3.1 Имперская церковная политика в 565-717гг.
Достижения Юстиниана как во внешней, так и во внутренней политике были столь велики, что никто из ближайших преемников не смог его превзойти; они, скорее, ставили перед собой задачу сохранить то, что удалось ему.
По словам Г. Курбатова, они просто плыли по течению, пытаясь лишь несколько стабилизировать положение в экстремальных ситуациях[486]. Главным делом преемников Юстиниана стало сохранение границ воссозданной им империи и, казалось бы, религиозным вопросам они должны были уделять меньшее внимание. Но вскоре стало очевидным, что вопросы внешней и так называемой церковной политики были тесно связаны между собою, и без решения религиозных проблем сохранить наследие Юстиниана не удавалось.Ближайшими преемниками Юстиниана были Юстин II Младший (565578), Тиверий II (578-582), Маврикий (582-602) и Фока (602-610). Наиболее важными проблемами внешней политики этих правителей считаются персидские войны, борьба со славянами и аварами на Балканском полуострове и завоевания лангобардов в Италии. Во время царствования Юстина, Тиверия и Маврикия почти постоянно велась война против персов, но если при Юстине II она была очень неудачной для Византии, то при Тиверии и Маврикии оказалась для империи более успешной. Однако под власть Персии перешли богатейшие восточные провинции империи - Сирия, Палестина, Египет. При этом их население не оказывало серьёзного сопротивления завоевателям. И не последнюю роль здесь сыграл тот факт, что жители этих провинций в большинстве своём были монофизитами. Таким образом, политика по отношению к монофизитам была напрямую связана с внешней политикой.
Нужно сказать, что преемники Юстиниана вели себя по отношению к монофизитам по-разному. Так Юстин II, пытаясь найти компромисс, и, не преуспев в этом, избрал по отношению к ним репрессивную тактику. В самом начале своего правления он издал обращенный ко всем христианам эдикт, в котором провозглашал исповедание «единого и того же Христа, единого Сына, единое лицо, единую ипостась, Бога и вместе человека.
Всех же, не согласно с этим мудрствовавших или мудрствующих, анафематствуем, признавая их чуждыми святой Божией кафолической и апостольской Церкви»[487]. Но монофизиты не приняли эдикта ввиду того, что Халкидонский собор не был осуждён, как они того хотели, кроме того, в самой монофизитской церкви произошёл раскол. Вслед за этим началось преследование монофизитов: их храмы были закрыты, монастыри разорены и разогнаны, портреты «столпов монофизитства» уничтожались[488]. При Тиверии II такая жёсткая имперская политика по отношению к монофизитам несколько ослабла, так как император был целиком поглощён решением внешнеполитических проблем и не желал втягиваться в религиозные споры, тяжко отражавшиеся на общественной и государственной жизни того времени. Впрочем, под давлением константинопольского населения, недовольного появлением в столице готов- ариан, императору пришлось издать эдикт о преследовании и аресте еретиков «разных наименований», вследствие которого гонениям подверглись и монофизиты[489].Практика таких гонений продолжилась со вступлением на императорский престол Маврикия[490]. Следует сказать, что он пытался укрепить Халкидонское единство не только при помощи силы или убеждения, но и дипломатической ловкостью. В 584 г. император упразднил гассанидскую филархию[491], тем самым лишив монофизитов мощной политической поддержки. Кроме того, раздор происходил и внутри монофизитской церкви, что привело некоторых монофизитских епископов к воссоединению с господствующей церковью[492]. В 591 г. Маврикий заключил мир с Персией, который имел большое значение: Персармения и восточная Месопотамия с городом Дара были уступлены Византии, унизительное для нее условие ежегодной уплаты персидской дани было уничтожено[493]. Распространение влияния империи в Армении и на Кавказе способствовало сближению грузинского Мцхетского католикосата с халкидонским православием и единению имперской церкви и большей части Армянской церкви[494].
