инешин, 2003). Как удалось установить, значительная часть горных массивов на временном отрезке 11000 - 13000 л.н. ещё находилась под ледником, который занимал значительные площади в верховьях долин притоков Витима, и оказывал, несомненно, влияние на ближайшее природное окружение, гидрологию, пути миграций северного оленя и на расселение других видов. Нахождение всего в 40-45 км от стоянки горно-долинных ледников, с толщиной ледяного покрова около 250-300 метров, естественно, влияло и на расселение и промыслово-хозяйственное использование территории человеком (Инешин, 2003). Пока не ясно, как именно это сказывалось на миграциях северного оленя, но с уверенностью

можно предположить, что в зимний период популяция северного оленя не занимала высокогорных котловин, которые она использует в настоящий момент, т.к. на тот период значительная часть из них ещё находилась под ледниковым покровом. Таким образом, миграции северного оленя были менее протяжёнными, места концентрации в зимний и летний периоды приходились на другие районы. Геоморфологические исследования внутренних районов нагорья с широким применением радиоуглеродного датирования позволили выявить и ещё одну особенность района - тундро-степные, альпийские ландшафты занимали большую часть Патомской и Байкальской территории на протяжении всего позднего плейстоцена. Выявлены в большом количестве фаунистические остатки таких обитателей открытых пространств, как бизон и лошадь на территориях внутренних частей нагорья, занимаемых в настоящее время таёжными ассоциациями.

В 10-12 к.г. присутствуют остатки только снежного барана. Таким образом, ближайшее природное окружение Большого Якоря-1 в период формирования этих горизонтов, как впрочем, и на уровне других представляло собой открытые пространства с преобладанием твердых грунтов и травянистой растительностью альпийского типа по бортам долины Витима. В культурных горизонтах с 4В по 9 также доминируют костные остатки обитателей открытых стаций. Обитатели второй экологической группы (волк и изюбр) представлены незначительным числом остатков от каждого вида. Они свидетельствуют о наличии древесных пород (деревьев и кустарников) в окрестностях Большого Якоря-1. Остатки лося можно интерпретировать, как свидетельство появления лесных группировок растительности, поскольку лося относят к таёжному виду, хотя он с успехом выживает и в лесостепи в лесных «островах». В зимнее время высота снежного покрова в местах обитания снежного барана и сибирского овцебыка была незначительной, не выше 20 см. Таким образом, добыча в непосредственной близости от стоянки таких чувствительных к снежному покрову видов может свидетельствовать о совершенно специфическом, малоснежном зимнем периоде в районе стоянки. Возможно, именно этим

обстоятельством объясняется наличие в одном культурном горизонте костных остатков различных мигрирующих видов, которые оказались в радиусе промысловой досягаемости со стоянки как раз в момент их концентрации, либо в осеннее-зимний период, когда основные массивы Байкало-Патомского нагорья находились под снежным покровом, либо в весенний, когда мигрирующие виды проходили транзитом из районов зимовки в районы летних стаций обитания. Механизм образования таких концентраций описывается как процесс функционирования кормовых пятен, которые древний человек эксплуатировал в определённый сезон и короткое время. В этом смысле, он выполнял роль крупного хищника, паразитирующего на определённых симбиотических цепях. Появление соболя в 4Б горизонте однозначно можно связать с появлением более-менее значительных таёжных массивов (табл.3,4).

Ниже приводится краткое описание фаунистической коллекции по отдельным горизонтам.

12,11,10 культурные горизонты.

Нижние культурные горизонты характеризуются в палеонтологическом отношении почти исключительно остатками снежного барана, за исключением 10 к.г., в котором определена еще и тундряная куропатка. Кости снежного барана, представителя высокогорного открытого тундрового ландшафта, представлены единичными краниальными остатками: фрагментами челюсти, отдельными зубами, фрагментами рогового стержня (табл.З).

В целом, культурные остатки этих горизонтов единичны, что, по- видимому, говорит о том, что в каждом случае была раскопана периферия стоянок, имеющих ограниченный спектр деятельности (непродолжительные или специализированные).

9,8 культурные горизонты.

9 культурный горизонт представлен остатками снежного барана (1 особь), овцебыка (1 особь), 1 особи полорогого без определения вида, благородного оленя (1 особь), северного оленя (1 особь), зайца (1 особь).

В 8 к.г, найдены и определены остатки снежного барана (1 особь), северного оленя (1 особь), лошади (1 особь), зайца (1 особь). По зубам северного оленя определен сезон года для стоянки - поздняя осень-ранияя зима (ноябрь-декабрь) (табл. 3,6,11).

Общим моментом, объединяющим оба горизонта, является примерно равное количество костных остатков в них, отсутствие или единичное присутствие некрупных видов (заяц), имеющихся в наиболее представительных горизонтах (5, 6, 7 к.г.): песца, волка, птиц, рыб. Определенные виды - снежный баран, северный олень, овцебык, лошадь свидетельствуют о наличии открытых безлесных или редколесных ландшафтов.

Найденные остатки лошади в 8 к.г. - единственный случай среди всех горизонтов Большого Якоря, Наиболее многочисленные определимые кости в обоих (9 и 8 к.г.) случаях - кости снежного барана.

Остатки всех определенных видов представлены фрагментами дистальных костей конечностей, ’фрагментами черепа и изолированными зубами.

Следующие три культурнььх горизонта в палеонтологическом, равно как и в археологическом отношении являются наиболее представительными.

7 культурный горизонт.

В 7 культурном горизонте определены кости зайца (1 особь), северного оленя (1 особь), лося (1 особь), овцебыка (2 особи), снежного барана (1 особь), полорогого без определения вида(1 особь), щуки (12-14 особь), окуня (2 особь), белой куропатки (3 особи), тундряной куропатки (8 особей) (табл.3,4). Время года - поздняя осень - ранняя зима (ноябрь-декабрь) - определено по ростовым структурам зубов лося, окуня, щуки (рис.6,11). Среди найденных представителей териофауны только лось является представителем таёжных и редко лесных ландшафтов. Остальные виды характеризуют существование тундровых и лесостепных ландшафтов.

Наиболее многочисленны в 7 горизонте остатки представителей быков (66,6%) и лося. Большинство остатков всех крупных видов в этом комплексе

представлены фрагментами черепа, рогов и зубами, за исключением лося. Были определены фрагменты его крупных трубчатых костей передних конечностей, принадлежавших мясной части туши.

На 7 культурный горизонт приходится наибольшее на памятнике число остатков ихтиофауны (Губин, Инешин, 1990). В их числе, среди диагностируемых остатков, фигурируют 6 фрагментов жаберных крышек рыб, 8 экземпляров плавников рыб (3 грудных, 1 брюшной, плавниковый луч брюшного плавника, безымянная кость тазового пояса, 1 экземпляр грудного плавника щуки), 9 фрагментов нижнечелюстных костей рыб, из которых 3 фрагмента принадлежат щуке, 6 экземпляров от других хищных рыб, 3 фрагмента черепных костей рыб, несколько ребер, кость подъязычной дуги, отростки позвонков, жаберные лучи и 7 экземпляров зубов щуки. Наиболее информативную часть коллекции 7 к.г. представляют позвонки рыб - 20 экземпляров. По позвонкам определен возраст особей: 6, 7, 8, 9, 10, 12, 13, 14, 17, 18, 19, 22 года (возраст 9 лет имели 3 особи, возраст 14 лет - 4) (табл.5,6). Видовой состав установлен по 3 позвонкам хорошей сохранности - 2 экземпляра принадлежали окуням в возрасте 9 и L1 лет, один экземпляр принадлежал 15-летней щуке.

