Формирование русского национального философствования
Время рождения русской национальной философии как особого типа философствования, принципиально и изначально опознающего себя концептуально и культурно "иным" по отношению к философии западной, - первая половина XIX в.
Патриотический подъем первой четверти столетия, потребность осмыслить результаты преобразований предыдущего века в контексте массового ознакомления с европейским укладом и образом жизни, широкое освоение немецкой философии стали побудительными мотивами того, что русская философия, начиная с Петра Яковлевича Чаадаева (1792-1856), изначально заявляет о себе как о философии истории с центральной проблемой концептуализации - "Россия и Запад". Причем сама эта проблема - каков путь России и русского народа в мире, тот ли, что и путь народов Запада, или это совершенно особый путь? - формулируется именно как религиозно-метафизическая, предполагающая построение новой онтологии и гносеологии. Русская судьба представляется уже у Чаадаева трагической и мучительной, заблудившейся на исторических дорогах, что вызывает столь же мучительную рефлексию мысли. Нет нужды доказывать, что обозначенная проблема остается центральной для русской философии вплоть до сегодняшнего дня.Конкретно-исторической формой, в которой наиболее четко выразилась данная проблематика и одновременно фактически предстала русская философия как таковая, стал спор "западников " и "славянофилов", задавший язык, парадигму и проблемное поле русской мысли XIX-XX вв. Особенно значимым при этом является тот факт, что философско-историческая и социальнофилософская проблематика одновременно оказывается в этом случае онтологией, гносеологией, антропологией и этикой, пронизанными религиозным содержанием или, по крайней мере (во внешне атеистических направлениях), религиозным пафосом. Такая многоликость категориальных структур и ходов мысли придает особую сложность интерпретации русской философии, изначально ориентированной на примирение и синтез разума, чувства, воли, науки, искусства, религии ("свободная теософия", по
- C. Соловьеву), а также задает ее жанровую специфику, особенно на первых этапах, в форме свободной публицистики либо произведений художественной литературы, не требующих жесткой категориальной и логической проработки проблемы и в то же время своими глубокими интуициями открывающих предельно широкие горизонты для философствования.
Особое место в развитии русской философии сыграло славянофильство 1840-50-х гг., в рамках которого философия истории, усматривающая в православии основу своеобразия русского исторического процесса, с необходимостью перерастает в религиозную философию. В творчестве лидеров славянофильства - Алексея Степановича Хомякова (1804-1860) и Ивана Васильевича Киреевского (1806-1856) - была четко заявлена и обоснована потребность русской культуры в создании самобытной национальной философии.
Заметим, что такая философия в форме критики "отвлеченных начал", ставшей традиционной для русской мысли, изначально противопоставляется классической западной философии, принимая форму неклассического философствования, истоки которого традиционно связываются, прежде всего, с Фридрихом Ницше.
Структурообразующим принципом философии славянофилов стало учение о целостности духа как фундаментального принципа бытия, познания, этики взаимоотношений между людьми, основы достижения с помощью верующего разума и любовного делания синтетического живого знания, которое и должно лечь в основу как индивидуального мировоззрения, так и общественного строя. Данная установка воплощается у славянофилов в понятии соборности как всеобщего метафизического принципа бытия и социальной организации, а также в утверждении примата внутренней свободы по отношению к внешней, что, выражая насущную потребность общества в формировании нового тина личности, одновременно вело славянофилов, как и многих других русских мыслителей, к недооценке политико-правовых форм регулирования поведения личности.
Более того, слабость правовых форм рассматривалась многими в качестве преимущества русского общества, отличающего его от излишне рационалистического ("юридического") западного, которое пошло путем атомизации и "внешней правды".
Изначальное противостояние классической западной философии и цивилизации одновременно оказывается основой углубления идеи русского мессианства, истоки которого были заложены еще в средневековый период выдвижением концепта "Москва - третий Рим".
Следует подчеркнуть, что указанная мыслительная структура была характерна и для различных тенденций и оттенков "западничества", которое отнюдь не было примитивным призывом к копированию западных социальных форм.
Особенно это стало очевидным уже в творчестве Александра Ивановича Герцена (\8\2-\870), когда, оказавшись в эмиграции, он горько разочаровывается в Западе с его "мещанством" (заметим, что сюжет критики западного "мещанства", а на самом деле, гражданственности и индивидуализма, является общим практически для всех тенденций русского философствования) и начинает поиск в направлении такого социально-философского дискурса, который соединял бы западные преимущества с русским своеобразием. В определенной степени это выразилось в выдвижении на передний план во второй половине XIX в. позитивизма и материализма, нашедших завершение в русском марксизме. Хотя эти тенденции сыграли значительную инициирующую роль (здесь следует, прежде всего, назвать "субъективный метод" в социальном познании Петра Лавро- вича Лаврова (1823-1900) и Николая Константиновича Михайловского (1842-1904), и ряд положений марксистской социальной теории) в активизации философских дискуссий, однако значимой философской новизной и оригинальностью они в целом не обладали.