ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Мария медленно приходила в себя, всплывая из забытья. Она лежала на чем-то твердом в позе младенца во чреве матери. Наконец она открыла глаза. В помещении горела единственная свеча, отбрасывая на противоположную стену отблески пламени, казавшиеся разводами крови.

Забыться не удалось. Перед ее мысленным взором неожиданно предстал человек в черном, с изуродованной щекой, похожий на дьявола. Мария вскрикнула и села на своем ложе. Тело ломило, саднило щеку. Она провела рукой по щеке, и рука стала липкой от крови. Мария оглядела себя. На ней лишь брюки и майка, разодранная и грязная. Свитера не было, но и без него жарко. Струившийся по лицу пот смешивался со спекшейся кровью.

Нестерпимо хотелось пить, и Мария принялась облизывать губы. Затем, обтерев лицо рукавом, она огляделась по сторонам.

Помещение длиной метров десять, шириной около пяти. Известняковый пол; высокий, сложенный из блоков сводчатый потолок. Стены тоже из блоков. Одна частично закрыта деревянным щитом. Посреди помещения — круглая постройка темного дерева с характерной заслонкой сверху, придававшей сооружению вид колодца. Но зачем в доме колодец? Мария задумалась: где же она находится? Уж точно не в Айонском монастыре; там таких помещений нет.

Мария встала со своего ложа, взяла свечу, стоявшую рядом на плоском камине, и неожиданно увидела, что кровь на стене, казавшаяся игрой отблесков пламени, и вправду кровь, а не призрачное видение.

Мария повела свечой из стороны в сторону и получше вгляделась в стену. Нет, это и вправду кровь, но только нарисованная. Она струилась из растерзанных тел людей, образуя поток, лившийся по ступеням высокой лестницы.

Это фреска, стенная роспись, изображавшая массовую казнь людей, сопровождавшуюся небывалой жестокостью. На ступенях высокого храма — нагие жертвы, ждущие своей очереди, чтобы принять страшную смерть. На верху храма, на алтаре, обнаженный по пояс, устрашающего вида гигант с плоским покатым лбом и кривым крючковатым носом, шарит во внутренностях умерщвленного человека. Рядом его подручный с вырванным сердцем жертвы. Выше — стилизованные рисунки птиц, ягуаров и каких-то чудовищ. Одни из рисунков, расположенный над головой палача, показался знакомым, и Мария, к своему великому удивлению, распознала в нем бога-орла, того самого стилизованного орла с нагрудного украшения, фотографию которого ей прислал Джек. Мария пришла в возбуждение: невероятное сходство!

Фреска тянулась вправо. Рядом со сценой вселяющей ужас казни Мария увидела еще одну сцепу, предшествующую первой по времени действия. Эта роспись изображала группу людей, по виду, захваченных в бою пленников, ожидающих страшной участи в храме. Над ними высился сводчатый потолок. Хотя эта сцена, по сравнению с предыдущей, не носила явно устрашающего характера, Мария снова пришла в возбуждение: она поняла, что это за потолок. В студенческие годы — теперь, казалось, во времена другой, предыдущей жизни — она изучала архитектуру. Это был своеобразный сводчатый потолок, получивший название ложной арки, или майянского свода. Мария до крайности удивилась. Неужели она оказалась в Мексике? Как попала сюда?

Мария повела свечой вправо. На фреске еще две сцены, обе предшествуют первым двум. На одной росписи — морское сражение: многочисленные каноэ атакуют гребной корабль с квадратным парусом.

Мария не верила своим глазам. Ей казалось, что она спит и видит во сне заключительные сцены истории, которую в последнее время тщательно изучала, — сцены столь необычные, что они были похожи на порождения расстроенного, больного воображения. Вот если бы рядом был Джек, он бы спокойно и рассудительно уверил ее, что все, что она видит, — всего-навсего плод фантазии. Только разве это фантазия? Мария снова посмотрела на первую сцену и, увидев страшное зрелище, застонала. Она закрыла глаза. Как бы хорошо снова оказаться в Айонском монастыре, среди верных друзей и почувствовать их расположение и поддержку!

— Рад, что вы пришли в себя, доктор де Монтихо. Действие наркотика вскоре закончится. Вы в Мексике.

Услышав раздавшийся голос, Мария от неожиданности подскочила на своем ложе и открыла глаза, чтобы тут же прикрыть их ладонью: ее ослепил свет фонарика, направленный в лицо.

— Я знаю, — наконец сказала она.

— Откуда?

— Сообразила.

Фонарик отвели в сторону, и Мария увидела невысокого коренастого человека с водянистыми безжизненными глазами и зачесанными назад редкими волосами; ему было за семьдесят. Мария догадалась, кто перед ней, хотя с трудом верила в то, что встретилась с человеком, о котором рассказывал О'Коннор, расписывая его немыслимые злодейства. Придя к этой догадке, Мария вмиг очнулась от сна и, собравшись с духом, произнесла:

— Я вижу, вы, Петер Рекснис, пошли по стопам своего отца, если не ошибаюсь, литовца, причислившего себя к наиболее чистой и совершенной арийской расе.