Наконец, империя, освободившись от персидской опасности, получала возможность обратить все свое внимание на западные дела, на нападения аваров и славян на Балканском полуострове. Начавшаяся при Фоке новая война с Персией, имевшая для Византии ещё большее значение, окончилась уже при Ираклии[495]. Даже краткий обзор внешней политики Византии убеждает в том, что она тесно взаимосвязана с религиозной политикой империи.В 568 году в северную Италию вступили лангобарды. Они подвергли страшному опустошению все местности, по которым проходили. По своему исповеданию они были арианами. Северная Италия быстро подчинилась власти лангобардов. Византийский правитель, не располагая достаточными силами для борьбы с ними, держался в Равенне, которая фактически стала административным центром Италии, поскольку Рим окончательно потерял значение столицы ещё при Юстиниане. Лангобарды, оставив в стороне Равенну, стали двигаться к югу. Это завоевание, во-первых, показало несостоятельность внешней политики Юстиниана на Западе, т.к. империя не имела достаточно сил для удержания владений покоренного остготского королевства, во-вторых, привело к постепенному отдалению Италии от
Византии и ослаблению там политической власти империи[496]. С целью усиления своей власти в Италии византийское правительство решило предоставить военным правителям гражданские функции. Во главе византийской администрации в Италии был поставлен генерал-губернатор с титулом экзарха, которому всецело были подчинены гражданские чиновники, и резиденция которого находилась в Равенне. Основание равеннского экзархата произошло в правление императора Маврикия около 584 года[497]. Экзарх, являясь представителем императорской власти, вмешивался в качестве решающей инстанции и в церковные дела экзархата. Обладая неограниченными полномочиями, он пользовался царским почетом: его дворец в Равенне назывался священным (Sacrum palatium), как и место царского пребывания; когда экзарх приезжал в Рим, ему устраивалась царская встреча: сенат, духовенство и народ в торжественной процессии приветствовали его ещё за стенами города.
Все военные дела, гражданская администрация, судебная и финансовая часть находились в полном распоряжении экзархата[498] [499] [500]. Правда, фактическая власть экзарха распространялась на разрозненные города502
и провинции , а две трети страны контролировали лангобарды. В этой связи для сохранения в Италии romanitas повышалась роль папы. Поэтому со времён Юстиниана императоры в своей западной политике последовательно опирались на Римский престол, даже если приходилось прибегать к власти
503
экзарха, чтобы заставить пап пойти на уступки . Так, в 592 г. лангобарды вплотную подступили к Риму, и папа Григорий (590-604), тщетно прося помощи у Константинополя, заключил сепаратный мирный договор с завоевателями, который не встретил одобрения со стороны правительства. Экзарх с войском был отправлен в Рим, а на обратном пути в Равенну занял целый ряд городов, чем вызвал гнев короля лангобардов, который вновь
двинулся на Рим, совершая «зверства всякого рода» и сведя усилия папы на нет. Г ригорий I вновь был вынужден взять на себя ответственность за защиту
504
«вечного города» , тогда как его мысль о мире не встречала сочувствия при дворе. Только после 592 г. политика папы восторжествовала[501] [502]. Впрочем, конфликтные ситуации между Константинополем и Римом возникали довольно часто, и отнюдь не всегда экзарх был помощником в деле их разрешения. В 593 г. произошёл очередной конфликт между папой Григорием I и императором Маврикием, который издал эдикт, ограничивающий вступление в монастырь. Император запретил всем состоявшим на службе чиновникам соединять со службой духовное звание и принимать монашество, самовольно оставляя службу. Прежде всего, это касалось военных, которым запрещалось уходить в монастырь раньше окончания службы. Григорий I протестовал против этого указа, ссылаясь на то, «кто-то может вести религиозную жизнь в светских условиях, а кто-то не может служить Богу, не отдав ему всего»[503] [504] [505].