В культурном горизонте зафиксированы костные фрагменты со следами выемок, зубных царапин и вмятинами, оставленными зубами небольших хищников - собаки или песца. Хотя в целом в масштабах всей стоянки процент таких фрагментов не превышает 2%. В одном случае зафиксирован обломок кости, поверхность которого обработана желудочной кислотой, т.е. он происходит, вероятно, из остатков содержимого желудка хищника, прежде чем археологизировался.

Каменный инвентарь, сопряженный в сфере потребления-утилизации зооресурсов, представлен полным набором орудийных типов финального палеолита: бифасы в функциях ножа и скребла, собственно морфологически выраженные скребла, ножи, скребки, резцы. По трасо логическим наблюдениям Н.А.Кононенко в ряде случаев на одной из стадий утилизации бифасы из 7

горизонта использовались в работе по мясу и шкурам (Инешин, Тетенькин, 1995).

6 культурный горизонт.

В палеонтологических материалах 6 горизонта определены заяц (не менее 5 особей), лемминг, волк (1 особь), песец (3 особи), северный олень (1 молодая особь), благородный олень (1 особь), лось (1 особь), овцебык (2 особи), снежный баран (1 особь), тундряная куропатка (4 птицы), белая куропатка (8 птиц), щука (12-14 особей), окунь (2 особи). Один позвонок принадлежит особи рыбы (щуки) 5 лет, возраст двух других соответствует 14 и 15 годам (Инешин, Губин, 1990). По зубам лося, северного оленя определен сезон их гибели и, следовательно, время функционирования стоянки - поздняя осень - ранняя зима (октябрь-декабрь) (табл .5,6,11).

Наличие этих видов свидетельствует о существовании открытых (овцебык, снежный баран, суслик, сурок), редколесных (песец, северный олень), таежных ландшафтов (лось, изюбр), имевших, очевидно, высотный характер распределения в пределах водораздела - поймы и пространственный характер в пределах основного водотока (долина) - притока (внутренние горные районы). Поскольку сезон существования стоянки в этом горизонте определён как поздняя осень - ранняя зима (октябрь-декабрь), имеет значение такая характеристика как малоснежье, являющееся условием обитания овцебыка и снежного барана. В планиграфии культурные остатки образуют плотные насыщенные скопления вокруг 6 очагов, обложенных плитами камней и валунами. Как уже отмечалось ранее, это остатки открытых стоянок, внежилищных комплексов, формировавшихся за короткий промежуток времени. Исходя из планиграфической структуры стоянки, можно отметить некоторую компрессию культурных остатков, возможно, односезонных кратковременных охотничьих лагерей. Исследование тафономических особенностей культурных остатков позволило придти к заключению, что каждая последующая стоянка на уровне 6 горизонта не нарушала существовавшую до неё структуру, во всяком случае, камни обкладки очагов,

которые использовались как камни-сковородки, после их нагрева не перемещались и сохранили однонаправленные вектора на магнитный полюс. Это можно объяснить, только если эти стоянки были разнесены на короткие промежутки по времени между собой в рамках одного сезона. В плане реконструкции зоны освоения пространства вокруг стоянки дополнительным свидетельством может служить то обстоятельство, ито изделия из графитита были транспортированы на стоянку с территории верховий р.Тахтыги, бассейн которой находится за водоразделом в 60 км на север от Большого Якоря (Инешин и др., 1998). Район коренных выходов графитита совпадает с летней и раннеосенней стацией современной популяции северного оленя, и, таким образом, попадание его на стоянку в устье Большого Якоря могло быть осуществлено попутно во время охоты на мигрирующих оленей.

Сочетание имеющихся видов в одном комплексе с точки зрения этологии животных может иметь следующее объяснение. Лось, изюбр, овцебык, бизон имеют относительно небольшой ареал годичной миграции, и на территории, примыкающей к устью ручья Большой Якорь, очевидно, имели постоянные стации обитания. Северный олень является мигрирующим видом, уходящим на зиму в малоснежные районы. Возможно, малоснежьем прилегающих к стоянке ландшафтов объясняется его присутствие в культурных остатках. Если опираться на точку зрения о постоянстве миграционных путей северного оленя, их приуроченности к определённым формам рельефа на основе современных данных, то данный участок долины Витима можно рассматривать как транзитный на пути в малоснежные районы Байкальского нагорья, куда современные олени уходят на зиму. По информации местных жителей, еще 40- 30 лет назад наблюдался переход северного оленя через Витим в районе устья Большого Якоря, а в весенний период горный массив, примыкающий к стоянке, до сих пор является местом отёла самок.

Снежный баран, основное время года обитающий в открытых высокогорных альпийских и субальпийских ландшафтах, зимой в многоснежье спускается ниже, к кромке леса на обдуваемые и более прогреваемые

малоснежные склоны. Мы интерпретируем появление снежного барана в пределах охотничьей досягаемости именно этой причиной, а также максимальной приближенностью альпийских и субальпийских стаций к стоянке. Последнее обстоятельство подтверждается фактом наличия в верховьях притоков Витима во время заселения Большого Якоря людьми массивов ледников, которые отодвигали к основной долине ландшафты, которые распределились позже по высотной поясности (Инешин, 2003).

Характеризуя на основе имеющихся данных возможную удаленность охотничьих промыслов от стоянки, следует сделать несколько замечаний. В непосредственной близости от стоянки возможно занятие рыболовством. На возможность ведения охотничьего промысла на незначительном удалении от стоянки указывает, с одной стороны, наличие в окрестностях всех выделенных типов ландшафтов, характерных для обитания добытых видов животных. С другой стороны, об этом свидетельствует факт потребления на стоянке не мясных частей крупных животных и вынос за пределы филейных частей туши. Имеющиеся этноархеологические наблюдения (Binford и др.) свидетельствуют о том, что, подчиняясь требованию экономии энергозатрат, к месту потребления на базовые стоянки уносилась лишь мясная часть туши. Головы и конечности, малоценные в этом отношении, отчленялись и потреблялись на кратковременном охотничьем лагере, который в силу этой специализации должен быть организован недалеко от оперативной в охотничьем отношении зоны.

Крупные млекопитающие представлены практически равномерно, что не дает оснований для выделения охотничьей специализации стоянки. Широкий спектр добытых видов скорее свидетельствует об эксплуатации максимума доступных человеку биоресурсов,' включая орнито- и ихтиофауну. Такой охотничий промысел, по сути, носит комплексный характер.

