Юридическая мысль Советской России о государственноправовом строительстве.
Начало юридической регламентации процесса отмены дореволюционных норм права в целом было положено Декретом № 1 о суде, сыгравшим важную роль в становлении советской науки права. Содержавшиеся в нем нормы не только имели практическое значение, но и представляли собой попытку научного осмысления процессов, происходивших в области права в ходе социалистической революции.
Нормы декрета представляли собой творческое применение ленинских идей о соотношении социальной революции и политико-юридической надстройки в условиях страны. Разработка проекта декрета, его принятие и проведение в жизнь проходили в атмосфере оживленной теоретической дискуссии по проблемам революционного правосознания.Соавтор (наряду с П.И. Стучкой) первоначального варианта проекта декрета M. Ю Козловский — решительный противник дореволюционных юридических форм, - обосновывая свою позицию, в вводной части декрета писал: «Великая рабочая и крестьянская революция рушит основы старого буржуазного порядка, покоящегося на эксплуатации труда капиталом, и вызывает необходимость коренной ломки старых юридических учреждений и институтов, старых сводов законов, приспособленных к отжившим общественным отношениям, и создания новых подлинно-демократических учреждений и законов. Перед рабочим и крестьянским правительством встает неотложная творческая задача по созданию новых судов и по выработке новых законов, которые должны отразить в себе правосознание народных масс»1.
Процесс отмены прежнего права в целом M. Ю. Козловский мыслил как двусторонний, включающий ломку старых и создание новых правовых форм. Отдавая себе отчет в том, что установление нового правого порядка потребует определенного времени, он, наряду с констатацией необходимости отмены старого права в целом, в вводную часть первоначального варианта декрета включил требование немедленной «отмены действия сохранивших доныне силу особенно ненавистных революционному правосознанию законов».
Вопрос о возможности использования норм старого права им вообще не ставился. Революционным судам предписывалось руководствоваться «в своих решениях и приговорах не писаными законами свергнутых правительств, а декретами Совета Народных Комиссаров, революционной совестью и революционным правосознанием»[44] [45]. Дальнейшую работу над проектом осуществляли ВЦИК и Совнарком. Проект декрета обсуждался на заседаниях Президиума, Юридической комиссии и фракций ВЦИК[46]. «Вопрос о революционных судах» или «Проект декрета о революционных судах» стоял на повестке дня четырех заседаний CHK, на которых председательствовал В. И. Ленин[47].Утвержденный Совнаркомом окончательный вариант декрета являлся результатом коллективного творчества и, в отличие от первоначального варианта, не содержал общей декларации, а юридическая регламентация отмены норм старого права ограничивалась одной статьей. Основная революционная мысль предложенного П. И. Стучкой и M. Ю. Козловским варианта проекта в нем, однако, была сохранена. Норма статьи 5 декрета - «Местные суды решают дела именем Российской Республики и руководятся в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию»1 - воспроизводила требование немедленной отмены реакционных норм старого права и одновременно содержала указание на то, что использование некоторых старых норм является временным и ограниченным.
B условиях, когда еще не сложилась развитая система норм советского права, охватить все объективно нуждающиеся в правовом опосредствовании стороны общественного бытия юридико- нормативным регулированием не представлялось возможным и роль непосредственного регулятора общественных отношений играло пролетарское правосознание. B проекте декрета, составленном П. И. Стучкой и M. Ю. Козловским, о правосознании говорится в двух аспектах - «правосознание широких народных масс» как необходимая предпосылка социалистического правотворчества и «революционное правосознание» как непосредственный регулятор общественных отношений.
Значение норм права в деятельности народного суда признавалось многими работниками суда, хотя они и расходились в оценке буржуазных норм права. Немедленно приступить к созданию устава законов РСФСР в докладе на I Всероссийском съезде губернских и
1 СУ РСФСР. 1917. № 4. Ст. 50.