Впрочем, являясь, по собственным словам, «лишь недостойным слугой» императора507
Маврикия, он вынужден был выполнить этот указ .
Наконец, римские папы не могли смириться с тем, что константинопольские епископы согласно 28 правилу Халкидонского Собора уравнивались с ними в правах. Поэтому, когда константинопольский патриарх Иоанн Постник (582-595) на основании решения поместного собора 587 г. принял титул вселенского (οικουμενικός), предшественник Григория римский
ГЛО
папа Пелагий (578 - 590) опротестовал это . В 595 г. сам Григорий Великий писал императору Маврикию, что «всякий, кто назовёт себя «вселенским» епископом, поставляя себя выше других, есть предтеча Антихриста», если «он впадёт в заблуждение, то стало быть вся Церковь ошибается с ним»[506]. То, что император поддержал патриарха, усилило раздражение папы против него. Именно поэтому Григорий приветствовал сместившего и жестоко убившего
Маврикия Фоку, надеясь, что с его приходом к власти для империи наступят лучшие времена[507]. Особое уважение и одобрение со стороны римского престола император Фока заслужил тем, что запретил константинопольскому патриарху именоваться вселенским и объявил, чтобы «апостольский престол блаженного апостола Петра был главой всех церквей»[508]. Интересно также отметить, что несмотря на разногласия с Маврикием Григорий Великий считал, что императорская власть необходима, так как «Христос поручил своё священство заботе императора, который может быть назван «воином Господа», борющимся с «врагами Церкви». В то время как Церковь зависит от светских властей, владеющих мечом в её защиту, светские власти должны искать у Церкви морального руководства, что необходимо для обеспечения их согласия»[509] [510]. Таким образом, у римских пап сложилось своё понимание «симфонии» властей. Впоследствии оно нашло своё воплощение в теории «двух мечей», согласно которой власть папы первенствует исторически, поскольку апостол Пётр получил от Бога два меча, символизирующих духовную и светскую власти, следовательно, источником светской власти
513
является воля папы .
Это ни что иное, как теория папоцезаризма.Обращаясь к церковной политике императора Фоки, свергнувшего Маврикия, в первую очередь следует сказать, что она была направлена на борьбу с противниками Халкидонского собора. При этом, приверженность Фоки православию выразилась в форме гонений не только монофизитов, но и всех неправославных, включая самарян и иудеев. Впрочем, поводом для репрессий во время его правления являлось не только вероисповедание. Так, его современник и хронист Феофилакт Симокатта утверждал, что «Фока погубил всех, кто содействовал захвату им власти, и всех своих союзников по совершению преступлений погубил кровавою гибелью, ибо не может совместное участие в преступлении создать твердой дружбы между
злоумышленниками» .
Кровавый террор Фоки и его неудачная внешняя политика по отношению к аварам и персам вызвали восстание африканского экзарха. Африканский флот, под началом сына экзарха - Ираклия, отплыл к столице, которая перешла на сторону мятежников. Схваченный Фока был казнен, и на престол в 610 году вступил Ираклий, правивший до 641 года. В его лице империя получила талантливого и энергичного государя, который казался населению образцовым правителем, особенно когда провозгласил, что «власть должна блистать не столько в страхе, сколько в любви»[511] [512]. По словам Г. Острогорского, именно Ираклий являлся подлинным создателем средневековой Византии, государственной концепцией которой была римская идея, язык и культура которой были греческими, а вера - христианской[513] [514].