В энергетическом отношении имеющиеся виды животных неравноценны. Неравнозначна отсюда роль добытых животных в пищевом обеспечении обитателей стоянки. Добытые крупные млекопитающие решали задачу

обеспечения этой потребности для большего количества дней и членов, поэтому должны были представлять большую ценность, как стратегические виды для охотничьей-промысловой деятельности, определявшей сезонный характер годового цикла и у народов, наблюдаемых этнографами. Костные остатки б культурного горизонта свидетельствуют о том, что на месте (на стоянке) утилизовывались лишь нижние части конечностей и головы. Мясные части туш уносились за пределы стоянки. Заяц, рыба, тундряная и белая куропатки обеспечивали диету на короткий срок, и являлись, например, у сибирских народов (эвенков и др.) объектами попутной охоты. Эти виды потреблялись на стоянке полностью, и в коллекции представлены фрагменты всех частей скелета.

Находки костей песца, возможно, являются свидетельством пушного промысла, тем более что в начале зимы качество его меха превосходно. Возможно, именно с пушной охотой связаны два тупоконечных костяных остроконечника из этого горизонта (рис.33-9,3).

К охотничьему вооружению следует отнести и вкладышевый костяной наконечник копья (рис.33-5) с сохранившимися в его пазах микропластинами- вкладышами. Отмечен еще один предмет охотничьего вооружения - гарпун (рис.33-8), традиционно относимый к рыбной ловле, как сфере промысловой деятельности.

Пищевое потребление добытых животных на стоянке характеризуется костными остатками, несущими следы расщепления (часть костей имеет следы спиральных и зубчатых изломов, образующихся при сильных ударах по кости), пиления, в ряде случаев, обжига. Характерной особенностью утилизации всех добытых животных является расщепление практически всех трубчатых костей, очевидно, с целью получения костного мозга. С этой же целью расщеплялись даже такие части скелета как фаланги. В одном случае нижняя челюсть северного оленя была распилена. В анатомическом отношении, как уже отмечалось, определимые кости представлены неравномерно.

Заячьи кости принадлежат практически всем отделам скелета. По количеству определимых костей они доминируют в слое.

По количеству остатков и числу особей северный олень (Rangifer tarandus) следует за зайцем на втором месте. Среди костных остатков оленя доминируют фрагменты рогов, нижней челюсти, изолированные зубы, фрагменты дистальных отделов конечностей (метаподий, фаланг). Встречены также четыре фрагмента крупных трубчатых костей от мясных частей туши (6,8%, рис.бО-Б). Метаподиальные кости сильно фрагментированы, редко встречаются лишь нижние парные суставные блоки. Целые фаланги единичны.

Остатки благородного оленя, лося, бизона, снежного барана, овцебыка представлены краниальными остатками (фрагментами черепа, нижней челюсти, отдельными зубами) и фрагментами костей конечностей.

Среди костей песца преобладают остатки скелетных элементов тушки (84,6%), краниальных остатков всего 15,4%. В этом культурном горизонте присутствуют в основном эпифизарные фрагменты крупных костей конечностей (присутствие 3 особей установлено по наличию дистального отдела правой лучевой кости). Позвонки и кости нижних отделов конечностей единичны.

Орудия из кости представляют собою артефакты, удовлетворяющие инструментальные потребности обитателей и отдельную сферу деятельности по соответствующей утилизации добытых зоресурсов. В коллекции 6 культурного горизонта имеется 8 целых или фрагментированных орудий из кости. С точки зрения характера их эксплуатации они могут быть отнесены либо к сфере промысла (тупоконечные наконечники, вкладышевые орудия, гарпуны), либо утилизации - потребления биоресурсов (остроконечник, колотушка, иглы),

5 культурный горизонт.

5 культурный горизонт в палеонтологическом отношении является одним из самых репрезентативных наряду с 6 и 7 горизонтами. По этому уровню получены радиоуглеродные даты по древесному углю из двух очагов 12530+90

л.н, (ГИН-7713), 15900+270 (ГИН-7712), 17840+290 (ГИН-7711), 12700+90 (ГИН-8473), 12050+120 (ГИН-8472), 12700+90 (ГИН-8473).

В палеонтологической коллекции культурного горизонта представлены: заяц (4 особи), волк (1 особь), песец (6 особей), северный олень (1 особь), благородный олень (1 особь), бизон (1 особь), еще один представитель полорогих без определения вида, тундряная куропатка (6 особей), чирок (1 особь)(табл.3,4). Найдены также 3 экземпляра позвонков рыб, не определимых до вида, возрастом 13, 15, 16 лет (Губин, Инешин, 1990).

В отличие от нижележащих 6 и 7 горизонтов, для 5 уровня по зубам песца и северного оленя определен весенний сезон, а точнее поздняя весна (табл.6,13). Эти определения дополнительно подтверждаются наличием в слое костных остатков утки-чирка - перелётной водоплавающей птицы, появляющейся на Витиме только в тёплый весенний период (первая половина- середина мая) и остающейся до начала осени (первая половина сентября) (таб л. 4).

В плане культурные остатки образуют компактные скопления вокруг двух очагов, обложенных каменными плитами и валунами, которые являлись центрами внежилищной открытой структуры (Инешин, Тетенькин, 1998).

Пятый культурный горизонт среди прочих горизонтов наиболее насыщен находками костных остатков песца. И в самом горизонте по числу особей песец стоит на первом месте. Все кости этого вида принадлежат взрослым животным. Доминируют остатки зубов и костей черепа (64,2%), костей посткраниального скелета меыыная часть (35,8%). Наиболее хорошо представлены правые и особенно левые ветви нижних челюстей и их фрагменты. По левой ветви нижней челюсти подсчитано число особей. Много изолированных зубов, особенно резцов. Остатки лопатки, верхней части плеча, локтевой, большеберцовой костей единичны, также как и позвонков, метаподиев и фаланг; кости запястья и заплюсны практически отсутствуют. Из длинных трубчатых костей целой сохранилась только одна бедренная. Определены дистальные фрагменты плечевой, верхние и нижние части лучевой костей,

головка и нижние части бедра. От тазовой кости сохранились единично только вертлужные впадины. Многие кости в той или иной мере подвергались воздействию огня (цвет обжига от белого до черного и коричневого), в основном это кости черепа. Цвет излома черепных фрагментов свидетельствует, что череп разбивался до погребения остатков; некоторые кости были найдены под камнями обкладки очага, в частности фрагменты черепа одной взрослой особи. По фрагментам удалось восстановить небную кость, соединяющую правый и левый верхнечелюстные ряды зубов и отдельные фрагменты черепа. Всё это служит дополнительным подтверждением употребления в пищу этого вида. В плане разворачивания деятельностной ситуации это может являться свидетельством первичности процессов потребления вспомогательных, попутных видов добычи ещё до сооружения каменной обкладки, которая, как отмечалось выше, несла специфическую функцию и сооружалась на завершающей стадии функционирования очага (Инешин, Тетенькин, 1998). Осуществление такого потребления, вероятно, осуществлялось в режиме ожидания-засады. Для сравнения по этому виду на рисунках приводится соотношение присутствующих элементов скелета между осенним 6 культурным горизонтом и весенним 5. ^L

В двух случаях среди общей массы костных остатков зафиксированы мелкие обломки костей, поверхность которых обработана желудочной кислотой, т.е. они происходят, вероятно, из остатков содержимого желудка небольшого хищника (собаки или песца).

В значительной мере в 5 горизонте представлены костные остатки зайца и северного оленя.

