4. Платон о деле философии.
В “Государстве", в конце VI и VII книг Платон, пожалуй, детальнее всего выясняет содержательный смысл диалектики в ее отношении к другим искусствам и ученым занятиям (та /ха#т//хата).
Он говорит здесь, что человек, неспособный к диалектике, не умеет ни в чем «дать отчета (Aoyov ... SiSovcu) ни себе, ни другому”(к.Р.534Ь), не способен идти, как воин, сквозь все препятствия к цели и не имеет ни малейшего понятия о благе, что такой человек проводит всю жизнь в спячке (ib.534c). Но ведь это из “Апологии", все метафоры сократовских речей. И что же? Именно здесь диалектика — философская беседа — провозглашается венцом и завершением (riXos) всех ученых занятий (rov ^швгцштшу) (ib.534e). Тем, ради чего все, чему все в государстве так или иначе подчинено. А чтобы мы не сомневались, что речь идет о беседе, о знакомых сократовских вопросах и ответах, Сократ «Государства» - именно в этой связи -говорит собеседнику, что, если тот хочет подготовить своих будущих детей к участию в управлении государством, он законом обяжет их «получать преимущественно такое воспитание, которое позволило бы им быть в высшей степени сведущими в деле вопросов и ответов» (ib.534d. Пер. А.Н.Егунова).Так может быть, и Платон согласен с Сократом: каждодневно беседовать о благе и есть само высшее благо - дело всех дел? А как же поход в Сиракузы, стыд оставить дело только на словах? Платон, к счастью, рассказал нам об этом поучительном опыте. Он извлек из него собственно философский урок, урок о деле философии. На закате жизни он вынужден был вновь ответить себе на вопрос: «Что оно такое — твое дело?»
Трижды приезжал добросовестный Платон в Сиракузы в ответ на настойчивые просьбы его друга Диона и тамошнего тирана Дионисия. И трижды его попытки претворить свою философию в жизнь кончались неудачей, хотя Дионисий, по уверению самого Платона, порою выказывал рвение к философским занятиям и искреннее намерение усвоить платоновское учение.
Разумеется, содержали Платона при дворе чуть ли не в заключении, то почетном, а то и самом обычном, разумеется, с самого начала все дело оказывалось впутанным в политические интриги, и каждый раз Платон чудом уносил ноги, — но суть даже не в этом.На третий раз семидесятилетний философ стал осмотрительней. Он решил испытать, действительно ли человек «как пламенем, охвачен жаждой философии». (В преддверии философского факультета и нам стоило бы испытать себя на этот счет). «Есть, - пишет Платон, - один способ произвести такого рода испытание; он не оскорбителен и поистине
60
подходящ для тиранов, особенно для таких, которые набиты ходячими философскими истинами [ra>v ттаракоиацатшу - подслушанными, взятыми понаслышке. - А.А.]” (Epist.VII.340b. Пер. С.П.Кондратьева). (А ведь мы, хоть и не тираны, тоже набиты ими или готовы быть набиты подслушанными, прослушанными или вычитанными истинами). «Так вот, таким людям надо показать, что это за дело такое в целом, сколько еще оно требует дел и какого труда (fci/cviWi 84 8d тоХд тоюбток on 'dan TT&V тб ттрауца ol6v те ко! hi SCTOJV ттрау/хато^ ко! Saov TT6VOV 2X«)» Ob.)- Человек философской закваски сразу же понимает, что без этого дела «жизнь не в жизнь» и не отпускает учителя до тех пор, пока не научится сам делать это дело и жить жизнью философа. Сложность вся в том, что дело идет именно о жизни, о всей жизни, а не об истинах, которые можно было бы взять у философа — запомнить или записать, — чтобы пользоваться ими в жизни. Можно украсть философское сочинение, но нельзя украсть способность философствовать, вести философскую беседу, внутри которой только и оживают, исполняются живой мыслью, осуществляются на деле все философские “учения”. Нельзя присвоить себе “ум чужой", философия может существовать только в “своем уме”. «Вот что вообще я хочу сказать обо всех, кто уже написал или собирается писать и кто заявляет, что они знают, над чем я работаю, так как либо были моими слушателями, либо услыхали об этом от других, либо, наконец, дошли до этого сами, — в который раз говорит Платон возможным платоноведам, и то же самое мог бы сказать любой другой философ: - по моему убеждению они в этом деле совсем ничего не смыслят.