К моменту прихода Ираклия к власти положение империи было очень тяжёлым. Внутренние дела после правления Фоки находились в состоянии анархии. Персы угрожали с востока, авары со славянами с севера. У нового императора не было в распоряжении ни достаточного количества войск, ни денег. В 611 году персы предприняли завоевание Сирии и овладели Антиохией и Дамаском. В 614 г. была завоевана Палестина, в 619 г. - Египет. Также в 619 г. персидская армия, завоевав Халкидон, расположилась лагерем напротив Константинополя. При этом ряд исследователей объясняет легкость завоевания персами этих областей ничем иным, как монофизитским составом населения, которое предпочло гонениям преемников Юстиниана относительную
517
религиозную терпимость персов . Более того, персидский царь Хосров оказывал покровительство монофизитской церкви, и её значение сильно возросло[515]. Оставив Константинополь в 622 г. под временным управлением регентского совета во главе с патриархом Сергием (что также примечательно и показывает, что патриарх - второе лицо в государстве), Ираклий высадился на восточных берегах Черного моря, атаковал персов в Армении, и сумел освободить от них Малую Азию. Кстати, интересен тот факт, что для своего похода «денежные средства он позаимствовал из церквей и монастырей, из Великой церкви (Софии - Л.К.) приказал отобрать паникадила и другие церковные сосуды и начеканил из них золотой и мелкой разменной монеты»[516]. Реорганизовав и усилив войско, в том числе и благодаря фемной реформе, Ираклий в 627 г. захватил персидскую территорию, а в 628 г. занял Дастагерд резиденцию персидского «царя царей». Армения, Месопотамия, Сирия и Египет были возвращены Византии[517].
Вместе с этим после победы над персами снова встал вопрос об отношении византийского правительства к монофизитам. Ираклий, понимая, что религиозные разногласия напрямую связаны с военными успехами или неудачами империи, совместно с патриархом Сергием стал решать вопрос о возможном пути примирения монофизитов с халкидонитами. Еще во время походов, в 631 г. состоялась встреча императора с монофизитскими епископами восточных провинций, на которой Ираклий надеялся путем некоторых догматических уступок осуществить церковное примирение. Но антиохийский патриарх Афанасий и его епископы отказались вступить в соглашение с императором, обвинив его в несторианстве. Оскорблённый император ответил на это указом, повелевавшим «резать носы и уши тем, кто не признает Халкидонского собора, и подвергать их имущество конфискации». В результате начавшихся репрессий некоторые монофизитские монахи признали решения IV собора, за что получили конфискованные «у упорствующих» церкви и монастыри[518]. Тогда константинопольский патриарх Сергий с целью церковного единения предложил догматический компромисс, который, однако, не оправдал себя, а лишь привёл к появлению ещё одной
522
ереси - монофелитства[519]. Дело в том, что многие православные полагали, что расхождение между ними и умеренными монофизитами лишь кажущееся.
Монофизиты отвергали учение халкидонитов, так как, по их мнению, в халкидонских «двух природах» (божественной и человеческой - Л.К.) Христос разделяется, т.е. отрицается единство его личности. Монофелитство же объясняло, что в Христе существуют две природы, но одно действие, одна воля (Θέλημα-греч.), следовательно, по мнению Сергия, разработавшего данное
523
учение, единство Христа было спасено . В 638 г. патриарх представил на подпись императору Ираклию важный документ - Εκθεσις - монофелитское
524
«Изложение веры», для принятия его всей церковью . Правда, контроль за его исполнением осуществить было уже невозможно, т.к. все монофизитские общины Востока оказались под властью нового завоевателя - арабов, и вопрос их примирения с православными халкидонитами потерял актуальность на многие столетия. При этом если ранее считалось, что именно благодаря поддержке монофизитского населения арабы смогли достаточно быстро
525
завоевать восточные провинции Византии[520] [521] [522], то сейчас данная концепция пересматривается и подчеркивается, что решающую роль в арабских победах сыграл кризис, охвативший империю ромеев в начале VII века[523] [524]. Важно отметить, что зачастую выступать на стороне арабов жителей восточных провинций побуждали не конфессиональные разногласия с византийскими властями, а экономические интересы. При этом особенную активность
527
проявили не христиане, а представители местного иудейского населения , которые и скомпрометировали себя сотрудничеством с персами. Не случайно в 634 г. император Ираклий опубликовал указ, повелевающий всем евреям
528
креститься[525]. Вновь внешняя и религиозная политика империи оказались взаимосвязаны.