Как уже описывалось выше, заячьи кости принадлежат практически всем отделам скелета, из которых целыми сохранились только отдельные метаподиальные кости и позвонки: Из встречающихся остатков практически всех крупных костей посткраниального скелета и черепа, основная масса разрушена. Из черепных костей сохранились фрагменты нижних и верхних

челюстей с зубами, а так же изолированные зубы. Позвонки в материалах единичны. По заключению изучавших костные остатки А.М.Клементьева и Дж. Тернера II, кости конечностей фрагментированы, а от лопаток сохранились дистальные фрагменты с суставной впадиной. Среди фрагментов плечевых костей численно преобладают нижние блоки, а фрагменты лучевой и локтевой костей, наоборот, представлены проксимальными фрагментами; они чаще встречаются вместе (суставная часть) в одном субквадрате, иногда с довольно крупными диафизарными частями. Из крупных костей задней конечности лучшую сохранность имеют диафизы большеберцовых костей, представленных верхней частью без проксимального конца кости. В целом, состав остатков скелетных элементов зайцев (присутствие суставов лопаток, элементов плеча, локтя, луча, таза, бедра, т.е. костей от мясной части тушки), позволяет предположить, что тушки зверьков утилизировались полностью на месте. Некоторые особенности сохранности костей предплечья и голени, свидетельствуют об особом способе оснимывания шкурок с тушек зверьков.

Среди костных остатков северного оленя доминируют фрагменты рогов, нижней челюсти, изолированные зубы, фрагменты дистальных отделов конечностей (метаподий, фаланг). В пятом культурном слое встречены только пять определимых фрагментов от крупных трубчатых костей и коленная чашечка от мясных частей туши (5,4%, рис.60). Количество особей в 5 к.г. подсчитано по неапплицирующимся верхним фрагментам правой пястной кости. В коллекции костных остатков присутствуют кости молодой особи (1 год), на присутствие которой указывает наличие несросшегося эпифиза первой фаланги. Среди фрагментов рогов фиксируется обломок рога с фрагментом черепа. Известно, что только самки северного оленя не сбрасывают рогов вплоть до отёла, который наступает в первой половине мая со сходом снега (Монтонен, 1986), В этот момент самки выбирают для отёла прогреваемые южные склоны, на которых снег сходит раньше, подобные тому, что находились недалеко от стоянки. Таким образом, среди добытых особей северного оленя фиксируется, по крайней мере, одна самка. Повсеместно

отмечается, что именно самки в весенний период обладают максимальной упитанностью, и их мясо имеет наилучшие питательные свойства.

Нижние челюсти северного оленя разрушены в области симфиза, последнего предкоренного - первого коренного зубов и восходящих ветвей. Дважды встречены следы надрезов на проксимальных фрагментах метаподиальных костей. Эти надрезы аналогичны надрезам на плюсневой кости современного северного оленя, образовывающиеся при традиционном способе снятии шкуры. Часть фрагментов апплицируется между собой. Встречаются фрагменты костей со следами воздействия огня. Например, восстановленный фрагмент метайодиальной кости из 5 к.г. был сильно обожжен.

Остатки полорогих, благородного оленя и волка представлены немногочисленными фрагментами краниальных частей скелета: фрагментами черепа, рогов, челюстей, отдельными зубами.

В пищевом отношении имеющиеся в остатках определенные виды неравноценны. Крупные млекопитающие, такие как бизон, северный олень, изюбр, могли решить задачу пищевого обеспечения для большего количества «человеко-дней». Заяц, куропатка, волк, рыба традиционно рассматриваются в сибирских таежных обществах как виды малоценные в пищевом отношении, промысел которых мог удовлетворить только текущие потребности и имел вспомогательный, попутный характер. В случае пищевых стрессов роль добычи этих малоценных видов усиливалась. Употребление песца в пищу можно рассматривать как крайний случай напряженности в диете древних обитателей Большого Якоря. На именно пищевое его употребление указывают разбитые и обожженные трубчатые кости и кости черепа. Отметим, что поздняя весна, как сезон пушного промысла песца никогда не рассматривалась ни аборигенными, ни русскими промысловиками ввиду низкого качества меха.

Эти выводы совместно с наблюдениями за характером разделки- потребления, присутствием в слое определённых частей скелетов позволяют сделать ряд выводов о функциональной специфике стоянки. Принадлежности к

одной деятельностной ситуации двух очажных комплексов 5 к.г. посвящена отдельная работа по планиграфии (Инешин, Тетенькин, 1998). Прежде всего надо отметить, что охотничий промысел не был специализирован на добыче какого-то определенного вида животных или только на добыче крупных видов. Наличие широкого спектра видов свидетельствует, скорее, о промысле всех доступных ресурсов, продиктованном напряженным характером пищевого обеспечения в данной экологической нише. Остатки крупных животных, в большинстве своем, представлены краниальными частями и фрагментами нижних конечностей, что характерно по наблюдениям Бинфорда и др. для кратковременных охотничьих лагерей (Binford, 1983), Однако эту картину меняет наличие в слое, пусть и в ограниченном количестве, крупных трубчатых костей северного оленя от мясных его частей и присутствие остатков «мелких» животных - рыбы, птицы, зайца, песца, волка.

Привлекая этноархеологические наблюдения Л.Бинфорда, мы интерпретируем их как свидетельства в пользу существования охотничьего кратковременного лагеря близкого к типу kill-site в 5, 6, 7 культурных горизонтах. Возможно, эта функция для этих стоянок и была основной, но она не была единственной. Наличие >в 5, 6 и 7 горизонтах немиогочисленых определимых костных остатков от мясных частей туши северного оленя, промысел и потребление мелких видов животных говорят о более сложной функциональной картине стоянок этих трех наиболее презентативных горизонтов. Именно эти материалы выступают в качестве аргументов для предположений о большей продолжительности обитания, возможно большем числе обитателей, ином поло-возрастном профиле первобытных коллективов, чем просто охотничья группа взрослых мужчин, занимающаяся заготовкой мяса. На стоянках этих горизонтов осуществлялся больший набор видов деятельности, в том числе и «жилых», т.е. не связанных прямо с добычей ресурсов в пределах оперативного промыслового доступа со стоянки. Эти предположения могут быть представлены и как взаимоисключающие, и как взаимодополняющие друг друга. Аргументами в их пользу являются и более

представительные наборы каменных и костяных орудий из этих культурных горизонтов.

Вероятно, эта характеристика деятельности была дополнена другими занятиями, потребовавшими решения вопроса с питанием именно на период проживания на стоянке, а не на каком-то другом лагере (базовом, в частности), куда добытые трофеи уносились. Можно предположить, что с этим связаны такие характеристики стоянки, как относительная долговременность обитания (в сравнении, например со стоянками в 10, 11, 12, 8, 9, 4, 4А, 4Б, 4В культурных горизонтах), большее количество и, возможно, более полный половозрастной состав обитателей.

Среди костных остатков, в сравнении с осениее-зимними культурными горизонтами 6 и 7, также незначительно количество фрагментов обработанной кости. Видимо, в весенний период кость либо не обрабатывалась вообще, либо её обработка была сведена к минимуму. Данное наблюдение может свидетельствовать в пользу предположения того, что фактор сезонности был ведущим в комбинации описанных выше трёх факторов.