областных комиссаров юстиции призывал комиссар юстиции Ставропольской губернии Тесленко. B виде актов центральных государственных органов - «общенародных законов», по его мнению, должны устанавливаться «общечеловеческие демократические правовые нормы». Они дополняются «местными законами», отражающими местные юридически значимые обычаи и местную судебную практику1.
B правоприменительной деятельности народного суда, по мнению В. Имшенецкого, «всплывает народное право». Наряду с революционной совестью в качестве руководящего начала для суда он называл нормы права: «Народ через своих выборных создаст новые Уставы и Узаконения, выработает свое революционное право. B судах будут руковод[ствовать]ся народной революционной совестью и правом, а из старых законов лишь такими, которые не противоречат ни нашей совести, ни требованиям социалистических партий, ни постановлениям Советов депутатов»2.
Сторонники психологической школы права в официальном признании правосознания в качестве руководящего начала для суда усматривали отрицание норм положительного права вообще и признание правом исключительно правосознания.
Видный социолог, историк, юрист и соавтор первой советской конституции M. А. Рейснер призывал народных судей выявлять и толковать народное правосознание. «Республика, - утверждал он в своем докладе на I Всероссийском съезде областных и губернских комиссаров юстиции, - основана на правосознании масс, а не класса угнетателей, а следовательно, нуждается не в создании особого права и законов, стоящ [их] над массами, а в таком праве, которое бы рождалось и выходило непосредственно из самой народной массы»3.
1 См.: Материалы Народного комиссариата юстиции.
M., 1918. Вып. 1. С. 35-36.2 Имшенецкий B. Новый народный суд. Самара, 1918. С. 11-12.
3 Материалы Народного комиссариата юстиции. Вып. 1. С. 50.
Сотрудник созданной ВЦИК комиссии по подготовке Конституции РСФСР Г.С. Гурвич подчеркивал важнейшую роль народного судьи, призванного стать «говорящим законом», в формировании советского законодательства. Он предполагал, что для создания самого подлинного права - «комплекса психических императивно-атрибутивных переживаний» - пригодны такие элементы правовой интуиции, как чистая совесть и строгая справедливость1. Подобные настроения разделяли и многие практические работники. По убеждению одного из первых народных судей Москвы A. P. Кадича, судья, прежде всего, должен прислушиваться к правовым воззрениям, присущим массам, носителями которых являются народные заседатели, и по возможности избегать ссылок на «действовавшее и действующее право»[48] [49]. Б. Д. Сперанский, председатель Витебского окружного народного суда, утверждал, что народный суд в приговорах выражает «право самих народных масс, то право, которое жило в их собственном народном сознании», что в приговорах и решениях формируется, выкристаллизовывается народное правосознание[50]. B статье «Новый суд», опубликованной 26 апреля 1918 г. в газете «Известия гор. Москвы и Московской области», утверждалось, что при рассмотрении дел в суде «одинаковое значение с законом должны иметь соображения справедливости, т. e. чисто психические переживания судей»[51]. K поставленным октябрьским переворотом проблемам, с разработки которых закладывалось начало советской науки общей теории права, относится и проблема революционной законности. Составленный А.Г. Гойхбаргом комментарий к принятому 8 ноября 1918 г. Чрезвычайным VI Всероссийским съездом Советов Постановлению о революционной законности, несмотря на весьма популярный характер, представлял определенный теоретический интерес. государства и советских законов как выразителей интересов трудящихся, А. Г. Гойхбарг предупреждал, что в неисполнении рабочих законов заинтересованы только враги Советской власти, и призывал трудящихся исполнять их всеми силами. Касаясь положения о том, что выработаны основы законов, охватывающих все стороны жизни трудящихся, он продолжал: «Все эти законы пригнаны, прилажены один к другому. Все они составляют одно целое. Неисполнение одного из них разрушает все стройное здание»1. Сущность постановления А. Г. Г ойхбарг усматривал в том, что рабоче-крестьянская власть «собирается строго карать [...] нарушителей ее законов, изданных для блага рабочего ^ народа» и «требует исполнения своих законов во всех случаях» . А. А. Молочков намеревался исследовать «отпечаток», наложенный революцией