Ещё один пример подобного рода переплетения - отношения с Римом.
Как уже отмечалось, лангобардское вторжение ослабило в Италии политическую власть империи. Потому и об отношениях с Римом можно с полным правом говорить как об одном из направлений имперской внешней политики. Кстати, об отдалении от Рима в некоторой степени говорит и тот факт, что в 629 г. Ираклий впервые официально назвал себя василевсом (βασιλεύς-греч.). Это название уже давно употреблялось на Востоке и особенно в Египте (не следует забывать, что Ираклий был сыном александрийского экзарха), а с IV в. - в областях империи, говорящих на греческом языке. Но оно не было принято, как официальный титул. До VII века греческим эквивалентом для латинского названия «император» (imperator) был термин «автократор» (αυτοκρατωρ), т. е. «самодержец», что этимологически не соответствует значению слова «император» (повелитель, полководец). Вместе с тем, греческий язык вместо латинского становится официальным, что также, на наш взгляд, свидетельствует об обособлении Ромейской империи от собственно Рима.
При Ираклии папа Гонорий I (625-638), стяжавший среди римлян популярность тем, что следовал по стопам Григория Великого скомпрометировал себя в глазах церкви поддержкой монофелитских взглядов императора. Ираклий, зная об огромном влиянии римского епископа, издал указ о единой воле, лишь получив несомненного сторонника в его лице. Правда, собственно «Экфезис» Гонорий подписать не успел, он скончался 12 октября 638 г. Новый папа Иоанн () на соборе в Риме выступил с резким
529
осуждением новшества и признал в нём ересь . Стихнувшая было в начале VII в. борьба между Константинополем и Римом разгорелась с новой силой.
Издание «Εκθεσις^», содержащего, фактически, новое догматическое учение, может вызвать в адрес Ираклия обвинение в склонности к цезарепапизму. Но поскольку, во-первых, автором, а по словам самого [526] императора, и инициатором указа был патриарх Сергий , во-вторых, до официального издания документа Ираклий заручился поддержкой папы римского, и Гонорий, несомненно, поддержал бы его, данную меру, с нашей точки зрения, следует рассматривать не иначе, как продолжение реализации Юстиниановской концепции симфонии властей.
О том, что церковная политика Ираклия проводилась в духе симфонии свидетельствует и Новелла о судебном иммунитете, которая также показывает, что патриарх - крупная сила в Византийском государстве. Эта новелла, изданная между 620 и 629 гг., была посвящена вопросу о церкви и её служителях. Ираклий запрещал производить вызов в суд епископов, клириков и монахов при разборе как гражданских, так и уголовных дел, они подлежали исключительно суду архиепископа и патриарха Константинополя. Более того, согласно ещё одной новелле 629 г. Всем клирикам, прибывшим в Константинополь, запрещалось основывать церкви в столице или на
531
принадлежащей ей территории без разрешения патриарха .
Более того, в сочинении времён Ираклия под названием «Персидская экспедиция» содержится рассуждение о том, что государством должны управлять «закон и воля Божья», что царь - «оруженосец и второй после Бога вождь народа», он «получил свою власть по полномочию от Бога, а рядом с
532
царём патриарх», и, наконец, о том, «как хороша монархия теократическая» . Так как автор указанного сочинения, некий Георгий, утверждает, что Ираклий
533
во всём действует по воле Божьей, а патриарх при нём «уже крупная сила» , то обвинения в цезарепапизме в адрес этого императора несправедливы. Гораздо более уместными являются обвинения подобного рода по отношению к преемнику Ираклия, его внуку - Константу II (641 - 668).