ЗВ, 4,4А, 4Б, 4В, 5А культурные горизонты..

Эти горизонты объединяет между собой немногочисленность остатков фауны, в том числе и определимой, а также лаконичность всей планиграфической структуры, Они значительно отличаются от 5, 6 и 7 горизонтов малой насыщенностью слоя культурными остатками и, как следствие, сравнительно простой планиграфической структурой, которая формируется вокруг одного-двух очагов с каменной обкладкой или без неё. Некоторое исключение представляет лишь 4Б к.г., выделяющийся более плотным скоплением культурных остатков вокруг очага с каменной обкладкой и более многочисленным материалом.

В 4 культурном горизонте определены малочисленные костные остатки 1 особи из семейства оленьих, не определённой до вида(Сегуібае gen. іпбе1.)(табл,3).

В 4A горизонте встречены малочисленные неопределимые фрагменты трубчатых костей конечности крупного животного, по-видимому, копытного.

В 4Б культурном горизонте определены остатки зайца (1 особь), песца (1 особь), соболя (1 особь), северного оленя (1 особь), бизона (1 особь), тундряной куропатки (1 особь) (табл.3,4).

Фаунистическая коллекция 4В горизонта представлена костными остатками зайца (1 особь), песца (1 особь), щукой (не менее 4 особей) и одним резцом северного оленя от 1 особи (табл.3,4).

В культурном горизонте 5А найдены лишь единичные костные остатки зайца (1 особь) и северного оленя (1 особь)(табл.3,4).

В плане интерпретации деятельностной ситуации на уровне 4А и 4В культурных горизонтов, можно отметить, что это ситуация минимального объёма, сформированная за временной промежуток, исчисляемый часами - днями. Так, например, в 4А культурном горизонте немногочисленные костные остатки конечности одной особи и 2 отщепа из камня располагались компактным скоплением вокруг одного из двух очагов, обложенного уплощёнными каменными валунами. Если принять во внимание установленный факт максимальной температуры и однократности нагрева камней обкладки очагов до 250-350°С (табл.26,29,32), то можно сделать заключение о крайней непродолжительности времени формирования и отложения культурных остатков, измеряемое, возможно, часами-днём. Такая деятельностная нагрузка является самой минимальной по времени и может рассматриваться как некая единица измерения деятельностной величины на Большом Якоре. Если учесть, что, по мнению Л.Бинфорда, на месте забоя добычи охотники употребляли в пищу ливер и кровь, то сооружение каменной обкладки вокруг очагов можно интерпретировать, как использование камней в качестве сковородок для жарки. Естественно, после таких операций сохраняющиеся культурные остатки отсутствуют или крайне немногочисленны, что и выражено в планиграфии 4А культурного горизонта, В этом смысле стоянка в 4А горизонте соответствует классическим характеристикам стоянки типа kill site описанной Л.Бинфордом

(1983), Вероятно, это может свидетельствовать и о малочисленности охотничьей группы, оставившей зафиксированные культурные остатки. Не многим отличается и стоянка на уровне 4В культурного горизонта. Количество потреблённых на стоянке животных, примерное количество полученной полезной биомассы, позволяет также предполагать непродолжительность обитания минимального количества людей. В этом смысле состав фаунистической коллекции 4В горизонта является показателем попутного охотничьего промысла на мелких млекопитающих, входящих в единую симбиотическую цепочку, завязан’ную на северного оленя. Факт наличия костных остатков рыбы может свидетельствовать о промысле, развивающемся в непосредственной близости от стоянки, и, учитывая калорийную ценность данной добычи, свидетельствует об охотничьей деятельности в ситуации ожидания-засады, когда добывались и потреблялись виды не столь ценные в пищевом отношении, но требующие меньших энергозатрат иа добычу, В этом случае также интересно функциональное использование очага с каменной обкладкой, которая использовалась однократно и, судя по контексту горизонта, для приготовления рыбы и мелких животных, а один из камней, занимая вертикальное положение, выполнял функцию подпорки под не сохранившиеся деревянные части конструкции.

Наиболее интересным в плане ландшафтно-климатической характеристики является соболь из 4Е горизонта, определенно указывающий на наличие фрагментов таёжного ландшафта. Наличие костных остатков этого вида является дополнительным подтверждением наличия специализированного пушного промысла на вид, который чрезвычайно трудоёмок в добыче и не представляет никакой пищевой ценности. Возможно вкупе с исключительным преобладанием остатков снежного барана в нижнем отделе стратиграфической колонки Большого Якоря I, этот зуб’соболя маркирует изменение ландшафтов в пользу начала развития таёжных и сокращения открытых тундро-степных ландшафтов, начиная с рубежа 11970±170 л.н. Как знать, может быть, наличие на костях следов погрызов хищника, по размерам схожего с собакой, служит

свидетельством того, что на пушные, а может быть и на другие виды человек охотился уже при помощи собаки. Во всяком случае, наличие прирученной собаки в это время (11-13 тыс.л.н.) подтверждается данными с других стоянок Сибири (Оводов, 2001).

Костяной инвентарь 4-5А горизонтов представлен фрагментом костяной иглы из 4Б культурного горизонта (рис.26-2), которая может быть связана со сферой переработки охотничьей добычи или ремонта охотничьего снаряжения. Костяной орудийный комплекс 3 горизонта представлен одним лишь отжимником из рога, который маркирует разворачивание процессов обработки камня на стоянке.

Обсуждение: вопросы деятельностной характеристики

В контексте деятельностного подхода палеонтологические материалы характеризуются нами как зооресурсы, которые имеют отношение к сферам добычи и потребления, определенным потребностям и, в этом отношении, характеризуют деятельностную ситуацию (деятельность, осуществляемую на стоянке и со стоянки). Отметим, что каменный инвентарь, рассматриваемый традиционно археологами в первую очередь, задействован в этих сферах деятельности по освоению биоресурсов и зооресурсов, в частности. Употребление орудий в их основных функциях и само их наличие на стоянке обусловлено именно этими обстоятельствами включённости в деятельностную ситуацию.

Изначально автором (Инешин, 1993) выдвигалось предположение о видовой промысловой специализации стоянок - культурных горизонтов Большого Якоря I, как охотничьих лагерей на миграционном пути северного оленя и о сезонной специфике орудийной деятельности. Данное предположение строилось на учёте только одного фактора - сезонности, который базировался на определении сезона гибели по ростовым структурам зубов животных, ставших добычей древних охотников. В качестве рабочей модели было сделано предположение, что именно сезоны года обуславливали наличие различных

видов деятельности на стоянке и, соответственно, связанных с ними комплексов орудий из камня и кости. В дальнейшем сплошное видовое определение костных остатков в совокупности с анализом планиграфии и инвентарного набора культурных горизонтов вкупе с данными по сезонности культурных горизонтов дополнили и расширили первоначальное суждение о характере стоянок по каждому из культурных горизонтов памятника.