У меня самого по этим вопросам нет никакой записи и никогда не будет». (lb.341с. Пер. С.П.Кондратьева. Ср. далее ib.344c-345a).По-моему, из сказанного Платоном вовсе не следует, будто помимо
известных нам сочинений, написанных в диалогической форме и имеющих-
де только пропедевтическое назначение, у Платона было еще и некое
эзотерическое, неписаное учение (аурафа Soy/хата;
Yvyeaxr)PiePeve Лет^е44), которым всерьез и занимались в Академии. По-моему, речь здесь идет о том же, о чем — помните? — шла в «Федре»: о “диалектическом", т.е. разговорном, речевом, устном бытии мысли вообще и философской, - т.е. предельно развернутой - мысли в особенности. Написанное — только памятка для себя и других, только партитура, которая должна еще быть исполненной живой мыслью. Этим философия (как и искусство в узком смысле слова) радикально отличается от ремесленных рецептов, технических правил и канонов, доказываемого
44 См. Васильева Т.В. Платоновский вопрос сегодня и завтра. // Вопросы философии. 1993. № 9‚ с.110.
61
знания, правовых систем. «Это (то, чем занимается философ. — А.А.) не может быть выражено в словах так же, как выражаются в словах другие науки, — только если кто постоянно занимается этим делом и слил с ним всю свою жизнь, у него внезапно, как свет, засиявший от искры огня, оно возникает в душе и потом уже само себя питает» (lb.341с—d. Пер. С.П.Кондратьева, слегка мною измененный). Чуть ниже Платон поясняет этот почти мистический образ более спокойным и знакомым описанием: «Лишь с огромным трудом <...>, к тому же, если это совершается в форме доброжелательного исследования, с помощью беззлобных вопросов и ответов, может просиять разум (vovs) и родиться понимание каждого предмета в той степени, в какой это доступно для человека” (lb. 344b).
С философией, стало быть, шутки плохи. Наивная жизнь из любопытства, пожалуй, и готова послушать умные советы философов, ознакомиться с их учениями, может быть, даже оснастить себя философским мировоззрением, она готова допустить философию в качестве служанки при важных делах, в качестве “приправы” или — так и быть — специального — частного — занятия.
Не то философия. Она требует всей жизни и на меньшее не соглашается: никакой философии просто не получится. Или ты ведешь жизнь государственного деятеля, и тогда советы философских советников будут лишь разительными примерами того, как можно ничего не понимать в реальной политике; или ты начинаешь вести жизнь философа, а тогда прощай государственные дела. Так ведь и понял Платон суть своего конфликта с Дионисием.Но если так, зачем же тогда нужна философия, в чем же все-таки прагматический смысл, назначение философского дела. Жизнь -попытаемся смело следовать за Сократом и Платоном — жизнь может воспользоваться философскими благами только в том случае, если позволит философии воспользоваться собою, считая ее - философию, философскую беседу - благом самим по себе. Жизнь мудреет по всем своим статям, когда предается мудрости, фило-софствует, точнее, когда складывается как совокупность условий возможности философского пира. Какие качества нужны человеку, чтобы участвовать в философской беседе? Рассудительность, воображение, память, способность внимательно слушать другого, доброжелательность, друже-любие, добросовестность или интеллектуальная честность (умение “дать отчет", или быть логичным), “геройство консеквентности” и мужество признать ошибку или незнание, сообразительность, интуиция... Какие душевные качества для этого нужны? Какие телесные? Пожалуй, ведь обрисовывается довольно доброкачественный человек. Вот вам и философская этика.
62
Какое устройство общества и государства в максимальной степени способствует бытию в нем философа‚ философской беседы‚ философского пира? Вот мы и на пороге того‚ чтобы вместе с Платоном заняться опасным делом: определять законы подобного государства.
Разница будет лишь в том‚ что мы лишний раз и настоятельней напомним: все эти качества и законы таковы не потому‚ что наконец установлены философами‚ а потому‚ что допускают само бытие философов‚ т.е. бытие каждодневной беседы о подобных качествах и законах‚ размышлений об этих этических и законодательных (в частности) предположениях...
63