Несмотря на то, что к 650 году Сирия, часть Малой Азии и Верхняя [527] [528] [529] [530] Месопотамия, Палестина, Египет и часть византийских провинций в Северной Африке, в которых преобладали монофизитские настроения, были уже под властью арабов, и поиск способов примирения с монофизитами потерял свою актуальность, Констант стал защитником монофелитства, вероятно, надеясь вернуть империи утраченные земли. Кроме того, «Экфезис» имел значение для союза с монофизитской Арменией, на которую опирался император в своей политике. Однако, ввиду преобладания православия на тех территориях, которыми Констант реально владел, он должен был несколько видоизменить политику своего деда. В 648 г. он издал новый вероисповедный указ, получивший наименование «Типос» (τύπος), т.е. образ, «Образец веры». В этом акте были устранены все догматические положения, и провозглашалось, что «воспрещается всем православным подданным на будущее время поднимать споры об одной воле или об одном действии, о двух действиях или двух волях; и, чтобы отнять всякий предлог у желающих спорить без конца, приказано снять «Экфесис». Кто осмелится поступить вопреки сему распоряжению, подлежит страшным наказаниям»[531] [532]. Наказания зависели от общественного положения виновных: епископы и клирики подлежали лишению сана, члены синклита - конфискации имущества, гражданские и военные чиновники - отставке, монахи - отлучению от церкви, простые 535 граждане - телесным наказаниям и пожизненной ссылке . Таким образом, император законодательно под угрозой наказания запрещал догматические дискуссии, т. е., фактически, вмешивался во внутрицерковные дела, отступая от Юстиниановой симфонии и проявляя стремление к цезарепапизму. Естественно, это мероприятие Константа II не только не дало желанного церковного мира, но и привело, во-первых, к очередному конфликту с Римом, а во-вторых, к сильнейшему недовольству церковной политикой императора всего византийского духовенства. Так, римский папа Мартин I (649-654) на Латеранском соборе 649 г., при участии представителей греческого духовенства, осудил как «нечестивейший Экфесис» (impilssima Ecthesis), так и «злодейский типос» (scelerosus Typus), объявив еретиками тех лиц, имена которых были связаны с составлением этих указов[533] [534] [535]. В среде же византийского духовенства наиболее рьяным противником мероприятий Константа II был простой монах Максим Исповедник (580-663), который напрямую отрицал право императора устанавливать догматы. По его словам, «вникать в то, что касается догматов соборной Церкви, и давать определения дело духовенства» . Разгневанный на папу из-за Латеранского собора Констант II приказал равеннскому экзарху арестовать его и доставить в Константинополь. В 653 г. папа Мартин был привезен в столицу, где суд обвинил его в стремлении поднять против императора западные области. Папа был лишен сана, с него были публично сняты знаки епископского достоинства. Подвергнутый тяжелым унижениям Мартин I был заключен в темницу, откуда через некоторое время его отправили в Херсон, на южный берег Крыма, обычное место ссылки для опальных лиц в византийское время. В своих письмах из Херсона папа жаловался на трудные условия тамошней жизни и просил прислать ему туда съестных припасов, особенно хлеба, который «известен там разве по названию, а его и видом не видать». В 655 г. вскоре по прибытии на 538 место ссылки папа Мартин умер . После некоторых переговоров его второй преемник Виталиан (657-672) примирился с императором и константинопольским патриархом. Восстановление церковного мира с Римом имело для Византии и политическое значение, укрепив в Италии влияние византийского императора. Впрочем, собственно религиозная борьба после изложенных событий нисколько не утихала из-за «незаживающих ран», нанесённых римлянам «типосом» и расправой с Мартином. Вскоре патриархи Константинополя перестали посылать свои синодики в Рим, а имена пап после Виталиана вообще перестали вноситься в диптихи . Преемник Константа II - Константин IV (668-685), понимая, что нет необходимости настаивать на признании актов, изданных его предшественниками с целью