После комплексного анализа был сделан вывод, что представительность и численность костных остатков в большой степени является величиной прямо пропорциональной общей качественной и количественной характеристике культурных горизонтов, В этом отношении «весенний» 4Б культурный горизонт столь же отличен от «весеннего» 5 горизонта, сколько и от «осенне- зимних» 6 и 7 горизонтов. Основной причиной, предопределившей малочисленность костных и культурных остатков в горизонтах 4-5А и 8-12, является максимально кратковременный характер пребывания человека на стоянке, и связанное с этим полное отсутствие или ограниченное присутствие осуществляемых видов деятельности - главным образом, в сфере утилизации зооресурсов. Таким образом, помимо фактора сезонности, нами выделяются ещё два фактора, оказавших существенное влияние на формирование культурных остатков - фактор времени обитания на стоянке и фактор деятельности. Последний, в свою очередь, напрямую зависел от временного фактора. Как можно предположить, фактор времени в некоторых моментах мог определяться фактором сезонности. Происходит, таким образом, комбинация этих факторов, которые и определяли состав, структуру культурных остатков и их количество.

Данное предположение находит объяснение в следующем обстоятельстве: в весенний период миграции северного оленя, как, впрочем, и других крупных копытных, осуществляются мелкими группами, самки и самцы часто раздельно, и, следовательно, в долине Витима образуются менее плотные кормовые пятна. Отсюда, как следствие, могло происходить снижение продуктивности охоты человека. К весеннему периоду и более «оседлые» виды

животных также разбиваются на одиночек или мелкие группы, у самок копытных начинается отёл и связанный с этим период осторожности и ухода в удалённые, защищённые и неблагоприятные для охоты районы.

В осеннее-зимний период, напротив, мелкие группы и одиночки сбиваются в стада, самцы вместе с самками и молодняком, и плотность животных на отдельных участках ландшафта на определённые временные интервалы повышается в разы. С этим же сезоном связан и период спаривания у оленьих и, следовательно, снижение осторожности, повышение активности в передвижениях и, как следствие, повышение шансов на добычу у древних охотников. Всё это происходит накануне долгой зимы с её экстремальными обстановками и необходимостью заготовок как можно большего количества запасов мяса. Отсюда и большая продолжительность обитания человека на осеннее-зимних стоянках, большее количество и видовое разнообразие добытых и потреблённых пищевых ресурсов. Это находит подтверждение и в этнографических материалах - именно с осенним периодом у большинства охотничьих народов, обитающих в Северной Евразии и Северной Америке, связывается деятельность по заготовкам и созданию запасов на зимний неблагоприятный период (Туров, 1990; Сирина, 2002 и др.).

Костные остатки в весенних горизонтах представлены фрагментами черепов, челюстей, зубами, остатками нижних конечностей. Принимая во внимание многочисленные этнографические наблюдения, можно интерпретировать такие комплексы, как кратковременные охотничьи лагеря, на которых происходила разделка и потреблялись на месте наименее пригодные к транспортировке части туши животного (нижние отделы конечностей и головы). Остальная же мясная часть туши транспортировалась в другое место, предположительно, базовый лагерь с иной более полной поло-возрастной структурой обитателей, занимавшихся полным набором всех видов деятельности и потреблявших основную часть добытых пищевых ресурсов.

Иной интерпретации ожидают культурные остатки наиболее представительных 5, 6, 7 культурных горизонтов. Прежде всего, следует

отметить более широкий набор видов животных, в том числе, наличие рыб, птиц, и примерно одинаковое минимальное количество особей крупных млекопитающих, что говорит о непрофилированном, комплексном характере промысловой охотничьей деятельности. Как уже отмечалось выше, это обстоятельство может рассматриваться, как вспомогательный промысел, который осуществлялся в ситуации ожидания-засады. Наличие гарпуна и тупоконечных наконечников в б' горизонте в совокупности с костными остатками рыб, песца, позволяет предполагать в рамках этой комплексности и специализированных видов промысла - рыболовства и пушной охоты.

Эти обстоятельства позволили модифицировать первоначальную версию о Большом Якоре-1, как об охотничьем лагере сугубо на миграционном пути северного оленя. Не сбрасывая со счетов фактор охоты на северного оленя во время его миграции в весенний и осенний периоды, следует дополнить характеристику охоты ещё и на виды животных, которые имели более-менее ограниченный по площади ареал обитания. В этом случае в долине Витима достигалась наивысшая концентрация биоресурсов, состоявших из оседлых и мигрирующих видов, которая складывается в относительно короткие периоды времени в отдельные сезоны. Таким образом, эта ситуация укладывается в содержание понятия «кормное пятно», но в применении к этологии человека. Плотность и видовой состав кормных пятен были различными в разные сезоны года в силу этологических особенностей видов, их составлявших, и ландшафтной специфики территории. Это приводило к различному времени, затрачиваемому на ожидание, охоту, потребление и первичную переработку добычи. Вероятно, именно с ситуацией ожидания связана на стоянке деятельность по ремонту вооружения, одежды, первичной обработки кости и выделки шкур, с остатками которой мы имеем дело в виде костяных игл, скребков, скрёбел, резцов, заготовок и фрагментов обработанной кости. К этой ситуации можно отнести добычу и потребление в пищу малоценных в пищевом отношении видов (куропатки, рыбы, песцов, зайцев, волков). Отступая от основной темы работы, можно заметить, что модель освоения зооресурсов в

виде сезонных кратковременных лагерей использовалась древним населением Байкало-Патомского нагорья и в более позднее время. Так, например, при раскопках стоянки Инвалидный-Ш, в 3-х километрах от Большого Якоря, в 1 культурном горизонте, датированном по кости 6120+70 л.н. (СОАН-5166), была вскрыта кратковременная стоянка человека, на которой были зафиксированы фрагменты костей черепа и конечностей молодой особи северного оленя, а также позвонки рыбы (по-видимому, щуки). Часть костей обожжена. При этом находки каменных артефактов немногочисленны и представлены продуктами расщепления, в основе которого лежат бифасы - клиновидные нуклеусы, так характерные для культурных горизонтов Большого Якоря. Аналогичная картина повторяется и в культурном горизонте Инвалидного III, имеющего дату по углю из костра 8665+85 (СОАЫ-5278) л.н, а по кости 6120+70 (СОАЫ-5166).

Очевидно, что в отношении способности удовлетворить пищевые потребности для большего количества людей и/или в течение большего количества дней наиболее ценными являлись крупные млекопитающие - лошадь, бизон, снежный баран, овцебык, лось, изюбр, северный олень. Такие виды как заяц, волк, куропатка, утки, рыбы на шкале пищевой энергетической ценности занимают низшее место в силу своих размеров, вкусовых качеств и питательных свойств. Еще менее привлекательным в этом отношении следует признать песца и лемминга (табл.3,4). Промысел и потребление малоценных видов способны были решить задачу пищевого обеспечения краткосрочно и только на какой-то текущий момент и могут быть связаны с ситуацией нахождения охотников в режиме засады, ожидания подхода основных мигрирующих видов (северного оленя) или удачной охоты на «оседлых» представителей крупной фауны. Потребление в пищу песца и, возможно, лемминга дополнительно свидетельствует о напряженности пищевой диеты (стрессовой пищевой ситуации). Добыча и потребление малоценных видов, характеризуемое практически тотальным расщеплением трубчатых костей с целью получения костного мозга, позволяет нам сделать вывод о предельно полной эксплуатации всех доступных зооресурсов. Вероятно, это могло быть

ввиду того, что добыча лишь «стратегически важных» крупных животных не способна была, или не должна была удовлетворить пищевые потребности древнего коллектива охотников на этой стоянке. В пользу данного предположения говорит и тот факт, что расщеплению с целью добычи костного мозга подвергались даже фаланги конечностей (процент целых фаланг ничтожно мал).