Рекснис изменился в лице, подскочил к Марии и, словно клещами, стиснул ей горло, проявив проворство и силу, которые мало сообразовывались с возможностями престарелого человека.

— Не смей говорить о моем отце, ты, еврейка, — прошипел Петер Рекснис.

Рекснис разжал руки, и Мария закашлялась, а когда снова пришла в себя, то увидела еще одного человека, выступившего из мрака. Он медленно приближался пружинистой походкой хищного зверя — голова опущена, глаза свирепо сверкают, а руки, сжатые в кулаки, то разжимаются, то сжимаются. Подойдя к ней, он схватил Марию за волосы и поволок к постройке посреди помещения, которую она приняла за колодец. Открыв заслонку и все еще держа Марию за волосы, человек с силой пригнул ей голову, принудив посмотреть в зияющее отверстие. Из темноты повеяло холодом, и Мария сочла, что где-то в глубине и в самом деле вода. Человек дернул Марию за волосы и оттащил от странной постройки. Мария перевела взгляд. Шрам на щеке. Это Локи.

— Не бойся, — насмешливо сказал он. — Когда я брошу тебя в эту бездну и ты окажешься в ином мире, то не умрешь. По крайней мере, тольтеки уверяли обреченных на смерть именно в этом.

Локи омерзительно захихикал и с силой толкнул Марию. Она упала.

— Но сначала ты послужишь фелагу, — продолжил он. — Считай, что ты на каникулах.

— Истинный фелаг распался семь столетий назад, — твердо проговорила Мария, чуть приподнявшись и опершись на локти. — Приверженцы Харальда Хардрада никогда бы не приняли в свое братство такого подонка, как ты.

Локи бросился к ней, замахнулся, чтобы ударить, но его остановил Петер Рекснис.

— Еще не время, — произнес он и, усмехнувшись, обратился к Марии: — Мой сын не лишен романтических настроений, считает, что он в СС.

— Слишком жидок, — констатировала Мария.

Локи снова попытался ее ударить, но и на сей раз отец его удержал. Локи замялся, но в глазах его можно было заметить опасный блеск.

— Наш фелаг — лишь средство для достижения цели, — наконец сказал он. — Ни больше ни меньше. А что касается Харальда Хардрада, ему до нас далеко.

Локи ухмыльнулся и ушел в темноту.

Мария поднялась и прижалась спиной к стене.

— Попейте, — произнес Петер Рекснис, протягивая бутылку с водой.

Мария не устояла на подгибающихся ногах и рухнула на пол, услышав щелчок затвора оказавшейся в руках Рексниса фотографической камеры. Взглянув на него, Мария вспомнила об ужасной смерти О'Коннора и дала себе слово завершить его дело.

Она будет сильной.

Джек с чашкой кофе в руке стоял на ходовом мостике «Морского странника II», глядя на море. Небо на горизонте затянули низкие мрачные облака, медленно надвигавшиеся на берег. Сквозь просветы в приближавшихся облаках пробивались солнечные лучи, и небо вдали светилось длинными пылающими разноцветными лентами, напоминавшими северное сияние, которым Джеку довелось полюбоваться в Гренландии.

— Похоже, надвигается дождь, — сказал стоявший рядом капитан судна, обозревавший море в бинокль. — Начинается сезон тропических ураганов, может налететь ветер. На всякий случай надо задраить люки, отвести вертолет в ангар и отойти подальше от берега.

Джек кивнул.

— Поступайте, как знаете.

Капитан отправился на ходовой мостик.

Наступило молчание. Ученые и члены команды судна знали, как остро переживает Джек пропажу Марии (в чем он винил себя одного, посчитав, что сделал непростительную ошибку, оставив ее на Айоне), и потому не слышалось ни шуток, ни колкостей, которыми иной раз сопровождалась работа. Даже Лановски, обычно шумный и эксцентричный, выглядел подавленным, как и все, а когда закончил работу, наконец полностью начертив на базе фотограмметрической съемки конструкцию погребенного в айсберге корабля, то передал распечатки Джеку без единого слова.

Наконец к Джеку, все еще стоявшему у окна, подошел Маклауд.

— Как думаешь, мы еще долго здесь пробудем? — спросил он.

Джек посмотрел на него невидящим взглядом.

— Не знаю, Джеймс. Понятия не имею. — Джек поставил чашку на стол, так и не допив кофе.

Прошло шесть часов после того, как Джек вернулся из Чичен-Ицы, но никаких новых сведений о Марии за это время не поступило.