примирения с монофизитами, как на потерявших актуальность в связи с переходом монофизитских областей к арабам, обратился к папе Агафону (678-681) с письмом, в котором, указав на свою терпимость в церковных делах, выразил мнение, что не следует продолжать споры до бесконечности, и для достижения согласия по спорным вопросам предложил созвать церковный собор. С начала своего царствования он желал примирения с Римом. По его мнению, спор шёл из-за несущественных слов. Император заявил, что Собор нужен не для каких-либо политических целей, а лишь ради мира церкви и церковной истины. Шестой вселенский собор начал свою работу 7 ноября 680 г., а завершил 16 сентября 681 г., всего состоялось 18 заседаний. Число участников собора было от 150 до 289, на последнем заседании присутствовало 174 делегата[536] [537]. В вероопределении (оросе) собора отрицалось монофелитство и говорилось, что «Его (Христа) человеческое желание (воля) не противоречит и не противоборствует, a... подчиняется Его божественному и всемогущему желанию». Сразу после окончания собора император обнародовал манифест, которым решение собора возводилось в государственный закон. Цитируя орос собора, император повелевал, чтобы «никто не смел сочинять другой веры и распространять доктрину об одной воле и одной энергии. Кто не послушает, будь он епископом, или клириком, или монахом, извергается; чиновник лишается должности и имущества; рядовой гражданин изгоняется из жителей столицы и других городов»[538]. По мнению А. Васильева, постановления шестого собора показали Сирии, Палестине и Египту, что Константинополь отказался от желания найти путь к религиозному примирению с провинциями, которые уже не входили в состав Византийской империи. Религиозный мир с Римом был достигнут путем решительного отчуждения от монофизитского и монофелитского населения восточных провинций. Последнее обстоятельство способствовало дальнейшему укреплению власти арабов в этих провинциях. Сирия, Палестина 542 и Египет окончательно обособились от влияния Византийской империи . С другой стороны, как нам кажется, даже если бы императоры продолжали искать путь примирения с монофизитами, вряд ли это помогло бы восточным провинциям империи избавиться от арабов. По мнению Успенского Ф. И., особенно много выиграл на этом соборе римский престол: во-первых, вследствие влиятельного положения папы, во-вторых, путём получения официального признания своих преимуществ[539] [540]. Впрочем, мирные отношения Константинополя с Римом вновь оставались недолгими. После смерти Константина IV власть перешла к его сыну - 16-летнему Юстиниану II (685-695), который в своей церковной политике встал на твердую почву VI Вселенского собора[541]. Впрочем, твёрдой она была только относительно вероучения, поскольку ни V, ни VI вселенские соборы не издали никаких канонов[542]. Будучи человеком властолюбивым, отчасти потому, что само его имя напоминало о великом предшественнике, Юстиниан II решил собрать вселенский собор для издания дисциплинарных правил в дополнение к вышеуказанным соборам. Благодаря своей дополняющей роли собравшийся 1 сентября 691 г. собор получил название Пято-шестой[543]. Заседал он ровно год (до 31 августа 692 г.) и утвердил в жизни Церкви целый канонический корпус. Он издал 102 канона, из которых первые два подтверждали символ веры и определения предшествующих Вселенских и некоторых поместных соборов, признавали каноническое значение для всей Церкви правил некоторых святых отцов (составители которых предназначали их для своих епархий или 547 патриархатов), и утверждали 85 т.