Рассмотрим на примере северного оленя, как наиболее массового вида, как просходило потребление и разделка охотничьей добычи. В этой связи необходимо отметить некоторые трудности. Первая трудность связана с некоторой неопределённостью в оценке собственно мышечной массы ископаемой формы северного оленя, которая, судя по промерам длинных костей представлена более мелкой формой, близкой по размерам костей скелета к современной тундровой. Она отличается от современной рецептной формы, ныне обитающей в Байкало-Патомском нагорье. Современная форма северного оленя Байкало-Патомского нагорья относится к лесному подвиду и является достаточно крупной (несколько крупнее даже Саянской формы того же подвида (Rangifer t arandus val entinae', Шапошников, 1955). По нашим данным также выявляется заметная разница в конституции между диким и домашним подвидами северного оленя (СО). У первого значительно более развита мускулатура передней части тела. Для наглядности этого положения мы приводим данные по весу отдельных частей туши современного домашнего и дикого лесного СО (табл.7 ).

Детальные данные по весу отдельных частей туши были получены нами по лесному подвиду СО и относятся, к сожалению, лишь к одному сезону - весне. Приводимые данные из литературных источников относятся к доместицированной форме северного оленя, которая близка к тундровому подвиду дикого СО Европейского Севера, и были получены при использовании несколько другой методики разделки туши, которая ближе к промышленной. В приведённых таблицах нами был сделан перерасчёт для создания единой картины морфометрии частей туши домашнего и дикого подвидов СО (табл. 7),

исходя из особенностей разделки, фиксируемой в культурных горизонтах археологического памятника Большой Якорь.

Для получения полной картины по всей потреблённой и заготовленной на стоянке биомассе необходимо подобное исследование и по другим видам охотничьей добычи, таким, например, как бизон, лошадь, благородный олень, лось, овцебык. Но, по понятным причинам, по ряду видов (ископаемые бизон, лошадь, овцебык) такую информацию нам получить сложно, а в отношении других видов из этого перечня, такие исследования находятся в самом начале

накопления данных.

Как уже отмечалось ранее, добычей древних охотников Большого Якоря становились вполне зрелые полноценные особи северного оленя в возрасте 2-3 лет и (реже) молодняк 1-1,5 лет, а в весеннем 5 культурном горизонте выявлено и половое предпочтение - самки (Инешин, Клементьев, Мартынович и др., 2004). Последнее обстоятельство находит объяснение в том, что весной именно самки максимально сохраняют жирность и калорийность мяса, сохраняя перед отёлом жир в мышечной массе и осуществляя весеннюю миграцию небольшими группами, в отличие от одиночно мигрирующих самцов. Тем самым, весной самки северного оленя представляли наиболее удобный в добыче массовый и ценный по питательным качествам пищевой ресурс.

На основании анализа состава костных остатков, определения сезона гибели промысловых особей, планиграфических и палеомагиитных данных, можно довольно уверенно предполагать, что Большой Якорь являлся не базовой стоянкой, а был кратковременным охотничьим лагерем у места забоя и разделки добычи. Такого типа стоянки могли возникать вследствие существования стратегии освоения территории древними охотниками- собирателями, использующими принцип «кочующих разведчиков». То обстоятельство, что охотники Большого Якоря осуществляли передвижения на значительные расстояния, дополнительно подтверждается фактом транспортировки экзотических пород каменного сырья из внутренних районов Патомского нагорья на Байкальское (и наоборот). Отмечаются факты

транспортировки добываемого на Патомском нагорье графитита от мест его коренного проявления до Большого Якоря и даже в район верхнего течения Витима (Усть-Каренгский археологический комплекс местонахождений) в пределах Витимского плоскогорья, на расстояние от 60 до 600 км (Инешин, Ревенко, Секерин, 1998; Ветров, Инешин и др., 2000). Естественно, при такой оценке положения стоянок Большого Якоря в системе хозяйственной деятельности древних охотников возникает вопрос о том, куда и на какое расстояние они могли перемещать заготовленное мясо? Ответом на это может быть только углублённый поиск базовой стоянки в ближайшей округе с радиусом до 10-15 км, продолжение раскопок археологического объекта Коврижка-И, а также внимательное изучение материалов почти полностью раскопанной синхронной Большому Якорю стоянки Авдеиха. Но для доказательств о принадлежности разных стоянок к одной хозяйственно­кооперационной цепочке потребуется разработка особых методик и поиск фактов, однозначно свидетельствующих о реальных связях между ними. Такими связями, однозначно свидетельствующими о принадлежности двух разных стоянок к одной кооперационной цепочке, могут быть аппликационные сборки каменных изделий, разные части которых дислоцировались бы на разных памятниках. Но это работа будущего и, учитывая сохранность самих археологических объектов, можно предположить, что прояснение данного вопроса затянется на долгие годы, а может быть и вообще не иметь решения.

Как уже омечалось выше, предельная утилизация всех полезных пищевых компонентов, проявленная в материалах культурных горизонтов стоянки в виде расщепления мелких костей, содержащих костный мозг, может свидетельствовать о крайне напряжённой пищевой диете, о стрессовой пищевой ситуации, На стоянке утилизировались только мягкие ткани головы, нижние части конечностей и, вероятно, ливер. На самой стоянке туша расчленялась на удобные для переноски части, потреблялось только то, что неэффективно было транспортировать и запасать впрок (в том числе и ливер). Из исследований этнографов известо, что ливер является особо лакомым

продуктом, который поедается на месте забоя самим охотником в качестве «поощрительного приза» (Binford, 1978; Smith, 1992).

Возвращаясь к уже написанному, следует подчеркнуть, что особенностью Большого Якоря, подтверждающей это предположение являются очаги, обложенные уплощёнными валунами (Инешин и др., 2004). По данным палеомагиитных исследований валуны обкладки, в большинстве случаев, помещались в костёр на стадии его прогорания и нагревались до температуры 250 - 350°С, после чего они не передвигались и использовались однократно (табл. 14). Использование очагов в такой функции отмечается и в тех культурных горизонтах, в которых костные остатки минимальны (4, 4В, 4А), и в тех, которые насыщены каменными изделиями и костными остатками, например: 5, 6, 7, 8, 9 горизонтах (Инешин и др., 2004). Развивая эту мысль логично предположить, что минимальная по культурным остаткам деятельностная ситуация (потребление только мягких тканей добычи - ливера, и, соответственно, не связанных с этим стадий изготовления и использования каменных орудий), выражается так в планиграфической картине и минимальном орудийном наборе в культурных горизонтах. Описанная выше модель разделки и утилизации охотничьей добычи в культурных горизонтах Большого Якоря наблюдается в большинстве деятельностных ситуаций в культурных горизонтах. Хотя в виде исключения можно упомянуть 7 к.г., в котором определены кости овцебыка от передней конечности, а также апплицированы фрагменты диафиза бедра овцебыка, т.е. фрагменты, свидетельствующие о более полной утилизации лопатки (плечевая, лучевая) н стегна (бедро), а также головы и автоподиев, фрагментов отдельных позвонков и рёбер. По нашему мнению, это объясняется особой ситуацией, возникшей во время обитания человека на этой стоянке. Отличительной чертой этого горизонта является наибольшее количество заготовленного и потребленного мясного ресурса (табл. 11). Но, возвращаясь к уже написанному, подобная картина отмечается только для одного вида - овцебыка, когда человек охотился на обитавшие относительно стационарно виды в долине Витима и склонах