— Возможно, Марию похитили, — сказал подошедший Бен. — Не сомневаюсь, она жива.

— Надеюсь, — тоскливо ответил Джек. — Но нам остается лишь ждать. Без новых сведений о Марии мы сами предпринять ничего не можем. — Он взглянул на Маклауда и продолжил: — Мы пока не уйдем отсюда. Нам надо прочесать Северный Юкатан и попытаться напасть на след Харальда Хардрада. Может, удастся найти остатки возведенной викингами постройки, роспись на камне из жизни викингов или даже руническое письмо. Джереми справится с любым текстом.

Маклауд взглянул на молодого человека, понуро сидевшего перед компьютером за столом.

— Джереми, видно, не в настроении.

— Переживает. С О'Коннором он работал, а Мария — его научный руководитель. Теперь на какое-то время он потерял под ногами почву.

— Жаль его. Он хороший и умный парень, да и с коллективом быстро сработался.

— Джек, по-моему, у нас есть перспектива, — проговорил, оторвавшись от своего компьютера, Костас. — На Большом Каймане работает мой приятель Джим Хейлс, мы с ним раньше вместе трудились в лаборатории подводных исследований ВМС США. Так вот, недавно я связался с Джимом по телефону и рассказал ему о наших делах, а он как раз собирался в Мехико. Вернувшись, Джим позвонил мне и сообщил, что мексиканские власти дали согласие на проведение исследовательских работ в Чичен-Ице. Удивляюсь, как ему удалось так быстро преодолеть бюрократические рогатки. Так что, если ты собираешься исследовать священный сенот, я дам тебе номера телефонов, чтобы уладить оставшиеся формальности.

— Исследовать этот колодец не помешает. Но сначала надо переправить сюда из бухты Золотой Рог твою проходческую машину. Джереми, ты примешь участие в исследовании колодца?

— Если Мария посчитает это необходимым, то…

Джереми осекся и побледнел.

— Она посчитает, — твердо произнес Джек.

— Но дайвингом мне заниматься не приходилось. Не думаю, что священный сенот — лучшее место для первого опыта.

К Джереми подошел Костас и, похлопав его по спине, сказал:

— Не беспокойся. Сначала мы поплаваем с тобой в море среди коралловых рифов.

В помещении замигала красная сигнальная лампочка.

— Вызывают на ходовой мостик, — удивленно заключил Бен.

Вместе с ним наверх пошли Джек и Костас. Капитан судна вместе со своим первым помощником стоял у нактоуза. Увидев вошедших, он многозначительно произнес:

— Пройдите в рубку. Срочное сообщение на закрытом канале.

Войдя в рубку первым, Бен сел за рацию и, с кем-то недолго поговорив, сказал:

— Управление ММУ информирует: нам поступило конфиденциальное электронное сообщение. Чтобы его получить, надо ввести пароль.

Костас уже сидел за компьютером.

— Какой адрес?

Бен назвал электронный адрес, и Костас набрал его.

— А что за пароль?

— Менора.

Костас присвистнул.

Джек, стоявший за его спиной, так сильно сжал спинку стула, что пальцы побелели.

— Мы имели понятие, с кем схлестнулись, — мрачно произнес он. — Не сомневаюсь, теперь тому пришло подтверждение.

— Адресовано тебе, Джек, — сказал Костас и подался в сторону, чтобы Джек смог прочитать сообщение, появившееся на экране монитора.

Джеку Ховарду

Вам и Костасу Казандзакису сегодня к 23.00 следует прибыть на «зодиаке» в место на берегу, на которое вы сегодня утром высаживались. Имейте при себе снаряжение для работы в карсте. Высадившись на берег, завяжите себе глаза и ждите, когда к вам подойдут. Если привлечете к делу полицию, ваша коллега умрет страшной смертью.

— Слава богу, Мария жива, — облегченно произнес Джек.

— Сообщение, конечно, от Рекснисов, — сказал Бен. — Просят прибыть в место на берегу, где вы были сегодня утром. Видно, Рекснисы контролируют все побережье. А Мария, выходит, содержится где-то недалеко. С Айоны ее, несомненно, доставили сюда самолетом. У Рекснисов свой самолет и небольшой аэродром в джунглях, где — неизвестно. Его не засечь даже со спутника. У Рекснисов, похоже, повсюду осведомители. Как только они узнали, что «Морской странник II» ушел с Айоны и направился к Юкатану, они, преследуя далеко идущие цели, и совершили свое злодейство.

— Полагаю, это дело рук одного человека, — мрачно произнес Джек. Локи.

— Сообщение сопровождается фотографией, — сказал Костас. На экране появилась картинка. Помещение с неровным каменным полом и покрытыми зеленой слизью стенами. На полу распростертая женщина в грязной порванной майке. Волосы растрепаны, на щеке кровоточащая ссадина.