н. правил Святых апостолов . Остальные постановления относились к церковному строительству и заботе о чистоте христианских нравов. Отклонения от обязательного для христиан поведения влекли за собою либо церковную (лишение сана клириков и отлучение от 548 церкви мирян), либо светскую (уголовное преследование) кару . При этом дела Трулльского Собора император Юстиниан II принимал очень близко к сердцу. Он не только издал его правила, но и заботился, чтобы они были приняты во всех поместных Церквях. Однако папа Сергий (687-701), которому император отправил полный текст канонов, отказался подписывать акты собора из-за некоторых моментов, в частности, запрета праздновать субботу и разрешения священникам жениться. Следуя примеру Константа II, который выслал папу Мартина в Крым, император приказал арестовать Сергия и доставить его в Константинополь. Однако итальянская армия защитила папу от императорского посланника. Вскоре и сам Юстиниан был свергнут и отправлен в заточение в Херсон, где отнюдь не успокоился, и через десять лет снова добился императорского престола[544] [545] [546]. Во время второго царствования в 705 - 711 гг. по отношению к папе он повел себя мудрее. По его приглашению папа Константин (708-715) посетил столицу. Юстиниан II принимал его с высшим почетом, пал ниц перед папой и целовал его ноги. Император и папа достигли взаимного компромисса: папа принял все правила, которые «не противоречили православной вере, добрым нравам и декретам Рима», император формально подтвердил все преимущества римской кафедры[547]. Церковный мир казался, наконец, установленным внутри сильно сократившихся границ империи. Впрочем, Смута 711 -717 годов, во время которой три случайных императора, появившихся в течение шести лет на византийском престоле после Юстиниана II - Вардан или Филиппик(711-713), Анастасий II (713-716) и Феодосий III (716-717), были один за другим низложены, нарушила и относительное спокойствие в церкви, поскольку Филиппик попытался восстановить монофелитство, отменив акты Трулльского собора. Впрочем, в дальнейшем, несмотря на то, что монофелитская политика оказалась беспочвенной, и попыток её возродить больше не было, мир в церкви вновь оказался под угрозой вследствие целенаправленной иконоборческой политики императоров следующей Исаврийской династии. Таким образом, как непосредственным преемникам Юстиниана, так и императорам Ираклийской династии во время своего правления пришлось столкнуться с множеством проблем. На первом месте, конечно, находились вопросы внешней политики. Империя вела постоянные войны, причём, если одного сильного врага - персов ей победить удалось, то против арабов она не устояла. Дабы привлечь на свою сторону население спорных (впоследствии завоёванных) территорий, императорам пришлось особое внимание уделить религиозным вопросам, а именно, найти способ примирения проживающих в восточных провинциях монофизитов и халкидонитов, к которым относилось большинство граждан империи. С этой целью собирались V и VI вселенские соборы. В какой-то степени религиозный мир в империи удалось восстановить, но уже в VII в. монофизитские провинции были завоеваны арабами, и примирительная политика с покоренным населением потеряла свою актуальность. Непростые отношения сложились у Византийской империи и с западными провинциями, а именно с Римом. Виной тому были не только лангобарды, завоевавшие две трети Апеннинского полуострова, но и религиозные разногласия с папским престолом, постоянно возникавшие по тем или иным вопросам. Недальновидная, зачастую чрезмерно жестокая политика императоров по отношению к римскому папе, который становился едва ли не единственным институтом, сплачивающим собственно Romanitas в единое целое, приводила к постепенному отделению Рима от Византийской империи (Константинополя). Впрочем, папы, не желая попасть под влияние василевса, нередко сами шли на конфликт. В целом же церковная политика преемников Юстиниана I, как и его самого, служила, в первую очередь, интересам империи и строилась, в основном, на провозглашенном им принципе симфонии. Подтверждением является тот факт, что, в большинстве своём, догматические споры решались на церковных соборах, авторами вероучительных концепций являлись, как правило, первоиерархи церкви. Попытки навязывания кем-либо из императоров своей воли приводили к плачевным и для них и для империи последствиям и пресекались, как правило, либо константинопольским патриархом, реально ставшим вторым лицом в стране, либо обладавшим сильным влиянием римским папой, либо, наконец, самим населением. Впрочем, в дальнейшем, ситуация несколько изменится. Изменения связаны, в первую очередь, с политикой императоров-иконоборцев.