придолинных невысоких гор, а не на мигрирующие виды. Отвлекаясь несколько в сторону, можно заметить, что ещё одной примечательной особенностью овцебыков на Большом Якоре является их присутствие в осеннее-зимних слоях (6, 7, 9) и отсутствие в весенних (табл, 3), что повторяет распределение остатков костей снежного барана (табл, 3) и частично, лошади, что является, по нашему мнению, отражением изменений в ландшафтно­климатической среде, в которой тундро-степные ассоциации с твёрдыми грунтами стали заменяться лесотундрой с хорошо развитыми таёжными сегментами. В материалах Большого Якоря такие изменения фиксируются с уровня 5 культурного горизонта, а в 4Б горизонте происходит появление уже таких типичных видов-индикаторов таёжной обстановки, как соболь.

Обстоятельство большей кратковременности обитания отличает Большой Якорь от Жоховской стоянки, на которой по нашему мнению, исходя из приведённых авторами исследования данных, происходила утилизация на месте передней мясной части туш северного оленя и белого медведя с заготовкой и транспортировкой за пределы стоянки задних мясных частей (Питулько, Каспаров, 1998). На наш взгляд, это объясняется спецификой деятельности, протекавшей на Жоховской стоянке, которая была связана с достаточно протяжённым периодом её обживання с элементами заготовки впрок наиболее массового и доступного ресурса - мяса северного оленя и белого медведя.

Анализ костных остатков Большого Якоря ещё раз подтверждает ранее сделанное предположение о том, что на площади стоянки осуществлялась разделка и подготовка к транспортировке охотничьей добычи в непосредственной близости от места забоя животных. Общим на Большом Якоре и Жоховской стоянке в способах разделки туш убитых животных является разбитие костей в местах их суставных сочленений при помощи грубых рубящих орудий, что приводило к образованию осколков суставных сочленений, которые имеются в большом количестве в костных остатках.

Отвлекаясь в сторону и сравнивая способы разделки у современных народов, а также зафиксированные в материалах средневековых поселений необходимо заметить, что с появлением металлических орудий появляются существенные различия в элементах разделки, в выборе и сохранении в качестве запаса определённых частей туш (Binford 1981) (см. схему на рис.60 В,Г). С появлением металла и специализированных орудий разделки наблюдается, с одной стороны, преемственность способов разделки туш (разрубание по суставам, но более щадящее целостность кости), с другой - более дробная и полная утилизация (продольное разрубание позвоночника вдоль линии сочленения с рёбрами с одной стороны, разрубка таза, ребер и грудины).

Поэтому необходимо учитывать это обстоятельство при использовании данных, полученных при изучении современных этнографических сообществ, при сравнительном анализе с материалами ископаемых охотничьих коллективов. Прямую ссылку и использование результатов, полученных Л.Р.Бинфорд ом при изучении иунамиутов, можно часто найти в археологической литературе, что на наш взгляд является не вполне обоснованным (Васильев, 1999; Каспаров, Питулько, 2001). Современные нунамиуты находятся в совершенно другой ситуации со снабжением жизненно важными пищевыми ресурсами, они оснащены более совершенными металлическими специализированными орудиями, дополнительным консервированным питанием. Отсюда и специфика утилизации отдельных частей туши, например, выброс в местах забоя и разделки нижних частей конечностей, голов, срезание мяса с позвоночника и последующее его оставление на площади разделки. На эти особенности накладывает отпечаток использование металлических орудий (нож, топор), а также наличие готовых запасов (консервов) при ожидании в засаде подхода мигрирующих стад карибу. Совершенно иную картину мы наблюдаем в культурных горизонтах Большого Якоря, в которых отмечается присутствие таких мелких и незначительных с точки зрения питательной ценности видов, как куропатки, рыба, зайцы, песцы,

лемминги и сурки. Охота на них могла быть только вспомогательной и, на наш взгляд, осуществлялась в ситуации ожидания подхода основных мигрирующих видов (северный олень, бизон, лошадь) или удачи при охоте на более «стационарные» виды, обитавшие в'придолинной части Витима (овцебык, лось, благородный олень, снежный баран). Схема расчётов потреблённого на стоянке пищевого ресурса, к сожалению, не учитывала калории и массу костного мозга (по этим показателям у нас пока отсутствуют данные), и приведённые цифры можно рассматривать как минимально возможные.

Итак, костные остатки северного оленя присутствуют в культурных горизонтах 4Б, 5А, 5, 6, 7, 8, 9 и, возможно, 4В. Практически все добытые особи являются взрослыми, хотя имеются остатки и молодых особей в 4Б, 5 и 6 к.г. Для взрослых особей нами принимается убойная масса в 50 кг. (для самок) весной и 55 кг для осени. Таким образом, объём добытого мяса только по одному виду - северному оленю для 7 и 8 к.г. составляет по 55 кг, а для 5А и 9 (сезон фукционирования не определён) принимается наименьшая величина - по 50 кг соответственно. Для 4Б масса молодой особи весной могла равняться 35- 40 кг, а для весеннего 5 к.г. в котором зафиксировано 4 особи (из которых 1 молодая), общая масса составляет 185-190 кг. Для осеннего 6 к.г. 80-95 кг (табл. 12).

В таблице 10 из приложения приводятся данные по весовым показателям потреблённой на стоянке массе мяса и документирующейся присутствующими в культурных горизонтах костями, и заготовленной и вынесенной за пределы стоянки массой, которая вычисляется по отсутствующим частям различных отделов скелета (табл. 11). Аналогичный ход рассуждения мы должны проделать по каждому из охотничьих видов, использовавшихся на стоянке. Как следует из таблицы, практически в каждом из горизонтов вне зависимости от сезона потребляемая на стоянке масса животного продукта составляла меньшую долю, а в таких горизонтах, как 4, 4А, 4В, была вообще минимальной и ограничивалась, видимо, потреблением ливера и потреблением вспомогательных видов.

Ряд наблюдений за следами разделки на костях характеризует операции по снятию шкуры и разделке туши: так, например, в 5 горизонте встречены порезы на проксимальных фрагментах метаподиальных костей. Эти порезы аналогичны порезам на плюсневой кости современного северного оленя,

образовавшимся при снятии шкуры традиционным способом, принятым, например, у эвенков (Abe,2005).

Особенности сохранности костей предплечья и голени зайцев, говорят о том, что со зверьков шкурки снимались каким-то особым способом, отличным от практикуемого в современности.