Джек пришел в ужас.

— Это Мария, — глухо произнес он.

Опустившись на рядом стоявший стул, Джек снова взглянул на экран. Ужас сменился гневом. Джек пришел в ярость.

В дверях появился капитан судна.

— Радиосвязь с Айоной, — сообщил он. — Джек, с вамп хочет поговорить судмедэксперт.

— Иду, — сказал Джек, тяжело поднявшись со стула.

Когда спустя десять минут он вернулся в пост управления, в помещении оставался лишь Джереми; Маклауд и Лановски ушли на палубу. Джереми сидел за компьютером, делая распечатки образцов искусства тольтеков. По окну барабанили первые капли дождя. Полнеба было затянуто приближавшейся тучей. Там и сям на черном фоне выделялись желтые завитки, придававшие туче особенно жуткий вид.

Джек был потрясен тем, что ему только что сообщили, и, чтобы унять волнение, стал прохаживаться по помещению. Наконец он сел рядом с Джереми и, взглянув на экран, сказал:

— Никогда не был силен в мезоамериканском искусстве.

— Изучаю его по роду своих занятий, — ответил Джереми. — Но сейчас, если вы, конечно не против, хочу рассказать о пророчестве, в которое свято верили майя. Я недавно поразмышлял над этим пророчеством, и меня осенила одна догадка, — произнес он смущенно.

— Слушаю, — улыбнувшись, произнес Джек.

— Только начну, пожалуй, с ацтеков. Вы, наверное, помните, что, согласно пророчеству, бытовавшему у этих индейцев, к ним должен был вернуться их бог-правитель Кецалькоатль. Когда в 1519 году испанцы вошли в Теночтитлан, Монтесума принял Кортеса за Кецалькоатля, что помогло конкистадорам быстро захватить земли ацтеков. Кецалькоатль был тольтеком, полулегендарным правителем. Согласно легенде, ходившей среди ацтеков во времена правления Монтесумы, он за пять столетий до этого удалился по ряду причин в изгнание, пообещав вернуться с Земли восходящего солнца.

— Выходит, — задумчиво сказал Джек, — Кецалькоатль удалился в изгнание в одиннадцатом столетии — в веке, которым мы занимаемся. Джереми кивнул и продолжил:

— Страной восходящего солнца в представлении ацтеков мог служить Юкатан. Напомню, что в одиннадцатом столетии тольтеки, пришедшие с севера Юкатана, захватили Чичен-Ицу. История майя изложена, главным образом, в книгах «Чилам-Балам», написанных латиницей после испанского завоевания Юкатана. Каждая книга повествует об определенной общине майя и каждая содержит пророчества. Наиболее необычным является предсказание о прибытии в земли майя бородатых людей с востока. Большинство этих книг написано в восемнадцатом, а то и в девятнадцатом веке, и многие ученые полагают, что они полны измышлений. Но вот недавно в хранилище Ватикана найдена книга «Чилам-Балам», частично написанная на языке майя, вероятно, изъятая у индейцев, а затем дополненная миссионерами, прибывшими на Юкатан в шестнадцатом веке. В этой книге, наряду с описанием жизни одной из общин, приводится предсказание о прибытии в земли майя бородатых людей. Пророчеству предшествовала великая битва майя с завоевателями, вероятно тольтеками. Во главе войска майя стоял правитель Вукуб-Какиш, орел-бог. После поражения в битве Вукуб-Какиш удалился в подземный мир, пообещав возвратиться.

Джек взглянул на приколотую за монитором к стене фотографию нагрудного украшения майя, найденного на Большом Священном острове.

— Не этот ли орел-бог? — спросил он.

— Он самый, — ответил Джереми. — Но «Орлом» также назывался корабль Харальда Хардрада. В скандинавских сагах рассказывается о том, как викинги иной раз перед боем разбирали на части форштевни своих кораблей и несли эти части как штандарты перед собой, давая понять, что отступать не намерены и будут сражаться насмерть, направляясь в Вальхаллу, и тем самым вселяли ужас в противника. Возможно, когда викинги пришли в эти края, им пришлось вступить в бой с тольтеками, и тогда перед боем они, быть может, разобрали «Орла» на части. Майя могли узнать название корабля, а Харальда Хардрада принять за возвратившегося бога.

— Фантастика! — возбужденно воскликнул Джек. — Значит, викинги действительно добрались до Юкатана. — Выпалив эту фразу, Джек неожиданно помрачнел и глухо проговорил: — Я тоже хочу тебе, Джереми, кое-что рассказать. С Айоны пришло ужасное сообщение.

— Догадываюсь, — тихо ответил Джереми. — Как только я услышал об убийстве О'Коннора, то понял, какой смертью он умер. — Джереми замолчал, не в силах продолжить, а затем прошептал: — Он принял наказание кровавым орлом.