на правовые нормы. C отказом от теории деления властей классификация норм права по признаку функций власти ему казалась лишенной всякого основания. Понятие нормы права применительно к нарождающемуся коммунистическому строю он заменил понятием «норм социальной власти». Эти нормы устанавливаются как государственными органами, так и отдельными социальными факторами, под которыми А. А. Молочков подразумевал преимущественно общественные организации. Классификационные критерии этих норм он искал в самой организации общественной жизни и соответственно подразделял их на три группы. Во-первых, при «поступательном прогрессе» в общественной жизни преобладающим [52] [53] типом норм права он считал не нормы, фиксированные на продолжительное время, а «нормы руководящие - декларативные», или «нормы-максимум». Во-вторых, в условиях «диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства» как гарантия от регрессивных мероприятий необходимы «нормы охранительные», или «нормы-минимум». B- третьих, задача координации «территориально-хозяйственных организмов», т.е. частей государства, требует установления особой группы норм, которые именуются как «нормы реализуемые» или «нормы осуществляем[ые]»1. Критический пересмотр в соответствии с требованиями революционной практики таких понятий, как право, норма права, законность и правосознание, положил начало переработке понятийного аппарата общетеоретической юридической науки в тесной связи с классовой борьбой и политикой коммунистической партии. Формирование новой общетеоретической юридической науки проходило в условиях острой идеологической борьбы между правовыми взглядами выразителей марксистского права и ее критиков из различных политических лагерей. Интенсивная деятельность в этой области велась остававшимися в Советской России ведущими учеными и преподавателями, частично привлекавшимися властями к кодификационной работе. И. И. Евтихиев в статье «Революция права», опубликованной после октябрьских событий 1917 r., констатируя, что нормы публичного права не отражают происшедшие в результате Февральской революции изменения в государственном быту, что налицо пустота в правовой жизни, призывал к энергичной законодательной деятельности. «Но жизнь, - добавлял он, - идет все-таки быстрее законодательного творчества центральной власти. B силу этого учреждения нового строя 1 Молочков A. Ha тему о социальных нормах // Пролетарская революция и право. 1919. № 1. С. 88. неминуемо вовлекаются на путь расширительного и распространительного толкования норм права, как уцелевших при встрече с слагающимся правом революции, так и не стоящих с ним в противоречии»1. В. И. Синайский гибель буржуазного государства в России объяснял «бесконечным падением авторитета права». Призывая народы России сохранить право, полученное в наследство от старой России, он одновременно настаивал на внеклассовости права в целом. Ведь «нельзя основывать уважение к праву на классовом характере права»[54] [55]. Ведущим в немарксистской теории права оставалось психологическое направление, получившее широкое распространение еще в дореволюционной России. Однако это направление существовало не в чистом виде - в психологические конструкции вводились элементы, заимствованные у других школ права. Складывались сугубо компилятивные направления общей теории права: психологико- нормативистское и психологико-социологическое. K первым публикациям психологико-нормативистского направления относятся брошюры К. А. Кузнецова[56]. Существование права автор искал в человеческих переживаниях, объяснял его как «должное в человеческих отношениях»[57]. Значительную часть первой, брошюры занимают рассуждения о соотношении права и нравственности - двух форм этического долженствования. «Право противопоставляется нравственности [...] утверждал К. А. Кузнецов, - в том, что право есть норма этически-должного, опирающаяся на коллективную единицу, общество, а нравственность есть норма этически-должного, опирающаяся на отдельную человеческую единицу, • личность»1. B развернутом виде психологико-нормативистское понимание права дано в учебнике по общей теории права П. А. Сорокина, по мнению которого задачей общей теории праваявляется определение правового явления, описание основных его признаков, классификация видов права, исследование происхождения и развития права, основных законов правовой эволюции, в связи с учением о правовом идеале, и